Выжить после смерти

Кагами Тайга не верил, что все закончилось. Айзен побежден — Куроко и Акаши-тайчо сработали, как хорошо слаженный механизм, уничтожив угрозу. Тетсуя пострадал меньше, сбежал из больницы через пять дней и пропал, не появляясь. Тайге было немного обидно, но он понимал, сколько сил отнимают капитанские обязанности. Теперь, когда он знал, что Куроко — тайчо отряда Омницукидо, он удивлялся тому, сколько же времени умудрялся Невидимка тратить на своих друзей. Бывший отряд Айзена — нынче его собственный, после смерти их экс-капитана будто воспрянул духом. Рядовые поражали своей исполнительностью, а документация, которую вели офицеры, не вызывала у Кагами никаких нареканий. И даже учения и тренировки проходили почти идеально. Прежде подавленные, теперь они всеми силами пытались доказать, что заслуживают доверия, не то что самопровозглашенный Бог. Отряд Ичимару Гина, нынче возглавляемый лейтенантом Изуру, все ждали возвращения своего капитана, который не был предателем и собирался остановить Айзена. Ожидание затягивалось — о Гине не было слышно ровным счетом ничего. Капитанские собрания приостановили, и Тайга пока не мог задать закономерный вопрос Ямамото. Но внутри что-то неприятно скреблось. С хрустом выпрямив спину — стопка отчетов от исполнительных офицеров была разобрана и проштампована, Кагами встал, поправил белоснежное хаори, к которому так и не успел привыкнуть и направился в бараки четвертого отряда — он ходил туда каждый день, в надежде застать очнувшихся героев — но Куроко сбежал из-под бдительного присмотра Уноханы, а Акаши-тайчо до сих пор не приходил в себя. Дорога до медблока была привычной, заученной до автоматизма. Кагами шел неторопливо, мечтая, как они с Тетсу и Ретой выберутся на Грунт и наконец-то хорошенько поговорят с Ишшином, предаваясь воспоминаниям. Он уже представлял, как они привычно рассядутся за низеньким столиком, заставленным разнообразной снедью — ароматный тунец будет соседствовать с кольцами кальмара, морской еж, украшенный зеленью с рыжими полосками филе угря, чищенные креветки-темпура с фигурно расставленными суши, разольют по чоко саке и будут медленно пить, степенно обмениваясь воспоминаниями. У самых бараков четвертого отряда он встряхнулся, настраиваясь на серьезный лад. Исане, прежде встречавшая его молчанием и скорбно поджатыми губами, неожиданно широко улыбалась. — Тайчо очнулся? — взволнованно спросил Тайга, стук его сердца отдавался где-то в горле. Котецу улыбнулась еще шире и отрывисто кивнула, а затем повела рукой в сторону, предлагая Кагами самому убедиться. Капитан пятого отряда низко поклонился и стремительно направился к палате Акаши. За то время, что он ходил сюда, он выучил расположение палаты Сейджуро. Тонкие седзи были едва прикрыты. У кровати бледного с запекшимися губами Акаши сидел Мидорима, явно творящий какое-то кидо. Кагами кашлянул, привлекая к себе внимание. Сейджуро поднял глаза, и Тайга впервые так четко увидел, что цвет у них разный. Левый глаз казался вызывающе-желтым. Цвет был настолько ярким, что бросался в глаза сразу же. Тайга тряхнул головой, пытаясь вспомнить, были ли у Сейджуро и раньше разноцветные глаза, но не преуспел. Потрескавшиеся губы его бывшего капитана изогнулись в легкой улыбке и Кагами, выпав из ступора, широко раскрыл седзи и шагнул в палату: — Акаши-тайчо! Как вы себя чувствуете? Сейджуро улыбнулся чуть шире, бросив на Шинтаро короткий взгляд, а затем разомкнул сухие губы и хрипло выдавил: — Неплохо. И Тайга, ты и сам теперь капитан. В глазах — разноцветных, в который раз зацепилось за этот факт внимание Кагами, блеснула насмешка и Тайга смутился, чувствуя, как теплеют его щеки. Мидорима поставил миску на тумбочку рядом с кроватью Акаши, бесшумно встал и покинул палату, задвигая седзи. Кагами поразился, что спустя сотню лет без общения они настолько понимают друг друга. Капитан третьего отряда взял из миски кусочек льда и закинул его в рот. Говорить ему явно было неприятно, но он не собирался выставлять своего подчиненного. Бывшего подчиненного… Расправив плечи, Тайга решил не смущаться своих привычек — в конце концов Сейджуро — один из самых