Он очнулся, лёжа в какой-то канаве под проливным дождём. Лёгкая юката уже промокла насквозь, волосы слиплись сосульками, руки и ноги замёрзли. С трудом заставив шевелиться закоченевшие конечности, парень встал и, чуть покачиваясь, попытался взобраться по крутому склону. Жирная земля скользила под босыми ногами, забивалась под некогда холеные ногти. С кряхтением вывалившись на мокрую траву, он вздохнул с облегчением. Мокрый, продрогший и грязный, не помнящий ничего, он сидел, обхватив себя руками.
— Какого черта?.. — пробормотал он, непроизвольно стуча зубами от холода.
На чёрном от туч небе насмешливо мелькнула молния, прогремел гром, дождь, казалось, усилился. Глубоко вздохнув, он встал и побрёл вперёд, продираясь сквозь заросли, зябко поджимая ступни. Потирая ладони друг об друга, он горячо на них выдыхал и боялся, что уже простудился.
Через полчаса дождь кончился, и только с высоких деревьев изредка срывались холодные капли. Продравшись сквозь очередной куст, который никак нельзя было обойти, он буквально вывалился на поляну. Впереди блестело в свете огрызка луны широкое тёмное озеро. Настороженно оглядевшись и не заметив никого, парень подошёл к озеру и потрогал ногой воду. Заледеневшей ступне вода показалась тёплой.
Выбирая между «грязным и мокрым» и «чистым и мокрым», он выбрал последнее. Выдрав из-под ног пучок травы, он прошёлся по каменистому берегу, скинул юкату, повесил её на руку и быстро, пытаясь обмануть чувства, рухнул в воду. Промыв волосы, он торопливо натёр тело пучком травы и прополоскал одежду. Стоя на берегу, дрожа от холодного ветра, парень выжимал юкату, параллельно размышляя, куда бы её повесить. Присмотрев относительно сухую ветку, он повесил одежду и принялся наматывать круги по берегу, пытаясь согреться и высохнуть. В желудке урчало от голода, но ноги и руки вроде бы отогрелись.
— Вроде чуть потеплело, — удовлетворённо сказал он сам себе и направился в сторону деревьев, в очередной раз пощупав край влажной ткани. Зацепив краем глаза ягоды на низком кустике, парень резко сменил направление движения.
Сорвав чёрную спелую ягоду, он растёр её между пальцами, принюхался, а затем попробовал кончиком языка густой сок. «Черника!» — счастливо улыбнулся он, начиная собирать свой ужин. Тяжёлые ягоды неожиданно приятно холодили ладонь и очень вкусно лопались во рту. Парень насытился и с сожалением отступил от порядочно обобранного куста. Юката всё ещё не высохла, и он с горьким вздохом вновь принялся кружить по поляне. Мышцы ног горели огнём, стоптанные ступни покалывало, но прямо сейчас он был жив, чист и лишь чуточку замёрз…
— …ета! Рёта! Ты сегодня открываешь свою лавку? — донеслось до него сквозь сон. Рывком вскочив, он распахнул окно, высовываясь наружу.
— Чуть позже, Кагами-ччи. Я только проснулся.
Изучив синие круги под глазами друга, Тайга сочувственно спросил:
— Опять тебе это снится?
Рёта с кажущейся беспечностью махнул рукой и торопливо поправил рукава спальной юкаты. Сейчас он жил во втором районе Южного Руконгая, помогая женщине, которая приютила его в лавке, торгующей вагаси. Все соседи знали его, как улыбчивого и легкомысленного парня, который невероятно вкусно готовил данго. Некоторые шли в лавку, только чтобы поглазеть на его необычную внешность, которую он ещё недавно люто проклинал.
Тогда, возле озера он пробегал кругами до утра, потом натянул мятую, но сухую юкату и уснул, устроившись возле черничного куста. Проснулся ближе к вечеру, окончательно отогревшись под палящим солнцем. Сорвав с сухого дерева вишенку, он сжевал её сырой, добавил к ней ещё ягод с куста, утоляя голод.
В озере отражались светлые волосы и хитрые карие глаза. В ухе болталась синяя серёжка. Улыбнувшись самому себе, Рёта выломал палку и, используя её, как посох, направился вокруг озера. Ведь к озеру обязательно должна выходить дорога. Тогда дыра в памяти напрягала, а отсутствие имени бесило. Через пару часов он уже шагал по просёлочной дороге, с любопытством оглядывая девственную природу и огибая большие лужи. Неожиданно впереди он заметил телегу, идущую по направлению к нему. Ускорив шаг, он устремился навстречу.
