Beati possidentes («Счастливы владеющие»)

*** Люциус, словно парализованный, замер над Полумной с широко раскрытыми глазами. Разум его, казалось, полностью отключился от всех функций, связанных с телом. В мозгу, точно пульс, неотступно билась одна единственная мысль, успевшая зафиксироваться в сознании после того, как захлопнулась дверь за визжащей, как банши, Грейнджер. Все его существо сконцентрировалось на этой уродливо раздутой, лениво ворочавшейся мысли, прижавшей своей тяжестью все остальные к стенкам черепной коробки и грозившей задушить подобно дьявольским силкам остатки здравого смысла, неизменно присущего, как фамильная черта, всем без исключения Малфоям. «Эта грязнокровка видела нас! Она все знает! Это катастрофа! Я погиб, да и полоумной моей придется несладко. Вот теперь, действительно, конец всему». – Люциус, пусти меня. Если Гермиона появилась здесь в такой час, да еще так бесцеремонно ворвалась в мою спальню, значит, случилось что-то очень серьезное, – до него с трудом дошел смысл сказанных совершенно невозмутимым тоном слов Луны. Малфой вздрогнул, вышел из секундного оцепенения и постарался сфокусировать взгляд на нежном лице, попутно пытаясь уловить смысл сказанного ею. Она была спокойна и, похоже, сохраняла полное хладнокровие в этой столь безнадежной для Люциуса ситуации, а вот его рассудок отказывался адекватно реагировать на все случившееся и уж, тем более, контролировать происходящее. «Как быть? Что делать? Бежать и наложить на Грейнджер Обливиэйт? А грязнокровка-то даже поперхнулась, увидев нас. Жаль, что не подавилась. Ведь завтра же первым делом она поскачет к Кингсли – докладывать о своем открытии. Нет, нужно ее остановить!.. Как только? Может, она уже смылась, потирая руки от предвкушения… Еще бы, небось до сих пор желает поквитаться со мной за все случившееся с нею по вине Беллатрисы в мэноре…». – Да ты что, Люц, оглох что ли? – Полумна крепко, почти до боли, вцепилась ногтями в широкие мужские плечи. – Я говорю, отпусти меня. Давай, все же выясним, что произошло, о чем Гермиона так порывалась поведать? Боюсь, не к добру её визит. Слишком уж поздний… Малфой, наконец, полностью пришел в себя. – Полумна, ты, в самом деле, настолько дурочка, если не понимаешь, что произошло только что? – сузив глаза, зло прошипел он, рывком откидываясь назад. – Нас видела Грейнджер! Здесь, в этой вот комнате – в одной постели, голых, готовых заняться любовью! Неужели до тебя никак не доходит, что нужно что-то делать? Ведь она уже, наверняка, с апломбом треплется о нас с тобой этой… семейке – своим новоявленным родственничкам. Этот болван – Артур Уизли – небось, предвкушает, как бы позанятнее преподнести такую новость в Министерстве и смешать с грязью мое имя перед всем волшебным миром!.. – Вот как?! – Полумна резко обернулась, и глаза ее засверкали гневом. Она поднялась с постели и взяла с креслица шелковый халатик. – Совсем недавно ты разглагольствовал о том, что не позволишь мне вернуться к Рольфу, требовал, чтобы я забыла даже думать о нем, соловьем разливался по поводу того, что карьера в Визенгамоте и влияние ничего для тебя не значат, а теперь, оказывается, я – грязь?! – Ну, что ты говоришь?! – Люциус, как был, в чем мать родила, вскочил с постели, подошел к Луне и обнял ее за плечи. – Грязь – это все те гадости, что начнет городить министерская шушера, смакуя наши с тобой отношения самым пошлым и недостойным манером. Им только дай волю языками почесать – не уймутся до тех пор, пока не обсосут все подробности нашей интимной жизни на страницах «Пророка» и «Ведьмополитена». Их меньше всего волнует, насколько ты дорога мне, как изменила меня, мою жизнь, что позволила почувствовать себя счастливым… Нет, они будут горлопанить о том, какой я похотливый стареющий кобель, насколько ты бесстыдна, и какое ничтожество – моя жена, раз я сбежал от нее к молоденькой девчонке. Немало повеселит почтеннейшую публику и размер рогов Рольфа Скамандера. В довершение представления весь этот балаган вернется к главной теме последних шести лет – персоне спасителя магического мира Гарри Поттера… – А Гарри-то ты с чего приплел? – Ну, а как же?! Для них Поттер – самый замечательный повод позубоскалить на твой счет. Эти пустобрехи во всех красках распишут, как ты – подруга и соратница Золотого мальчика – запятнала себя связью с бывшим Пожирателем Смерти, который, между прочим, держал тебя в плену в своем поместье несколько месяцев. Скажешь, я не прав?.. Луна развернулась, устало вздохнула, накинула халат и завязала тесемки. Все это она проделала, молча, не отрывая глаз от Малфоя, после чего медленно провела пальцами по его щеке. – Мерлин великий, удивляюсь твоему аналитическому уму, а еще тому, что главной провидицей у нас считается Трелони. Знаешь, – она сжала пальцами виски, – наверное, ты прав. За исключением одного… – И в чем я не прав? – Никуда Гермиона не делась, сидит, наверное, на диване в гостиной и дожидается меня. И языком трепать о нас она ни за что не станет. – Ты так в этом уверена? – Люциус устало