Выжить после смерти

Мидорима озабоченно хмурился, поправляя очки небрежным, годами отточенным жестом. Дымчатое стекло, призванное защищать шинигами от узнавания, со своей задачей не справлялось. Уже несколько членов второго отряда, неплохо маскирующихся под обычных шинигами, выразили ему свою благодарность за систему отчетов и пожаловались на отмену учрежденных им составов отрядов. Шинтаро, наконец, осознал, что маскировка из темных очков так себе, но что-либо делать было уже поздно. В конце концов, Куроко сумеет заставить своих подчиненных молчать. Поток пустых не ослабевал, но и не возрастал. Казалось, число функционирующих — назвать этих тварей «живыми» у Мидоримы не поворачивался язык, — пустых на Грунте поддерживается искусственно. Проверить свою теорию Шинтаро не мог, но собирался намекнуть на такую возможность Хоро. Небрежно отмахнувшись катаной от мелкого пустого, с громким визгом кинувшегося в самоубийственную атаку, Мидорима разрубил его точно пополам. Из гаргант сыпались слабые минусы, не давая никому расслабиться. Фыркнув, Шинтаро еще раз поправил очки, небрежно возвращая катану в ножны. В голове обиженно взвыл пустой: «Шин-чан, ну как же очередной раунд нашей занимательной игры?», с пальцев сорвались молнии бьякурая, без остановки пронзая голодных воющих белых тварей. Этот вкрадчивый мягкий голос едва заметными нотками насмешки и снисходительности не оставлял его. С тех самых пор, как он победил этого сумасшедшего, живущего в его внутреннем мире. Никто из вайзардов кроме Мидоримы не слышал сводящего с ума шепота своих пустифицированных мечей. Никто, кроме Шинтаро. Первые несколько лет после их спешного бегства на Грунт в голове Мидоримы было тихо. Он работал над планами для клана Акаши, помогал Урахаре и Хирако, выстраивая свою будущую жизнь. И сначала ему казалось, что смешки в подсознании — лишь плод его воображения. В конце концов, большинство сильных шинигами были со странностями: половину капитанского состава можно было хоть завтра сдавать в психиатрическую лечебницу в качестве наглядного пособия, а вторую половину смело упекать в тюрьму. У него были всего лишь смешки в голове. И смутно знакомый голос смеялся по делу. А потом, во время сражения с довольно сильным адъюкасом он призвал шикай и едва не потерял концентрацию от громкого вопля в своей голове: «Ну наконец-то!» — радостно завопил любитель смеяться и Мидориму согнуло от боли, полоснувшей по мозгам. Маска из белой жижи начала формироваться на его лице сама собой, а рука уверенно нырнула за россыпью сенбонов. — Какого черта?! — рыкнул Шинтаро, пытаясь остановить собственную руку. Адъюкас смотрел на шинигами-пустого во все глаза, не решаясь напасть. Полакомиться богом смерти он бы еще смог, но доминирующая отрицательная реацу подавляла его, лишая воли, заставляя подчиниться… — Я же обещал, что мы еще встретимся? — голос, исходящий изо рта Мидоримы не был его голосом. Мягкие интонации, дребезжащие железом, казались предвкушающими. — В этот раз ты даже не провалился во внутренний мир, как мило. — Я же победил тебя! — чувствуя, как твердеет маска, Шинтаро потянулся левой, пока еще слушающейся его рукой к подсумку. — Чтобы полностью одолеть меня, ты должен поступить, как уважающий себя пустой, Шин-чан, — рука безвольно обмякла, а затем переместилась на шею, обхватывая пальцами челюсть. Голова под сильным нажимом откинулась назад. Мидорима чувствовал, как постепенно ему становятся недоступны даже мышцы лица. — И что же? — едва размыкая губы, сумел вытолкнуть из немеющей глотки шинигами. — Конечно же сожрать меня, Шин-чан, — как что-то само собой разумеющееся подсказал идеальное решение пустой. Мидорима почувствовал, как проваливается во внутренний мир, в последний момент замечая, как его рука взметнулась вверх, посылая в адъюкаса россыпь сенбонов. Сад камней все еще представлял плачевное зрелище, но был уже не таким уродливым, как в прошлый визит. Ветер выровнял светлый песок, камни лежали как попало, но уже хотя бы не были свалены в одну кучу. Возле белого моста через речушку стояла яркая расписанная рикша. «Ничего себе выверты подсознания» — отстраненно отметил шинигами. — Ку-ку, Шин-чан, — услышал он из-за спины. С трудом подавив дрожь, Мидорима обернулся. С прошлой их встречи пустой не изменился ни капли. Он все также растягивал синюшные губы в улыбке. — Я сожрал твой меч и теперь каждый раз, когда ты обращаешься к его силе, ты обращаешься ко мне. — Белая рука легко легла на оплетку занпакто. — Твои мечты о рикше все еще в силе? Шинтаро, по спине которого стекали капли холодного пота, резко дернул головой, моментально выхватывая катану. Клинки взметнулись на встречу друг другу одновременно. «Ну Шин-чан, неужели ты не хочешь проиграть?» — вкрадчиво продолжал голос в его голове, выдергивая из воспоминаний. — «Ой, я хотел