Beati possidentes («Счастливы владеющие»)

Еще никогда Люциус не испытывал столь запредельных ощущений при пробуждении. Пережитое накануне наслаждение пьянящей истомой растекалось по всему телу: руки, ноги, все мышцы напоминали студенистую массу наподобие желе. Не было сил даже пошевелиться. Единственное, что ему оставалось – медленно и лениво дышать, поскольку совсем уж без воздуха обойтись не получалось, и вспоминать все, что несколько часов назад произошло на этой самой постели. «Мерлин великий! Неужели такое бывает? Неужели это, действительно, была Лавгуд? Что творила со мной ночью эта полоумная? Моя девочка… Вот тебе и дурочка, – Люциус усмехнулся своим мыслям. – Откуда в ней это? Посмотришь мимоходом – медуза медузой, а внутри-то – тигрица. Как будто две разные женщины в одной оболочке уживаются… Она, похоже, знает толк в том, как…» Что означало это «как», Малфой не успел додумать. Ему вдруг безумно захотелось увидеть ее, взглянуть в светлые, почти бесцветные, чуть выпуклые глаза, подернутые легкой дымкой не то удовольствия, не то смятения. Засыпая, он успел заметить, как трепетно и проникновенно эти самые глаза смотрели на его лицо, словно пытались доласкать, долюбить, додать все без остатка, поскольку тело было уже не в состоянии что-либо предпринять. Мозг, точно стрелы, пронзали воспоминания о мельчайших деталях их страстного единения. Вот тонкий женский пальчик откидывает с его лба, орошенного каплями дождя, длинную светлую прядь, а вот они, дрожа на пару, прижимаются друг к другу все сильнее под пропитанным влагой покрывалом. И как же умопомрачительно хорошо было у нее внутри! До чего же тесно, жарко, влажно… Словно в раю. Округлая маленькая грудь с розовыми затвердевшими сосками так призывно покачивалась при каждом движении перед его затянутым пеленой возбуждения взором, а внутренние мышцы резко и сладостно сжимались, лаская сильным, но нежным бархатистым объятием его готовый взорваться член. Люциус почувствовал, как при одной мысли о прелестях Луны в его паху вновь начинают пульсировать отголоски утреннего возбуждения. Еще, еще… Так хочется еще раз прижаться губами к влажной прохладной коже, благоухающей вербеной, зарыться лицом в спутанные светлые длинные волосы, ощутить на языке вкус и твердость трепещущего соска, накрыть руками мягкие полушария груди… Или белых округлых ягодиц. Это все равно, лишь бы ощущать ее всю в своих объятиях – вначале такую покорную, ласковую, умоляющую… Только чтобы потом милая голубица внезапно куда-нибудь исчезла, а на ее месте возникла повелительница, готовая вытворять с ним всё, что ей заблагорассудится. Люциус, не открывая глаз, представил, как Полумна подчиняет его, контролирует каждое движение, творит с ним разные неправильные, недопустимые, табуированные в обычной ситуации вещи, владеет его телом, как госпожа, доставляя головокружительно сладкие мучения. Да, она его властительница, а он – ее раб. При одной только мысли о запретных удовольствиях кожа мужчины покрылась мурашками, яички начали наливаться тяжестью, а сердце неистово заколотилось, точно в лихорадке. «С ума сойти! Мне же уже пятьдесят! Такое со мной даже в тридцать лет редко случалось. Что Лавгуд со мной сотворила?! Похоже, я снова хочу её, как мальчишка». «Ты очень красивый», – воспоминание о лунином голосе горячей зыбью опалило его сознание. Не в силах больше сдерживать себя, он глубоко вздохнул, повернул голову и приоткрыл глаза, больше всего желая увидеть рядом с собой спящую, утомленную неистовым ночным единением возлюбленную. В глаза ударил яркий солнечный свет. Луны не было. Мало того, окно было закрыто, покрывало, прикрывавшее мужчину до пояса, было сухим и теплым, одежда, брошенная в пылу любовной схватки на пол, теперь была аккуратно сложена и лежала ровной стопочкой на спинке кресла. Даже горшок с розой, сметенный порывом ветра на пол и разбившийся вдребезги, стоял на прежнем месте. Видно, Лавгуд попыталась починить это убожество при помощи Репаро. Сам цветок был воткнут в землю как-то криво, и, чувствовалось, второпях. «Дурочка маленькая, – тепло подумал Люциус, прикрыв глаза и незаметно улыбнувшись. – Куда, интересно, она подевалась? Упаси, Мерлин, завтрак готовит. Что-то, вроде, говорила про блинчики. Как прикажете выкручиваться? Не съешь – обидится, а отведаешь – окочуришься чего доброго. Который сейчас час, интересно? Нужно же успеть проводить Драко в аэропорт!» Куча весьма насущных мыслей в один миг заполонила голову Люциуса. Проводы сына в командировку в Париж – это мелочи. А вот все то, о чем поведала вечером Лавгуд – это не шутка в деле. Ему так и не удалось заслонить нужные воспоминания Полумны фирменным малфоевским