Выжить после смерти

Кагами сидел в комнате без окон. В дальнем углу лежал скатанный футон, поверх которого покоилась свернутая голубая юката, в центре стоял традиционный низкий стол с писчими принадлежностями и светильником, работающим от реацу. Рядом с дверью оставлен поднос с мисо-супом, тамаго-яки* и небольшим чайником чая. Вежливо улыбающийся офицер второго отряда жестом предложил перекусить, подхватил чужой занпакто и велел Тайге привести себя в порядок, подбородком указав на неприметную дверь, а после садиться писать отчет. Кагами догадывался, что из-за смерти большей части группы и всех наблюдателей у оставшихся в живых будут проблемы, но видимо не совсем представлял себе их масштаб. Философски пожав плечами, Тайга прихватил юкату и направился к двери, цвет которой почти не отличался от цвета стен. Через некоторое время, вытирая мокрые волосы полотенцем, он чувствовал себя почти отдохнувшим. Споро орудуя палочками, он быстро расправился с завтраком и с тяжелым вздохом сел писать отчет. Формулировать предложения так, чтобы они не противоречили истине и одновременно устраивали преподавателей, было непросто, но Кисе научил его этому еще на третьем курсе, после первой серьезной практики. Кагами тогда весьма прямо высказался в отчете о поведении одного аристократа. Рета, заглянувший к нему через плечо, сначала засмеялся, а потом наглядно продемонстрировал, как сформулировать мысль корректнее. Тогда Тайге показалось, что это глупо, но после того, как на следующий год всех недовольных собрали в одну группу и отправили в самое паршивое место практики, начинающему шинигами пришлось признать правоту своего товарища и даже смущенно поблагодарить его. Вообще-то Кагами не нравилось прогибаться. Откровенно говоря, он это ненавидел. Тайга считал, что оценивать людей стоит только по их делам и поступкам, а не по происхождению. Сейрейтей ломал эту уверенность с упорством, достойным лучшего применения. Кагами не нравилось, но приходилось подчиняться. Он собирал свое мнение из осколков, но упорно от него не отступался. Он собирался подчиняться до тех пор, пока не станет достаточно сильным, чтобы сломать существующему порядку хребет. Он закончил писать отчет и уже некоторое время лежал на расправленном футоне, закинув руки за голову и смотрел в темный потолок. Живот подводило от голода, шрам на груди чесался и ныл, а без Гарсии он чувствовал себя голым. Осознавая, что пробудил шикай еще в Академии, Тайга не без оснований гордился своим успехом. Прикрыв глаза, шинигами постепенно проваливался в медитативный сон. Он открыл глаза в странном зале. Высокие потолки, огромные окна, через которые падал яркий дневной свет, большие кольца, прикрепленные к щитам и блестящий паркет, размеченный белой краской. Кагами шагнул вперед, сам не зная зачем, и звук его шагов эхом отразился от стен. — Ох, Тайга, здравствуй! — приветливо сказала появившаяся из-за неприметной двери светловолосая женщина. Кагами отметил странную обувь на шнуровке, свободные штаны из какой-то плотной ткани, легкую майку и куртку с оторочкой из белого меха. Бирюзовые глаза скрывались за очками в красной оправе. В руках женщина крутила оранжевый с черными полосами… мяч. Все слова появлялись в голове так, будто он просто их вспоминал. Женщина мягко улыбнулась, зажала мяч подмышкой и подошла ближе. — Я ждала тебя раньше, Тайга. Ты силен, малыш, — потрепала она Кагами по щеке. — Освоить шикай в бою, да еще и разделать не самого слабого пустого. — Кто ты? — отмер шинигами, отодвигаясь от тонких пальчиков. Женщина недоуменно подняла одну бровь, а потом улыбнувшись, произнесла: — Ну же, не разочаровывай меня. Кагами нахмурился, затем его посетила догадка и лицо разгладилось. — Гарсия? — Можно просто Алекс, малыш. Сыграем? — женщина широко улыбнулась и протянула ему оранжевый мяч. Тайга хотел было сказать, что не знает правил, но рука сама потянулась вперед. Сжимая в руках упругие оранжевые бока Кагами пытался понять, как же он жил столько времени без этого ощущения. Мяч на пробу стукнулся о паркет, отскочив обратно в руку, и Тайга, отбросив сомнения, повел его вперед. Алекс, счастливо рассмеявшись, помчалась следом. ++ Ханатаро всегда хотел быть таким же, как старший