Выжить после смерти

Куросаки Ичиго, закинув руки за голову, лежал на кровати, застеленной покрывалом и смотрел в потолок, слабо белеющий в темноте. После триумфального возвращения из Сообщества Душ учеба в школе казалась изысканной издевкой, разбавленной уничтожением слабых пустых. Происходящее на занятиях проходило мимо, пока в школе не появился новый ученик Хирако Шинджи. Он улыбался так, что ему хотелось врезать чем-нибудь тяжелым и Куросаки с трудом подавлял это желание. Этот новый ученик рассыпал намеки, неестественно растягивая губы, говорил что-то о силе, имел занпакто и маску пустого. Ичиго бы больше не вспоминал об этом придурке, если бы тот не маячил периодически перед глазами, почему-то преимущественно на занятиях Мидоримы-сенсея, скрип зубов которого можно было расслышать даже с задней парты. Хирако относился к учителю почти панибратски и все только диву давались, почему тот не выкинет Шинджи с занятий. Серость будней обычного японского школьника треснула, рассыпаясь осколками, когда в город пришли эти. Человекоподобные пустые с занпакто. В момент их прибытия всю Каракуру накрыла ужасающая по своей силе и объему реацу. Выскользнув из своего тела, Куросаки умчался в шунпо к эпицентру ужасающей атаки. Вторая волна подавляющей энергии пришла почти сразу следом за первой, ощутимо прибив временного шинигами к земле. Даже сейчас, лежа в кровати, Ичиго ежился, вспоминая силу этой реацу. Но тогда он только встряхнулся и помчался к пустым. Кроме желания защищать жителей в груди разгорался азарт — шинигами хотелось попробовать сразиться с этим пустым. Каким же идиотом Куросаки теперь себя чувствовал! Но тогда он мчался вперед. Но там, на поляне, рядом с громадным кратером, стоя среди бессознательных (мертвых?) людей, рядом с поверженным Чадом и трясущейся от ужаса Иноуэ, на которую надвигался здоровенный пустой, Ичиго был смертельно серьезен. Он выступил вперед, уперев кончик меча в широкую ладонь, вглядываясь в противников, источающих леденящую душу реацу. На заднем плане застыл жилистый черноволосый и очень бледный пустой. Ичиго, неся какую-то чушь специально для испуганной Иноуэ, на доли секунды вгляделся в его глаза и постарался больше в них не смотреть. В ярко-зеленой радужке плескалось обжигающе-холодное равнодушие. Это существо безэмоционально фиксировало все, что происходило вокруг. Второй, здоровенный пустой с фиолетовыми волосами и длинными изогнутыми рогами, держался лениво и расслабленно. Его поза почти кричала о том, что он не напрягается. Однако лиловые глаза смотрели неожиданно остро, оценивающе. Пустой его оценил… И не посчитал опасным. Как не посчитал и Чада, лежащего на траве без сознания с израненной рукой. Эти двое не собирались останавливаться. Временный шинигами понятия не имел, зачем они пришли в мир живых, но останавливаться они не собирались ни перед чем. Куросаки было стыдно признаваться даже самому себе, но он не помнил, что нес. Он просто активировал банкай, дождавшись лишь удивленно приподнявшейся фиолетовой брови и кинулся вперед, намереваясь отрубить пустому правую руку. Вряд ли бы он смог поднять тяжелый двуручный меч, рукоять которого виднелась из-за плеча одной ладонью. Но верный Зангецу оставил на запястье пустого лишь тонкую царапину. От пришельца повело удушливо-убийственной энергией и он угрожающе произнес: — Ого, а ты не так плох, как мне казалось. Может, мне и за занпакто взяться? «Занпакто?» — хотелось заорать Куросаки. Неужели они такие же, как Хирако? Маска пустого и меч. Шинигами, ступившие на путь пустого. И тогда голову взорвало болью. Металически-дребезжащий голос издевательски-вежливо предлагал помощь в устранении препятствий. Так говорили пустые. Так говорил Хирако, надевая маску. Так говорил кто-то у него внутри. Ичиго даже теперь иногда