блоком. Да и планы Кингсли и этого маггла – Стоукса – в отношении его были уж слишком грандиозными. Малфой ни в коем случае не собирался позволить этому сумасшедшему Шеклболту и какому-то презренному магглу столкнуть себя с намеченного пути на обочину. «Хотите, господа, разгрызть орешек, вроде меня?! Что ж, милости просим, только зубы свои поберегите». Люциус еще раз глубоко вздохнул и сел на постели. По широкой белой спине скользнул теплый солнечный луч, согревая и успокаивая мужчину одновременно. Да, главное – это Луна. Сейчас все его существо, все мысли занимала она – его молчаливая, тихая, немного несуразная, но очень ответственная подчиненная, которая в эту ночь стала его любовницей. Малфой даже наморщил лоб и тряхнул головой так, что длинные светлые пряди рассыпались по плечам. Ему отчего-то не понравилось это слово, которое он в своих мыслях соотнес с этой девочкой. Нет, это не для нее. «Любовница» – звучит, так официально, и, вместе с тем, так пошло, неправильно… Она – просто его малышка, юная и прекрасная, подарившая ему вместе со своим телом, своей душой и его самого – настоящего, такого, каким бывшего Пожирателя не знал никто, даже домочадцы. До этого Люциус и сам не ведал, что он представляет собой на самом деле. Разве мог он когда-нибудь предположить, что однажды ранним солнечным утром будет любоваться в окно из глубины уродливо обставленной спаленки обычным деревенским пейзажем и жмуриться от удовольствия при этом. И уж ни за что ни поверил бы, что его будет переполнять такая… нежность, что ли, благодарность к женщине, с которой он провел ночь, а вместе со всеми этими чувствами – желание немного поозорничать, выкинуть какую-нибудь маленькую дурацкую глупость, ощутить себя молодым и бесшабашным. Он таким никогда не был. Нельзя было. Не к лицу. А сейчас?.. Рourquoi pas.* Он решил пока просто прикрыться. Одеваться не хотелось, да и не мог он в силу многолетней привычки начинать день без душа или ванны. К тому же теперь стесняться было нечего, не то, что две недели назад. После этой ночи малышка Лавгуд принадлежит ему. А он – ей. Люциус улыбнулся, затем встал в полный рост и томно потянулся. Никогда в жизни он не просыпался совсем голым, если не считать того случая двухнедельной давности, опять-таки, связанного с пребыванием в этом домишке рядом с Луной. А ведь в этом есть своя особая прелесть! Мерлин, до чего ж приятно всей кожей ощущать прохладу, которой тянуло из каждой щели этого нескладного жилища, и одновременно – обжигающий жар солнечных лучей, падавших на лицо, многократно усиливавшийся благодаря стеклу. И, наверное, было бы чертовски приятно принять утренние водные процедуры вместе с Полумной, стоять совсем рядом с ней в этой тесной каморке, именуемой душевой кабинкой, и чтобы она прижималась своим хрупким складным телом к нему… Люциус, улыбнувшись, обмотал вокруг бедер покрывало, которым они с Луной укрывались ночью, и озабоченно посмотрел на ноги. Тапочек не было. У Лавгуд они даже не предполагались, как данность, необходимая каждому нормальному человеку в домашней или интимной обстановке. Ну, до чего она… неправильная, не такая, как все обычные люди. «Этим она и хороша для меня, – озарило Люциуса. – Правильного в моей жизни было предостаточно. Оскомину набило. Здесь и сейчас, с нею, можно не думать о том, как нужно. Главное, чтобы самому противно не было». Почему бы, собственно говоря, не спуститься вниз босиком? Он уже делал это в прошлый раз – ступал по полу без обуви. Тогда вообще в голову не пришло задуматься над тем, как такие вещи выглядят со стороны; если тело с головы до пят охвачено жаром, нет сил, чтобы протолкнуть воздух в легкие, о каких антимониях может идти речь. Люциус запомнил эти приятные ощущения соприкосновения босых ступней с теплым, чисто выскобленным полом, устланным мягкими разноцветными половичками. Именно сейчас ему захотелось вновь испытать эти самые ощущения – пробежаться босиком по лестнице, по полу в гостиной и в кухне, чтобы, наконец, найти свою юную возлюбленную, взглянуть ей в глаза, обнять и удостовериться, что всё случившееся накануне не было сном или плодом больного воображения. Тут Люциус заметил мужской халат, аккуратно сложенный на стуле. Видно, юная хозяйка решила позаботиться о нем и специально для него приготовила домашнюю одежду. На душе стало еще теплее и радостнее. Он накинул халат и, не завязывая пояса, спустился вниз по узкой кривой лесенке. В зале Луны не было. «Точно, она наверняка затеяла эту возню с блинчиками», – подумал Малфой и завернул на кухню. Он застал её сидящей возле окна на стуле. Одна маленькая босая ножка упиралась пальчиками в пол, а другую Луна поджала