Выжить после смерти

Аомине Дайки лежал на крыше какого-то подсобного здания и бессмысленно пялился в небо, закинув руки за голову. Небо было таким до безобразия голубым и настоящим, что казалось, будто он в мире живых. Но под куполом Лас Ночес не чувствовалось ни дуновения ветра. Неподвижный воздух, неподвижные кучевые облака… Замершая в мгновенье вечность. Аомине вытащил из-под головы руку и задумчиво провел пальцами по осколкам верхней челюсти, будто бы прилипшей к его лбу. Клыки даже сейчас были острыми. После арранкаризации жить стало скучно. Ни охоты, ни увлекательных сражений — после приказа Айзена Халлибел больше года отслеживала всплески его реацу и являлась укоризненно пялиться каждый раз, когда Дайки только-только находил противника и начинал драку. Аомине научился на приемлемом уровне скрывать реацу, но на территории арранкаров Тиа каким-то образом всегда знала, когда ее приятель хочет ввязаться в очередное отвязное сражение. А уходить из Лас Ночес в поисках противника было бессмысленно — после арранкаризации Дайки ни с кем не мог сразиться на равных. В песках кругом были слабаки. С Эспадой отношения как-то не сложились. Баррган бесил Дайки одним фактом своего существования. Память у Аомине была крепкой и он, каждый раз изучая равнодушную морду в костяной короне снежинки, представлял, как восхитительно захрустела бы эта шея под его когтями. Видимо его жажда убийства была написана у него на лице, потому как Луизенбарн делал вид, будто они не знакомы, изредка окидывая квинту презрительным взглядом, игнорируя предложения поспаринговаться. Халлибел сражаться не хотела — отъявленная пацифистка наконец-таки нашла себе тихую гавань и не собиралась ее терять. Неллинел была вообще на голову больной и после первого (и единственного) их разговора о крохотной тренировочной битве Аомине сам ее избегал. А потом Нелл пропала и Дайки стал третьим, готовясь вешаться от скуки. Сражаться с кем-то ниже себя по номеру Дайки считал недостойным занятием. Лежать, пялясь в голубое небо, и вспоминать славные деньки, когда нормальные противники еще не перевелись, было скучновато и довольно уныло, но Аомине не сдавался. Делать больше все равно было нечего. Не чай же пить?.. Мысли текли лениво, свет, льющийся непонятно откуда, слепил глаза, но Дайки не сдавался, вглядываясь в очертания облака. Как ни силился арранкар, он так и не смог разглядеть в аморфной массе ничего. Ощущения на периферии сознания заставили напрячься. Чудовищная реацу ударила где-то за пределами Лас Ночес и Дайки счастливо подхватился. Пустой! Сильный! С ним можно будет подраться! Стянув теккокаги с пояса и нацепив на ладони, Аомине сорвался в сонидо, направляясь к ближайшему от всплеска реацу выходу. Сердце билось в радостном предвкушении, тонкие губы кривил счастливый оскал. На полпути реацу резко скакнула вниз, почти потеряв свою угрожающую плотность. Чертыхнувшись, Дайки попытался ускориться, понимая, что драться пустой расхотел точно. Но надеяться на лучшее ему никто не мешал и он со всех ног спешил, собираясь хорошенько подраться. У больших ворот лежал один из нумеросов, который, видимо, вырубился из-за слишком сильного всплеска. Равнодушно перешагнув лежащее на песке тело, Аомине ногой толкнул створку и вывалился в вечную ночь. Тут уже чувствовался слабый ветер и Дайки оскалился шире. Фонящее реацу пятно было так близко! Вновь сорвавшись в сонидо, Аомине стремительными скачками приближался к своему будущему противнику. Остановиться пришлось за десяток метров. Противник был не один. И… С ними был Айзен. — Дайки, — улыбнулся он, чуть склоняя голову, только очки сверкнули. — Ты вышел встретить нас? Похвально. Крепко сжатые в кулаки пальцы