слышал дребезжащий шепот на границе восприятия. Но тогда пустой почти орал, пытался взять тело под контроль. Куросаки схватился за голову, не в силах и шевельнуться. Голоса из внешнего мира доносились слабо и искаженно. Существовал только громкий металлический лязг, требующий выпустить его. Временный шинигами стоял и подсознательно ждал сокрушительного удара противника. Из-под которого его выдернула Йоруичи. Куросаки с трудом понимал, что происходит, но в какой-то момент давление пустых просто исчезло. Исчезло, забрав с собой громкий голос пустого. Голос, который теперь Ичиго периодически слышал. Лежа в собственном доме, в удобной кровати, Куросаки боялся спать. Боялся отдать этому чудовищу изнутри контроль. Боялся, что больше не сможет никого защитить. Боялся, что защищать придется от него… ++ Следующий день в школе был таким же безрадостным, как предыдущий. Чад все еще лежал где-то в магазинчике Урахары, никак не приходя в себя после серьезного ранения руки. Иноуэ, отделавшаяся легким испугом, теперь старалась не отходить от Тацуки, серьезно пострадавшей от духовного давления тех пустых. А Ичиго все глубже и глубже погружался в пучины самобичевания. Слабак, который не сумел защитить друзей. Слабак, который теперь с трудом будет смотреть лучшему другу в глаза. Слабак, просто слабак. Куросаки меланхолично тер доску, неторопливо избавляясь от мела. Из почти медитативного состояния его вывела резко распахнувшаяся дверь класса. — Приветик, Куросаки-ччи! — почти пропел высокий блондин с сережкой в одном ухе. Идеально сидящая школьная форма подчеркивала ладную фигуру. Рядом с ним, хмурясь, стоял лейтенант третьего отряда, который приходил на Грунт вместе с капитаном, лишившим его сил. — Йо, — неприветливо буркнул он. — Ичи-тян… — послышалось негромкое из-за двух широких спин. Тайга резко отшатнулся, хватаясь за ребра и шипя явно что-то неприличное сквозь зубы. Вперед выступил Куроко в чуть великоватой ему школьной форме. — Тет-аники, Кисе и Кагами? Что вы здесь делаете? Куроко повел плечом, одергивая непривычную ему форменную рубашку и качнул головой, кивая на застывших в конце класса детей. А бывшему лейтенанту десятого отряда на посторонних было откровенно плевать: — Готей спешит на помощь! — торжественно заявил Кисе и прыснул. Несколько секунд он изучал недоуменно вытянувшееся лицо Ичиго, затем ухватил его за предплечье и вытащил временного шинигами из класса под пронзительный писк удостоверения шинигами. Кагами огляделся, насупившись. Кучка детишек в конце класса возбужденно перешептывалась, изучая его, как какую-то неведомую зверушку. Ему хватило почти сканирующих взглядов на испытании для получения капитанского поста. Его, стоящего в центре арены, внимательно изучали, оценивали, взвешивали… Главнокомандующий сверлил его тяжелым взглядом, Сой Фонг недовольно щурилась, на лице Акаши застыла улыбка «Расстрой меня и пожалеешь, что родился на свет», знакомая Тайге по многочисленным построениям в отряде. Обычно, если кто-то капитана все-таки расстраивал, плохо было всем. Унохана все также улыбалась, но взгляд ее был тяжелым и ощущался почти физически. Кучики смотрел на него холодно и внимательно, Комамура пристально. Из-под широкополой соломенной шляпы изучающе блестели глаза Кьераку. Сидящий рядом Укетаке глядел печально. Хитсугая почти благодарно — он все еще переживал за судьбу своего лейтенанта. Взгляд Маюри был привычным — он был недоволен, что его оторвали от важного эксперимента. Кенпачи счастливо скалился, а взгляд его ощущался, как обнаженный клинок. А еще Кагами знал, что Тетсу тоже здесь. Но взгляд его, в противовес остальным, совсем не чувствовался. Капитаны смотрели на него, казалось, целую вечность. Тайга было сильно не по себе, но он не собирался этого демонстрировать. Он