брат. Сейносуке недавно назначили лейтенантом четвертого отряда, и Ямада очень гордился им. Он поступил в Академию, но учиться было не просто. Аристократы так задирали нос, что он постепенно потерял и так небольшую уверенность в себе, а потом и вовсе постарался стать незаметным. Первая практика его морально уничтожила — параллельно с дежурствами он слушал издевки и выполнял прихоти старшекурсников. Не то чтобы дедовщины в Академии совсем не было, но во время практики она перешла на совсем уж дикий уровень. Он вернулся со своего первого дежурства на грунте глубоко разочарованным — будущая служба в Готее казалась ему невыносимой пыткой. С другой стороны, находил же его брат в этом что-то хорошее? И тогда Ямада решил стараться и больше учиться. Ведь Сейносуке сильный, а значит и Ханатаро сможет стать таким же. Вторая практика началась ужасно. Их капитан вновь был из благородных и его вновь собирались использовать как служку. Касумиоджи-сама ткнул пальцем в здоровяка с темно-бордовыми глазами и рыжими, почти красными волосами. На какое-то мгновение Ханатаро показалось, что палец сейчас сломают, но обошлось. Их новый командир отвел их в сторону и разъяснил, как лучше действовать. И вот тут Ямада начал верить, что эта практика пройдет удачнее. А потом Ханатаро просто и незатейливо стал заместителем их временного капитана. “Заместитель капитана это ведь почти лейтенант?” — спрашивал сам себя Ямада и довольно жмурился. Первый-сан ответственно относился к дежурствам, придерживался устава Готея, который большая часть шинигами забывала, сдав зачет по соответствующему предмету, и… заботился о них?.. Он почти не спал, моментально оказывался рядом, если пустой был слишком силен и не давал аристократам слишком сильно помыкать своим маленьким отрядом. Пятый день дежурства оказался ужасным. Ханатаро с разрешения Первого организовал обед благородным и посоветовал капитану пообедать самому (и он послушал, его, Ямаду!). Обычно шинигами, относивший аристократам еду, старался вернуться на пост как можно быстрее. Да и Первый ел быстро и возвращался на место дежурства. Но в этот раз оба задерживались. Ханатаро поставил в известность Второго и направился к лагерю. А возле костра капитана не было. Плошка с нетронутой горкой риса небрежно стояла на земле, рядом, в пыли, валялись палочки. А со стороны второго лагеря донесся особенно сильный всплеск реацу пустого и Ямада, прихватив походную аптечку, помчался туда. Он прибыл на поляну, когда здоровенный, жутко ревущий монстр растворился, а их капитан завалился вперед, выпуская из рук странное оружие, которое на глазах Ямады превратилось обратно в катану. “Шикай” — мельком подумал парень и тут же отбросил посторонние мысли. Посреди поляны, на которой медленно таяли куски мяса, еще недавно бывшие шинигами, лежал его командир. И Ханатаро намеревался сделать все возможное, чтобы спасти его. Метнувшись к Первому, Ямада с трудом перевернул тяжелое тело и в ужасе уставился на рваную рану на груди. Уняв дрожь в руках, он шире распахнул косоде и щедро полил рану обеззараживающим составом. Ручейки розовой жидкости стекали с груди. Затем Ханатаро отложил пустой пузырек и, сосредоточившись, принялся испускать зеленую рейацу из ладоней, проводя ими над раной. Через некоторое время Первый очнулся. Ямада ждал недовольства несвоевременностью помощи, но командир был недоволен тем, что Ханатаро сунулся на поляну! Последние два дня дежурства Ямада большей частью спал. А их раненый командир, на груди у которого скорее всего навсегда останется шрам, вместе со Вторым и Четвертым, имен которых Ханатаро так и не узнал, продолжали уничтожать пустых. Ямада шел в сторону Академии, вспоминая почти пустую комнату без окон, в которой его оставили на время составления отчета. Он описал все как было — без преувеличений и приукрашивания. Потом был допрос, во время которого его пытались поймать на несоответствии отчета реальности. Но Ханатаро было нечего скрывать и его быстро отпустили. Теперь он собирался встретиться с Кагами, чтобы поблагодарить его за все. И, может быть даже признаться, что равняться он теперь будет не только на брата. ++ Куроко сидел в допросной комнате. На столе перед ним лежала пачка чистой