разжались, а с лица Аомине исчезла улыбка: — Здравствуйте, Айзен-сама, — сказал он предельно равнодушно, даже не пытаясь скрыть разочарование. Соске улыбнулся шире, возобновляя путь, поправил очки и сочувственно сказал: — Ну-ну, Дайки. Скоро ты сможешь подраться. У меня будет для тебя задание. Глаза Аомине радостно сверкнули и он наконец перевел взгляд на несостоявшихся противников. Сонный темноволосый мужик, которого подталкивала в спину мелкая пигалица, не выглядел опасным. Фиолетововолосый гигант, который размерено шел следом за ними, периодически равнодушно оглядывался и что-то ел из пакета в руках, вообще казался огромным ребенком. Они оба выглядели неопасными и оба стали арранкарами самостоятельно — Айзен проводил арранкаризацию исключительно в Лас Ночес. Сейчас, в спокойном состоянии, Дайки едва чувствовал их реацу. «Они сильные» — рассуждал Аомине, торопясь за Соске, который уже успел послать сигнал общего сбора Эспады — «Наверняка перед вступлением в ряды первой десятки их надо будет проверить. Не об этом ли задании говорил Айзен?». Грудь распирало предвкушение, а на губы сама собой опять наползла широкая улыбка. Владыка Хуэко Мундо молча указал Дайки на зал приемов и арранкар почти вприпрыжку помчался туда. Неприметная дверь оттуда вела на полигон 1-A и Аомине не терпелось его освоить. В зале уже сидел Барраган. Рядом с ним расположилась Тиа. Из угла на женщину-арранкара презрительно пялился Нойторра, восьмой Эспады. Привычно устроившись рядом с Халлибел, Аомине откинулся на неудобном полукруглом стуле, почти мгновенно съезжая вниз. Эти полукресла были ужасно неудобными, но Дайки не сдавался, пытаясь устроиться со всем возможным комфортом. Предвкушение жгло где-то в груди, и Аомине бросил бесполезное занятие, выпрямляясь. В зал торопливо заходили остатки Эспады, располагаясь на своих местах. Когда все наконец-то расселись, на столе появились полные чая чашки. Аомине чуть дернул носом, принюхиваясь к ароматному напитку. «Ассам» — быстро понял арранкар, придвигая чашку. За все то время, что Дайки был в Эспаде, он по запаху и вкусу научился различать больше трех десятков сортов чая. Тонкий фарфор смотрелся в его грубых руках неуместно. Не обращая на это никакого внимания, Аомине сделал первый глоток крепкого чая с насыщенным, немного терпким вкусом и счастливо выдохнул. Сегодня он, наконец, подерется с нормальным противником. Айзен появился, как и всегда, величественно. За ним шагали оба арранкара, на сей раз одетые в форму. Мелкую девчонку за спиной темноволосого было почти не видно. — Моя дорогая Эспада, — начал Айзен, обводя взглядом напрягшихся арранкаров. — Сегодня в наших рядах пополнение. Это Старрк Койот и отныне он — Примо Эспада. Темноволосый мужчина лениво сделал полшага вперед. Светло-голубые глаза, полуприкрытые веками, оглядывали ряды его новоявленных сторонников цепко и внимательно. Баррган вспыхнул и был готов разразиться обличительной тирадой, но под доброжелательным взглядом ледяных глаз Айзена сдержал свои возмущения. — А это — Мурасакибара Атсуши. И отныне он — Зеро Эспады. — Айзен-сама! Неужели эти слабаки получат такие номера?! — все-таки не выдержал Баррган, неожиданно сам для себя ставший, по сути, третьим по силе среди арранкаров, теряя лидирующее место. Фиолетововолосый гигант с загнутыми костяными рогами оглядел арранкаров со скукой и отпустил реацу. Злая, колючая сила давила, пригибая к полу. Сдавленно захрипел Дордони, Гантенбайн несколько раз сипло выругался. Атсуши мгновенно свернул давление, затем закинул в рот остаток песочного печенья, сжатого в длинных пальцах, и принялся пережевывать, стряхивая крошки с подбородка. В тишине было слышно только чье-то