стоял, расслабившись и расправив плечи. Рука лежала на рукояти занпакто, пальцы расслабленно придерживали оплетку. Ишшин долго рассказывал ему, как проходит испытание, как потом налаживать контакты с отрядом. В его изложении это казалось несложным делом. Но тяжелые, изучающие, внимательные, пристальные, прожигающие взгляды не предвещали ничего хорошего. Наконец Ямамото-сотайчо встал, стукнув своим занпакто по деревянной трибуне: — Сегодня все мы собрались, чтобы провести испытание кандидата на звание капитана пятого отряда, — сильный голос отдавался где-то в груди, заставляя сердце биться чаще. Шинигами, стоящий на арене, едва заметно облизнул пересохшие губы, стараясь все также не демонстрировать свою нервозность. — Кагами Тайга, ты, лейтенант третьего отряда, признан достойным. Докажи, что ты заслужил доверие капитанов Готей Тринадцать! Подчеркивая важность сказанного, главнокомандующий еще раз стукнул ножнами по полу и, обводя взглядом капитанов, спросил: — Кто хочет испытать претендента? — Я, — хрипло ответил Зараки, демонстрируя великоватые клыки в счастливом оскале. Только открывший рот Хитсугая осекся, смеривая капитана одиннадцатого злым взглядом. Кенпачи спрыгнул на арену с трибуны, доставая безымянный занпакто. — Ну что, бывший третий офицер одиннадцатого отряда, готов? Кагами, чувствуя, как пенится в крови привычный уже азарт хорошей битвы, решительно кивнул, обнажая собственный меч. Оскал Зараки стал шире и он резко рванул вперед, занося резко опуская оружие. Тайга не упустил почти мгновенный рывок, принимая зазубренное лезвие на клинок. Сила столкновения мечей заставила сильно напрячь руки. Резко дернув занпакто в сторону, Кагами пропустил катану противника над собой и рубанул снизу вверх, целя в бедро. Кенпачи счастливо рассмеялся, блокируя удар и тут же нанося новый. Занпакто сталкивались со звоном и грохотом, казалось, еще чуть-чуть и начнут высекаться искры. На лице Кагами сияла почти такая же широкая улыбка, как и на лице его бывшего капитана. Они кружили по арене, сталкиваясь и молниеносно расходясь в стороны. -… тит! Хватит я сказал! — гаркнул главнокомандующий. Кагами, отвлекшийся на голос, едва уберег голову. Из тонкой царапины, рассекшей бровь, засочилась кровь. — Это что, все что ли? — разочарованно протянул Кенпачи, закидывая меч на плечо. Грудь его тяжело вздымалась, он глубоко дышал, утирая пот со лба. — Претендент на должность капитана должен продемонстрировать владение банкаем! — отчеканил старик. Зараки оскалился удовлетворенно и приглашающе взмахнул рукой с катаной. Тайга утер кровь, залившую глаз, ухватился обеими руками за рукоять занпакто и произнес: — Я сражаюсь не один, Гарсиа, — вихрь реацу рванул в разные стороны, поднимая пыль. Из рукояти оружия протянулась цепь, на конце которой застыл шипастый моргенштерн. Кагами сделал резкий шаг вперед, дергая цепь. Повинуясь воле хозяина, шар рванул в сторону Кенпачи, на ходу меняя траекторию полета. Коротко звякнула цепь и Зараки моментально высвободил реацу, прибивая пыль к земле. Резким движением занпакто он отбил моргенштерн, и ринулся вперед, вновь занося катану. Цепь шипастого шара, повинуясь воле хозяина, захлестнула чужой клинок, но тяжелый удар капитана одиннадцатого отряда это не остановило. Столкновение лезвий высекло искры реацу, Тайга налег на оружие, отталкивая Кенпачи назад, навстречу летящему в спину моргенштерну. Зараки резко дернулся, почти самостоятельно насаживаясь на острые шипы, проехавшиеся вслед за цепью вверх по спине. — Великолепно, — засмеялся Кенпачи, отпрыгивая на безопасное расстояние. По спине и ногам слабо струилась кровь. Было понятно, что раны на его спине не слишком серьезны. Левой рукой он потянулся к повязке, закрывающей глаз. — Пожалуй, я буду серьезен. Тайга сглотнул, а потом почувствовал