прикрыл глаза, затем сделал два шага назад и рухнул на постель. – Абсолютно. – С чего бы это вдруг? – Не станет, говорю тебе. Не тревожься, Люц. – Да почему ты так думаешь? – горячился Малфой. – Я не думаю… Я знаю это наверняка. – Нет, – обреченно выдохнул Люциус, – ты, точно, сумасшедшая… Полумна промолчала, лишь отстраненно закатила глаза, видимо, пыталась усиленно размышлять о чем-то. В её отсутствующем взгляде на мгновение мелькнул огонек сомнения, который, впрочем, почти тотчас погас. Похоже, она сделала для себя определенные выводы по поводу всего случившегося. – Оденься, – Луна подошла к креслу, взяла мужской халат и подала его любовнику. – Так, на всякий случай. Сдается мне, Гермиона тут не только по мою, но и по твою душу. Люциус вытаращил глаза. – Я не буду ни о чем разговаривать с этой гр… С этой особой, короче. Вряд ли, столь громкое прибытие молодой миссис Уизли изначально было связано с моей персоной, – громко запротестовал он, хотя халат все же накинул. Его красивое, немного уставшее лицо, скривилось от досады, точно у мальчишки. Тут раздался тихий стук. Люциус и Луна одновременно обернулись в сторону неплотно прикрытой двери. – Простите! – раздался из коридора немного виноватый, но уже приобретший твердость голос Гермионы. – Луна, поскорее, это очень срочно. Рон может проснуться, и тогда мне не поздоровится. А вы, мистер Малфой, ошибаетесь: все, о чем мне необходимо срочно переговорить с Луной, непосредственно касается и вас. Я буду внизу, в гостиной. – Что она имеет в виду? – спросил Люциус, торопливо натягивая под халат брюки. Луна пожала плечами и прикусила губу. Она чувствовала, что должна довериться Гермионе, а сама при этом не понимала, откуда у нее такая уверенность в подруге. Ведь в школе мисс Грейнджер относилась к ней и ее причудливым выкрутасам слишком скептически. Как случилось, что девушки сумели сблизиться, для них обеих оставалось загадкой. «Если уж Гермиона доверила мне свою тайну, то почему я не могу хоть немного намекнуть ей на то, что тревожит меня?» – размышляла Полумна, подходя к двери и оглядываясь на Люциуса. Он выглядел уморительно в распахнутом на мощной груди халате и черных строгих брюках, из которых сиротливо, как у парижского беспризорника из какого-то маггловского романа, выглядывали босые ступни. Завершали этот нелепый наряд дорогое фамильное кольцо в виде змеи, поблескивавшее на среднем пальце левой руки Малфоя и растрепанные светлые волосы, серебристым ореолом окружавшие лицо мужчины, на котором застыло кислое выражение. Луна отчего-то вспомнила индийский тюрбанчик Люциуса и тихонько прыснула. «Только того тюрбана ему сейчас и не хватало», – подумала она мимоходом. *** Гермиона, как и предсказывала Луна, обнаружилась в гостиной. Она сидела на диванчике, нервно сцепив пальцы в замок, и мучительно размышляла над всем случившимся. Нет, она предполагала, что между Луной и Люциусом Малфоем что-то происходило, но увидеть такое своими глазами… Гермиона затаила дыхание и постаралась, как можно точнее, вызвать в памяти картинку, подсмотренную ею ненароком десять минут назад. «Немудрено, что я развопилась, как истеричка… Мерлин великий, я даже предположить не могла, что под мантиями этого разбойника скрывается такая красота! Почему же Хорек-то такой худосочный, не в отца?.. Драко и эта вобла Гринграсс стоят друг друга». Воспоминание о жене Драко испортило Гермионе настроение, и где-то глубоко внутри острой раскаленной иголочкой кольнула зависть к Луне, в которой молодая миссис Уизли даже под угрозой Авады не решилась бы признаться самой себе. Она тряхнула растрепавшимися локонами и принялась думать над тем, как ей самой выкручиваться из ситуации с этим злополучным саквояжем Люциуса. «Что делать, если вдруг Гарри проболтается насчет малфоевского барахла Рону? Тот, конечно, скажет, что сам лично нашел этот чемодан. И как я буду выглядеть после всего? Гарри перестанет мне доверять, а дражайший супруг и вовсе съест меня со всеми потрохами». Еще не давала Гермионе покоя беременность Луны. Почему Полумна ничего не сказала? Тот факт, что Лавгуд на работе говорила о поездке в Индию вяло, скомкано и без энтузиазма, подталкивал миссис Уизли к мысли о том, что Рольф Скамандер к этому младенцу не имеет никакого отношения. А если такие дела, что тогда Луна будет делать? Как собирается выкручиваться из этой ситуации? Ведь Люциус ни за что не разведется с женой. И как отреагирует Драко, когда он узнает об этом? Гермиона даже зажмурилась, представив себе реакцию Хорька? Молодая женщина закусила губу и уронила голову на руки, уперев локти в колени. В черепной коробке всё гудело, звенело, тренькало, дзинькало в тщетных попытках осмыслить происходящее. Самым правильным было успокоиться и не заморачиваться на чужих проблемах. В своих бы разобраться. В конце концов, как таковые, амурные дела Луны и Малфоя-старшего её не касаются, а вот история с чемоданом могла ей самой принести немало неприятностей, как с мужем, так и по работе. – Гермиона, – тихий голос Полумны вырвал молодую женщину