хриплое дыхание. — А теперь пришло время сменить номера, — мягко улыбнулся Соске, отнимая руки от чайной чашки. Он запустил кидо, которое перенумеровало Эспаду. В тишине Аомине вдруг понял, что вряд ли Айзен хотел, чтобы Дайки проверил Зеро и Примо. Упасть духом не дало осознание того, что задание с крутой дракой все-таки будет. И новичков, возможно, на спарринг раскрутить получится. В полной тишине десятый и девятый Эспада, Москеда и дель Сокаччио потеряли свои номера, молча удаляясь из зала совещаний. Дордони шел, пошатываясь, но не пытался опереться на Гантенбайна. Проводив их взглядом, Мурасакибара легко скользнул к освободившемуся стулу, растекаясь по нему. Рядом со свежей чашкой чая на блюдце появилась горстка печенья. «Это в первый раз, когда рядом с чаем появляется что-то съедобное» — невольно отметил Аомине, наблюдая, как лениво движется нижняя челюсть Атсуши. Крепкие белые острые зубы, не похожие на зубы травоядных, рога которых были осколком маски сильнейшего арранкара, филигранно откусывали рассыпчатое печенье, оставляя ровные следы зубов. Утерев крошки с уголка губ, Мурасакибара потянулся за следующим печеньем. Он так наслаждался процессом поедания, что Дайки и сам захотел присоединиться к этому таинству. Почувствовав чужой взгляд, Атсуши резко вскинул голову, безошибочно нашаривая среди заинтересованных арранкаров Аомине. Ленивый взгляд фиолетовых глаз в мгновенье ока превратился в острый и колючий. Мурасакибара еще несколько секунд смотрел в чужие глаза, а потом обманчиво расслабленно вернулся к печенью. «Делиться не хочет?» — не понял Дайки резкой смены настроения. Пронзенный внезапной догадкой, Аомине совершенно по новому посмотрел на Атсуши. «Зеро пришел сюда из-за печенья?». ++ Старрк драться не хотел. Койот постоянно дрых. Он падал мордой в стол, в своих комнатах лежал на куче зеленых подушек и даже ходил в полудреме, направляемый мелкой пустой из его фракции. Девчушка отвешивала ему тычки, пинки, которые он молча сносил. Аомине был уверен, что он завел себе эту зверушку, чтобы не уснуть где-нибудь, чтобы никогда не просыпаться. В тот единственный раз, когда Дайки нормально поговорил со Старрком, предлагая спаринг, Койот честно признался, что ему лень, и что Аомине мог бы подраться с Лилинет, если ему так хочется. Дайки хотелось рычать от досады и гнева — приравнять его, Квинту Эспады к какой-то жалкой фракции. Старрк бы еще предложил с минусами первого порядка подраться! Соплячку Дайки трогать, конечно, не стал. Он пошел искать Мурасакибару. Зеро Эспады ел. Он ел печенье, конфеты, какую-то дребедень в шуршащей упаковке, которая забавно хрустела и крошилась, пачкая белую форму Атсуши желтыми пятнами. Батончики, шоколадки, кексы, пончики, леденцы, мармелад — Мурасакибара появлялся в ворохе фантиков и уходил также, оставляя горы упаковки. Аомине предложил ему подраться, когда Атсуши открывал очередную пачку хрустящей вкусноты, ярко пахнущей беконом. Вялый и равнодушный Зеро мгновенно превратился в сосредоточенного и злого. Чудовищная удушливая реацу ударила на несколько километров вокруг. Он несколько секунд сверху вниз смотрел в глаза Дайки, а потом сквозь зубы проронил: «Вообще-то я ем. Еще раз мне помешаешь, и я тебя раздавлю» и ушел, сворачивая свое духовное давление так, будто его и вовсе не было. Драка с новыми членами Эспады решительно не выходила и Аомине пришлось взяться за поручение Соске. Заданием от Айзена был сбор и подчинение всякой мелкой швали, которая попадала под ауру высшего пустого. Мелочь, вроде простых минусов и меносов попадала под нее почти сразу, они не могли противиться приказам, а потом теряли такое желание вовсе. Согласно плану владыки всея Хуэко