сказать „Поиграть“, Шин-чан». Игнорируя пустого, Шинтаро посылал вокруг все более и более высокоуровневые кидо, пытаясь излить бешенство, которое вспыхивало в груди всякий раз, когда он слышал этот насмешливый голос. ++ Куроко стоял за спиной лейтенанта Омаэды, равнодушно пялясь в необъятную спину, закрытую черной формой шинигами. Край нежно-лилового воротника, пришитого к вороту косодэ, трепал ветер. Маречие стоял, выпятив грудь и немалое пузо, с гордостью глядя на остальных лейтенантов. Тетсуя сделал несколько шагов в сторону, останавливаясь за спиной капитана второго отряда, едва заметно переминающегося с ноги на ногу. Сой Фонг, казалось, хотела скорее вернуться к патрулированию, в которое она бросилась, как только узнала, что Йоруичи в Сообществе Душ. Куроко неслышно фыркнул, переводя взгляд на Соукиоку. Освобожденное лезвие ярко, почти нестерпимо, сияло в свете восходящего солнца. Девчонку из клана Кучики уже вывели на место казни. Гин весьма паскудно скалился, и если бы Тетсуя знал его хуже, он бы решил, что друг получает от происходящего удовольствие. Улыбка Ичимару — широкая, заставляющая глаза щуриться, выдавала чудовищное напряжение. Ямамото едва опирался на свою трость-катану. Его лейтенант расположился на полшага позади своего капитана, преданно пожирая глазами начальство. Остальные офицеры выстроились в подобие двух шеренг напротив Соукиоку. Кьераку стоял, тихо о чем-то переговариваясь с Котецу. Абсолютно трезвый Шунсуй надвинул шляпу глубже на глаза, скрывая цепкий взгляд, почти сканирующий окружающее пространство. Рука, лежащая на рукояти меча, тоже не доставляла спокойствия. Нанао то и дело нервно поправляла очки, ощущая напряжение своего капитана. Лейтенант четвертого отряда Исане, нервно теребила длинную прядь волос, поглядывая на капитана восьмого отряда. Видимо, казнь Рукии приходилась ей не по душе, но спорить с начальством она не решалась. Комамура возвышался над своим лейтенантом, равнодушно созерцая обреченную на смерть девчонку. Рядом с застывшим лицом стоял Бьякуя. Глаза аристократа холодно смотрели куда-то в сторону Рукии и одновременно будто бы сквозь нее. Особняком стоял Акаши. Красные глаза незаметно изучали окружающих, тонкие губы кривились в легком подобии улыбки, край белого хаори трепал ветер. Неподалеку насмешливо щурил золотые глаза Кисе. Он пристроился рядом с Нанао, разливаясь соловьем. Веселье, написанное на красивом лице не соответствовало острому ощущению настороженности, которое будто волнами расходилось от застывшего парня. Места Айзена, Хитсугаи, Зараки, Уноханы, Укетаке и Маюри пустовали. Да и часть лейтенантов болталась неизвестно где. Нет, Куроко поступали донесения о том, что часть офицеров заключена под стражу за попытку освободить Рукию, а часть пострадала, но Тетсуя не думал, что все будет настолько серьезно. Какая-то мысль скреблась на краю сознания, но стукнувший тростью о помост Ямамото, прогнал ее. — В соответствии с приказом совета Сорока офицер тринадцатого отряда Кучики Рукия приговаривается к смертной казни на Соукиоку. Кучики Рукия, у тебя есть последнее слова? Девушка в белой юкате подняла огромные глаза на окружавших ее капитанов. Под фиолетовыми глазами залегли глубокие синяки, тонкую шею сковал алый ошейник, от которого тянулись длинные ленты, сдерживающие реацу. Она искривила губы в подобии жалкой улыбки, но затем резко выпрямила спину и громко произнесла: — Пощадите риок, я прошу! — Хорошо, мы отправим их домой целым и невредимыми, — стукнул по помосту Ямамото, будто бы подводя итог. — Ну что ж, пожалуй начнем ритуал! — Какая жестокость, — пробормотала Исане, отпуская длинные пряди. — Он ведь не собирается оставлять их в живых. — Это не жестокость, — произнесла плавно и незаметно подошедшая Унохана. Она не потревожила никого, бесшумно вставая на свое место. — Это сострадание. — Капитан Унохана! Где вы были все это время? — обеспокоенно уточнила Котецу. Мимо капитанов прошли шинигами с закрытыми лицами. Куроко с интересом склонил голову к плечу — ему до последнего момента казалось, что после исчезновения Тессая кидо-отряд расформировали. Окружив лезвие Соукиоку, они принялись синхронно накладывать кидо. Место казни засветилось от избытка реацу, но шинигами продолжали безмолвно накладывать заклинание. Не слушая своего лейтенанта, Рецу продолжала: — Если конец неизбежен, то можно хотя бы уйти без сомнений. Чуть более спокойно… — Воплотить Соукиоку! — отрывисто скомандовал Ямамото. Шинигами резко закончили читать заклинание и в небо ударил столб голубой реацу. Сдерживающие лезвие толстые канаты рвались как гнилые, а удерживающие их стальные сваи, забитые глубоко в землю, мягко покинули ее и разлетелись в разные стороны, вонзаясь в твердый грунт почти полностью. Возле огромного копья, не подчиняясь гравитации, парил мелкий сор. Лезвие хищно