— Привет! — счастливо воскликнул он, улыбаясь троице взрослых мужчин, сидящих в телеге. — Вы не подскажете, где мы находимся?
Самый старший оглядел его с головы до ног, хмыкнул что-то явно неодобрительное и ответил:
— Парень, это шестьдесят седьмой район Южного Руконгая. Я не советую тебе так счастливо улыбаться всем встречным, показывать, что ты не вооружён, да и вообще, я бы на твоём месте спрятал смазливую морду подальше. Тут опасно.
Тогда Рёта лишь сдвинул брови и просительно произнёс:
— Понимаете, я очнулся здесь вчера, во время грозы. У меня нет ничего, я ничего не помню…
— Руконгай — мир мёртвых, парень. Тут все оказываются после смерти. Ты не исключение. Советую тебе придумать какое-нибудь имя. Может, вспомнишь настоящее со временем, а может и нет.
Рёта болезненно скривился. Новая информация не укладывалась в голове. Этот мужчина серьёзно утверждал, что все они мертвы. А другие не улыбались этому. Растерянно оглядевшись, он спросил:
— И что мне делать дальше? Куда идти? Я немного голоден…
Мужчины переглянулись и оглушительно захохотали.
— Радуйся, что мы не торгуем людьми, придурок. Это район, в котором процветает беззаконие. Тебе нужно вооружаться или хотя бы прятать лицо. И, если ты реально испытываешь голод, то иди в Академию Шинигами. Даже если не испытываешь, двигайся к первому району, там живётся получше.
Кинув Рёте краюху хлеба, мужчины тронули поводья ослика, который вновь потянул повозку к озеру.
Тогда парень долго не мог осознать происходящее. Но впервые отбиваясь от работорговцев (с ума сойти, те люди не преувеличивали даже насчёт этого!) своим посохом, Рёта понял, что крупно влип.
Очень скоро его юката украсилась порезами и пятнами крови — его и чужой. Заживающие раны зудели. Сломанный посох он менял трижды. В небольшом мешочке звенели местные монетки, отобранные у неудавшихся нападающих. У них же раздобыл нож, заменивший ему посох и гёта, защищающие ноги от острых камней. Где-то на двадцатые сутки он сидел, глядя в своё отражение в луже и думал: а не испортить ли лицо, которое доставляет ему столько хлопот? Так и не сумев причинить себе вред, он побрёл дальше. Голова его постоянно гудела — он пытался вспомнить, искал какие-то логические связи, пытался натолкнуть себя на ассоциации, но всё попусту. А ещё ему казалось, что ладони его никогда не отмоются от въевшейся крови.
От горьких размышлений его оторвал шум драки. Свернув на звук, парень притаился за деревом, наблюдая за разворачивающимся сражением. Молодой мужчина с чёрно-красными волосами лихо отбивался от наскакивающих на него разбойников. Один из валяющихся на земле людей очнулся, отполз за спину отбивающемуся парню и поднял лук, накладывая стрелу на тетиву. Вздохнув, блондин в три скачка приблизился к нему и оглушил ударом рукояти ножа. Дёрнул ещё одного нападающего, оглушил и его. Тем временем красноволосый наконец-таки отбился. Широко улыбнувшись, он гордо произнёс:
— Я — Тайга. А как зовут тебя, крутой парень?
— Зови меня Рёта*, — хмыкнул он, а потом понял, что имя кажется ему слишком родным.
Хмыкнув, Тайга, обирая оглушённых и мёртвых, рассказал, что идёт в Академию Шинигами. Идёт давно и с трудом. С сомнением глядя на бандитские замашки, Рёта предложил идти вместе. И не пожалел.
Тайга оказался неплохим парнем с чересчур вздорным характером. Учитывая внешность Рёты, это было даже на руку. Ещё не раз они схлёстывались с превосходящими силами. О себе парень узнал, что может повторять. Почти идеально и почти что угодно. Так, с боем пробиваясь вперёд, они постепенно вышли в районы, в которых поддерживается закон. Шинигами, люди в черных одеждах, мелькали здесь гораздо чаще, чем на окраинах.