Мундо, Аомине должен был набрать свое убогое воинство и начать дозировано выпускать его в мир живых по команде. Отвлекающий маневр, которые Дайки ненавидел в силу своей натуры. Выпускать всякую слабосильную мелюзгу в больших количествах, чтобы задавить массой, возможно, неплохого противника, с которым можно было бы здорово смахнуться! Но приказ есть приказ. В дни бессистемного шатания по пустыне Аомине начал понимать и Старрка и Мурасакибару. Их занятия были хоть сколько-нибудь отвлекающими. Пустые тянулись за ним, неуклюже и слабо дрались между собой. Войнушки низших минусов вызывали у Аомине какую-то ностальгию. Свою первую драку он помнил неплохо. Последующие сливались в чреду насыщения, но первая была особой. Приказ Айзена начинать пришел спустя больше десятка периодов сна. Его принес хмурый Мурасакибара, которому было поручено помочь открывать гарганты. Следующие дни они пахали как проклятые, командуя неорганизованной толпой низших, которая норовила вывалиться в мир живых всем скопом. Жнецы, которые захлебывались в постепенно нарастающей, согласно приказу Айзена, атаке, дрались неплохо. Не все, конечно, но были среди шинигами достойные экземпляры. Дождавшись, когда Мурасакибара уснет, Аомине открыл гарганту, натянул текко-каги и зашагал в мир живых. Ровная дорожка вывела его на просторную поляну, на высоте метров двадцати от земли. Дайки полной грудью вдохнул свежий воздух, прикрыл глаза, подставляя смуглое лицо солнцу. Неторопливо выдохнул, открыл глаза и перестал контролировать реацу. Мощный удар мгновенно разошелся во все стороны, деревья тревожно качнулись, роняя зеленую листву. На поляне почти сразу стало тесно. Шинигами наскакивали на него по одному, в жалких попытках хоть что-то противопоставить. Бойцами они были откровенно никудышными и вряд ли могли бы справиться даже с меносом. Аомине расстроено думал, что издали они казались более умелыми. Нанизав на когти очередного идиота, Дайки утер облитое чужой кровью лицо и, срываясь на злой рык, спросил: — И это все, на что вы способны, шинигами? Может, ради разнообразия, нападете на меня группой? Жнецы все прибывали и Аомине оскалился, собираясь долбануть по толпе серо. Формирующийся луч так и не сорвался с кончиков пальцев. На поляне появился здоровый медно-рыжий, почти красноволосый шинигами. Темные глаза, цвет который Дайки не мог разглядеть из-за солнца, строго обвели взглядом собравшуюся толпу. Он рыкнул: — Продолжить зачистку! Возвращайтесь на места! — и жнецы принялись послушно исчезать в аналоге сонидо для шинигами. От шинигами ощутимо тянуло сильной реацу. Он настороженно следил за Дайки, положив руку на рукоять своего меча. Аомине неприятно оскалился и с неподдельным любопытством поинтересовался: — А ты, выходит, командир этого пушечного мяса? Жнец изумленно поднял брови, затем оскалился, выдавая в ответ: — А ты, выходит, эволюционировавший пожиратель себе подобных? Заржав, Дайки представился, дождался, когда представится его противник, расплывающийся в предвкушающей улыбке. Кажется, этот Кагами любил хорошую драку почти также, как сам Аомине. — Ну хоть кто-то на Грунте знает, как встречать незваных гостей! — рявкнул арранкар и бросился в бой. Шинигами демонстрировал ступени высвобождения меча, неплохую стратегию и вызывающие уважение запасы реацу. Они оба увлеклись, пытаясь нарезать противника на тонкие ленточки. В пылу боя он даже использовал ресурексион, получая пьянящее удовольствие от ударов и достойных ответов на них. В последний раз он чувствовал такой же яркий азарт, когда решал с Гриммджоу, кто король следующей недели. Веселье прервал невовремя проснувшийся Мурасакибара и Аомине пришлось уйти, бросив Кагами напоследок, что