к груди, обхватив рукою и положив на колено голову. Перед ней на подоконнике стояла большая чашка с горячим кофе. Взгляд девушки был устремлен на улицу. Она отрешенно смотрела на небо, чуть повернув голову в сторону, из-за чего глаз Полумны Люциус видеть не мог. Длинные светлые волосы спускались до бедер и окутывали её хрупкое тело мягкими волнами. – С добрым утром, – Люциус подошёл к Луне, положил свои большие руки на её хрупкие плечи, наклонился и поцеловал её в макушку, словно собственную дочь. Она не повернула головы в сторону Люциуса, почти не пошевелилась, разве что, едва заметно дрогнула. – Луна, что с тобою? Что-то случилось? Малфой присел перед Полумной на корточки и только сейчас заметил сверкание слез, застывших в её глазах. Мужчина почувствовал, что за то время, пока он спал, с Лавгуд произошли какие-то метаморфозы. Её безучастность и показная холодность, полный раскаяния и сожаления взгляд, виновато опущенная голова, робкие попытки отстраниться от него в одно мгновение распалили в его душе огненную бурю, а в следующее – сковали всё внутри льдом вселенского разочарования и обиды. Резкая боль разлилась в груди, словно его несколько раз ударили со всей силы по ребрам чем-то увесистым и твердым. Сердце на пару секунд остановилось, а затем застучало быстро-быстро, как отбойный молоток. – Люциус, – прошептала девушка, продолжая сидеть, вообще не меняя позы, подобно мраморной статуе, – что мы с тобой наделали? Я… я ненавижу себя за это. Как я могла?.. – Луна, Луна, да ты что? – мужчина попытался успокоить девушку, положив свою ладонь на её колено, но она вскинула на него такой тоскливый, почти виноватый взгляд, что большая красивая мужская рука тут же опустилась сама собой. – Прости меня, это я виновата, – Луна поджала нижнюю губку, и по её щеке проложила тоненькую дорожку горячая слеза. Она перевела на Малфоя умоляющий взгляд, после чего опустила голову. На пол горячими каплями падали крупные слезы. Они разбивались о потемневшие от времени сухие доски и оставляли на них ровные круглые мокрые отметины. – Зачем ты так? – Малфой медленно поднялся, уперся руками в подоконник и опустил голову, пытаясь справиться со своим смятением. – Что случилось за то время, пока я спал? – Ничего, правда, – Луна продолжала смотреть в пол, только плечи её начали вздрагивать сильней и чаще. – Тогда зачем ты это говоришь? Ты не хочешь, чтобы мы встречались? Хочешь всё забыть? – Люциус не поворачивал головы в её сторону, лихорадочно пытаясь мгновенно прокрутить в мозгу варианты её ответов, чтобы тут же выдать ей свой – самый подходящий, самый правильный, такой, чтобы ничего не испортил, не сделал хуже, не отдалил их друг от друга окончательно. – Я вижу наши мучения, я уже их чувствую. – Глупышка… – Люциус сделал еще одну робкую попытку снова обратиться к ней, к её сердцу, – Ну, какие мучения? Что за глупости? Я счастлив, по-настоящему счастлив, может быть, впервые за все последние годы, когда я был фактически одинок. И ты, я знаю, тоже была этой ночью счастлива. Не вздумай отрицать. Я чувствовал тебя: каждый твой вздох, каждую твою клеточку… Я видел твои глаза, я владел твоим телом… А ты – моим… Я был счастлив от того, что принадлежал тебе целиком и полностью. Веришь мне? – Да, да, но это не отменяет наказания. – Хватит заниматься самобичеванием, оставим это маггловским попам. – А Кингсли? – Луна, наконец, осмелилась и вновь подняла на мужчину тоскливый взгляд. – Что – Кингсли? Какое ему дело? – Ты уже забыл про предстоящую процедуру легиллименции? Если он всё это увидит, то наши жизни – и твоя, и моя – будут пущены под откос, и в этом буду виновата только я. – Луна, мы обязательно поставим этот мордредов блок, сейчас же. У Шеклболта ничего не получится. Это же пустяк, у нас ещё много времени. Веришь мне, девочка?.. Моя маленькая полоумная несносная девчонка… – хриплый шепот Люциуса становился все сбивчивее и горячее, а горячие сильные руки обхватили её ледяные гладкие щеки, все мокрые от слез. – Ты слишком переживаешь обо всем, проедашь себе мозги думами о всяких мелочах, которые ничего не значат. – То есть, Рольф Скамандер, по-твоему, ничего не должен значить во всей этой катавасии? Ты считаешь его совершенно прозрачной фигурой в этом нашем с тобой непонятном, претендующем на хитроумность бессовестном раскладе? – Полумна чуть повернула голову и утерла нос. – Да, для тебя, возможно, этот парень – пустое место, но я так не могу!.. – Полумна почти кричала. – Я – его невеста. Я изменила ему, предала его… – Причем тут твой жених? – чуть вспылив, буркнул Люциус, и на его щеках, покрытых едва пробившейся светлой щетиной, проступили красные пятна. – Я же тебе