замечательных капитанов Готея и называть его согласно его званию ничуть не глупо. — Акаши-тайчо, — упрямо продолжил он, — спасибо вам за эту победу. Уверен, весь Готей счастлив, что все закончилось так быстро. Сейджуро с громким стуком перекатил во рту кусочек льда, а затем хрипло произнес: — Ничего еще не кончилось, Тайга, — его глаза странно блеснули. Желтый, казалось, стал еще ярче, а голос становился все более сиплым. — Совсем ничего не кончилось. Все только началось. Он задумчиво качнул головой. В груди Кагами поднялось волнение. Неужели Айзен не мертв? Или Гин на самом деле на его стороне? А может быть арранкары собираются нанести удар по Готею? Между красными бровями Акаши залегла тонкая складка, а потрескавшиеся губы сжались в упрямую полоску. Это выражение лица Тайге было прекрасно знакомо — капитан знал о чем-то важном, но пока не собирался распространяться, выстраивая в голове какой-то план. Беспокоить его сейчас не стоило. — Выздоравливайте, Акаши-тайчо, — кивнул он уважительно и вышел за дверь. В груди скручивалась пружина напряженного ожидания — Сейджуро не из тех шинигами, что будет беспокоиться по пустякам. ++ Куроко Тетсуя стоял перед своими бойцами, заложив руки за спину и мучительно размышлял о том, как облечь в слова сложившуюся ситуацию. За его спиной держался Хоро — болезненно вытянувшийся, вздернувший подбородок его заместитель возвышался над ним на полголовы. Со стороны они, наверное, выглядели комично, но никто не улыбался. Его шинигами, из которых он воспитывал образцовых представителей отряда Омницукидо умели прекрасно чувствовать ситуацию. Поведение главы второго отряда и осторожные разговоры рядовых настораживали их. Хмурое лицо, которое они прежде видели преимущественно бесстрастным, заставляло насторожиться. Тетсуя сделал несколько шагов вперед и глубоко вдохнул, прикрывая глаза. Горячий влажный воздух, ароматно пахнущий спелыми яблоками, которые вызрели по периметру полигона Омницукидо, щекотал ноздри. Внутри что-то болезненно сжалось и оборвалось. Куроко резко выдохнул, развернулся лицом к отряду и бесстрастно начал: — Через две недели я перестану быть капитаном отряда Омницукидо, — по трем рядам бойцов прошелся едва слышный шелест потрясенных выдохов. — Сам отряд будет присоединен ко второму, капитан которого возьмет на себя мои текущие обязанности. Шелест голосов стал чуть громче, но под пристальным взглядом голубых глаз шум стих. Куроко еще раз набрал в грудь воздуха и продолжил: — К сожалению, благородный клан Шихоин не может принять свой отряд обратно, поэтому я могу предложить вам либо оставить прежнюю должность и остаться здесь под командованием Сой Фонг, либо перевестись в другой отряд на должность, которую вам согласуют. Это решение я не в праве принимать за вас. Прежде стихший гул вновь поднялся. Тетсуя подавил тяжелый вздох — клан Шихоин действительно не мог принять их. После товарной блокады, которую устроили Императорские кварталы родственникам Йоруичи, дела тех шли из рук вон плохо. Клан был просто не способен принять такое количество бойцов. Нынешний глава в самых вежливых выражениях отказал Куроко и завизировавшей его письмо наставнице. Шихоин, основавшие отряд Омницукидо и все это время держащие его под своим протекторатом, теперь отказывались от трех сотен отлично обученных тихих убийц. И Невидимка ровным счетом ничего не мог сделать для благополучия своих бойцов. Он мог только оставить их под присмотром неадекватной Сой Фонг или передать в другие отряды. Тетсуя был уверен, что ни Кенпачи, ни Кагами ему точно не откажут. Ушедшего в свои мысли Тетсую побеспокоил звонкий голос со второго ряда. Двенадцатый офицер с кидотипным занпакто громко и слишком взволнованно уточнил: — Но вы же останетесь с нами и все еще будете отдавать приказы? — нарушившего правила шинигами поддержали остальные бойцы. Куроко качнул головой, скорбно поджал губы, а затем все также ровно ответил: — К сожалению, ни я, ни Хоро не имеем возможности остаться при своих должностях. — А в какой отряд вы уйдете? — уточнил все тот же неугомонный мальчишка. Во взъерошенные светло-каштановые волосы нервно зарылась смуглая рука, оттягивая