блестело на солнце, бросая на землю яркие солнечные блики. Куроко заметил, что Рукия бросила на равнодушного брата последний взгляд и невольно почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Тот мелкий мальчишка, бегающий за лентой для волос сейчас равнодушно смотрел, как ее названную сестру собираются казнить. Интересно, почему он вырос таким?.. Веревка на руках Кучики разорвалась, руки легко разошлись в стороны, удерживаемые древней магией места казни. Девушка начала медленно подниматься над платформой, ее равнодушный и спокойный взгляд больше ни разу не остановился на Бьякуе. Когда ее движение остановилось, древко Соукиоку вырвалось из земли и резко вспыхнуло. Огненный столб, окутавший его, резко расширился, превращая копье в огромного огненного феникса, который медленно разомкнул глаза, фокусируясь на преступнице. Тетсуя восхищенно приоткрыл рот, наблюдая за огненной птицей которая, по ощущениям, состояла из реацу. — Как только она пронзит Кучики Рукию, казнь состоится, — провозгласил Ямамото. Куроко дернул головой, с трудом отрываясь от завораживающей игры пламени и заметил, как Кьераку надвинул свою соломенную шляпу глубже на лицо, пряча глаза. Птица несколько раз взмахнула крыльями и рванула вперед. Куроко, не отрывающий взгляда от происходящего, в последний момент успел заметить, как что-то рвануло наперерез Соукиоку. Птица замерла, продолжая махать крыльями. — Ичиго?! — громко спросила Рукия, и Куроко резко дернулся, вскидывая голову. Неужели этот маленький идиот полез под орудие казни, уничтожившее многих сильнейших шинигами? Девчонка, набрав в грудь воздуха, рявкнула: — Придурок, ты почему опять вернулся?! Она неразборчиво кричала что-то еще, но сделавшая несколько шагов вперед Сой Фонг громко выдохнула: — Он остановил его? Лезвие, обладающее силой миллиона занпакто? Кто он, черт побери, такой?! «Это мой дурной племянник» — не без гордости мысленно ответил Тетсуя, невзначай опуская руки на саи. Сейчас он нервничал и не собирался раньше времени демонстрировать свое присутствие. Старик Ямамото едва слышно фыркнул, а Шунсуй, поправляя соломенную шляпу, негромко сказал своему лейтенанту: — Они успели, не мы. Птица величественно взмахнула крыльями, отдаляясь от цели и шинигами напряженно замерли. Птица распахнула клюв и пронзительно закричала, продолжая взмахивать огненными крыльями. От перьев, объятых пламенем, в воздухе колебалось жаркое марево. Ичиго развернулся, становясь в позицию напротив воплощения Соукиоку, а затем стремглав метнулся навстречу начавшей пикировать птице. Куроко сжал саи сильнее, соскальзывая в шунпо. Чем больше он приближался к птице, тем медленнее двигался. Реацу будто бы сопротивлялась, глаза заливал едкий пот, края хакама будто бы начали обугливаться. Напрягая все свои силы, Тетсуя сделал еще несколько скачков, стремительно приближаясь к Ичиго. Он ни за что не оставит на произвол судьбы сына Масаки! Мимо промелькнул толстый канат, захлестнувший горло птице и Куроко замер в воздухе, в паре жалких метров от Куросаки. Птица остановилась, будто врезавшись в стену. Гладкий алый канат, захлестнувший Соукиоку горло, кончался плоским металлическим бруском, на котором были с трудом различимы письмена демонической магии. Наблюдая, как капитан Кьераку вбивает штырь в растрескавшуюся от жара птицы землю, Тетсуя утер пот: «Что еще я пропустил, пока следил за ситуацией на Грунте и перемещениями риока?». Шунсуй щегольски поправил свою шляпу, и с насмешкой, в которой примешивалась немалая доля облегчения, бросил: — Йо, любишь, когда тебя ждут? — Капитан Укетаке? Кионе? Капитан Кьераку?! — воскликнула Котецу, судорожно переводя взгляд с одного шинигами на другого. Ямамото медленно обернулся, вскидывая кустистые брови. На морщинистом лице удивление причудливо перемешалось с гневом. — Извини, — ответил Укетаке, не обращая внимания на лейтенанта четвертого отряда. Он без видимых усилий поднял громадный красный щит, обвязанный все тем же канатом, все это время стоявший за его спиной, и что есть силы опустил его перед собой. — Извини, печати меня задержали. Но теперь я готов. Пыль, поднятая ударом, улеглась, и Куроко разглядел на щите до боли знакомый символ. «Йоруичи и тут отметилась» — с неподдельным восхищением понял Тетсуя. — Останови их! — отрывисто скомандовала Сой Фонг своему лейтенанту. — Кто, я? — уточнил Омаэда, оглядываясь в поисках Куроко. Кьераку и Укетаке синхронно достали занпакто и с двух разных сторон вонзили их в щит. Лезвия оружия легко вошли в толстое дерево. — Они собираются уничтожить Соукиоку! — Омаэда положил руку на катану, делая несколько шагов к капитанам. По канатам, от щита, вверх побежала волна насыщенно-оранжевой реацу. Достигнув огненной птицы, энергия детонировала, разрывая Соукиоку шею. Куроко резко рванул назад, закрывая лицо голой рукой. От