они подерутся еще. ++ Аомине Дайки сидел за длинным столом, откинувшись на неудобную, полукруглую спинку кресла и с почти осязаемым трудом боролся с желанием закинуть ноги на стол. Спина норовила съехать вниз, и арранкар догадывался, что подобные стулья здесь как раз для того, чтобы все сидели прилично и чинно, но ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел. Какой вообще в этом смысл? С тяжелым вздохом Дайки пересилил себя, отлипая от неудобной спинки. Уперев локоть в стол, он подпер голову рукой, вперивая взгляд в спинку пока еще пустого кресла Айзена. На вид оно было не многим удобнее кресел Эспады, от чего Аомине испытывал какое-то мрачное удовлетворение. Взгляд Кватро Эспады лениво скользил по лицам арранкаров. Мурасакибара шуршал смешными картофельными кружочками в блестящей упаковке, Старрк спал, уронив голову на скрещенные на столе руки, Баррган излучал чувство собственного превосходства, скрестив руки на груди, Халлибел преданно пялилась куда-то в сторону кресла Айзена. Ждать прихода владыки было скучно и Дайки принялся принюхиваться, в надежде учуять аромат нового чая. После длительного отсутствия Айзен обычно заваривал что-то новенькое. Он как бы невзначай ронял название, но пару раз Дайки приходилось рыскать в мире живых по чайным лавкам, чтобы узнать сорт. Айзен вошел в зал как всегда, излучая величие и снисходительность. За его спиной шел Гин, сияя своей фальшивой улыбкой и какой-то почти до синевы бледный незнакомый арранкар. Тощий, с зелеными стигмами, изображающими дорожки слез, такими же яркими зелеными глазами, растрепанными черными волосами и половиной костяного шлема на голове. «Девятый? Хотя нет, Айзен привел его лично. Может быть пятый?» — на глаз оценил скрывающего реацу арранкара Дайки. — Приветствую вас, моя дорогая Эспада, — проронил Айзен, усаживаясь на своем кресле. Он повел рукой, жестом повелевая арранкару пройти вперед. Гин же привычно устроился у правого плеча владыки Хуэко Мундо. На столе появился чай и Аомине тут же повел носом, пытаясь по запаху определить, новый ли сорт принес из мира живых Соске. Ненавязчивый аромат легко защекотал ноздри, отчетливый и в то же время едва уловимый. Дайки несколько раз вздохнул полной грудью, пытаясь различить знакомые нотки, но ему это не удалось. Придвинув чашку, арранкар перевел взгляд на пустого, с отсутствующим выражение лица стоящего по левую руку Айзена. Лицо его не дрогнуло, будто вылепленное умелым скульптором. — Знакомьтесь, его зовут Улькиорра Шифер. И прежде чем он войдет в Эспаду, придется провести несколько поединков. Дайки отнял голову от руки, с ленивой заинтересованностью изучая своих возможных будущих противников, одновременно делая первый глоток из чашки, над которой все еще виднелся пар. Насыщенный персиковый вкус сменился медовым послевкусием. С удовольствием делая следующий глоток, арранкар скользил взглядом по старшим номерам Эспады. Айзен же сказал «несколько»! Значит, один из поединков вполне может быть его! Наконец-то Аомине ждет достойный противник! Предвкушая будущую схватку, арранкар переводил взгляд с одного на другого, изучая спокойные лица Зеро, Примо, Сегунда и Трес. Иногда Дайки казалось, что чем сильнее арранкар, тем меньше он может испытывать эмоций. Впрочем, слабее от этого его противники не становились. Чувствуя себя сорвавшим невиданный куш, Аомине переводил взгляд с одного пустого на другого, решая, с кем бы ему самому хотелось сразиться. От предвкушения грядущей бойни его отвлек голос Айзена: -…А Аомине сразится с Нойторрой в секторе 3-B. Это понятно? — холодный взгляд карих глаз пригвоздил Дайки к его неудобному креслу. В груди арранкара кипело возмущение — он не сражается