из тяжких раздумий, от которых жутко разболелась голова, – что случилось? Ты ворвалась, как ураган… Миссис Уизли поднялась с диванчика и обернулась. По винтовой лестнице в гостиную спускались Луна вместе с Малфоем. Помимо воли глаза Гермионы пристально обшарили с головы до ног высокую, гармонично сложенную фигуру отца её любовника. Люциуса Малфоя не портило даже анекдотическое одеяние и непрезентабельный внешний вид. Он следовал за любовницей с видом небожителя, сходившего с Олимпа. Гордая посадка головы и безупречная осанка словно кричали о превосходстве, а глаза пылали праведным гневом. Гермиона насмешливо сощурилась. «Подумать только! Даю гарантию, внутри весь кипит, в порошок готов меня стереть, павлин напыщенный, точно он – хозяин мира, а сам даже своим фирменным пренебрежительным взглядом не спешит удостоить. Ну, конечно, я же грязнокровка, недостойная облизывать пыль с его ботинок. Ничего, сейчас по-другому запоёшь, гордая ты птичка! Забыл, каким вышел из Азкабана? Какой был жалкий и потрепанный после постоя Вольдеморта со всей компанией в твоем поместье? Как пугливо метался с Нарциссой по развалинам Хогвартса, когда Драко во время битвы искал? Ничего, я тебе напомню. Сколько можно позволять относиться к себе, хуже, чем к домовому эльфу?..» – Ну?.. – торопливо спросила Луна, подойдя к Гермионе, – что такое произошло? – То и произошло, Луна, что из-за твоей забывчивости и невнимательности нам всем грозят очень серьезные неприятности. Мне, пытавшейся разрулить ситуацию, между прочим, тоже. – Ничего не понимаю, – Полумна, не отрывая глаз от подруги, прошла к ней и села на диван. – Ну-ка, садись, – она дернула снизу Гермиону за шелковое кимоно, изящно перевязанное на бедрах, – рассказывай скорее. Гермиона взглянула на Малфоя-старшего. Тот медленно, царственной походкой, обогнул диван, словно боялся запачкаться о грязнокровную подружку своей любовницы, подошел к камину и изящно оперся локтем на его плохо прокрашенную гипсовую поверхность. При всем при этом он не проронил ни слова, не поприветствовав миссис Уизли даже сухим дежурным кивком головы. Широкий рукав простенького халата съехал вниз, обнажив красивое крепкое мужское предплечье. Гермиона разозлилась окончательно. Да кто он такой? Бывший Пожиратель, обнаглевший от безнаказанности. «Спокойно, Гермиона, спокойно. Главное, держать себя в руках. Достаточно того ора, что ты устроила, увидев их вдвоем». – А вам, мистер Малфой, неинтересно меня послушать? Люциус лениво скользнул по Гермионе взглядом, словно она была пустым местом. В лучшем случае, флоббер-червем. – Можете себе представить, миссис Уизли, нет. Мне неинтересно слушать вас, еще меньше, прямо скажу, хочется вас видеть… – И еще меньше вам хочется быть элементарно вежливым со мной? – Гермиона глубоко вздохнула, словно пыталась удержать в себе рвущиеся наружу эмоции. – Разве я вас оскорбил? Произнес в ваш адрес что-либо неподобающее? – От вашей, так называемой, вежливости на душе становится поганее, чем от самых мерзких ругательств. – Это ваши проблемы, мисс Грейнджер, – отпарировал он высокомерно. Гермиона вспыхнула. Она поняла, что он намеренно не желал связывать никчемную грязнокровку с фамилией пусть предателей крови, но все же чистокровных магов. Она уже приготовилась выпалить в адрес Люциуса еще парочку колкостей, но тут вмешалась Луна: – Да, прекратите же! Люциус, Гермиона – моя подруга, не смей так разговаривать с ней в моем доме. А ты, честное слово, – в голосе Полумны прорезались ранее неведомые для всех окружающих, кроме Люциуса Малфоя, нотки раздражения, – не за тем же явилась сюда в такой час, чтобы выяснять отношения. Прости, – Луна заметила на лице Гермионы изумление и смешалась, – я… не хотела говорить такие вещи… Просто… – Ладно… – миссис Уизли постаралась взять себя в руки. – Я все понимаю. – Мы слушаем тебя. О какой забывчивости идет речь? – Мистер Малфой, – обратилась к Люциусу Гермиона вкрадчивым тоном. – Вы, случаем, ничего не теряли в последний месяц? Люциус удивленно взглянул на гостью, а вот Полумна широко раскрыла глаза и прижала ладонь ко рту. – Я? Помилосердствуйте, мадам. Я никогда ничего не теряю. – Неужели? Подумайте хорошенечко, может, всё же припомните кое-какую пропажу. Малфой взглянул на Луну. Та сидела, устремив глаза в полумрак гостиной, освещаемой лишь лунным светом. По её изумленному лицу пробегали самые невообразимые эмоции: растерянность, подавленность, оттенки, выдававшие чувство вины и глубокое в ней раскаяние. – Луна, – Гермиона тихонько тронула подругу за плечо, – ты догадалась, в чем дело? – Догадалась, – упавшим голосом медленно, почти по слогам, проговорила Полумна, повернувшись к подруге. В ее глазах стояли слезы. – Зачем ты его оставила там? – с мягкой укоризной произнесла Гермиона. – Ты понимаешь, что его нашли. И попал он к весьма нежелательному во всей этой ситуации человеку. – Да в чем дело? – заинтересовался Малфой, подходя к девушкам. – Что произошло? Может, вы объясните все толком, миссис Уизли. – О, как! Значит, я теперь все же миссис