++
Когда Аомине наконец-таки добрался до Джагерджака, азарт, охвативший его во время боя, успел немного выветрится. Он рыкнул: — Определим, кто король? — и прыгнул вперёд, на Гриммджоу. Азартно рычащий Джагерджак перекатился на спину и врезал по приблизившемуся животу Дайки обеими задними лапами. Пластины на животе сухо хрустнули, и два представителя семейства кошачьих покатились вниз по склону. Отвешивая друг другу удары, не сдерживая силы, но, впрочем, не выпуская когтей, они грозно и азартно рычали, щелкая внушительными клыками. В этот раз Аомине выдохся первым. — Ну, кто король? — спросил Джагерджак, сидя на поверженном противнике. — На следующие десять охот король ты, — неохотно сдался Дайки и сбросил победителя мощным ударом задних лап. — Но знаешь, это не самая интересная драка сегодня… Он хотел было рассказать о пустом-шаре, но вдруг почувствовал несколько источников мощной реацу. Судя по напряжённой позе Гриммджоу, тот тоже их почувствовал. Сильные пустые быстро и будто целенаправленно двигались именно в их сторону. — По наши шкуры идут? — рыкнул Джагерджак, выпуская когти на передних лапах. Судя по ощущениям, приближались неслабые адьюкасы. Бежать от нападения представители семейства кошачьих не собирались. Расположившись так, чтобы была возможность прикрыть друг другу спины, они напряжённо ждали появления врагов. Очень скоро на порядочном расстоянии от них появилась тройка пустых. Вперёд выступил крупный, похожий на кабана минус, и пророкотал: — Вы довольно сильны, адьюкасы. Я — представитель короля Хуэко Мундо, Бараггана Луизенбарна, говорю: вам предоставлена великая часть попасть к нему в услужение. — Барагган — король Хуэко Мундо? — запрокинув морду, Аомине хрипло расхохотался. Джагерджак вторил ему. — Не смейте оскорблять нашего короля! — с шипением заявил пустой, больше похожий на змею с шестью подвижными лапами, выступая из-за спины кабана. — Мы не собираемся подчиняться ни вам, ни какому-то там Бараггану, — рыкнул Джагерджак, демонстративно выпуская когти. Пустой-кабан и пустой-змея столь же демонстративно выступили вперёд, а пустой, больше напоминающий ласку с тяжёлыми костяными наростами на хвосте и острыми шипами на ушах, отступил назад, занимая позицию наблюдателя. Первой, как ни странно, вперёд кинулась змея, целясь в шею Аомине. Сразу же за ней, разрывая податливый песок острым копытом, кабан бросился на Джагерджака, пытаясь поднять того на длинные бивни. Гриммджоу кинулся вперёд, обхватывая лапами морду противника и принялся когтями драть шею, а Дайки без труда отбил нетяжёлое тело лапой с выпущенными когтями, оставляя на шкуре неприятеля длинные борозды. Извернувшись, змея хвостом обвила лапу и попыталась её отгрызть, но несколько раз получила хвостом, ощерившимся иглами, и шустро отпустила лапу, отпрыгивая далеко в сторону. Азартно оскалившись, Аомине, используя ускорение, устремился вперёд. Змея резко извернулась, и к маске Дайки понёсся ощерившийся иглами хвост. Заблокировав атаку своим хвостом, Аомине, не целясь, ударил серо, прожигая в чужом крупную дыру. Зашипев, змея бросилась вперёд, крепко обвивая туловище противника и продолжая сжимать кольца так, что под ними начали хрустеть защитные пластины и острый гребень, который не причинял неприятелю вреда. Саблезубый начал молотить по бокам хвостом, а затем покатился по песку, пытаясь придавить противника. Пластины хрустели и осыпались, на твёрдой шкуре оставались глубокие борозды от острых когтей змеи. Они врезались в сцепившихся кабана и пантеру, хвост Аомине ненамеренно с силой ударил по маске противника Джагерджака, впрочем, не разбив её. Гриммджоу недовольно рявкнул, и Дайки почувствовал себя виноватым — отбирать у друга такое веселье было неправильно. Остановив вращение, Аомине резко уселся, вытянул заднюю лапу, и сильно, используя громадные когти, почесал за ухом, где как раз находилась пасть змеи, которая пыталась вцепиться в защищённый шипами загривок. Голова пустого легко отделилась и покатилась вперёд вместе с ещё несколькими пластинами с загривка, под лапы Джгерджаку, который заканчивал отгрызать кабану голову. Ласка, которая за время боя успела отойти на приличное расстояние, крикнула: — Вас несложно найти! И мы найдём и отомстим! — и стремительно побежала как можно дальше от места битвы. Переглянувшись, представители семейства кошачьих принялись за заслуженную трапезу.++