сильнейший удар реацу, почти прибивший его к земле. Он только и успел, что дернуть руки вверх, защищаясь от еще одного удара, направленного на беззащитную шею. Моргенштерн, прибитый к земле чужой энергией, больше не шевелился. Кагами резко разорвал дистанцию, преодолевая сопротивление давления реацу, перебросил катану в правую руку, а левой ухватился за цепь, подтягивая к себе вторую часть оружия. Цепь, повинуясь воле хозяина, укоротилась. Тайга резко рванул вперед, выбрасывая руку с катаной вперед. Лезвия занпакто вновь встретились, рука с трудом выдержала двуручный ответ от Зараки. Молниеносно дернув левой рукой, Кагами с силой ударил моргенштерном. Острые иглы банкая, казалось, удлинились, врезаясь в правую руку Кенпачи, оставляя в этот раз лишь несколько длинных тонких царапин. — Ты действительно неплох, Тайга! — оскалился в улыбке Кенпачи, а затем перешел к серии атак. Кагами, все еще прибиваемый чужой реацу к земле, с трудом парировал их, оставив цепь моргенштерна свободно лежать на земле. Лейтенант третьего отряда чуть попятился, продолжая принимать сильные атаки на занпакто. Когда Кенпачи сделал шаг вперед, останавливая ногу прямо перед цепью, Тайга все силы бросил на подчинение своего оружия. Реацу ухнула в цепь, как в колодец, руки, принимающие очередной удар, прогнулись и зазубренная катана вгрызлась в левое плечо. Боль врезала по нервам, но концентрации шинигами не потерял и моргенштерн, повинуясь воле хозяина, резко захлестнул ноги капитана одиннадцатого отряда. Шипастый шар врезался в голень, с хрустом проламывая кость. Кагами резко дернул руки с мечом назад, дергая цепь. Кенпачи зашатался, но выпрыгнул из ловушки. Он балансировал на одной ноге, счастливо улыбаясь. Кагами широко оскалился в ответ, продолжая двумя руками удерживать катану. По руке вниз текла кровь, он уже слабо чувствовал пальцы, зрение мутилось то ли от резкой потери крови, то ли от все возрастающего давления реацу. — Продолжим? — рассмеялся Кенпачи, вместе с катаной качнувшись вперед, навстречу противнику. — Хватит! — рявкнул главнокомандующий. Кагами повернулся к нему, развеивая банкай. Убрав катану в ножны, он зажал рану, из которой хлестала кровь. Генрюсай недовольно оглядел их ранения, а затем спросил, оглядывая трибуны: — Кагами Тайга, лейтенант третьего отряда, заслужил доверие капитанов Готей Тринадцать? На Тайге, едва стоящем от потери крови и давления реацу, вновь скрестились тяжелые взгляды капитанов. Уже почти привычно… Из тяжелых мыслей его выдернул мальчишеский голос. Тайга дернулся, невольно потер плечо, на котором в духовном теле до сих пор оставалась воспаленная, едва поджившая рана. — Привет! Ты высокий! — улыбаясь, произнес темноволосый пацан, возбужденно сверкая карими глазами. — Ты играешь в баскетбол? Я на позиции легкого форварда и нам в команду не помешал бы тяжелый. Ну как? — Баскетбол?.. — растерял весь свой хмурый вид Кагами. Слово всколыхнуло что-то где-то в глубине памяти. Тетсу склонил голову к плечу, изучая подошедшего к ним школьника. Слово казалось таким знакомым! — Баскетбол? — эхом повторил он. С громким воплем мальчишка отскочил назад, врезаясь в парту. — Ты откуда здесь взялся? — Я пришел сюда раньше тебя, — ровно ответил Куроко. Школьник прижал руку к груди, в которой бешено колотилось сердце, несколько раз вдохнул и выдохнул, а затем, все еще улыбаясь, продолжил: — Даже если не умеешь, приходи в баскетбольный клуб. Я думаю у тебя есть все задатки! Похлопав Тайгу по плечу, парень бросил осторожный взгляд на Тетсу и пошел обратно к своим перешептывающимся приятелям. — Сходим? — отстранено поинтересовался Куроко, передергивая плечами. Непривычная ткань на них мешала, заставляя нервничать. В случае драки, сюнко эту рубашку просто уничтожит. — У нас задание, — стараясь выглядеть