Соукиоку в разные стороны рванула волна пламени, прожигая все на своем пути. Шинигами на земле заметались, пытаясь укрыться от огненного дождя. — Не знаю, что происходит, — отстранено констатировал Куросаки. Куроко, потирая нагревшуюся от волны жаркого воздуха руку, едва не фыркнул. Ичиго был в своем репертуаре. — Но если с этим покончено… Он резко рванул к деревянной балке, рядом с которой в воздухе зависла Кучики. Куросаки резко выдохнул и глаза его засветились от избытка реацу. — Что ты собрался делать, Ичиго? — встревоженно спросила его распятая Рукия. Тетсуя склонил голову к плечу, наблюдая, как Куросаки раскручивает свой занпакто. — Собираюсь уничтожить эшафот, — просто ответил ей парень и Куроко резко выдохнул. Кажется, малыш-Ичиго стал совсем большим… — Крест Соукиоку… — начала Рукия очередную свою речь, но временный шинигами только отмахнулся. — Заткнись и смотри. Меч вращался, набирая все больше реацу и когда Куросаки наконец его остановил, он почти светился от собранной энергии. Сжав рукоять, Ичиго вонзил лезвие в дерево перекладины, которая легко разошлась под ударом. Эшафот, в который рекой лилась реацу, нестерпимо засветился, а потом просто не выдержал. Гора, на которой проходила казнь, содрогнулась. Куроко восхищенно выдохнул, закрывая все той же многострадальной рукой глаза от рванувших во все стороны пыли, щепы и каменной крошки. Видимость восстанавливалась не быстро. Откуда-то из облака пыли Ичиго менторским тоном поучал свою подружку: — Я же говорил, твое мнение меня не волнует. Я пришел тебя спасти, Рукия. Тетсуя отнял руку от лица и разглядел дыру, поделившую бывший эшафот на две части. Чувствуя, как челюсть самопроизвольно опускается вниз, Куроко с едва слышимым стуком зубов закрыл рот. «Остановил Соукиоку, уничтожил эшафот… Малыш и в самом деле вырос» — покачал головой капитан отряда Омницукидо. — Я хотела бы уточнить, — произнесла висящая как мешок с рисом на руке временного шинигами Рукия. — Что мы собираемся делать дальше? На виду у этих шинигами красиво не исчезнешь… У тебя есть план? — Мы будем убегать, — просто произнес Куросаки и Куроко немедленно осознал, что кое в чем Ичиго так и остался ребенком. — От них невозможно убежать! — здраво возразила ему Кучики. — Тогда я всех прикончу, а потом убегу, — ответил ей Ичиго и Тетсуя с трудом удержался от желания закрыть глаза рукой. Его племянник не вырос совсем! — Дело не только в тебе. Здесь Чад, Исида, Иноуэ, Гандзю, Ханатаро. Я возьму их с собой. На земле послышались глухие звуки ударов и Куроко мельком оглядел поляну, на которой раньше проводились казни. Капитанов и их лейтенантов видно не было — судя по рытвинам и прожженным следам, основной удар от взрыва пришелся как раз на места старших офицеров. Горстку членов кидо-отряда, чудом уцелевшую на разгромленном поле, как раз заканчивал успокаивать лейтенант шестого отряда. Куроко пока плохо помнил имя этого новичка, но согласно донесениям и досье, парень был упрям как мул и предан своим. — Ренджи, ты вовремя! — оскалился Куросаки и Куроко наконец вспомнил фамилию лейтенанта — Абараи. Красноволосый мужчина на несколько секунд прижал ладонь к туго забинтованным ребрам, но быстро встряхнулся и, явно бравируя, крикнул: — Ну еще бы, если бы я не пришел, кто бы спас Рукию? Ичиго хмыкнул, а потом, размахнувшись, легко отправил Кучики в полет. Девушка врезалась в Ренджи и они кубарем покатились по разъеденной рытвинами земле. — Ты идиот? — рявкнул Абараи. — А если бы я ее не поймал?! Куроко почувствовал скачки реацу. Это могло означать только одно — капитаны возвращались на место казни, используя шунпо. Пока он ощущал только тайчо первых четырех отрядов. — Беги быстрее, Ренджи, — серьезно ответил ему Ичиго. — Беги, что есть сил. Абараи дергано кивнул и, удерживая девушку на руках, стремительно помчался прочь от разрушенной Соукиоку. Возникшие на прежних местах капитаны безмолвно созерцали удаляющуюся спину и только Сой Фонг резко скомандовала: — Что вы там застыли, придурки? Вы! Лейтенанты! Быстро за ними! Ямамото и Унохана кивнули своим подчиненным подтверждая приказ. Омаэда стремглав помчался вперед. Тяжелая золотая цепь, охватывающая шею, грузно била по широкой груди. За ним, отставая едва ли на пару шагов, мчались лейтенант первого отряда Сасакибе и Котецу, лейтенант четвертого. Тетсуя же смотрел на Ичиго. Он предельно серьезно несколько секунд изучал движения лейтенантов, хмуря рыжие брови, а затем сорвался в шунпо, Куроко только восхищенно свистнул — Йоруичи была прекрасным учителем. Точку выхода Ичиго рассчитал идеально, возникнув прямо перед носом у лейтенантов. Тройка слажено активировала шикаи, не собираясь церемониться с наглым риока. Куросаки резким движением вонзил свой занпакто в землю, а затем кинулся вперед, разбивая кулаком крупный моргенштерн шикая