бумаги-васи**, тушечница*** и писчая кисть. Тетсуя не вполне осознавал, как первый день его каникул стал первым рабочим днем. Просто Шихоин-сама пришла и забрала его, велев надеть свежевыстиранную походную форму. Он спокойно прошел на территорию второго отряда, вовсе незамеченный патрульным на воротах. Шихоин-сама, кажется, была весьма недовольна этим фактом. Он шел между аккуратных бараков и внимательно оглядывался, понимая, что через год обоснуется тут на постоянной основе. Йоруичи улыбнулась, глазами указывая на вход в здание, выкрашенное в темно-коричневый цвет. Светлые закрытые двери охраняла парочка шинигами. Куроко покорно кивнул, прошел прямо к ним и спокойно открыл дверь, заходя внутрь. Охранники как подобострастно смотрели на своего капитана, так и продолжали. Звучно хлопнув по лбу, принцесса клана Шихоин направилась следом. И вот Тетсуя сидел за столом, собираясь стенографировать допрос единственного выжившего “офицера” с практики в Генсее. Пока они шли в расположение второго отряда Йоруичи посвятила Куроко в официальную версию, по которой спятившие руконгайцы оставили в опасности аристократов, которые полегли под нашествием полчища пустых. За столом вальяжно расположилась Шихоин-сама. Пара кидо-барьеров капитан второго отряда поставила, не говоря ни слова. Тетсуя принял это к сведению, наливая в тушечницу немного воды. Достав брусок туши, он бережно приложил его к шероховатой поверхности и принялся медленными вращательными движениями ее растирать. Тонкие пальцы мягко, но уверенно сжимали брусок, точно контролируя нажим. Йоруичи со странным прищуром изучала священнодействие. Когда в дверь постучали, тушь уже была готова. Капитан второго отряда радушно предложила входить, приветствуя подчиненного, который завел в допросную здоровяка. Высокий рост и хмурые карие, почти вишневые глаза внушали некий трепет. Йоруичи жестом указала на стул и парень покорно сел. — Здравствуй, Кагами Тайга-кун. Я — Йоруичи Шихоин, капитан второго отряда, буду проводить допрос. По мере звучавшей речи рот шинигами превращался в тонкую полоску недовольно поджатых губ. — Не бойся, парень, я читала твой отчет, он совпадает с показаниями твоих подчиненных. У меня есть всего несколько вопросов. Кагами прикрыл глаза, выказывая согласие. — Кагами-кун, как так получилось, что у вас было два лагеря? Губы Тайги сложились в саркастичную улыбку и он произнес неожиданно глубоким и сильным голосом. — Проявляя обычно несвойственную руконгайцам тактичность мы решили оставить наших аристократичных собратьев в их собственной компании. — Это было твоей идеей? — азартно уточнила Шихоин. — Капитан ее одобрил, — хмыкнул в ответ Кагами, и Куроко понял, что он ни капли не боится. Йоруичи продолжила наступление: — Когда ты пришел, часть отряда была жива. Почему не объединились? — Я ждал указаний капитана, но ему было не до меня. А с наблюдателем мы скооперировались. Ну, попытались, — невесело усмехнулся Тайга. Куроко проворно скользил кистью по бумаге, фиксируя показания. — Как ты позвал на помощь Пятого? Или он ждал окончания схватки в кустах? — Мои временные подчиненные второй и четвертый были на посту. А пятый пошел искать меня и третьего, потому что нас долго не было. Шихоин решила сменить тему, неожиданно спрашивая: — Из ваших отчетов понятно, что дежурили только вы. Почему? Тетсую тоже интересовал этот вопрос и он с любопытством вскинул голову, впиваясь взглядом в спокойное лицо Тайги. Кагами тонко улыбнулся и произнес: — Понимаете, мы несли вахту над деревней. По решению нашего капитана лагерь охранялся оставшейся частью отряда. Йоруичи с трудом сдержала смех. Куроко поморщился — поведение большинства высокородных юнцов было одинаково ужасным. Шихоин, став серьезной, спросила: — Скольких наблюдателей ты видел? — В смысле сколько их сражалось? — капитан второго отряда кивнула и Тайга продолжил: — Когда я пришел их было двое и они весьма сносно сражались в паре. Йоруичи сидела, молча постукивая ногтем по столу. Через пару минут Кагами решил прервать затянувшееся молчание: — Шихоин-сама, я могу просить вас, чтобы в пострадавшие кланы ушел только мой отчет? Йоруичи растянула губы в притворной улыбке, хитро прищурив желтые глаза, на дне которых плескалась