со слабаками! В этом нет ровно никакого смысла! Аомине казалось, что Айзен решил уколоть его побольнее после нарушения приказа на миссии. Губы скривила пренебрежительная усмешка. Возможно, он оторвет недомерку пару рук, но непоправимо калечить не будет. Дайки убрал со стола локоть, оборачиваясь к своему будущему противнику. Нойторра сидел, улыбаясь во весь рот. Мягко улыбаясь, Айзен продолжил: — Я буду наблюдать за вашими поединками и остановлю, если мои сомнения исчезнут. А теперь идите на выделенные вам полигоны. Почти все арранкары зашевелились. Только Старрк продолжил негромко посапывать, а Мурасакибара меланхолично слизывал с пальцев крошки. Казалось, Зеро и Примо не собирались покидать зала собраний. Аомине же с удовольствием оторвал тело от неудобного стула и потянулся, разминая шею и спину. Нойторра торопливо шел к выходу, на ходу кивая какому-то арранкару с розовыми волосами. Тот расплылся в улыбке и кивнул в ответ. Хмыкнув, Дайки прошел мимо, торопясь на полигон 3-B. Безликие коридоры сменяли один другого, но Аомине уже давно прекрасно ориентировался в Лас Ночес. Толкнув высокую дверь ногой, арранкар прошел в просторное, ослепительно-белое помещение. Устроившись спиной к дальней стене, Дайки любовно протер лезвия своего оружия о край жилетки, а затем натянул текко-каги на руки. «Я закончу это сражение быстро» — пообещал он сам себе, собираясь по максимуму напитать лезвия реацу. Через долгих пять минут, за которые Аомине успел несколько раз решить сменить тактику, Нойторра показался в дверном проеме. На лице его сияла все та же широкая улыбка. Черные глаза смотрели на Дайки как на кусок неразделанного мяса, но Квинта Эспады со времен бытности низшим пустым успел привыкнуть к таким взглядам. Удивительно было чувствовать этот взгляд сейчас. Аомине оскалился, окончательно решая растянуть схватку, чтобы навсегда стереть из черных глаз это выражение. Он широко развел руками, давая восьмому начать атаку. Джируга улыбнулся шире, и ринулся вперед, занося свой топор с лезвием-полумесяцем. Легко скользнув в сторону, Аомине, проходясь, распорол форму на боку противника. На коже Нойторры остались едва заметные тонкие царапины, хотя лезвия были порядком пропитаны реацу. — Неплохое иерро, — похвалил противника Дайки, продолжая атаковать, усиливая напор энергии. Губы пострадавшего скривились, будто бы пытаясь вытолкнуть проклятье, но восьмой сдержался. Долговязый и худой, Джируга двигался проворно, отражая атаки более короткого оружия противника. Улыбаясь все шире, Аомине использовал сонидо, резко блокируя клинок когтями одной руки, а другой оставляя на спине Нойторры куда более глубокие царапины. Аомине, не чувствуя почти никакого азарта от битвы, технично порхал вокруг противника, почти интуитивно отбивая все атаки текко-каги. Оружие Нойторры на длинной рукояти не имело никакого значения для подобравшегося поближе врага. Потому когда в него полетел вытянутый Джиругой из-за пазухи прозрачный пузырек, он также отбил его лезвиями. Хрупкое стекло разлетелось от сильного удара и Дайки вдохнул часть розоватого дыма, тут же чувствуя, как начинают гореть легкие. Жгучее чувство распирало внутренности. Не выдержав, Аомине сделал несколько крупных скачков назад и закашлялся, прикрывая рот рукой. Нойторра стоял и смотрел на него, сверкая всеми своими зубами. Когда приступ кашля прошел, арранкар увидел на своей руке капли крови. — Замечательная вещь, — в пространство сказал Нойторра, делая несколько шагов к Дайки. — И действует только на пустых, которые прежде были представителями семейства кошачьих. Рыкнув, Аомине кинулся вперед, собираясь уничтожить угрозу. Игры кончились. Легкие горели, казалось, внутри