Омаэды. Удар, заставивший разлететься занпакто на куски, дошел да рыхлого живота, сбивая грузное тело с ног. Сасакибе взмахнул своей шпагой, собираясь нанизать наглеца на лезвие, но Куросаки легким разворотом уклонился от удара, а потом врезал лейтенанту ладонью в подбородок, отправляя его в полет. Котецу стояла, не в силах даже шевельнуться и через пару мгновений улетела далеко в сторону от сильного удара рукой в живот. Куроко смотрел на происходящее точно также, как и подавляющее большинство остальных капитанов. Но в отличие от них он знал, какими силами располагал этот ребенок еще недавно. Сила, скорость и мощь Ичиго потрясали. Тетсуя успел заметить, как в шунпо скользнул Бьякуя. Резко дернувшийся к занпакто Куросаки тоже это заметил, но на пути Кучики вырос шинигами, принимая удар Сенбонзакуры на лезвие собственного занпакто. — Яре-яре, капитан. Как не стыдно. Вы всегда поднимаете руку на детей? — уточнил Кисе, растягивая губы в ехидной улыбке. Ледяная маска на лице Кучики не дрогнула. Мужчина разомкнул губы и ровно произнес: — Бессмысленно задавать друг другу вопросы, лейтенант. Капитан начал напитывать занпакто реацу, пытаясь продавить блок Реты, но Кисе, твердо упираясь ногами во взрыхленную взрывом землю, налег на собственную катану, уводя тяжелый удар Бьякуи в сторону. И моментально принимая новый удар на жесткий блок. Сила столкновения была такова, что их растащило в разные стороны. Кисе, наконец затормозив, обернулся к застывшему Ичиго, ослепительно улыбнулся и бросил: — Беги-беги, Куросаки-ччи, не задерживайся! — риока отрывисто кивнул и устремился следом за Ренджи. Дружелюбная улыбка Реты тут же превратилась в предвкушающую, он сжал пальцы на оплетке рукояти, готовясь отвести новый удар. — Раз вы встали на моем пути, у меня есть всего один выход. Я убью тебя, мальчишку-риока, а потом казню Кучики Рукию, — ровно констатировал Бьякуя и скользнул в шунпо. Рета, зло улыбнувшись, устремился навстречу. ++ Акаши Сейджуро смотрел на казнь, как на бесплатный спектакль, небрежно скрестив руки на груди. Алые волосы и обожженный край хаори трепал слабый ветер. Без лейтенанта было непривычно, но отсутствию Кагами капитан третьего отряда был рад. С Тайги сталось бы вмешаться в бой на стороне Риока, вместе со своими братьями по разуму. Акаши смотрел на разрушенный крест Соукиоку, на глубокие рытвины в земле, на скрестившего клинки с простым лейтенантом Бьякую и размышлял. Кучики, обрекший на смерть родственницу, не хило подмочил свою и без того небезупречную деловую репутацию. Если он не защищает семью, станет ли он защищать союзников?.. Прямо сейчас Бьякуя собирался попрыгать на своей растоптанной репутации, собираясь на равных сражаться с мальчишкой-риока. От глупости его уберег лейтенант десятого отряда, но надолго ли хватит скромных сил этого Кисе?.. Кьераку и Укетаке пошли против Сообщества душ, используя для этого мон клана Шихоин. Лучшего подарка и представить было нельзя. Уже четыре клана теряют вес, тем самым давая укрепиться положению клана Акаши. Сообщество Душ будто физически содрогалось, ломаясь и прогибаясь под чьими-то умелыми действиями. Всего одна казнь, а какой эффект! Действия этого неизвестного (у Акаши были догадки, но он не собирался их проверять, чтобы не вовлечь своих людей в неприятности) виртуозно стравливали, заставляя давних друзей идти стенка на стенку. Склонив голову к плечу, мужчина смотрел, как Сой Фонг вырубает третьего офицера тринадцатого отряда, подоспевшего вместе со своим капитаном и капитаном восьмого отряда к месту казни. Сой Фонг уложила руку на занапкто, направляясь ко второму третьему офицеру тринадцатого отряда. Укетаке кинулся вперед, собираясь защитить подчиненную, но его остановил Генрюсай: — Не с места! Преступницу увел простой лейтенант, его мы сможем убить и найти ему замену. Поэтому, им мы займемся потом. А вам прощения нет! Вы совершили проступок, недостойный звания капитана! Я думаю, вы понимаете, чем это вам грозит? Акаши смотрел, как прямо сейчас Готей Тринадцать (и без того лишившийся капитана пятого отряда), лишится еще парочки сильных и опытных шинигами. Что-то крича, вперед бросилась Кионе, но Укетаке остановил ее резким окликом. Капитаны застыли, а Сейджуро склонил голову к другому плечу, чувствуя за спиной агрессивные всплески реацу боя между лейтенантом и капитаном. Боя, который кажется проходил на равных. Кьераку небрежно положил руку на плечо другу, с силой сжимая его и, надвигая шляпу на глаза, небрежно протянул: — Ой-ей. Придется нам с тобой… Делать ноги, Укетаке! — и исчез в шунпо, утягивая друга за собой. Ямамото недовольно качнул головой и исчез в шунпо, преследуя беглецов. Сой Фонг, не обращая внимания на исчезнувших мужчин, с разворота ударила Кионе по лицу. Девушка рухнула на землю, а капитан второго отряда наступила ей на грудь, вдавливая