незаинтересованным ответил Кагами, отворачиваясь от окна. Взгляд Тетсуи стал насмешливым и Тайга только закатил глаза. Их сослали на Грунт следить за Куросаки Ичиго, заинтересовавшим Айзена. Благодаря отряду Омницукидо (в основном Куроко, как небезосновательно подозревал Кагами) они знали о числе членов Эспады, о примерном числе арранкаров в Лас Ночес, о некоторых планах Айзена и следящей аппаратуре, которая была даже в зале собраний капитанов. Новости от отряда разведки были не радостными и повторное расследование раскрыло немало шпионов в первом отряде. Разъяренный Яма-джи отправлял предателей в Гнездо Личинок и инициировал чистку остальных отрядов, проезжаясь по мозгам капитанов. Кагами, как первому офицеру пятого, досталось сильнее всего. Хотя, как не парадоксально, в отряде нашлась всего пара шпионов. После разборок со своими, Тайга аккуратно поинтересовался у Тетсуи, есть ли среди Омницукидо предатели и получил предельно спокойный и жесткий ответ: «Уже нет». Иногда Кагами забывал, насколько Куроко пришлось измениться… Сейчас экстренно натренированные (и проклинающие нового капитана с чрезмерно крутым нравом) члены пятого отряда патрулировали окрестности, избавляясь от пустых. Члены отряда Омницукидо, как подозревал Кагами, следили за его подопечными, готовясь в любой момент придти на помощь. Все было под контролем. А если арранкары явятся снова, то это почувствуют все. — Может быть и сходим, — все еще хмурясь, ответил Тайга. Баскетбол… Насколько же знакомым было это слово! Тетсу улыбнулся в ответ самым краешком губ: — А теперь расскажи, как тебе капитанская доля? — негромко спросил он, сочувствующе хлопая друга по плечу. Тайга сокрушенно вздохнул, опуская голову и принялся проникновенно перечислять «прелести» бытия капитана. Они все еще стояли у доски, когда прозвенел звонок, извещающий о начале занятий. В спину Кагами ткнулся запыхавшийся Кисе, а Ичиго, влетев в класс в последний момент, плюхнулся на свое место. Школьники сидели за партами, пристально изучая новичков и перешептываясь. Наконец дверь вновь открылась и в класс вошел учитель. Несколько секунд Шинтаро безмолвно созерцал шинигами, а те так же безмолвно созерцали его. На лицах мужчин застыла разная степень шока. Самым спокойным казался Куроко, но оценить выражение его лица мог лишь кто-то очень глазастый. — Мидорима-сенсей, — протянул стоящий за спиной учителя Шинджи, — почему вы застыли? — Проходи, Хирако-кун, — с издевкой в голосе протянул Шинтаро, пропуская бывшего капитана вперед. Шинджи независимо шагнул вперед и наткнулся на скульптурную композицию из смутно знакомых лиц, пожал плечами и прошел к своему месту. Мидорима несколько раз тяжело вздохнул, прошел к своему столу, положил на него сегодняшний талисман дня — ножницы с красными ручками, и негромко заговорил: — Здравствуйте, ученики! Сегодня я представляю вам сразу трех новичков. Подойдите к доске и напишите ваши имена, — скомандовал Шинтаро, устало опускаясь на стул. Кагами, Кисе и Куроко послушно заскрипели мелом по доске. Первым закончил Рета, он обернулся к классу, послал всем ослепительную улыбку и произнес: — Меня зовут Кисе Рета и я надеюсь, мы подружимся! — в конце своего представления он подмигнул, вызвав восхищенные женские вздохи. — Я Кагами Тайга, — хмуро оглядел всех капитан. Школьники застыли, как зачарованные, молча созерцая нового одноклассника. — Я Куроко Тетсуя, дес, — поклонился член отряда Омницукидо, заполняя повисшую после представления Кагами тишину. — Куроко? — громко удивился Шинджи, перебивая выкрики «Откуда он тут взялся?», «Призрак!» от остальных школьников. — Я пришел сюда раньше вас, — отстранено заметил Тетсуя, ловя ошарашенный взгляд Хирако. — Садитесь на свободные места, — махнул рукой Мидорима, получая самое настоящее наслаждение