серьезность: — Ты поэтому избегал называть имена подчиненных? Тайга резко закрыл рот, чуть отворачиваясь. Куроко широко распахнул глаза, осознавая масштаб смелости этого парня. Он просил представительницу одного из самых известных кланов Сейрейтея скрыть факты от своих царственных собратьев. Шихоин невесело хмыкнула, но кивнула: — Так я и собиралась сделать, Кагами-кун. Но ты же понимаешь, что дорога тебе теперь только в одиннадцатый отряд? Шинигами кивнул, ухмыльнувшись. — Они мои подчиненные. И провал должен целиком лечь на меня. Несколько минут они сидели молча. Кагами, наверное, думал о крахе своей карьеры. Но лицо его оставалось бесстрастным. О чем думала Йоруичи знала только сама Йоруичи. Встряхнувшись, женщина хитро улыбнулась и поинтересовалась: — Куроко-кун, у тебя есть вопросы к нашему гостю? Тетсуя задумался на несколько секунд, а затем спросил: — Кагами-кун, ты давно достиг шикая? Тайга резко отодвинулся вместе со стулом в сторону от неожиданно раздавшегося голоса. Прежде спокойное лицо перекосило: — Откуда ты тут вообще взялся? — Я пришел раньше тебя, — невозмутимо ответил Куроко, в душе веселясь от этой реакции. Чуть успокоившись, Кагами все же произнес: — Во время боя. Я достиг шикая во время боя. Качая головой, Тетсуя записал его ответ и подал протокол на подпись. Шихоин подписала не глядя, а Тайга бегло просмотрел каллиграфически заполненные страницы и тоже оставил подпись — личные печати в Сейрейтее были не в ходу. Йоруичи отстранено кивнула и щелчком пальцев разрушая барьеры, позвала охрану. Двое крупных шинигами забрали допрашиваемого, оставляя Шихоин и Куроко одних. — Что ему теперь будет? — обеспокоенно поинтересовался Тетсуя, Кагами показался ему отличным парнем. Капитан второго отряда передернула плечами и отстранено произнесла: — Официально ничего. Но пострадавшие кланы устроят за ним охоту, стоит только выйти из Академии. Я не шутила, когда советовала идти к Кенпачи. Проблема в том, что если ему придет приглашение в другой отряд, а у кланов много должников среди старшего офицерского состава и обеспечить приглашение не составляет особого труда, то у Кагами просто не будет выбора. Сильный парень, жалко будет, если с ним что-то случится. Шихоин замолчала, изучая смуглые сцепленные в замок пальцы. Она грустно вздохнула, а затем продолжила: — А еще проблема есть у нас. Ведь обычно за каждой группой следит три наблюдателя. Кагами говорил о гибели двух. Куда же делся третий наблюдатель из второго отряда? Это либо предательство, либо диверсия. Еще неизвестно, что хуже... Легко вскочив на ноги, женщина поманила собеседника пальцем и первой направилась к выходу. Куроко устало вздохнул, скрепил высохшие листы стенографии нитью и, сосредоточившись, сотворил адскую бабочку, нашептывая послание. Теперь у Тайги точно будет приглашение в одиннадцатый отряд. ++ Кагами сидел на футоне и недоверчиво вертел в руках конверт. Когда четыре дня назад, на допросе шинигами представилась, оказываясь принцессой клана божественных оружейников, Тайга уж было решил, что благородные сведут с ним счеты сразу. Нет, он не считал себя повинным в смертях, но в глазах кланов он был виновен в том, что выжил. Женщина засыпала его вопросами, но по их постановке и ее выражению лица, Кагами понял, что по какой-то неведомой причине Шихоин не собирается его подставлять. Она даже дала дельный совет и согласилась не топить младшекурсников. А еще там был Куроко. Он появился будто из ниоткуда, до ужаса напугав Тайгу. Ситуация показалась Кагами странно знакомой, но вспомнить что-то более конкретное не получилось. Он шел после допроса по коридору, в сопровождении двух крупных шинигами и не поверил своим глазам, когда его вывели к выходу и вручили занпакто. Оглянувшись несколько раз на равнодушные физиономии, он в шунпо добрался до Академии, и, не переодеваясь из выданной во втором отряде юкаты, отправил адскую бабочку Ямаде с просьбой о встрече. Ханатаро прибежал на место встречи поразительно быстро. — Кагами-сан? — неуверенно заглянул он в глаза Тайге снизу вверх. На лице светилась неподдельная радость. Кашлянув, пытаясь скрыть недоуменное смущение, Кагами взъерошил волосы на затылке и твердо произнес: — Ямада, если ты и Второй с