сказал, что не отдам тебя ему. – О чем ты? Кто из нас сошел с ума? А как быть с твоей женой? Для тебя твои близкие – это святое, и если даже чисто теоретически на секунду допустить совершенно дикую мысль о том, что ты захочешь покинуть свою семью, Кингсли и этот маггл тут же сметут тебя и провернут то, что задумали. Ты и держишься-то на плаву только потому, что пока безупречен, и в отношении тебя придраться не к чему. Ты, похоже, забыл, что Кингсли поставил передо мной задачу накопать на тебя безупречный компромат со всеми грязными подробностями как можно скорее. – И что ты предлагаешь? – медленно произнес Малфой, откидывая волосы на спину своим фирменным жестом. – Не знаю… – Полумна поднялась на ноги, и только сейчас мужчина заметил на её теле белоснежную прозрачную рубашку, которая, пока Луна сидела на стуле, скрытая пеленой волос, была совсем не видна, из-за чего девушка казалась полностью обнаженной. – Я не знаю. Мне плохо даже от одной мысли о том, что я могу причинить боль Рольфу. Он любит меня, да и я вот так, вдруг, ни с того, ни с сего, не разлюблю его. – Вдруг? Ты имеешь в виду, что ночь, проведенная со мной – это просто «вдруг»? Значит, я для тебя – всего лишь досадное недоразумение? – Малфой гордо поднял голову, вытянувшись во весь свой рост. – Хочешь забыть? Виновата? Хорошо, так тому и быть. Ничего не было, если вам так угодно, мисс Лавгуд. Может, вы и правы. Он резко запахнул полы халата и демонстративно подвязался кушаком посильнее, словно пытался этим защитным жестом отгородиться от неё, упрятать свою наготу, как слабое место, в прежнем, привычном, непроницаемом для посторонних коконе сдержанности и холодности, после чего плотно сжал губы и, даже не взглянув в сторону Луны, отправился наверх в спальню, чтобы одеться. Через пятнадцать минут лорд Люциус Абраксас Малфой, даже не спустившись вниз, чтобы попрощаться с мисс Лавгуд, аппарировал в Малфой-мэнор. На душе у него скребли кошки, но он чувствовал, что это ещё не всё. Нет, похоже, он точно знал, что до большой жирной точки, знаменующей конец этих невероятных, восхитительных, только что зародившихся отношений между ними, еще далеко. ___________________ Рourquoi pas* - фр. "почему бы нет" *** Когда новоиспеченный любовник Полумны Лавгуд покинул забавный домик-цилиндр в Оттери-Сент-Кэчпоул, сама она какое-то время ещё сидела на кухне, пытаясь справиться с подступающими слезами. После хлопка аппарации в домике повисла оглушающая тишина. Луне даже показалось, что она на мгновение оглохла. Правда, через секунду окружающая реальность со всеми ее красками, запахами и звуками захватила несчастную девушку с удвоенной силой: в глаза резко хлынул солнечный свет, неповторимый аромат кофе, остывающего перед ней в любимой чашке Рольфа, защекотал ноздри, а тиканье старых полуразвалившихся часов, доносившееся из гостиной, едва ли не оглушало. Больше сдерживаться не было никаких сил, и Луна заплакала. Солнце на небе стояло уже высоко. Всемогущее светило, в чьей власти одарить теплом и светом каждое живое существо под небесами, неважно, разумное и неразумное, приветливо ласкало светлую девичью макушку горячими лучами, словно пыталось успокоить. «Что я наделала? Ну что я натворила? Вот уж правда – полоумная», – принялась ругать себя Луна, утирая слёзы и мокрый нос рукавом рубахи. Она прекрасно понимала, что угодила в самый настоящий капкан, и теперь у неё не было практически никакого выхода из сложившейся ситуации. Кингсли после возвращения при помощи легиллименции узнает не только про то, что она видела его воспоминания, но и доберется до всех подробностей её связи с Малфоем. Луна вздрогнула, представив, как министр будет потирать руки, смакуя все самые деликатные штрихи их спонтанного свидания. Такого рода информация, естественно, придется ему, как нельзя, кстати. Люциуса скинут с его вожделенного политического олимпа, а она будет уличена в измене жениху. И, конечно же, потеряет своего любимого, потеряет Рольфа. «Нет, только не это. Только не Рольф. Я не могу его потерять. Какая же я неблагодарная тварь, как я могла предать его. Он так меня любит, а я…» И тут Полумна резко успокоилась. Мысль о Рольфе сумела остановить поток её слез и упреков в свой адрес, придала сил. Нужно было срочно исправлять свою ошибку. Девушка вскочила и со всех ног понеслась в спальню, в воздухе которой все ещё витал аромат парфюма Люциуса, наполненный нотками сандала и ванили, чуть приправленный неповторимым запахом красивого сильного мужского тела. Инстинктивно втянув носом ускользающую зыбь, благоухающую Малфоем, Луна принялась скидывать в небольшой походный рюкзак свои вещи. Хорошенько порывшись в комоде, нашла, на