Сейчас они сидели во втором районе, ожидая приёма в Академию.
Натянув коричневую юкату, он завязал оби и направился в лавку, открывать. Здесь, во втором районе, сытом и спокойном, не верилось, что существуют места, в которых царит беззаконие. Здесь его внешность была плюсом, а не минусом. Улыбаясь и используя своё лицо по максимуму, Рёта ни на мгновение не забывал, сколько бед принесло ему это лицо.
++
Тайга с удовольствием поглощал трёхцветное данго, глядя на ловкие движения Рёты. Парень казался ему до ужаса знакомым с самой первой встречи.
Сам он очнулся в кустах, от криков маленького ребёнка, который назвал его тигром. Из-за цвета волос, наверное… Имя «Тайга» получило в его гудящей голове отклик, и парень решил впредь так называться. Мама девчонки накормила его, объяснила, где он находится, и посоветовала идти в Академию. Тогда Тайга помог по хозяйству: наколол дров, подлатал крышу… И ушёл от гостеприимного семейства, тихо-мирно живущего в глубине леса в поисках своей памяти. Ему было важно вспомнить…
На дороге было совсем не так. Не тихо и не мирно точно. Странные люди, то и дело нападающие на него, не добавляли ясности. Зашивая длинную рваную рану толстой иглой, Тайга недоумевал: что это за отвратительный мир?
Почему эти шинигами не наводят порядок? Чем они вообще занимаются? Нападение белых, «пустых» — как их назвал отряд подоспевших шинигами, немного прояснило ситуацию. Вспоминая животный ужас, охвативший его тогда, во время битвы, Тайга решил, что обязательно станет таким же...
Потом был Рёта, всколыхнувший воспоминания, его случайная оговорка «Кагами-ччи» — неожиданно попавшая точно в цель. Тайга был уверен, что они были прежде знакомы, но ничего вспомнить так и не смог. Блондину было вообще сложнее, чем ему. То, как он с криком просыпался на привалах... Как долго смотрел на ладони и остервенело отмывал юкату от крови выдавало его. Кажется, Рёте приходилось очень сложно...
— Митараши данго, пожалуйста, три порции, — услышал Кагами мягкий тихий голос и вздрогнул от неожиданности. Ещё секунду назад ему казалось, что внутрь никто кроме него не заходил.
Молодой голубоволосый мужчина в синей юкате держал на руках девочку с розовыми волосами. Рёта улыбнулся колоритной парочке, поливая данго соусом, но глаза его оставались серьёзными. Казалось, он пытался что-то вспомнить, вглядываясь в лицо покупателя, но память пасовала.
— Тетсу! — звонко заявила девочка, отбирая первую палочку с данго. — А Зараки мы возьмём?
Парень кивнул и, едва улыбнувшись, попросил:
— Ещё три порции с собой.
Кисе с улыбкой кивнул и принялся готовить ещё порции. Девочка, счастливо болтая ногами, взяла вторую палочку с данго спросила:
— Это нам троим же, да, Тетсу? — парень улыбнулся сильнее и торопливо взял оставшуюся сладость. Хитрая Ячиру закончила со своей порцией и принялась откусывать от чужой. Поэтому с данго было быстро покончено.
Степенно кивнув, он расплатился с Рётой, взял со стола бумажный пакет с данго и неспешно пошёл на выход, скользнув по лицу Кагами равнодушным взглядом льдисто-голубых глаз. Когда он скрылся за дверью, Тайга выдохнул:
— Куроко!..
Рёта дёрнулся, устремил неожиданно проницательный взгляд к двери и хрипло ответил:
— Куроко-ччи тоже показался тебе знакомым?
Оба они упустили из виду, что фамилия Тетсу при разговоре с Ячиру ни разу не прозвучала.
++
Куроко остановился за дверью и нахмурился, потерев морщинку на лбу.
— Что случилось, Тетсу? — заботливо спросила девочка.
— Они показались мне такими знакомыми...
— Не пытайся вспомнить, Тетсу, — неожиданно серьезно сказала ему Ячиру. — Это новая жизнь. Не тащи в неё груз старой. Если нужно будет, ты вспомнишь и без усилий.
Куроко посмотрел на серьёзную малышку и впервые задался вопросом: сколько же ей на самом деле лет?