течет раскаленная лава, вдохнуть глубоко не было никакой возможности. Обнажив клыки, Дайки попытался максимально напитать лезвия реацу, чтобы располосовать презрительно ухмыляющееся лицо. — Забыл сказать, — продолжил Нойторра, замечая, как притормозил противник. На его губах расцвела еще более широкая улыбка. — Это замечательное вещество также не дает использовать реацу. Недолго, но мне хватит. Молись, Санта Тереза! Он поднял лезвие над головой и Аомине оттолкнуло назад ощутимой ударной волной. Он вновь закашлялся, с трудом сделал глубокий вздох и задержал дыхание, а затем попытался дышать поверхностно, почти не тревожа горящие от боли легкие. Вокруг Джируги развеялся кокон реацу. Перед Дайки, явно рисуясь, стоял арранкар, отрастивший еще две пары рук, вооруженных косами. — Ты труп, — пообещал Нойторра, взмахивая всеми своими руками, только лязгнули друг об друга лезвия. Черные гладкие волосы мотнулись, открывая белую повязку на глазу. — Считал, что я слишком слаб для битвы, Аомине? Теперь ты умрешь от моей руки! Джируга кинулся вперед, занося все свое оружие над головой разом. Используя только силу мышц, Дайки резко отпрыгнул в сторону, чувствуя, как скручивает легкие от желания закашлять. По лицу градом катил пот, ватные, ослабевшие руки с трудом удерживали текко-каги. Сплюнув сгусток крови, алой кляксой расплывшийся на белоснежном полу, Аомине продолжил уклоняться от яростных ударов противника. В груди зрела ненависть к противнику и к самому себе. Силы таяли катастрофически быстро. Чувствуя, как наливаются свинцом ноги, не способные больше сделать и шага, как легкие разрывает от боли, Дайки резко повернулся к безумно смеющемуся Нойторре, вскидывая оружие. Ослабевшие руки подрагивали, но Аомине не считал себя слабаком, не способным отразить удар. Даже отравленный, он был королем! Все шесть кос опустились на вскинутые руки, почти прибивая Дайки к земле. Ноги подогнулись, во рту чувствовался железистый привкус крови, но вооруженные руки не опустились, сдерживая натиск. — Ты слабак, Аомине! — кричал ему Нойторра, поднимая косы над головой, чтобы вновь обрушить их на противника. Дайки вскинул на него презрительный взгляд, не собираясь ни отступать, ни молить о пощаде. Подрагивающие от боли и усталости руки были все также воздеты. — И сдохнешь ты как слабак! Джируга расплылся в широкой улыбке и карикатурно медленно принялся опускать первую косу. «Я не могу проиграть, я не могу проиграть так!» — билось в голове Аомине, но предавшее его тело не было способно сделать и движения — «Сдохнуть в битве с таким слабаком!». — Достаточно, — донесся до них голос Айзена и Нойторра послушно замер. — Поздравляю с победой, Квинта Эспады. Джируга развеял ресурексион, пнул заостренным носком ботинка все также застывшего Аомине в левый бок. Несколько секунд с удовольствием смотрел на завалившегося арранкара, а затем вышел вон. Когда противник скрылся за дверью, Дайки скрутил жесточайший приступ кашля. Алые капли пачкали широкую смуглую ладонь, рефлекторно прижатую ко рту. Аомине не знал, сколько лежал там, на белом полу, испачканным его кровью. Периодически, все реже и реже его скручивал кашель. Когда жжение в груди стихло, он перевернулся на спину, бездумно созерцая потолок. «Я не мог проиграть. Я просто не мог» — твердил Дайки сам себе. Навалившаяся слабость и аппатия не давали сил даже хорошенько выругаться вслух. От зациклившихся в голове мыслей Аомине оторвал голос Айзена: — Поздравляю, Секста Эспады. Сплюнув на белый пол очередной кровавый сгусток, Дайки завел руку за голову, ощупывая свою татуировку на загривке. Предмет его гордости — чуть выпуклая, набитая готическим шрифтом четверка сменилась цифрой шесть.