Четвертым не будете болтать о своем участии в этой практике, то о нем никто не узнает, — чуть помолчав, он с нажимом добавил: — Настоятельно рекомендую так и поступить. В глазах Ханатаро что-то вспыхнуло, затем они как-то подозрительно заблестели. Шмыгнув носом, он рванул вперед, обхватывая Тайгу руками. Затем резко отстранился и, низко поклонившись, сказал: — Спасибо, Кагами-сама, я предупрежу остальных, — и стремительно сорвался с места. Тайга, понимающий в ситуации все меньше, в конце концов просто пожал плечами и пошел в свою комнату, которую он делил с Кисе. И вот теперь у него в руках был реальный шанс не только выжить, но и пожить хорошо — приглашение из одиннадцатого отряда доставили утром. Сердце стучало как сумасшедшее, в душе счастье мешалось с недоумением: неужели Шихоин замолвила за него словечко?.. ++ Мидорима педантично поправил свою новую форму, поправил ханамусуби на левой руке и пригладил темно-зеленые волосы. Это был его последний день в Академии. Стопка отчетов на студентов отправилась к Акаши. Шинтаро надеялся, что ему никогда не придется продолжать это занятие. Глубоко вздохнув он, подхватив узел с записями и памятными сувенирами, направился на третий полигон, на котором его и еще нескольких выпускников ждал представитель восьмого отряда. Он шел неторопливо, внимательно вглядываясь в знакомые коридоры. Не то чтобы покидать Академию было печально, но время, проведенное в ее стенах было на редкость спокойным. Мелкие нападки скудных умом Мидорима, один из членов верхушки банды дальних районов Руконгая, не считал за неприятности. Еще были полевые практики. Но неделя дежурства в мире живых с небольшим напряжением ни в какое сравнение не шла с жизнью в Руконгае. Хотя, возможно, ему просто везло с дежурствами. Шинтаро неторопливо вышел из здания и направился к полигону. На нем уже расположилась парочка ранних пташек — смутно знакомый тощий парень из класса послабее и здоровяк даже выше Мидоримы с двумя косами. Коротким кивком поздоровавшись, Шинтаро остановился неподалеку. Шинигами все прибывали и прибывали. Когда их набралось около двух десятков, на полигон с помощью шунпо переместилась молодая женщина в очень укороченном варианте стандартной формы с лейтенантским шевроном на плече. Две длинные косы спускались ниже талии, серо-зеленые глаза прятались за очками в красной оправе. Под пристальным взглядом неорганизованная группа будущих шинигами выстроилась в шеренгу. Девушка прошлась перед строем, отмечая состояние формы и выражение лиц. Взгляд ее чуть потеплел. Шинигами отошла назад и встала так, чтобы ее всем было видно. — Я — Лиза Ядомару, лейтенант восьмого отряда! — голос, который она, казалось, не напрягала, был хорошо слышен по всему полигону. — Вы все были выбраны как в будущем перспективное пополнение для отряда. Но не радуйтесь. Сейчас вы — заготовка для нормального шинигами. А теперь за мной! Она резко отскочила и в шунпо помчалась вперед. Пожав плечами, Мидорима устремился следом. Восьмой отряд располагался не так уж и далеко. Он затормозил рядом с Ядомару. Она явственно удивилась, заметив, что он прибыл вместе с ней, но затем скупо улыбнулась и уточнила: — Как зовут? — Мидорима Шинтаро, — ответил парень, предчувствуя неприятности. Лиза кивнула каким-то своим мыслям. На площадку начали прибывать остальные шинигами. Когда все, наконец, собрались (ждать пришлось двадцать минут, один незадачливый недотепа заплутал по дороге), Ядомару смерила их тяжелым взглядом и толпа превратилась в стройную шеренгу. — Вы двигаетесь, как дохлые каракатицы! Но радуйтесь, теперь вас будут тренировать здесь. Если думаете, что быть шинигами восьмого отряда просто — можете смело шагать на выход. — Лиза обвела взглядом ряд, а затем резко спросила: — Ну, кто-нибудь уходит? Ни один шинигами не сдвинулся с места. Ядомару хмыкнула, а затем продолжила: — На территории отряда сухой закон. Увижу пьяными — вылетите отсюда быстрее, чем успеете сказать “пустой”. Ответственным за вашу шайку назначается Мидорима Шинтаро. Шаг вперед! Встал рядом! Шинтаро, как заколдованный, сделал несколько шагов вперед и расположился за плечом невысокой девушки. — Все обращения ко мне — через него. Сейчас вы отправляетесь в барак, расположенный