Уизли,– ядовито бросила Гермиона, с трудом переведя дыхание от проникшего в её ноздри умопомрачительного мужского запаха. У неё закружилась голова. Драко пах почти так же, только его аромат был разбавлен нотками свежести, присущей молодости. У Люциуса же, казалось, из каждой поры сочилась жажда обладания. В его благоухании угадывался концентрированный самец, переполненный доверху мощнейшими феромонами, заставлявшими женщину, оказавшуюся в непосредственной близости от него, дуреть, терять голову, сходить с ума. Нет, нужно брать себя в руки! Такие мысли были уж совсем непозволительны и продиктованы не разумом, а инстинктами самой обычной самки, выбирающей наилучшего самца. – Гермиона, что с тобой? Ты побледнела, – Луна заглянула в лицо Гермионе своими огромными, серо-голубыми, чуть выпуклыми глазищами. – Ничего, Луна, со мной все в порядке, – торопливо пробормотала Уизли, стягивая на груди шелк халата. Она исподлобья взглянула на Люциуса, понимая, что должна в его присутствии держать марку. Не хватало еще, чтобы он прочел ее мысли. Решив не тянуть книзла за хвост, она выпалила на одном дыхании: – Словом, ваш, мистер Малфой, саквояж, тот самый, с которым вы прибыли в Оттери-Сент-Кэчпоул после Чемпионата, нашел во время утренней пробежки мой муж. Я так думаю, что он не догадался, чью вещь притащил домой. Слишком уж невероятным для Рона выглядело бы ваше присутствие в нашем захолустье… – Мой саквояж? – Малфой-старший подскочил на месте. – Где он? Гермиона не без удовольствия заметила, как красивое лицо Люциуса исказила гримаса, а на щеках вздулись желваки. Интересно, что с ним будет, когда она ответит на его вопрос? – Где? – она усмехнулась. – А вы готовы услышать ответ? Полумна совсем сникла. Она понимала, что если и произошла какая-то неприятность, то случилась она только из-за ее забывчивости. В связи со всеми последними событиями у нее этот чемоданчик вылетел из головы. А ведь она сама так хотела передать его Люциусу. Именно эта вещица должна была стать предлогом для встречи с Малфоем после двухнедельного перерыва. Так нелепо все вышло. Неужели чемоданчик нашел Кингсли? Нет, глупости… Что ему делать в женской уборной?.. Тогда кто? И где этот чертов саквояж сейчас? У кого? – Мадам, – едва сдерживая себя, прошипел Люциус, – не выводите меня. У кого сейчас этот чемодан, и кто еще знает, при каких обстоятельствах он пропал? – Никто, кроме меня, ничего не знает. Я же сразу догадалась, что это ваша вещь. И что вы ее потеряли во время той самой бури, которая случилась после благотворительного обеда. И даже, сопоставив кое-какие факты, сумела вычислить, почему вы оказались в наших краях, и кто приютил вас в такую непогоду. – Ага… – Люциус приподнял бровь, начиная терять терпение. – Знаете, я тоже умею сопоставлять факты… – В самом деле? И к какому выводу пришли? – Это вы сообщили моему сыну, что я жив-здоров, и вскоре буду дома? Гермиона удивленно взглянула на Люциуса, потом перевела взгляд на Луну. Помолчав секунду, она утвердительно кивнула. – Да, это была я. Ваш сын волновался. Я видела это. Решив остаться инкогнито, я послала ему анонимную записку, в которой написала все то, о чем вы меня только что спросили. – Вот значит как? – Люциус решил вернуться к более животрепещущей проблеме. – А что с чемоданом? Они на пару с Луной обратили свои взгляды на нее – просящие, почти умоляющие. Гермиона вздохнула. – Он у Гарри Поттера. В глазах у обоих застыл священный ужас. Они переглянулись и невольно подались к ней, желая узнать все подробности. – Как он оказался у него? – выдавил, наконец, Люциус из себя. Его заносчивость и снобизм, похоже, как ветром сдуло. – Как… – Гермиона помялась, не зная, с чего начать. – В общем, я знала, вернее, чувствовала, что вы и Луна… Короче, что вы общаетесь не только по работе. Я отдала чемодан ей, чтобы она передала его вам. Почему она спрятала его в туалете, я понятия не имею. Луна виновато опустила голову. – Прости, Люц… Это случилось в тот день, когда Кингсли вызвал меня на ковер и пригрозил Легиллименцией и Обливиэйтом. Я как знала, что он пошлет за мной своего секретаря, а тот проверит весь мой кабинет. Я поспешила спрятать все, что могло навести их на мысль о том, что я собираюсь тебя прикрыть. Вот и пришлось спрятать чертов чемодан в женском туалете. Уменьшила при помощи Диминуэндо и затолкала подальше в шкафчик для хранения моющих средств. – Миссис Уизли, – хриплым баритоном прошелестел Малфой, – а как он оказался у Поттера? – А вот этого я не знаю, мистер Малфой, – пожала плечами Гермиона. – Мне Гарри про это ничего не сказал. – И как же теперь быть? – тихо спросила Луна, нервно сжимая переплетенные пальцы. – В общем, так! – выдохнула Гермиона. – Я знаю, что вас, мистер Малфой, Гарри непременно вызовет к себе. И из этой находки он сумел раздуть самый настоящий заговор. Мне пришлось сказать, что это я нашла его возле портального управления на следующий день после того, как вы отправились на Чемпионат. О тебе, Луна, Гарри ничего даже не предполагает. Поэтому, мистер Малфой, вы