от созерцания шокированной морды предводителя вайзардов. Люди, квинси, вайзарды, теперь вот шинигами… Осталось только арранкаров для ровного счета в класс пригласить. — А сейчас мы подробнее рассмотрим влияние Венеры на судьбу человека. ++ Ичиго сидел, подперев голову рукой и слушал глубокий голос учителя, повествующий о какой-то космической околонаучной лабуде. Если бы Мидорима-сенсей узнал, что именно Куросаки думает об астрологии, временный шинигами бы серьезно попал. Но Ичиго умел держать свое мнение при себе и потому проблем не имел. Лекция по астрологии проходила мимо него, низкий голос учителя служил прекрасным фоном к размышлениям. Когда Рета безмолвно выдернул его из кабинета, помог оставить в медпункте тело, бросил там свой гигай и утащил его куда-то на окраину Каракуры, Куросаки мало что понимал. Тет-аники и лейтенант третьего остались в школьном классе. Ладно еще Куроко был похож на школьника, но этот Кагами явно не тянул на ученика. Однако Готей это, похоже, не волновало. Очень скоро это перестало волновать и Ичиго. Почти сразу, как он оказался в форме шинигами, раздражающий металлический шепот вернулся. Они бежали куда-то по крышам, ведомые Кисе, который был в Каракуре явно впервые в жизни под лекцию о видах минусов. Ичиго молча слушал краткие и максимально полезные сведения о градации пустых, задаваясь вопросом, зачем такую лекцию давать на бегу. Пользуясь краткой паузой, Куросаки спросил: — Куда мы?.. — Просто следуй за мной, — улыбнулся через плечо Кисе и устремился дальше, продолжая излагать сведения о арранкарах. Внезапно он резко дернул головой в сторону и ткнул пальцем чуть наискось: — А вот теперь нам туда. Куросаки оглядел пустую улицу и вновь перевел взгляд на застывшего на краю крыши Рету. Шинигами вел себя странно. Вместо привычно сияющей на его лице улыбки, Кисе задумчиво сдвигал светлые брови, покусывая губу. Ичиго нахмурился, пристально всматриваясь в то место, которое изучал Кисе. Странности не заставили себя ждать — над асфальтом мелькнула вспышка, из которой выступил крупный пустой с маской, отдаленно напоминающей череп ящерицы. Длинный, как у кенгуру хвост, почти лежал на земле, а непропорционально длинные руки венчали острые когти. Рета вежливо указал ладонью вниз и Ичиго послушно спрыгнул к пустому. Минус, заметив шинигами, медленно пошел в его сторону. — Победи его, Ичиго, — мягко попросил Кисе, ярко улыбаясь. Желтые глаза, однако, остались предельно серьезными. Громадная фигура резко взмахнула руками, метя в застывшую фигуру и Куросаки едва успел отскочить от удара. Пустой продолжал неумолимо надвигаться, удары были все точней и быстрей. А Ичиго… Ичиго боялся браться за меч. Дребезжащий шепот в голове был почти неразличим, но если использовать Зангецу… Из размышлений его выдернула сильная оплеуха, которую отвесил задумавшемуся шинигами пустой. Когти бесполезно пропороли форму, не оставив на теле и следа, но заставив кубарем укатиться в сторону. — Куросаки-ччи, и это ты называешь сражением? Ты теперь даже низшего пустого победить не можешь? — спросил предельно спокойно стоящий неподалеку Кисе. — Я знаю, что надо делать, — огрызнулся Ичиго, перекатываясь и в высоком прыжке уходя от нового удара. Он взялся за занпакто и вдруг услышал голос пустого, который сидел внутри, так же ясно, как в прошлый раз, когда он попытался захватить его тело. Вместо улицы, на которой бесновался минус, Куросаки видел лишь самого себя, выбеленного, с бешеными желтыми глазами и черной склерой. Пустой стоял в той же позе, что и Ичиго, широко и насмешливо ухмыляясь. — Я уже рядом с тобой, скоро буду совсем-совсем близко! Я поглощу тебя! — ухмыльнулся во весь рот пустой и распался на несколько белесых нитей, которые устремились к голове Ичиго. Они врезались в лицо, волосы, причиняя