всякий случай, маггловские документы, которыми почти не пользовалась, быстро натянула на себя джинсы, легкий голубой пуловер, несколькими привычными движениями забрала длинные волосы в небрежный пучок, заколола его волшебной палочкой, сунула ноги в растоптанные сандалии, после чего спустилась вниз, в комнату. Окинув взглядом жилище, словно проверяя, все ли её незатейливое имущество остается в полном порядке на то время, пока ее не будет, мисс Лавгуд шагнула в камин и, зачерпнув порошка, произнесла: – Министерство Магии. *** Она бежала по коридору к своему отделу, не замечая проходящих мимо и здоровающихся с нею ведьм, магов с её уровня, а также прочих сотрудников Министерства. Влетев в кабинет, она быстро написала записку Элоизе Миджен, чтобы та, когда явится на работу после выходных, прикрыла её. – Отлично… А теперь – в Портальное управление, – прошептала Луна сама себе. На решение дел с порт-ключами до Индии, где она будет обязана пройти регистрацию в Министерстве, которое располагалось в Нью-Дели, у неё ушло около полутора часов. Машинально заполняя кучу формуляров и расписок, согласно которым гоблины обязаны будут оплатить счета за порт-ключи из ее скудного сейфа, Луна размышляла обо всем случившемся и о предстоящей процедуре осмотра в Святом Мунго и последующем сеансе легиллименции. Как хорошо, что пока отсутствует Кингсли, у неё появилось время на поездку к Рольфу и, возможно, крошечный шанс на то, что она успеет провести несколько часов с женихом и забеременеет. Полумна корила себя за то, что в этой ситуации Рольф для неё в очередной раз должен был сыграть роль спасителя. Нет, она, конечно же, очень хотела увидеть его, прижаться к нему, забыться в его объятиях, но мысли о том, как она будет выкручиваться из ситуации с мнимой беременностью, не покидали её бедную голову ни на минуту. У неё на все про все два-три дня. Если она не предпримет вообще ничего, то её связь с Люциусом Малфоем станет достоянием общественности. Уж тут Кингсли, скорее всего, чтобы убрать ненавистного Малфоя, легко перешагнет через глупую малышку Лавгуд – наивную, безголовую и, чего уж греха таить, похотливую, как все молоденькие бабенки. Стоит ли ее доброе имя того, чтобы министру отказываться от своих грандиозных планов? Да, ничего подобного… «Что же задумал министр вместе с этим магглом? Ради чего все ими затеяно?» Луна старалась думать об этом деле постоянно; стоило ей на секунду отвлечься, как все её мысли тут же занимал Люциус. Она запретила себе вспоминать о нем. Его надо забыть, и точка. Только возможно ли это? Можно ли забыть его губы, руки, поцелуи, ласки, удивительные серые глаза? Луна тряхнула головой, пытаясь отогнать мысли о человеке, которого она сама лично впустила в свою тихую спокойную жизнь. Впустила и всё этим разрушила. Как ей теперь смотреть в глаза Рольфу? Саму себя обмануть у неё не получалось. Ей нравился Люциус, очень нравился, иначе она никогда не пошла бы на эту связь. И он ей не просто нравился, она чувствовала, что каждая мысль о нем усиливала жар в его сердце, вызывала дрожь, словно в лихорадке, а сердце начинало биться сильнее. Что это? Как всё это можно было назвать? – Вы выходите? – обратилась к Полумне невысокая дама лет сорока с плетеной корзинкой вместо дамской сумочки. – А? О да, простите, – Луна сделала шаг и оказалась в Атриуме. Волшебников здесь было видимо-невидимо. Полумна решила переждать в холле Атриума полчаса до отправления в первую точку перемещения – Рим. Второй порт-ключ сработает через час, и она окажется в Ташкенте, и только после третьего перемещения, наконец-то, прибудет в Нью-Дели. Там ей должны были выписать специальный путевой лист, и лишь после оформления всех бумаг она сможет отправиться к Рольфу в джунгли. Порталы были самым удобным магическим средством перемещения в таких случаях, и на все эти скачки через расстояния в несколько тысяч километров у неё уйдет не более трёх-четырех часов. «Буду надеяться, что такой сюрприз придётся моему милому Рольфу по душе», – она на минуту присела на скамью, положив рядом рюкзак. Чуть отдышавшись, Луна вспомнила, что так и не успела позавтракать, и теперь пустой желудок давал о себе знать неприятной тянущей болью. Очень захотелось хотя бы перекусить. Луна усмехнулась, подумав о том, что даже в такой почти безвыходной ситуации не воспользовалась популярным женским ходом – заесть проблемы булкой и запить их пятью-шестью стаканами чая. Вздохнув, Полумна направилась в сторону закусочной, огорченно думая о том, что сбежала из дома, как преступник – с места преступления. Там, в своем старом покосившемся домике, в их с Рольфом уютном гнездышке она изменила любимому, да еще и на их