должны смастерить радостное лицо при виде счастливо обнаружившейся пропажи, поблагодарить Гарри Поттера за его любезность и посетовать на собственную рассеянность. Вам ясно? А уж с мужем мне придется самой выкручиваться. Люциус сжал зубы. Он понимал, что обязан грязнокровке Грейнджер слишком многим: спокойствием, репутацией, положением. – Почему вы так поступили, миссис Уизли? – спросил он тихо. – Потому что Луна – моя подруга, мистер Малфой, и я очень люблю ее. Не переживайте, все будет отлично. Вы, главное, сочините побасенку о том, почему сразу же не заявили о пропаже и не искали свой чемодан. Нужно, чтобы она выглядела как можно убедительнее. Люциус кивнул. – Благодарю вас, мадам. Я еще раз сумел убедиться, что для вас, гриффиндорцев, дружба – не пустой звук. «Дружба – дружбой, – подумала Гермиона, глядя на Малфоя – такого растерянного, недоумевающего, обескураженного всем случившимся, – а если б ты не был отцом моего Хоречка, я бы еще подумала, стоит ли прикрывать твою задницу. Луне, конечно, постаралась бы помочь, а ты выпутывался бы сам, как знаешь». – Мистер Малфой, – вслух произнесла миссис Уизли, надеясь, что сейчас, после всего свалившегося на него, аристократ ерепениться не станет, – надеюсь, вы извините меня за настойчивость, но мне просто необходимо побеседовать с Луной наедине. Это женские дела. Не могли бы вы нас покинуть на некоторое время? Люциус слегка опешил от такой наглости грязнокровки и изумленно-вопросительно взглянул на возлюбленную. Луна понимала, что кроме этого дела с саквояжем, у них с Гермионой есть о чем поговорить. После благополучно разрешившейся истории с чемоданом, Полумна укрепилась в своей уверенности насчет подруги и решила доверить ей тайну, терзавшую разум и сердце уже несколько дней. – Прости, Люциус, но это, в самом деле, очень серьезный разговор. Ты не обижайся только. Если хочешь, можешь подождать меня в спальне, если не захочешь – аппарируй к воротам поместья. – Хорошо, – Малфой пристально посмотрел на Луну. – Я подожду тебя. Мне бы тоже хотелось прояснить с тобой кое-какой вопрос. Наедине. Луна кивнула, и Люциус бесшумно растворился в полумраке. Только лестница едва слышно скрипнула несколько раз под тяжестью тренированного мужского тела. *** – Ну, теперь-то, наконец, ты объяснишь мне толком, что происходит? – Гермиона поднялась с продавленного дивана, взмахнула палочкой, накладывая Заглушающие чары, после чего подошла ближе к окну. – Ты же сама всё видела, – выдохнула Луна. – Что ещё объяснять? – Да, собственно говоря, из увиденного я поняла только, что вы не в салочки собирались играть, но это мало о чём мне говорит. Гермиона перевела взгляд на подругу и, упершись в кособокий подоконник ладонями, замерла в ожидании. – Тебе нужны подробности? – Полумна устало улыбнулась. – Ты спрашивай, я отвечу, – как-то отстраненно и почти равнодушно ответила она. Чувствовалось, что Луна сильно устала, очень напряжена и вконец измучена сложившейся ситуацией. – Ты прости, конечно, но хотелось бы просто узнать, как все у вас произошло и… – она чуть запнулась, но собравшись с духом, чуть вздернув подбородок, быстро закончила свою мысль, – не он ли отец твоего ребенка? – с последней фразой, Гермиона подняла взгляд наверх, давая понять, кого она имела в виду. – Ты знаешь о моей беременности? – Луна распахнула глаза до предела, дозволенного природой, и застыла. – Я была у Кингсли, он и выложил мне твою тайну, – Гермиона подошла ближе к Полумне и перешла почти на шепот, хотя вокруг была поставлена Заглушка. – Он странный, Луна. Очень странный. Я совершенно не узнаю его. С ним явно что-то не то происходит. – Ты о чем? Хотя… да, я и сама это заметила. – Он не похож на того человека, которого я знала раньше. То есть, он все тот же, но… какой-то неестественный, что ли, в общем, другой. Ну, не под Империусом же он? – Что он тебе сказал обо мне? – Что? Да ничего особенного, если не считать его первоначальной уверенности в том, будто ты изменила Рольфу. – Я так и знала, что он сопоставит все факты, – Луна в отчаянии прикусила губу. – В заключении целителя из Мунго он лично прочитал, что моя беременность составляет всего три-пять дней, естественно, что он сделал соответствующие выводы. – Я сказала ему, что ты ездила на выходные в Индию к Рольфу. Мы же как раз с тобой тогда встретились. Помнишь? – О, Моргана! – Луна растянула губы в улыбке. – Ты не представляешь, что ты для меня сделала. – Представляю, я, кажется, спасла тебя, – Гермиона подбадривающе кивнула. – И твоего тайного любовника тоже. – Не такой уж он теперь для тебя и тайный, – Луна отвернулась и уставилась куда-то в угол. – Прекрати, ты же знаешь, что я никому ничего не скажу. Тебе об этом даже беспокоиться не стоит, – миссис Уизли провела по плечу подруги рукою и чуть сжала пальцы, давая этим жестом понять, что в её молчании и дружеской поддержке сомневаться не стоит. – Только… как у вас это… Не понимаю. Ты была так увлечена Рольфом. Я знаю, конечно, как это бывает. Просто ударяет что-то в голову, и всё. Просто… – Да что ты