почти нестерпимую боль, а затем образовали маску и временный шинигами вновь выпал в реальный мир. Не решаясь достать Зангецу, Куросаки встретил удар пустого замотанным в бинты мечом, удерживая тяжелую когтистую руку. — Я все знаю, Куросаки-ччи, — протянул Рета спокойно. — С тех пор, как ты встретился с арранкарами, ты ни разу не превращался в шинигами. Чего же ты боишься? Пустой, продолжая давить правой рукой, ударил левой и меч Ичиго дрогнул. Куросаки резко перекатился, уходя из-под удара. Минус медленно повернулся следом и открыл пасть, издавая отвратительный вой. — Потерял решимость? — продолжил Кисе. — Боишься поражения? Боишься, что не сможешь защитить друзей? — и вкрадчиво добавил: — Или ты боишься пустого внутри себя?.. Ичиго резко обернулся на шинигами, не веря, что слышит это. Рета… Знает? Желтые глаза смотрели на редкость понимающе. Он не обращал внимания на решительно идущего к временному шинигами минуса, с жаром продолжая: — Прекращай жалеть себя, Куросаки-ччи. Прекрати убегать от схватки, становись сильнее. Сильнее до тех пор, пока не сможешь защитить друзей и победить пустого внутри себя. Встань, Ичиго. Встань и сражайся. Это же ты! Что-то в груди будто бы с хрустом сломалось. Слова Кисе били наотмашь и сейчас Куросаки не мог понять, как вообще позволил себе пасовать, позволил бежать от драки. Бежать от самого себя. Он резко поднялся на ноги, решительно ухватился за занпакто. Чувствуя, как во все стороны рвется реацу, Ичиго обнажил меч и направил его на пустого. Он уничтожил минуса единственным ударом. Теперь Рета сидел, как ни в чем не бывало, прилежно конспектируя лекцию Мидоримы-сенсея. Куросаки и сам сидел, будто бы не он только что перешагнул через собственные страхи, уничтожая пустого. Кагами дремал, опершись на руку, Тет-аники, Ичиго был уверен, рисовал в своей тетради крохотных смешных собак. Женская половина класса глаз не сводила с Кисе, часть мужской, занятой в баскетбольной команде, бросала на Тайгу косые взгляды, а Хирако не сводил глаз с парты, за которой устроился Куроко. Как только прозвучал звонок на перемену, Шинджи сорвался с места, подбираясь к парте своего нового одноклассника и нараспев произнес: — Что ты тут делаешь, Тетсуя-кун? Куроко смерил его равнодушным взглядом и тихо произнес: — Это называется «учеба», Хирако-кун. Одноклассники, которые слышали диалог, поддержали ответ Тетсуи дружным смехом. — Твои «друзья» в курсе, что мы здесь? — предельно серьезно спросил Шинджи, не поддерживая всеобщее веселье. Взгляд Куроко, спокойный и холодный, уперся в карие глаза. Ичиго казалось, что в глазах Тет-аники мелькнуло осуждение. — Я понял, извини, — после паузы произнес Хирако, отворачиваясь. Кроме Шинджи, кажется, никто больше ничего не понял. Остаток занятий Куросаки сидел, пытаясь понять, откуда Хирако вообще знает Тет-аники и что за загадочные у дяди «друзья». Ну не шинигами же? А почти сразу после уроков Рета вновь утащил Ичиго, обещая Кагами с Куроко, то они вернутся поздно. — Мы пойдем дальше преодолевать твои сомнения, Куросаки-ччи, — просветил Кисе подопечного, направляясь к очередной точке появления пустого. Ичиго улыбнулся, чувствуя, как на месте неуверенности и страха буйно вспыхивает благодарность. ++ Они уничтожали пустых до глубокого вечера. Куросаки знал, что безбожно опоздал на ужин, что отец вновь будет недоволен, но сейчас это мало волновало временного шинигами. Решимость и злость задавила слабый металлический шепот, а в последние несколько раз он и вовсе не слышал посторонних звуков. Только грохот шагов очередного пустого, его сиплые выдохи и собственное прерывистое дыхание. Избавившись от нового минуса, Ичиго утер мокрый от пота лоб и повернулся к застывшему невдалеке Кисе. Рета стоял, бережно придерживая тело Куросаки и задумчиво созерцал