постели, задыхалась от страсти и наслаждения в объятиях человека, который ещё не так давно считался её врагом. Луне вдруг захотелось заплакать от жалости к себе. Ну, почему она не сумела устоять перед ним, не смогла самой себе твердо сказать «нет», а, наоборот, только и пыталась найти причину и повод увидеться с ним. И сейчас тоже… Ведь Люциус, прекрасный, гордый, холодный, неприступный Люциус не просто снизошел до неё из жалости или от нечего делать. Она чувствовала, что его чувства и слова не были притворны. Невероятным, непостижимым образом ей, нешикарной, несуразной, правильнее даже сказать, придурковатой девчонке удалось обнаружить в нем душу и сердце, взволновать его. Зачем же тогда сегодня она так гадко поступила с ним? Зачем выставила его, обидела равнодушием и холодом? Зачем она все это сделала? Луна постоянно думала об этом, сотни раз задавала себе эти вопросы и не находила на них ответа. – А ты что тут делаешь, подруга? – Луна и не заметила, как возле неё неожиданно оказалась Гермиона Уизли. Она была в своей широкой мантии, с нелепым пучком на голове, на который Полумна сразу перевела мутный взгляд. – Смешно и нелепо, правда? – Гермиона махнула рукою. – Не обращай внимания. Молли нравится, когда я накручиваю на голове такое гнездо. Она думает, что это отпугнет от меня мужчин. Я готова накрутить их сотню, лишь бы она отстала от меня. Кстати, сегодня через два часа я направляюсь в Париж, – она склонилась к уху Луны. – Драко улетел на самолете еще рано утром. Наверное, уже добрался и занимается пока нашим делом. А это уродство можно потерпеть до пяти вечера. Доберусь до Франции, там и в парикмахерскую схожу, и в спа-залон с маникюрным залом и массажным кабинетом. Хорек все оплатит. А ты что делаешь у транспортников? – Я отправляюсь к Рольфу. Решила его навестить, пока есть время… – Луна постаралась натянуть улыбку, но тут же закашлялась и опустила глаза вниз. – Ну-ну, удачи тебе, – кареглазая красавица широко улыбнулась. – Ещё и месяца не прошло, как Рольф уехал, а ты уже к нему собралась. Неужто грехи замаливать едешь? – она вновь склонилась к уху Луны. – Малфои – они такие… – протянуло она загадочно. Лицо Луны вспыхнуло ярким румянцем. – Что ты несешь, Гермиона? – Полумна попыталась придать голосу твердости. – Ладно, не обижайся, – миссис Уизли поцеловала подружку в щеку. – Надеюсь, ты с пользой проведешь время в этих жутких джунглях. Увидимся, дорогая. Гермиона кивнула подруге и припустилась к одному из лифтов, махнув Полумне рукою из толпы. «Как она умудряется быть такой спокойной, изменяя Рону с Драко? Поделилась бы со мной своей выдержкой и нахальством», – подумала девушка, вцепившись в лямку рюкзака, словно боялась, что его утащат, как это частенько случалось на маггловских вокзалах. После разговора с Гермионой есть захотелось ещё сильнее. Решив не отправляться в Рим на голодный желудок, она продолжила путь до министерского кафетерия, чтобы купить себе хотя бы пирожное. Путь был недалеким, и уже через пару минут она стояла перед витриной и пыталась выбрать что-нибудь не очень калорийное. Тут же, за высоким столиком она быстро умяла вкусное фруктовое пирожное, запив его чаем, и направилась обратно, чтобы не опоздать к перемещению. Точкой отправления было небольшое помещение в Атриуме, специально предназначенное для этих дел. Полумне требовалось подойти к сотруднице отдела, отдать талон, а та должна была передать клиентке портал в виде небольшого шарика. Луна шла быстрым шагом, опустив голову вниз. Взгляд ее рассеянно цеплялся за обувь то и дело мелькавших мимо ног волшебников: черные ботинки, смешные сапожки, туфельки, сабо, маггловские кроссовки и мужские туфли из дорогой драконьей кожи. Ей вдруг захотелось, как можно скорее, покинуть Министерство. – Мисс Лавгуд, – услышала она знакомый до боли голос, – куда вы так спешите? О чем задумались? Неужели не замечаете, что идете прямо на нас? Полумна медленно подняла голову. Перед ней стоял разодетый, как всегда, с иголочки Люциус Малфой, а рядом с ним неуклюже топтался грузный, с рыхлыми обрюзгшими щеками, одноглазый Деклан Марчбэнкс – один из членов Визенгамота. Этот весьма неприятный тип приходился внуком небезызвестной Гризельде Марчбэнкс, которая в свое время являлась старейшиной Совета Мудрейших и, в придачу, выполняла обязанности главы Волшебной экзаменаторской комиссии. – Простите, мистер Малфой, – еле смогла выдавить из себя Полумна. – Я очень спешу. – И куда, позвольте поинтересоваться? – Люциус повернулся к Деклану и насмешливо растянул губы в ухмылке. – Видите ли, мисс Лавгуд – одна из моих сотрудниц. К сожалению, эта молодежь всё время куда-то спешит. Приходится