Мурасакибара брёл вперёд, лениво загребая копытами песок. Он помнил, что пришлось выбраться из-под земли, потому что чёрные больше не насыщали его. Он шёл и шёл, оставляя по правую сторону вечный полумесяц, пожирая любого, кто попадался на его пути. Большинство пыталось удрать, но с помощью сонидо он моментально нагонял добычу, разрубая пустых острым копытом. Некоторые смельчаки пытались напасть, но не могли даже поцарапать мощнейшее иерро, а острейшие рога легко разрубали маску. Очень скоро он заметил, что количество сумасшедших, которые пытались на него напасть, сильно сократилось, а другие существа при его приближении пытаются удрать, но если у них не получается, то они падали, будто придавленные невидимой силой, бесполезно скребя конечностями по белому песку. Есть их так было просто, но скучно. Он запомнил только одного, посильнее. Очень сильного, похожего на многоногую гусеницу. Тот почти не чувствовал давления реацу, пытался отгрызть Мурасакибаре копыто, но зубы дробились об иерро. Он заявлял, что самый сильный и великий Ямми Ларго, выплёвывая осколки зубов, но продолжая пытаться навредить противнику. Он был очень питательным, тот пустой. Остальные были ужасно скучны. Некоторые пустые пытались кричать что-то про вступление во фракцию, но ему было не интересно. А особо вкусная группа пустых вопила что-то про короля Бараггана, но Атсуши съел и их. Периодически он выныривал из вязкого равнодушия, но вечный песок и столь же вечная луна быстро сталкивали его обратно к бездумному пожиранию себе подобных. Затем самые слабые начали рассыпаться песком, едва он подходил к ним ближе чем на тысячу скачков. Те, что звались адьюкасами, выдерживали семьсот шагов. Единственный более сильный, что ему встретился, рассыпался за сто скачков. Голод Атсуши притупился, но он всё так же бездумно бродил по пустыне, в надежде встретить того, кого сможет съесть. Он осознавал, что постепенно меняется, и откуда-то знал, что эволюция уже почти привела его дальше, на ступень Вастер Лорда, но не испытывал по этому поводу никаких эмоций. Однажды что-то изменилось. Он почувствовал. Почувствовал кого-то, кто был сильнее. Он был один. Нет, их было двое. Или все-таки один? В застывших мыслях шевельнулось что-то похожее на любопытство. «Сильные, двое, не сожрали друг друга?» — отрывисто подумал он. Затем решительно взрыхлил песок копытом и направился к источнику реацу: «Я сожру их сам», — решил Атсуши, возвращаясь к безумию. — Старрк, — обратился странный маленький человек, который был пустым, к большому пустому человеку, — он не развеялся от нашего давления. — Я вижу, Лилинет. Тебе есть что сказать, Пустой? — чуть хрипловато спросил большой пустой человек, приближаясь к Мурасакибаре. Чем ближе он подходил, тем ощутимее становилось духовное давление, и Атсуши на своей шкуре почувствовал, что чувствовали другие при его приближении. Его придавило не сильно, но довольно ощутимо. — Он выглядит достаточно сильным, чтобы просуществовать рядом с нами подольше, — поделился своим наблюдением закутанный в серую материю мужчина, придвигаясь ещё ближе к Мурасакибаре. Наблюдая, как большой пустой человек приближает к его маске руку, Атсуши с трудом отскочил, подавил в себе дикое бешенство и пророкотал: — Я не еда! Ты — еда! — и попытался насадить большого пустого человека на рога. — Он глуповат, — констатировала Лилинет, глядя, как Атсуши падает, придавленный полным духовным давлением Старрка. — Тебе не скучно бродить одному? — лениво спросил Койот, разглядывая распластанного под ногами быка, наполовину зарытого в песок. — Остальные еда. Я — нет, — пророкотал Мурасакибара, безрезультатно пытался встать. — И тебе не одиноко? — продолжил вопрошать Старрк, в его сонном голосе прорезалось любопытство. — Нельзя скучать по еде! — сдавленно