ходишь вокруг да около? – перебила Луна, нервно хмыкнув. Она понимала, что ситуация выходит из-под контроля, и ей остается только верить подруге на слово. – Тут все в одну кучу навалилось. Рассказывать долго. – Ты просто скажи, это ребенок Люциуса? – Гермиона попыталась заглянуть в глаза Полумне. – Да, это его ребенок, – Луна почувствовала, как от неловкости щеки залил румянец, хотя голос её оставался твердым и не дрожал. – Та-а-а-к… – протянула Гермиона и, выпятив нижнюю губку, покачала головой. – А Рольф? – Я скажу, что это его ребенок, – Луна развернулась к подруге. – Только не начинай читать мне лекций о подлости по отношению к нему. Ты многого не знаешь. Да и сама я, оказывается, была в неведении относительно Скамандера долгое время. – Ты о чем? Я не собираюсь тебя учить жизни, у тебя своя голова на плечах имеется, да и позволь напомнить, что теперь я сама – отнюдь не образчик добродетели. А относительно чего ты была в неведении? – Я не могу тебе этого сказать, прости, просто… Ну, не могу и всё. – Ладно, хорошо, – Гермиона опять подошла к окну и продолжила говорить, не глядя на Луну, чтобы не смущать её еще больше. – Делаем небольшие выводы. Итак, у вас со старшим Малфоем отношения зашли так далеко, что ты готова оставить этого малыша и навесить его на Скамандера. Мне этот факт говорит только об одном: у вас такие отношения, которые можно назвать одним словом – любовь. Луна молчала. Делать выводы и заключения, выстраивать логические цепочки было любимым занятием Грейнджер ещё с юных лет. Полумна даже не сомневалась в том, что бывшая гриффиндорская всезнайка соберет все свои мысли воедино и приведет их по одному, лишь ей ведомому пути как раз к тому и туда, куда бы никого, даже Гермиону Грейнджер, ей пускать не хотелось. Их с Люциусом тайна, которую они на пару желали сохранить только для себя, ускользнула лишь по её вине, так что сетовать было не на кого. Сама виновата. Неужели нельзя было поставить хоть какие-то чары? Ведь и, правда, любой мог беспрепятственно вломиться в ее домик в самый неподходящий момент. – Второе, – продолжила тем временем Гермиона. – Ваши отношения зародились не на пустом месте, иначе бы они начались ещё раньше. Вы же довольно долгое время просто работали вместе, и ничего не было. Значит, существует что-то такое, что сблизило вас, вернее, толкнуло друг к другу, притом резко. Скорее всего, какая-то серьезная проблема, важный секрет, возможно, связанный именно с вашей работой, задевающий интересы и Малфоя, и твои, и самого Кингсли. Не смотри на меня так, – Гермиона словно спиной почувствовала удивленный взгляд Луны. – Ну, не стал бы министр интересоваться твоей беременностью так дотошно, если бы это не касалось его интересов. Правда, в чем они заключаются, мне пока не очень понятно. – Гермиона, хватит, прошу, – Полумна облизала пересохшие губы и выдохнула. Больше не было смысла скрывать что либо, да и, в конце концов, поддержка в лице Гермионы Уизли вряд ли сейчас оказалась бы лишней. – Я тебе сейчас всё расскажу, но запомни, что от твоего молчания будут зависеть не только наши с Люциусом жизни, но и судьба всей магической Британии. Да, вот так всё серьезно, – прибавила она, увидев, как вытянулось лицо обернувшейся к ней Гермионы. – М-да… Озадачила же ты меня, – миссис Уизли быстро взяла себя в руки. – Надеюсь, что ничему не удивлюсь, все же я – сотрудница Отдела магического правопорядка, и к государственным секретам какое-никакое отношение имею. Гермиона скрестила руки на груди. От неё не ускользнула холодность, даже, скорее, раздражение во взгляде Полумны, выдававшее страх и волнение, но любопытство пересилило все эти «неудобства» в общении. – В общем, так, – начала Луна, чуть запинаясь. – У Кингсли есть какие-то дела в маггловском мире, причем очень серьезные. Он связался с неким магглом по имени Саймон Стоукс. Они на пару что-то затевают, и это касается, как я поняла, двух миров – нашего и маггловского. У Стоукса есть дочь, она родилась волшебницей и в этом году поступила в Хогвартс. Министр же чуть больше месяца назад пригласил меня к себе и попросил провернуть для него одно важное дело. – Какое? И почему тебя, а не кого-нибудь из Аврората? – Потому что дело касалось одного сироты. По заявлению Геспера Трэверса, надеюсь, помнишь этого негодяя, один из мальчиков, воспитывающихся в нашем приюте, якобы приходится сыном Люциусу Малфою. Кингсли прицепился к этому ребенку похуже соплохвоста, сделал всё, чтобы оторвать его от родной бабушки, и потребовал поскорее доказать факт отцовства Малфоя. Я встречалась с Трэверсом, и он слил мне воспоминания, но не все. Выборочно. Остальные он обещал предоставить позже – Воспоминания? О чем? – О том, что якобы именно Малфой изнасиловал девушку, которая и понесла от него этого малыша. – И? – глаза Гермионы Уизли становились всё больше и больше. – Мне не составило труда понять, что в этих воспоминаниях был кто-то под Оборотным зельем. Трэверс сам зачем-то пытается свалить Малфоя, наверное, бесится, что Люциусу и на сей раз удалось выйти