за вашей спиной. На обустройство даю полчаса, дальше вы участвуете в построении. Свободны! Шеренга шинигами осторожно развернулась и рванула в барак. Мидорима прокашлялся, а затем под прямым насмешливым взглядом решился уточнить не то, о чем думал: — Ядомару-фукутайчо, неужели на посту кто-то умудряется пить? Лицо Лизы странно скривилось, а затем она, не сдерживаясь, рассмеялась. Отдышавшись, она покровительственно хлопнула его по плечу, предупреждая: — Увидишь, Мидорима, увидишь. Шинтаро, недоумевая, направился к бараку. Ближайшая к двери койка осталась пуста и он положил на нее свой узел, устраиваясь рядом. К нему подошел давешний здоровяк с двумя косами. Он осклабился, расправил плечи и заявил: — Я Тацуфуса Энджоуджи****, выпускник первой группы и я займу твое место! Мидорима неторопливо выпрямился, расправил плечи, вскинул пристальный взгляд на самодовольное лицо оппонента, скривил губы в ухмылке и произнес: — Я Мидорима Шинтаро, выпускник специальной группы. И я не намерен уступать никому, в том числе тебе. В словах его звучала такая непоколебимая уверенность, что лицо Энджоуджи недоуменно вытянулась. Мидорима улыбнулся, копируя оскал Акаши и все, кто видел его, нервно сглотнули. — Я понятно выразился? — уточнил Шинтаро и Тацуфуса кивнул. Полчаса до построения пролетели быстро, его товарищи по отряду представлялись, рассказывая о своих сильных сторонах, а Мидорима внимательно слушал, запоминая. Наконец в барак спокойно вошла Лиза и тут же вышла. Все активно устремились следом. На просторной площади, построившись в ровные шеренги, располагалось целое море шинигами. Повинуясь знаку Ядомару, он короткой командой заставил новичков построится в хвосте. Они стояли несколько минут. Старые члены отряда переговаривались о чем-то, а Шинтаро все больше недоумевал — чего они все ждут? Будто отвечая его мыслям лейтенант устремилась куда-то за главное здание отряда, послышалась звонкая дробь осколков, а затем перед отрядом появился высокий черноволосый мужчина в дамском кимоно поверх формы с капитанским хаори и в соломенной шляпе. Он приветливо улыбнулся и произнес: — Мы начинаем новую трудную неделю. Задания получите у Ядомару-фукутайчо, — он на мгновение замолк, дошел до места, где стояло пополнение и хитро подмигнул: — Меня зовут Кьераку Шунсуй и я приветствую вас в восьмом отряде, новички! Чувствительный нос Шинтаро уловил слабый запах алкоголя. “Он что, пил с утра?” — спросил он сам себя. Кьераку-тайчо пошел обратно, за административное здание, на ходу надвигая шляпу на глаза. За спиной Шинтаро услышал: — Я думал обычно капитаны на построении толкают речи подлиннее. Ему ответил голос какого-то старожила: — А они и толкают. Я перевелся сюда из шестого. Ты бы хотел выслушивать получасовую речь о величии Готея каждую неделю, парень? За спиной раздался одобрительный гомон и шинигами начали расходится. Служба в Готее началась также абсурдно, как и все в жизни Шинтаро. ++ Седьмой офицер третьего отряда Акаши Сейджуро устало вздохнул. Вскоре ему представлял квалификационный экзамен на пятого офицера — шестой офицер на место пятого не тянул, а прежний шинигами, занимавший эту должность погиб в Генсее, защищая студентов на полевой практике от феноменально сильного пустого. История с этой практикой вышла нехорошая — все аристократы и наблюдатели от Готея погибли, а выходцы из Руконгая остались в живых. Говорили даже, что единственный старшекурсник пробудил шикай во время битвы, но Сейджуро мало верил в подобные россказни. Больше было похоже на спланированную атаку против благородных. Акаши устало взлохматил волосы и пальцами сжал переносицу, сильно жмуря глаза — освещение в кабинете было неважным, а кипа документов, требовавших внимания с каждым повышением только росла. Откинувшись на спинку неудобного стула, Сейджуро прикрыл глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. Он открыл их резко, так как почувствовал странное движение в кабинете. Рядом порхала адская бабочка странного цвета — седьмой офицер научил своих подчиненных из семьдесят шестого района северного Руконгая отправлять такие весточки, но те вечно делали что-то неверно. Бабочка плавно спланировала на поставленный палец и седьмой офицер