ногу в ребра. — Ты должна стыдиться. Ваш поступок запятнал честь офицера! — женщина продолжала яростно крутить ступней. Акаши тонко улыбнулся, замечая, что вышедшая из себя Сой Фонг довольно предсказуема. — Чтобы хоть как-то смыть ваш позор, я… Капитан второго отряда сильнее вдавила ступню, а затем качнулась, собираясь раздробить своим весом чужие ребра. И вдруг что-то резко врезалось в нее, сбивая с ног. Женщина изогнулась в воздухе, приземляясь. — Куроко, ублюдок! И ты на их стороне? Между Сой Фонг и лежащей на земле Кионе резко появился голубоволосый шинигами. Акаши чертыхнулся — все это время он совершенно не чувствовал присутствия Тетсуи и это было дурным знаком. — Капитан Сой Фонг, — отстранено произнес Куроко, смотря будто бы сквозь женщину холодными голубыми глазами. — Покажите мне решение главнокомандующего о судьбе этих шинигами. — Устного приказа тебе не достаточно, третий офицер?! — резко рявкнула в ответ Сой Фонг, подчеркивая подчиненный статус Тетсуи, замахиваясь на призрака. Удар пришелся на мягкий блок, который увел в сторону маленькую ладонь. Женщина по инерции устремилась следом за рукой и в оставленную без защиты спину немедленно пришелся несильный толчок, заставивший ее отступить на несколько шагов и разъяренно обернуться к безмятежному призраку. — Ямамото-тайчо говорил лишь о поступках, недостойных капитана, — отстранено констатировал Куроко и Акаши с трудом сдержал нервный смешок. Сой Фонг, фыркнув, вновь ринулась вперед. На полпути ее сбил кто-то, несущийся в шунпо. Сейджуро с трудом смог разглядеть оранжевую молнию. Тетсуя качнул головой, а затем вновь растворился. Акаши недовольно оглядел пустынную поляну, на которой просто негде было прятаться. На которой едва ощущалась остаточная реацу от взрыва и не было ни следа энергии призрака. Сейджуро только надеялся, что капитан отряда Омницукидо выполнит его маленькую просьбу в знак будущего тесного сотрудничества. ++ Кисе Рета в своей жизни делал немало глупостей. Но выход на бой с капитаном шестого отряда, кажется, будет в этом списке лидировать. В прочем сейчас, даже чувствуя сокрушительную силу ударов напитанным реацу занпакто, лейтенант ни о чем не жалел. По спине ручейком бежал пот, челка намокла и прилипла ко лбу, но улыбка Кисе оставалась все такой же счастливой. Он делал то, что хотел сделать. В очередной раз широким взмахом отбрасывая чужой меч, Рета без паузы напал сам, разрезая рукав белоснежного хаори. — Ты слишком слаб, лейтенант, — холодно констатировал Бьякуя, глядя на ровные лоскуты рукава. Быть может, тебе стоит использовать шикай? Кисе смерил противника насмешливым взглядом и издевательски-вежливо предложил: — Только после вас, Кучики-тайчо. — В таком случае наше сражение кончится быстро, — равнодушно рассудил мужчина и мягко произнес: — Цвети, Сенбонзакура, — В холодных глазах отразилась легкая насмешка. Вся его фигура выражала превосходство. Лезвие катаны разлетелось на тысячи розовых лепестков. Мужчина едва заметно улыбнулся, а затем направил лепестки с помощью рукояти в сторону своего противника. — Учись, Юкио! — не теряя времени даром, скомандовал лейтенант, и катана в его руках обратилась в нагинату. Кисе встал в атакующую позицию, Кучики же стоял не двигаясь, ожидая, когда лепестки достигнут противника. Они издевательски медленно плыли в сторону Реты. Кисе расплылся в широкой улыбке и, полностью копируя тон капитана, произнес: — Цвети, Сенбонзакура. Лезвие нагинаты рассыпалось нежными золотыми лепестками, откуда-то со стороны небрежно застывшего Акаши послышался изумленный выдох. Лепестки окружили Рету, как когда-то окружали Бьякую при первой активации шикая, в попытке защитить. Мужчина, широко распахнув глаза, смотрел на своего противника, пытаясь понять, как такое вообще могло произойти. Кисе демонстративно хлопнул глазами, а затем направил рой крохотных бритвенно-острых лезвий наперерез чужим. Розовое и золотое облака столкнулись, замерли на долю секунды, а затем хлынули в стороны. Рета сжал рукоять нагинаты сильнее, пытаясь продавить оборону противника. Кучики замысловато дернул рукой и лепестки закружились в нескольких вихрях, собираясь взять лейтенанта в клещи. Максимально сосредоточившись, Кисе легко повторил движение за своим противником и лепестки вновь столкнулись. От силы столкновения в разные стороны рванули волны разогретого воздуха. Форму замерших друг напротив друга шинигами трепал поднятый ветер. Бьякуя чуть повел бровью: — Какой… любопытный шикай, — голос звучал мерно и неторопливо. Лепестки кружили над головой лейтенанта, видимо, призванные вселить в него панику. — Ты думаешь, глупое копирование поможет тебе превзойти меня? Не заблуждайся, мальчишка. Чувствуя, как азарт захлестывает с головой, Рета резким жестом откинул закрывшие обзор волосы, чувствуя, как по виску стекает горячая