прядки. Подающий надежды офицер слишком сильно нервничал. Тетсуя только покачал головой на такое явное проявление эмоций. — Мы с Хоро вынуждены покинуть Готей. Шинигами, прежде перебрасывающиеся словами, замолчали как по команде. В опустившейся на полигон тишине было слышно, как падают спелые яблоки на мягкую землю. «Вынуждены покинуть» — все прекрасно понимали, что подобная формулировка отставки — крохотная ступенька, отделяющая бойца от гнезда личинок. Служивший в Готее не мог просто так взять и покинуть его. Шинигами либо уходили в условно небоевую Академию, либо переходили под руку к благородным кланам. Сейрейтей, заполучивший бойца, выпускал его только на перерождение. Ситуация, в которой оказался Тетсуя была показательной — скорее всего за ним вышлют его же бойцов. Или других, которым Главнокомандующий сможет доверять. Ушел в отставку и пропал без вести — чудная формулировка. — Что нам делать, Куроко-тайчо? — серьезно спросил его Маюзуми. — Капитан Сой Фонг либо не будет доверять вам вовсе, либо будет закрывать вами самые неприятные задания. Завоевывать ее доверие или искать счастья в другом отряде — решать вам, — глупая девчонка могла легко сгубить его замечательных ребят, но не мог он сказать об этом прямо, особенно когда она и ее толстяк-лейтенант сидят на дальней яблоне, скрывшись за раскидистыми ветками. Дернувшегося было сказать что-то двенадцатого офицера заткнул его сосед. Похоже, мальчишка хотел импульсивно крикнуть, что тоже покидает Готей. Куроко может и хотел бы забрать их, но что он мог им дать? Кроме постоянной угрозы нападения от бывшего начальства? — До моего ухода пожалуйста, определитесь со своим будущим. Если пожелаете переводиться, подходите, постараюсь помочь. Куроко молчал, молчали и его бойцы. Еще раз втянув пьяняще-сладкий воздух, Тетсуя едва заметно улыбнулся и произнес, склоняясь в традиционном поклоне: — Я был рад быть вашим капитаном. ++ Мидорима Шинтаро сидел в бараках четвертого отряда, поставив на колени миску со льдом, над которой поддерживал температурное кидо и не верил, что он вернулся в Готей. Сразу после победы над Айзеном непоколебимый как скала Ямамото снизошел до общения с вайзардами. Черные кустистые брови хмурились, губы кривились, выдавая на лице старика какую-то явно неприятную эмоцию. — Военный совет согласен не признавать вас дезертирами. Хирако задохнулся от негодования, и Шинтаро отстраненно заметил, что разговор главнокомандующий явно начал не с того. Мидориме даже показалось, что он слышал, как скрипнули зубы Кенсея, а Саругаки выразительно цыкнула. Огладив бороду и будто не замечая недовольства, Генрюсай продолжил: — Несмотря на вашу нынешнюю неполноценность, мы согласны в дальнейшем пользоваться услугами вашего отряда вайзардов, — последнее слово он произнес, выделив голосом. — Теперь вы считаетесь прикомандированным к миру Живых отрядом, ждите дальнейших приказов. Вся его речь звучала так, будто они спали и видели работать на Готей, который наконец-то решил до них снизойти. Хиори попыталась протолкаться вперед, но ее за плечо придержала Маширо. Шинджи мерзко улыбнулся — о, Шинтаро за годы вынужденного соседства успел изучить всех, кто его окружал. — Ямомото-сотайчо, — сладко начал Хирако, демонстрируя зубы. — А кто сказал, что наш неполноценный отряд испытывает непреодолимое желание выполнять приказы Готея? Насколько я помню, мы признаны убитыми. Что-то я не вижу, что вы собираетесь снять с Урахары Киске, Шихоин Йоруичи и Тессая Цукабиши обвинения. А раз уж они все еще виновны, то и мы, стало быть, мертвы. Белобрысая бровь выразительно выгнулась. Карие глаза вайзарда, одним взглядом бросающего вызов, столкнулись с такими же карими, хмуро смотрящими из-под кустистых бровей. — Урахара и его сообщники проводили над душами опыты, недостойные звания шинигами! — А мы — результат этих опытов! — рявкнула все-таки высунувшаяся вперед Хиори. Ямамото замолчал, очевидно игнорируя справедливые вопросы, а затем грозно спросил: — То есть возвращаться к службе вы не собираетесь? После шанса, который дал вам Готей? — рука его лежала на рукояти занпакто, а вокруг распространялся удушливый жар. — Шанс нам дал Урахара