контролировать каждый их шаг, вот только что сына посадил на самолет, у него ответственная командировка в Париже, – он вновь перевел взгляд на Луну, которая стояла перед двумя мужчинами, почти не дыша. – Так куда вы спешите? Вы помните, что вам еще нужно представить мне полный отчет по приюту? – Я прекрасно помню об этом, и, кажется, у меня неплохо получалось справляться со своими обязанностями, мистер Малфой, – набравшись смелости, выпалила Полумна, правда, не сумела выдержать его взгляд и отвела глаза в сторону. – А сейчас я направляюсь в комнату Перемещений, так как должна добраться до Нью-Дели. У меня выходные, и я очень хотела бы увидеться со своим женихом Рольфом Скамандером, – в последнем предложении Луна специально выделила интонацией каждое слово. – А теперь простите, я спешу. Луна поправила на плече рюкзак и проскользнула между мужчинами. Она заметила, как окаменело лицо Люциуса, когда из ее уст прозвучало слово «жених», и кожей почувствовала исступление и ярость мужчины. Если бы не «нужный» человек, стоявший рядом с Малфоем, прекрасный лорд, наверное, вцепился бы в неё мертвой хваткой. Через пару метров она скрылась в толпе и нашла, наконец, в себе силы выдохнуть из груди сжимавшее все внутри чувство отчаяния. Луна подошла к одной из двух молодых сотрудниц Портального управления и протянула талон. Высокая девица с намалеванными темно-красной помадой губами молча заполнила бланк и передала Луне темно-синий шарик, указав рукою, куда она должна встать, чтобы перемещение прошло идеально и мисс Лавгуд оказалась точно в заданной конечной точке. Через несколько секунд Полумна стояла на квадрате прибытия в Итальянском Министерстве Магии в Риме. *** К четырем часам дня Луна добралась до Нью-Дели. Она отметилась по прибытии, как того требовали общепринятые международные правила, взяла путевой лист и, занеся своё имя в картотеку, направилась в комнату Перемещений. Милая пухленькая индианочка в ярко-желтом сари вежливо и доходчиво объяснила путешественнице, какой именно будет конечная точка перемещения, и провела инструктаж по технике безопасности в джунглях. – Спасибо, – Луна улыбнулась девушке. Все эти мгновенные рывки через пространство здорово утомили её, хотя портальной болезнью Полумна никогда не страдала. Сейчас оставалось тихо радоваться только одному: совсем скоро она увидит своего милого Рольфа и проведет хотя бы пару дней рядом с ним. Конечно, жених сильно удивится её появлению, в этом она не сомневалась, но все же она надеялась, что он будет рад такому неожиданному сюрпризу. – Вы окажетесь примерно в ста ярдах от их палаточного городка, – продолжала сотрудница Портального управления, сверкая белыми зубками и вскидывая густо накрашенные ресницы. – Это место обозначено на вашей карте кружком. Это очень опасная часть Сундарбана. Вы должны сразу же идти к палаткам. Я поставлю в вашем проходном листе время пребывания на объекте – сорок восемь часов. – Да, этого вполне достаточно, – кивнула Луна. – Вам нужно переодеться, – проворковала индианка, складывая руки перед собой. – В этой одежде с длинными рукавами вы не протянете и пяти минут. В тех местах ужасно жарко и очень высокая влажность. Луна кивнула и, поинтересовавшись у черноволосой волшебницы, где находится дамская комната, направилась туда. Через несколько минут она была на месте, одетая в футболку, а волосы забрала заколкой и повязала поверх легкую светлую косынку. Палочка была крепко зажата в руке. – Можете воспользоваться ковром-самолетом, если хотите, – предложила девушка. – Правда, так вы доберетесь только часа через три… – Нет, нет, спасибо, я лучше порт-ключом. Так мне привычнее. – Понимаю, – волшебница кивнула и передала Полумне два забавных сверкающих шарика. Один был красного цвета, второй – зеленого. – Вот этот портал, – она указала на красный, – перенесет вас на место, а этот, соответственно, обратно. – А если вдруг я захочу задержаться или наоборот? – Если захотите задержаться, то произнесите над шариком слово «вакт», а если наоборот, то скажите над шариком слово «вапас» и попадете обратно. – Спасибо, вы мне очень помогли. – Всегда, пожалуйста, – девушка улыбнулась Луне и предложила встать на исходную точку. Сердце Полумны забилось часто-часто. Она была рада, что сбежала так далеко от Люциуса. Она была готова бежать на край света, лишь бы быть подальше от человека, который даже в воспоминаниях травил её душу, чье имя парализовало, голос сводил с ума, а запах опьянял почище Огневиски. Нет, она сделала все правильно. «Скоро я буду рядом с тем, с кем должна быть, и сумею справиться с собой. Люциус больше не сможет быть наваждением, расстояние сделает свое дело, а Рольф окончательно