капля пота, ослепительно улыбнулся противнику и распределил большую часть лепестков по месту боя, оставляя малую часть возле себя, для защиты от атак капитана. Управлять крохотными лезвиями было сложно, но лейтенант приноровился, сказывался богатый опыт копирования чужих способностей. Нежно выписав рукоятью нагинаты круг, он чуть толкнул древко вперед. Шар лепестков, центром которых стал Кучики, начал резко сужаться и Кисе мысленно благодарил своего лейтенанта, а потом и капитана, Шибу Ишшина. Когда он, придурковато улыбаясь, в первый раз предложил игру по разработке стратегий использования особенностей чужих занпакто, Рета не испытал особого восторга. Теперь же, вспоминая целую неделю, потраченную на анализ действий Кучики и разработку собственной стратегии, парень дивился предусмотрительности недалекого, вроде бы, капитана. Бьякуя, осознавая смысл атаки, направил собственные парящие над землей лепестки тремя широкими потоками, атакуя Рету сверху, метя в голову, и с двух боков — в грудь и со спины. Оставленные возле Кисе лепестки взметнулись, живо организуя щит. Нежно-розовый поток с силой врезался в тонкую преграду, все больше прогибая тонкую защиту. Кисе, собирая реацу в ногах для шунпо, одновременно ускорил собственную атаку — сужающийся шар лепестков, центром которого был Бьякуя, ощерился изнутри острыми тонкими иглами, стремительно уменьшая свободное от лепестков пространство. Чувствуя, как окончательно слабеет его защита, Рета напоследок заставил иглы удлиниться и исчез в шунпо, уходя с линии атаки лепестков. За спиной лейтенанта с гудением и искрами три потока чужой атаки столкнулись, образуя в воздухе красивый цветок. Использование мгновенной поступи не прошло для Кисе даром — множество мелких порезов покрывали открытую кожу, а форма больше напоминала лохмотья. Утерев с лица тонкие струйки крови такой же окровавленной ладонью, Рета поймал тяжелый взгляд Бьякуи, полный холодного бешенства. Форма Кучики была заляпана кровью, а пробитая шипом ладонь обильно кровоточила. За спиной капитана лепестки шикая лейтенанта столкнулись в одной точке, а потом хлынули в разные стороны, больше напоминая нежно-золотой салют. Растянув губы в приветливой улыбке, Кисе взял под контроль скопированный шикай, вновь направляя его на противника. Кучики мгновенно отозвал свой шикай, а затем просто отпустил меч, который медленно вонзился в землю. — Банкай, Сбенонзакура Кагейоши, — твердо сжимая губы, произнес он. Меч с окровавленной рукоятью, легко вонзился в землю, оставляя на ней легкую рябь. Вокруг резко потемнело, а затем из земли, вокруг них начали подниматься десятки, нет, сотни огромных, светящихся розовым клинков. А потом лезвия рассыпались роем лепестков. Они клубились вокруг капитана, перекатываясь и переливаясь. Рета на пару мгновений застыл — это был самый прекрасный банкай из всех, что он видел. — Что ты хочешь сказать перед смертью, мальчишка? — небрежно спросил Кучики. Лепестки вокруг угрожающе заклубились, завились, направляясь в сторону Кисе. Рета отбил пару особо быстрых скопированным шикаем, но понимал, что шансов выбраться у него сейчас не много. Он мог копировать атаки, доступные пользователю в шикае и хотя бы частично завязанные на кидо, которые мог видеть — так, например, силу шикая Куроко позаимствовать не получалось. Также он не мог скопировать атаки Кагами и Мадараме, завязанные на форму их преобразованного меча. «Уже сдался?» — пренебрежительно спросил в его голове голос Юкио. Чувствуя, как время для него растягивается, Кисе упал в собственный внутренний мир. Резко вскочив посреди фестивальной улицы, Рета, глядя в голубые глаза своего занпакто, ответил: — Нет, Юкио-ччи! Я могу победить его! — в золотых глазах горел огонек упрямства. — Кучики, хоть прошел долгий путь проб и ошибок, сейчас придерживается одной схемы. Он как художник, использует один и тот же стиль, отшлифованный стиль. Ему кажется, что он совершенен. Но я вижу, что это не так! Занпакто поправил рукав синего хаори, склонил голову к плечу, пряча выражение глаз за челкой, и насмешливо спросил: — Считаешь себя исключительным? У тебя была всего неделя на размышления, и ты сравниваешь ее с многолетней практикой… Самоуверенно, Кисе. Мотнув головой, Рета ответил: — Я не проиграю, Юкио! Занпакто сделал несколько шагов к своему шинигами и, глядя прямо в глаза, одобрительно произнес: — Молодец, Кисе. Банкай у тебя есть. Но не больше, чем на пять минут идеального копирования! — широкая ладонь с мозолистыми пальцами уперлась в грудь, с силой толкая Рету. Дернувшись, Кисе мелькнул в шунпо, удаляясь от подобравшихся еще ближе чужих лепестков, собрал лезвие своей нагинаты обратно. Бьякуя напрягся, пытаясь понять, может ли лейтенант копировать способности банкая. Лепестки Сенбонзакуры угрожающе заклубились, молниеносно устремляясь к