Киске, — констатировал Шинджи и первым развернулся, уходя прочь. За ним повернули и остальные. Они не собирался слушать, что еще скажет этот помешанный старик. Шинтаро остался стоять на месте, смотря вслед уходящим вайзардам. Они все как один не собирались присоединяться к Готею вновь. — А ты почему остался? — грозно спросил его старик. — Твой капитан ушел. Мидорима поправил забинтованными пальцами очки и обронил: — Мой тайчо сейчас в надежных руках капитана Уноханы. Ямамото удовлетворенно хмыкнул, но Шинтаро было все равно. Первую неделю, вместо дежурств у бараков четвертого отряда, Мидорима разбирал документацию в императорских кварталах. Бумаги и личные осмотры констатировали — они готовы. Кропотливо разработанный за столетие план был готов к приведению в действие, оставались последние штрихи. Нужен только подходящий момент. ++ Куросаки Ичиго проснулся резко, как от толчка. За окном висел огрызок луны, деревья отбрасывали чернильные тени под электрическим светом фонарей. Почти оглушительно стрекотали цикады. Облизнув пересохшие губы, временный шинигами решил сходить на кухню и попить воды. Ступая босыми ногами по холодному дереву пола, Куросаки ровным счетом ни о чем не думал. Потому, увидев полоску света, пробивающуюся из-под кухонной двери, на несколько секунд замер, тупо пялясь. Из-за двери тем временем послушался негромкий голос Тет-аники. Ичиго прекрасно знал своего дядю и умел различать интонации его голоса. Дядя мог насмешничать с совершенно серьезным лицом, демонстрируя свое отношение одной интонацией. Мог показать свое разочарование легким оттенком ровного тона. Мог голосом продемонстрировать, насколько он гордится своими племянниками. Такой голос Куросаки-младший слышал давным-давно. Эта интонация прочно ассоциировалась с большим горем. Тетсуя говорил так, когда жил с ними месяц, выхаживая после смерти матери. И каждый раз, когда Куроко вспоминал Масаки, он говорил ровно точно так же. —… Я бросил на произвол судьбы свою команду! — экспрессивно закончил он монолог, начало которого Ичиго не застал. Голос отца звучал возмутительно серьезно, без любимых им издевательских интонаций: — Ты же вывел из-под удара всех, кто этого хотел, — Куросаки замер. Кажется, в Готее назревали очередные проблемы. — А оставшиеся? — продолжал тем временем Тет-аники, впервые на памяти Ичиго повышая голос. — Думаешь, я не понимаю, что они решили вести диверсионную деятельность? Балбесы. Старые боевые товарищи молчали, Куросаки замер, боясь нарушить тишину. Он понимал, что на некоторые вопросы дядя может не захотеть отвечать из соображений секретности, которые въелись в него, покрывая будто второй кожей. — Сегодня Кагами прислал адскую бабочку. На собрании капитанов Ямамото попытался представить все так, как будто мы с Гином ультимативно подали в отставку, бросив на произвол судьбы свои отряды. А затем попытался заблокировать все прошения о переводе. Негромкий голос смолк, послышалось тихое журчание, затем стукнула о стол чоко и Куроко продолжил: — Кагами с Кенпачи отвоевали моих ребят, а вот Тоширо не смог продавить их перевод к себе. И тогда Акаши построил разговор так, что Ямамото сам передал оставшихся людей в его отряд. По тону дяди Ичиго не смог понять, рад тот этому факту или нет. Самому Куросаки капитан Третьего Отряда казался внушающим доверие шинигами. — Сой Фонг стала капитаном воображаемого отряда Омницукидо! — фыркнул Ишшин. Старик хочет, чтобы все думали, будто Тет-аники ушел сам. Тетсуя почему-то ушел, предварительно спасая своих ребят от… Сой Фонг?.. Голос Куроко тем временем набирал силу: — Ишшин, в Руконгае что-то назревает, а Готей остался фактически слепым, самостоятельно уничтожив внешнюю разведку. А я даже не смог остаться в Сейрейтее вместе с Хоро! Мне претит необходимость убивать членов первого отряда, которые явились по мою душу. Ичиго тяжело сглотнул, чувствуя, как дерет пересохшее горло. Старик Ямамото высылал за дядей убийц?.. Чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, Куросаки бесшумно развернулся и пошел наверх, не решаясь нарушать беседу. В голове брезжала смутная пока догадка, что все проблемы Готей создает себе сам.