услышал: — Акаши-сама, у нас крупные неприятности! Было уже несколько нападений на наши отряды, мы несем потери. Бодро вскочив на ноги, Сейджуро предвкушающе улыбнулся и, огладив ножны катаны, выскочил в окно и сорвался в шунпо. После окончания Академии он серьезно улучшил свой навык владения поступью, так что путь занял всего около часа. Мимо мелькали смутно знакомые пейзажи. Уже в семьдесят пятом районе, который они подмяли под себя пару лет назад, были видны результаты нападений — несколько разрушенных зданий, занимающийся в лесу пожар, который в наступающих сумерках было особенно хорошо видно… Ускорившись, Акаши быстро преодолел лес, отделявший семьдесят пятый район от семьдесят шестого. Их резиденция, которая строилась больше полугода сейчас напоминала место тяжелого сражения. Откуда-то из-за второго, еще целого здания казармы, выскочила троица шинигами. Тот, что шел впереди, брезгливо утер щеку, испачканную в чем-то жидком и протянул: — Даже умереть достойно не могут, все кровью вокруг заливают, — на фарфорово-белой щеке остался длинный мазок, в темноте выглядевший почти черным. — Интересно, о чем думал тот придурок, который оставил свою базу головорезов без средств экстренной связи? — отвлекая товарища от раздражения спросил его длинноволосый спутник. Акаши шагнул вперед, попадаясь им на глаза: — О том что они успеют меня позвать. Третий, и самый крупный, шинигами осклабился — в темноте влажно блеснули белые зубы, провел рукой по короткому ежику волос и насмешливо бросил: — Ого, сам седьмой офицер третьего отряда нас навестил. А мы-то все гадали, кто тут портит устойчивый канал живого товара… Сейджуро смутно припоминал, что Хироши, его заместитель, что-то говорил о разборках с чересчур наглыми залетными бандитами, но не предал этому особого значения — они справились сами, без особых сложностей. Чуть изменив хват на рукояти катаны, Акаши вежливо улыбнулся: — Вы узнали меня? Весьма прискорбно, — и резко двинулся вперед, только лезвие мелькнуло. — Этот урод порезал мое лицо! — взревел любитель достойных смертей. А Сейджуро удовлетворенно кивнул, глядя, как кровь ублюдка мешается с чужой, испачкавшей щеку раньше. А дальше троица шинигами выступила единым фронтом, обнажая катаны и Акаши пришлось туго — в скорости шинигами ему не уступали. Пока седьмой офицер держался только за счет умелого планирования действий и своевременного использования кидо. Парочка противников пыталась умело взять его в клещи, вынуждая двигаться к третьему. Выгадав момент, Сейджуро скороговоркой пробормотал: “Хадо пятьдесят четыре, хайэн*****” и ушел в шунпо, посылая за спину овальный заряд огня. Здоровяк страшно взревел и Акаши мимолетно удивился — он целился не в него. Но тут шинигами грязно выругался и заорал второму: — Он убил Араши! Сейджуро позволил себе чуть улыбнутся — так торопливо пятьдесят четвертое кидо у него еще не получалось. Смерть ублюдка, который посмел нарушить его планы была вполне ожидаемой. Он все равно не собирался оставлять эту троицу в живых — они узнали его. Здоровяк ринулся на Акаши и тому пришлось отбиваться от яростных ударов, постоянно отступая. У противника было явное преимущество в весе, но Сейджуро, не растерявшись, метко пустил с пальца Бьякурай без заклинания. Шинигами с поцарапанной щекой прошипел что-то злое, а затем, пользуясь тем, что соперник занят, выставил катану параллельно земле и громко произнес: — Проснись, Хинобуредо******! — лезвие катаны стало полукруглым, а на руках шинигами появились щитки, защищающие предплечья. — Ты труп, Акаши! Резко кинувшись вперед, он нанес удар, который Сейджуро с трудом смог отразить. Встретившиеся лезвия оружия спровоцировали большой огненный взрыв, который опалил Акаши волосы и руку, которой тот успел прикрыться. Со спины подступил здоровяк, собираясь разрубить противника. Седьмой офицер резко отпрыгнул в сторону и на обожженной левой руке появилась длинная царапина. — Готов к смерти, Акаши? — улыбнулся шинигами с шикаем, поигрывая занпакто. Он вновь кинулся вперед, и Сейджуро неловко отпрыгнул, понимая, что любое соприкосновение оружия может стать фатальным. Отмахнувшись от здоровяка катаной, Акаши судорожно пытался придумать выход из ситуации. Обладатель