противнику. — Я не проиграю, Юкио! — произнес Кисе, и Кучики понял, что лейтенант все это время скрывал собственный банкай. От Реты, который вновь переместился в шунпо, в разные стороны лучами разошлась реацу, с противоположной от лезвия стороны нагинаты появилась короткая цепочка. На доли секунды Кисе застыл, укладывая в голове новые знания. Сейчас он мог скопировать любой банкай, который видел. Растянув губы в улыбке и глядя прямо в глаза капитану, Рета, роняя нагинату лезвием вниз, протянул: — Сенбоназкура кагейоши! — оружие скрылось в земле как в воде, оставляя легкую рябь, вокруг вновь потемнело, а из почвы начали появляться гигантские золотые лезвия. Только проявившись, они немедленно рассыпались лепестками, волнами наступая на розовых собратьев. — Думаешь, у тебя есть шансы сейчас? — насмешливо поинтересовался Кучики, формируя из своих лепестков атакующие шипы. «Опытный художник с устоявшимся стилем…» — продолжал прокручивать в голове Рета, утирая набегающую на глаза кровь. Золотая стена остановила атакую розовых копий, а затем рассыпалась, путая, заставляя оружие, направленное противником, сбиваться. Кучики начал формировать новую волну, а Рета вновь начал стягивать вокруг противника купол. Теперь, когда он управлял лепестками мысленно, осуществить задуманное было гораздо проще. «Опытный художник не видит перспективы, которую легко замечает новичок» — часть лепестков за спиной Кучики легко взрыхлила землю, проникая под нее. С трудом остановив розовую волну поредевшей стеной, Кисе вновь заставил купол ощериться иглами, а затем заставляя сам купол вращаться. Лепестки под землей, лейтенант это чувствовал, уже достигли ног капитана. Рета заставил купол сжаться, а пару мгновений спустя из-под земли возник длинный шип, пронзивший Кучики. Он был так сосредоточен, что отвлекся от контроля собственной защиты, которую прорвала розовая волна. Атака пришлась вскользь, стесывая кожу на правой руке до мяса. Чувствуя как сознание топит обжигающая боль, лейтенант заставил себя не кричать. Лепестки, почти лишившие Кисе руки, внезапно исчезли. Рета немедленно рассеял свои, замечая, что Кучики рухнул на землю, а под ним расплывается лужа крови. Пронзенная первой атакой скопированного шикая рука слабо сжимала вернувшуюся рукоять занпакто. Кисе развеял собственный шикай и едва не заорал от боли. Смотреть на кровь и проглядывающие через лохмотья мышц кости было жутко. На руку легко легло слабое лечебное кидо, едва способное облегчить боль, хотя того, кто его применял видно не было. Рета едва улыбнулся — Тетсу все это время находился здесь и был готов придти на помощь. Скользнув в шунпо, рядом с поверженным Кучики оказался капитан Акаши. Он наложил куда более сильное и умелое медицинское кидо, поддерживая жизнь капитана, которая едва теплилась в истекшем кровью теле. От лечения четверку шинигами отвлек вихрь из бинтов, в котором возникли Абарай с беглянкой и Куросаки с толпой риока. Рядом с ними, неестественно улыбаясь, стоял Ичимару и безмятежный Айзен. Кисе потер здоровой рукой глаза, стирая подсохшую кровавую корку. «Мне мерещится из-за ран?» — лейтенант перевел взгляд на застывшего Акаши. Один его глаз непроизвольно стал желтым, он сильно сжал челюсть, так, что проступили желваки, а кидо Куроко, без того едва держащееся, тревожно замигало. Айзен легко улыбнулся и вежливо попросил: — Положи Кучики и уходи. Абараи стоял, бессильно сжимая свою подругу в руках, оглядываясь по сторонам. Ичиго застыл рядом с ним с донельзя глупым выражением лица. — Айзен-тайчо, вы живы? — выдохнул лейтенант шестого отряда после непродолжительной паузы. Он все еще в ступоре смотрел на живого и невредимого капитана, тело которого видел лично. Опомнившись, он все же спросил: — Постойте, что вы сказали? — Подожди, Айзен? — перебил Ренджи Исида. — Это тот капитан, убийство которого на нас свалить пытались? Коротко хмыкнув, Соске также медленно и снисходительно повторил: — Странно, по-моему ты меня прекрасно слышал. Повторяю, положи Кучики Рукию и уходи, Абарай-кун. И приятелей своих прихвати. Ренджи отступил на несколько шагов, чувствуя, как дрожит Рукия. Однако бросать подругу он не собирался! Патовую ситуацию прервал купол Тентейкууры. — Связь установлена! — разнесся над Сейрейтеем женский голос. — Капитаны и лейтенанты Готей Тринадцать, или временно исполняющие их обязанности, а также риока! На связи лейтенант четвертого отряда Исане Котецу. Передаю экстренное сообщение от капитана четвертого отряда Уноханы Рецу. Капитан Айзен Соске жив и предал Готей Тринадцать. Совет Сорока Шести им уничтожен, капитан Хитсугая и лейтенант Хинамори повержены. Айзен многозначительно хмыкнул и чуть приподнял бровь, Гин улыбнулся чуть шире, а пальцы Абараи сжались на тонкой ткани белой юкаты Рукии. — Я отказываюсь! — отрезал Ренджи. Соске улыбнулся шире.