сухим из воды, а сам он уже во второй раз в Азкабан угодил и на сей раз навсегда. У Кингсли есть козырь в отношении Трэверса: для того самое главное – хорошенько пристроить своих дочек, и его понять можно. – Так, подожди, у Трэверса есть дети? Ты мне об этом не говорила. – Ты что, не понимаешь? Я не могла. Это же секретная информация и доступна напрямую только самому министру. Гермиона, ты меня вообще слушаешь? – Ладно, допустим, но каким боком ты встала на пути у министра? – Когда я пришла к нему в кабинет смотреть эти проклятущие воспоминания Трэверса, то нечаянно сбила склянки с его воспоминаниями, и моя затерялась среди них. Ты же была не раз в его комнате с думосбросом, помнишь, какое там у него деревце стоит… – Всё ясно: ты увидела то, что не должна была видеть, и Кингсли это понял. – Да, так всё и было. Я думала, что нашла свою склянку, и слила в думосброс воспоминания министра, да ещё и повесила её не на своё место после дела. Как он это заметил, ума не приложу? – Он же бывший аврор, чему ты удивляешься? – Гермиона усмехнулась и почему-то глубоко вздохнула. – И что ты там увидела? – Он был в своем кабинете с этим магглом, и они вели странный разговор про деньги, которые Стоукс обещал Кингсли, и ещё про Люциуса, которого надо убрать с их дороги. – Это уже становится интересно. Чем же помешал магглу волшебник Малфой? Странно… Гермиона принялась медленно вышагивать по комнате. Луна устало следила глазами за подругой. Теперь, когда она полностью зависела от порядочности и честного слова миссис Уизли, ей оставалось только верить, что та будет держать язык за зубами и не проболтается где-нибудь о них с Люциусом. Этот момент её волновал больше всего. – Кстати, – вдруг встрепенулась Гермиона. – Как мне-то быть? Я имею в виду эту историю с саквояжем Малфоя. Главное, чтобы Гарри не узнал, что это Рон нашел саквояж Малфоя в Оттери-Сент-Кэчпоул. – Ох, тебе ли беспокоиться об этом? – Луна тряхнула головой. – Когда домой аппарируешь, возьми и подправь Рону воспоминания, пока он спит. Дел-то на кнат. Ты же мастерица в этом деле. – А ты, я смотрю, стала очень быстро и правильно соображать, – Гермиона улыбаясь, удивленно и, одновременно, восхищенно, пожала плечами. – Наверное, я так и сделаю, – она чуть сузила глаза и пристально, почти сканируя, посмотрела на подругу. – Так что ты собираешься делать с Малфоем? У вас ведь нет никакого будущего, и ты это прекрасно знаешь. – Знаю, конечно, знаю, просто сейчас рядом с Люциусом я до одури счастлива. Он наполняет меня жизнью… – Это понятно, уж коли до детей дошло, – перебила её Гермиона и тихо хмыкнула. – Непонятно только одно: как ты собираешься Рольфу всучить ребенка Малфоя? Ты его совсем за идиота держишь? – Нет, но убить малыша я не смогу. Ребенок будет светловолосый и светлоглазый, это уж как пить дать. Разве сходства его внешности с моей мало? – А предохраняться не пробовала? – Я совсем забыла про зелье, – Луна виновато повела глазами. – Понимаешь, с Люциусом я чувствую, что жизнь не ускользает из меня. Он крепко держит нас двоих. Да, мы расстанемся, это неизбежно, но счастье, что я познала рядом с ним, никуда не денется. Оно пустило во мне корни слишком глубоко, и постоянно будет напоминать о себе. Только с этим мужчиной я поняла, что все то, что у нас есть, можно хранить в себе бесконечно долго. Несчастны те люди, которые считают, что счастливым возможно быть только рядом, физически, а мы сумели прорасти друг в друге духовно. Я сердцем чую его настроение, а он… – Остановись, – Гермиона смотрела на Луну круглыми глазами и не знала, как реагировать на весь этот поток откровений. – Ты хочешь сказать, что у вас действительно… всё очень серьезно? – Да… – бесхитростно ответила Полумна. – А разве у тебя с Драко иначе? – Ну-у, как тебе сказать, – она не ожидала такого вопроса. – Он мне очень нравится, ты и сама знаешь про это, но вот так, чтобы… как у тебя… я даже… У меня есть муж, и я Рона люблю, просто… – Что просто? Просто ты не можешь получить с Роном вместе с физическим удовольствием того духовного удовлетворения, что получаешь с Драко? – Начнем с того, что и физически я от него получаю мало, особенно теперь, когда мне есть с чем сравнивать. Рон другой, – Гермиона в отчаянии, словно ей не хватало силы слов, резко, в порыве душевного, чисто женского отчаяния крутанулась вокруг себя, показывая этим движением всю нелепость ситуации, и чуть повысила голос: – Он милый, добрый, я люблю его, мы привыкли друг к другу и, возможно, когда-нибудь у меня получится разбудить в нем то, что я нашла в Драко, но сейчас я даже не хочу об этом думать. С Роном теперь у меня слишком много притворства, а вот с Драко… – Да, я понимаю, о чем ты, – Луна подошла к подруге и улыбнулась, принимая сердцем эту путаную исповедь о страсти. Теперь она точно знала, каково это – любить, не ожидая ничего взамен, и при этом не разочаровываться, не падать, а взлетать. Подлинную любовь легко удовлетворить простым взглядом, она не озабочена, не требовательна, она не впивается в возлюбленного острыми