то место, на котором еще несколько мгновений назад находился пустой. — Ну что, пойдем? — устало поинтересовался Ичиго, забрасывая Зангецу на плечо. — Так и быть, Куросаки-ччи, — ослепительно улыбнулся Рета. — Но завтра мы продолжим. По спине продрал мороз, но Ичиго только оскалился с предвкушением. Почему-то ему казалось, что Кисе если не был когда-то членом одиннадцатого, то как минимум плотно общается с кем-то из этого рассадника любителей сражений и обучения на практике. Рета вручил ему тело и Куросаки легко вернулся в физическую оболочку. До дома они брели прогулочным шагом, шагая по пустынным улицам, освещенным фонарями и тусклым полумесяцем. Пару мелких пустых Кисе, почти не глядя, развеял кидо и Ичиго впервые задумался, что стоило бы и ему выучить хотя бы парочку атакующих заклинаний демонической магии. Рета вполне очевидно хмурился, водя головой из стороны сторону. Куросаки озабоченно свел брови и осторожно спросил: — Что-то случилось? — Ты давно видел в Каракуре такое количество минусов, Куросаки-ччи? — ответил вопросом на вопрос Кисе. — Разве это не результат действия какой-нибудь приманки? — удивился неподдельно Ичиго и поймал неожиданно серьезный взгляд желтых глаз. — Шинигами должны защищать живых, а не подвергать их опасности, Куросаки-ччи, — голос Кисе казался ужасно холодным. Ичиго потупился, кляня собственный длинный язык. Рета задумчиво коснулся подбородка и медленно проговорил: — Пустых слишком много. А ведь в городе сейчас дежурит полсотни шинигами… Пойдем быстрее, Куросаки-ччи. Скорость шага Кисе значительно возросла, иногда Ичиго даже казалось, что он скользнул в шунпо прямо в гигае. Нагнав стремительно летящего вперед шинигами, Куросаки постарался подстроиться под быстрые шаги Реты, только мелькали вдоль дороги фонарные столбы. Кисе успел еще трижды воспользовался кидо для уничтожения пустых, когда впереди показалась клиника Куросаки. Они остановились перед дверью, Ичиго сделал несколько глубоких вздохов, а затем толкнул дверь. Рядом с алыми кроссовками размера эдак сорок пятого скромно стояли голубые кеды Тет-аники. Ичиго скинул свою обувь, надел любимые тапки и крикнул: — Я дома! — Извините за вторжение! — добавил Рета, обувая безликие бежевые тапочки для гостей. — Ичиго! — рявкнул выглянувший из гостиной Ишшин и устремился навстречу сыну. — Ты опять опоздал на ужин! Легко увернувшись от атаки отца, Куросаки-младший сделал несколько шагов вперед, а затем обернулся, пытаясь понять, почему за спиной повисла неестественная тишина. Кисе стоял, самую малость возвышаясь над отцом, и не сводил с него глаз. Куросаки-старший завел руку за голову, ероша короткие волосы и неуверенно произнес: — Привет? Это будто прорвало плотину. Настороженный и напряженный Рета исчез, в желтых глазах, как показалось Ичиго, даже блеснули слезы. Кисе резко подался вперед, заключая Ишшина в объятья. — Шиба-ччи! — до хруста сжимая чужие ребра, пропел он. В голосе ощутимо пробивалась угроза: — Почему же ты столько времени молчал, Шиба-ччи? — Рета, успокойся, — натужно выдал Куросаки-старший, хлопая шинигами по спине. — На то были причины! — И какие же причины за… — оборвал сам себя на полуслове Кисе. Он медленно, под какой-то странный грохот со второго этажа, повел головой в сторону. А через мгновение Каракуру снова накрыла волна сильной отрицательной реацу, — Арранкары. Шиба-ччи, пристрой куда-нибудь мой гигай. Легко покинув оболочку, Рета нетерпеливо уставился на пребывающего в ступоре Ичиго. — Быстрее, Куросаки-ччи! Усталость и напряжение, копившиеся в течение дня, будто отступили, оставляя место только звенящему напряжению и предельно сосредоточенности. Ичиго покинул тело, мягко опрокидывая его на подставленные отцом руки и устремился за Кисе. На этот раз он не собирался проигрывать арранкарам.