ответил бык, чувствуя, как мощнейшее иерро начинает крошиться. — Старрк, кажется, он не выдерживает. Пойдём отсюда, — потянула Лилинет Койот в сторону. Тот равнодушно пожал плечами и послушно направился следом. — Вы даже не съедите меня? — удивлённо спросил Атсуши, приподняв голову, преодолевая сильнейшее духовное давление. — Ты не еда. И мы не еда. Никто из нас не еда, глупый. Просто ты сильнее, тебе, как и нам, не повезло. Если тебе не повезёт стать ещё сильнее и надоест одиночество, найди нас, — ответила ему Лилинет, утягивая Старрка ещё дальше. Они бросили небольшой кусок серой ткани и ушли, не оглядываясь. Окончательно вынырнувший из марева равнодушия Атсуши лежал, придавленный всё таким же мощным духовным давлением уходящих пустых. Он смотрел на свои копыта и пытался понять, кем же он стал. Ему было не жаль ни уничтоженных людей, ни уничтоженных пустых. Он больше не чувствовал голода, а ещё вспомнил вкус сладостей, который был в тысячи раз лучше вкуса пустых. Он не еда, никто не еда! Упёршись мордой в копыта, он взвыл, чувствуя, как крошится маска. По телу прокатилась дикая боль, и он впервые за долгое время вновь потерял сознание. Он очнулся, не зная, сколько прошло времени. Вместо копыт перед глазами были большие руки с широкими ладонями и длинными пальцами. Атсуши неторопливо сел, заметив, что перед глазами мотнулись фиолетовые волосы. Пальцы легко сгибались и разгибались, у правого плеча по-прежнему была дыра, но двигаться она не мешала. Откуда-то из висков торчали ветвистые рога, которые он внимательно ощупал своими новыми руками. Через некоторое время Мурасакибара встал на ноги и, неуверенно покачиваясь, побрёл вперёд, к куску ткани, оставленному теми странными пустыми. Такими же, каким стал теперь он. Он не собирался догонять их сейчас. Сначала он станет сильнее. Так силен, что больше не будет рассыпаться рядом с ними. И тогда он их найдёт. Ведь ему так хотелось понять, почему они помогли ему осознать себя.++
Аомине и Джагерджак стремительно бежали вперёд, учась использовать сонидо. Они уничтожили уже несколько групп от Бараггана, неплохо на них отъелись, но преследователей становилось всё больше, драки становились всё тяжелее, а спинные гребни Дайки не успевали восстанавливаться. Представители семейства кошачьих понимали друг друга с полудвижения, с полуслова. Они сражались, как единое целое, чувствуя каждое движение товарища, как своё — это очень пригодилось им, когда подручные Бараггана начали нападать сразу скопом, не устраивая поединков, как в первые несколько раз. Дайки и Гриммджоу стремительно эволюционировали, но повреждения, нанесённые противниками, не успевали заживать. А затем они вовсе прекратили прогрессировать, балансируя на достигнутом уровне. Та самая ласка, которая наблюдала за ними в первый раз, иногда появлялась ещё. Каждый раз она не вмешивалась в битву и каждый раз уходила, как только понимала, что её подручные проигрывают. Аомине мечтал медленно оторвать ей все конечности, а затем так же медленно ломать этой твари маску, чтобы та почувствовала на себе всё то, что ощущали они. Наконец они добрели до каких-то скал и посчитали, что удалились на достаточное расстояние. Пустые рухнули, как подкошенные, получая долгожданный отдых. Тишину прервал Аомине: — Ты же видишь, что мы больше не прогрессируем? — устало спросил он, устраиваясь на передних лапах. — Вижу, — хрипло ответил ему Гриммджоу. — Разойтись предлагаешь? — Предлагаю встретиться позже обычного, когда мы оба станем Вастер Лордами, — довольно оскалился Дайки. — Только попробуй сдохнуть до нашей встречи, Аомине, — с угрозой в голосе пророкотал Джагерджак, поднимаясь на гибкие лапы. — И ты, — ответил ему Аомине, выпрямляясь. — Встретимся и решим, кто в Хуэко Мундо король. Они легонько столкнулись лбами на несколько секунд и побежали в разные стороны. Дайки вкладывал в сонидо много реацу. Дыру почему-то тоскливо тянуло, но он знал, что поступает правильно. Ни Аомине, ни Джагерджак не знали, что, разойдясь в разные стороны, они сбили преследователей и те потеряли их из виду на долгие месяцы.