шикая зло расхохотался и поинтересовался: — Ты думаешь, что взрывы будут только если ударить лезвием о лезвие? — Он ударил землю рядом с отпрыгнувшим Сейджуро и тому пришлось уходить от огненной взрывной волны. В следующем прыжке Акаши чуть было сам не насадился на катану здоровяка. Переместившись в шунпо подальше, Сейджуро пытался вспомнить подходящее кидо, но в голову ничего не приходило. Пара шинигами быстро догнала его: — Ты даже не пытаешься сбежать? Хочешь умереть достойно? — уточнил обладатель шикая, пытаясь опустить меч на голову Акаши. Лезвия их занпакто вскользь соприкоснулись и Сейджуро вновь пришлось спасать глаза раненной левой рукой. — Прыгаешь как кузнечик, великий оябун банды из семьдесят шестого района северного Руконгая. Интересно, что будет, если кузнечику отрубить ногу? Акаши ждал удара от шинигами с шикаем, но ему едва не подрубил сухожилие здоровяк. С трудом уйдя от атаки, Сейджуро попытался сосредоточиться. — Это больше похоже на избиение, — манерно протянул шинигами, и здоровяк гулко расхохотался, соглашаясь с его оценкой. — Ты проиграл, Акаши! В голове Сейджуро будто что-то перемкнуло. Он отскочил в шунпо, занимая наиболее удобную позицию и раздельно произнес: — Я никому не проиграю, — обладатель шикая насмешливо фыркнул, а Акаши продолжил: — Открой глаза, Император. Седьмой офицер почувствовал за спиной тяжесть, а в руке все также осталась катана. Желтый глаз будто начал светиться. — Это твой шикай? Подсветка для глаза? — здоровяк вновь заржал, намереваясь ударить. А Акаши просто увидел его атаку. Легко уклонившись, он чиркнул мечом по правой руке, разрезая сухожилие. Рука здоровяка обвисла плетью, роняя оружие. Пробормотав какое-то ругательство, здоровяк подобрал катану левой. Сейджуро явно видел, что шинигами с шикаем сейчас атакует его сверху, поэтому легко ушел в сторону, одновременно разрезая здоровяку сухожилие на ноге. Неловко свалившись, тот попытался поднять оружие, но Акаши хладнокровно отрубил ему голову. Кровь плеснула куда-то в сторону, а голова покатилась по траве. — Ты! — взревел обладатель шикая, метнувшись вперед. Сейджуро знал, что сейчас его попытаются поймать на обманку и ранить бьякураем. Легко исчезнув в шунпо, он появился за спиной противника. Шинигами резко развернулся, опуская занесенное оружие вниз. Просчитав его дальнейшие действия (он буквально видел их!), Акаши отвел своей катаной чужую в сторону, отвернувшись от взрыва и, резко, не чувствуя боли в обожженной оцарапанной левой руке, выхватил закрепленный в районе талии танто и проткнул противнику печень и резко рванул лезвие вниз, увеличивая разрез. Кровь толчками сочилась меж пальцами шинигами, которые тот прижал к боку, оружие вернулась к исходному виду, а лицо искривила гримаса боли и неверия. — Ничего не хочешь мне сказать? — спросил Акаши, равнодушно глядя в темно-серые, почти черные глаза. На прежде фарфорово-белое лицо опустилась восковая бледность. Сухие подрагивающие губы разомкнулись, и, кривясь от боли, шинигами произнес: — Он придет за тобой. — Кто? Но глаза противника Акаши уже начали стекленеть. Оттолкнув от себя труп, который вскоре должен был истаять, парень наконец обратил внимание на свое состояние. Шипя от боли, которую он только начал ощущать, Сейджуро развеял шикай и наложил на себя лечебное кидо. Мелкие ожоги на лице и шее затянулись быстро, а вот рука с трудом поддавалась лечению. Из барака выскочил Хироши, зажимающий крупную рану на боку левой рукой, на которой не хватало нескольких пальцев. Отвлекаясь от собственного лечения, Акаши наложил кидо на подчиненного. — Много наших погибло? — Сотня человек полегла точно, Акаши-сама, — повинился Хироши, низко опуская голову. Сейджуро несколько секунд молчал, а затем, тщательно обдумав идею, спросил: — В какие сроки сможешь восстановить и увеличить численность банды? Лицо Хироши вытянулось. Он отвел от лица светлые волосы и осторожно спросил: — У вас есть какой-то план, Акаши-сама? — У меня всегда есть план, — холодно отрезал Сейджуро. Хироши, вглядываясь в постепенно затухающее свечение желтого глаза, поинтересовался: — Можно чуть подробнее, Акаши-сама? — Можно, — растянул губы Сейджуро в холодной улыбке. — И еще, зовите меня Императором.