зубами, она дает свободу и глубину, все остальное – пустота, только поверхностность, требующая постоянной подзарядки. Гермиона грустно покачала головой, а Полумна в знак поддержки опустила руку ей на плечо: – Знаешь, а эти духи тебе действительно очень подходят. Слушай, пошли на кухню, я проголодалась. Они, легко ступая по матерчатым половичкам, прошли в темную кухню. Луна взмахнула палочкой, и под потолком загорелось несколько волшебных свечей. Девушка быстро убрала со стола пергамент с начатым письмом для Рольфа и запихала его в ящик. – Да, я знаю, – почему-то грустно продолжила Гермиона, присев на высокий табурет. – Драко – просто умница. Он сказал, что хотел бы подобрать аромат, который подойдет только мне. Ну, разве от Рона такого дождешься? И дело не во внимании, вернее, не в подскакивании вокруг, а в той чувственности, что есть у Драко и напрочь отсутствует у Рона. Мужу хоть как намекай – не поймет. Он даже и не заметил, что у меня новые духи. Когда я вернулась в «Нору», он трепался с Джорджем, обсуждая последнюю игру «Пушек». Даже носом не повел в мою сторону. Мне кажется, намажься я ворванью, он и то не отреагировал бы никак. Я для него вне постели и не женщина. Сама виновата, знаю, но я устала вытягивать из него клещами то, что должно быть природой заложено в мужчине. И уж, конечно, не будет Рон, как Хорек, бродить по музеям часами, беседовать о философии и политике. Ему это неинтересно. Не попадаем мы с ним в этом плане на одну волну. Увы… – А у вас с Драко насколько всё серьезно? – Луна поставила чайник и принялась нарезать хлеб для тостов. – Не знаю, можно ли вообще наши отношения назвать хоть сколько-нибудь серьезными, но нам и того, что есть, хватает с головою. Ладно, хватит обо мне, ты лучше скажи, что вы собираетесь делать с Люциусом? Надо ведь разобраться в этом деле с Шеклболтом и магглом. Нельзя все пускать на самотек. – Я просто не знаю, с чего начать, – Луна присела напротив Гермионы, упершись локтями в стол. – Да ещё и ситуация с девочками Трэверса начинает выходить из-под контроля. – В смысле? – Элоиза Миджен, моя секретарша, оказывается, постоянно наведывалась к ним и сказала малышкам, что у них есть отец. Они так к ней привязались, что не хотят, чтобы их кто-то удочерял, а я обещала Трэверсу, что обязательно пристрою их в хорошую чистокровную магическую семью. – Да, тебе не позавидуешь, – Гермиона вскинула взгляд на часы. – Мерлин, мы столько времени болтали! – она расстроено опустила руки и прикусила губу. – Мне пора домой, вдруг Рон проснется и не застанет меня в постели. – Да, конечно, – Луна немного была раздосадована таким положением, но прекрасно понимала щекотливость ситуации. Рон – субъект доверчивый, и привык доверять тем, кого любит. Надо сказать, что при всей наивности Рональда Уизли дураком его назвать было нельзя. – Луна, – Гермиона обеспокоенно посмотрела на подругу. – Ложись спать давай. Тебе надо выспаться, вон какие круги под глазами. Теперь, тем более, беречь себя нужно. Так, я завтра забегу к твоей Элоизе и скажу ей, что ты придешь во второй половине рабочего дня. Надеюсь, тебе хватит времени на сон и… – она забавно улыбнулась. – Знаешь, гони-ка Малфоя домой. – Гермиона, – как-то стыдливо, даже робко произнесла Луна, но все же улыбнулась в ответ. – Ну, что ты, в самом деле. – Помнишь, что я тебе говорила? Малфои – они такие, а ты не верила. Ладно, не беспокойся насчет работы. Я придумаю, как прикрыть тебя перед Кингсли. Что-нибудь наплету. С этими словами молодая миссис Уизли аппарировала обратно домой. Застывший взор Луны не отрывался от того места, где только что стояла Гермиона. Сама девушка чувствовала, что после этого разговора многое встало на свои места. Все события сегодняшнего вечера показались Луне абсолютно правильными. Следующий шаг тоже нужно было сделать в верном направлении. Она неслышно, на цыпочках, поднялась по лестнице и, чуть приоткрыв дверь, почти не дыша, заглянула в спальню. Люциус уже спал, глубоко и ровно дыша. Длинные светлые волосы разметались по подушке. Руки он положил под голову, и от этого вся его поза выглядела немного дерзко и, в то же время, до помешательства притягательно. Ей захотелось подойти к нему, поправить одеяло, укутать хорошенечко, а еще тянуло проникнуть в его сны, чтобы отогнать все страшное, тревожащее, угнетающее. Слишком много кошмаров отпечаталось в его подсознании, от которых он и по сей день был не в состоянии освободиться. Луна вздохнула. Спать совсем не хотелось. Она не стала подходить к мирно почивавшему любовнику, боясь разбудить его. Плотно прикрыв дверь, молодая женщина спустилась вниз и, наученная горьким опытом, взмахнула палочкой, чтобы закрыть камин, после чего распахнула в темноту окно на кухне и поставила на домик простейшие Антиаппарационные чары. Её ожидало еще одно очень важное дело. «Вот, так будет вернее. Прости, Люциус, я должна это сделать. Ради нашего ребенка», – подумала Полумна, подходя к ящику и доставая пергамент с письмом, которое она начала писать Рольфу Скамандеру еще до прихода Малфоя.