уничтожит своими поцелуями эти дурацкие соблазны, сомнения и искушения. Я люблю Рольфа, я буду любить его всегда», – пронеслось в голове Полумны нечто похожее на утверждение, но сила этой мысли была невелика, а истинное желание – ничтожно. – Вы готовы? – переспросила Луну девушка в желтом сари. – Да… – Осталось пять секунд. *** Полумна оказалась в самом сердце Сундарбана, на территории почти непроходимого мангрового леса. Она огляделась и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, сразу же заметила три небольшие волшебные палатки, поставленные вокруг костра. Ей нужно сделать всего лишь несколько десятков шагов, и она окажется в объятиях Рольфа Скамандера, своего суженого. Она шла быстро, стараясь не зацепиться за ветки, а главное, не столкнуться на тропе нос к носу с хозяином этих мест – бенгальским тигром. По мере приближения к волшебным палаткам, Луна замечала, что вокруг палаток не видно ни одного человека. Неужели все в джунглях. Непохоже, чтобы все улеглись спать: ведь ещё был день, и светило солнце. Всё это показалось Полумне странным. Она вошла в круг из камней, которыми было обнесено место, но никакой магической защиты на нем не обнаружила. Скорее всего, ребята всей толпой просто пошли в лес. Луна приблизилась к одной из палаток, в окне которой был свет. Она, стараясь ступать как можно тише, подошла к входу и, чуть отодвинув ткань, прикрывающую вход, заглянула внутрь. Картина, что предстала перед её глазами, заставила сперва девушку замереть на месте, а через секунду ей захотелось бежать отсюда со всех ног. Луна не могла поверить своим глазам, отказывалась это понимать. Как же это было все гадко! Невыносимо гадко и… жестоко. На низкой восточной кровати, с разбросанными там и сям подушками, раскинув руки в стороны, весь содрогаясь от вожделения, лежал её Рольф с прикрытыми глазами. Рубаха его была расстегнута, а штаны спущены до щиколоток. Возле его паха на коленях стоял небезызвестный Эдвард Битти и, урча от удовольствия, усердно ласкал губами и языком его член, доводя парня до неистовства, заставляя Скамандера извиваться и выгибаться, подобно змее. Луна прикрыла ладонью рот, чтобы не закричать. Так вот оказывается, чем занимается её милый Рольф в джунглях. Как же это все мерзко. Пакость! Пакость! Какая пакость… Слезы обиды катились по бледным щекам девушки. А что, собственно, она может предъявить ему? Разве не из теплой постели любовника незадачливая невеста Рольфа Скамандера сама бежала сюда? Разве не другого собиралась забыть в объятиях жениха? Боль, идущая от сердца, точно разряд, пронзила все её тело, и Луна, присев на корточки, постаралась совладать с собою, чтобы уйти так же тихо, как и появилась здесь. Сделав пару шагов в сторону протоков, Луна достала из рюкзака зелёный шарик и тихо, утирая слезы, произнесла: – Вапас. После чего тут же исчезла. Луна, конечно же, не могла знать, когда заглянула в палатку, что ситуация, застигнутая ею, на самом деле была вовсе не такой, какой показалась в тот момент. Девушку, увидевшую весьма фривольную картинку, охватило жуткое смятение и паника; она, разумеется, не удосужилась обратить внимание на две пустые бутылки Огневиски, валявшиеся возле изголовья кровати, и не могла расслышать, что именно её имя шептал Рольф, когда Эдвард ласкал его. Все-таки хитрый, как лис, прохвост Битти сумел напоить наивного Скамандера и заполучил то, о чем грезил несколько месяцев. Эдвард специально подстроил так, что на дежурстве по палаточному городку они остались вдвоем, и пока остальная группа находилась далеко в джунглях на вылазке, сумел-таки претворить свой коварный план в жизнь. Вот уж правда, дыма без огня не бывает, и грязные слухи об этом волшебнике и «порядочном семьянине» оказались далеко не просто слухами. *** – Вы? – сотрудница Портального управления Министерства Магии Индии была, мягко говоря, сильно удивлена столь скорому возвращению англичанки. – Так быстро? – Да, – Луна кое-как сумела взять себя в руки, заставила слезы просохнуть и теперь сочиняла на ходу какую-то чушь, лишь бы поскорее остаться одной. – Как оказалось, мой жених с напарником ушли вглубь леса, очень далеко от палаток, и ждать его там не было смысла. Подскажите, пожалуйста, какой-нибудь подходящий отель для волшебников. Я очень устала и хотела бы передохнуть. – «Золотой олень» – самая лучшая гостиница. Вам сделать портал? – Да, конечно. Через несколько минут Полумна оказалась в фойе небольшого роскошного отеля, широкую мраморную лестницу которого украшали золотые статуэтки различных животных и богов. От постоянных перемещений и переживаний у девушки закружилась голова, и она, не выдержав, свалилась в обморок прямо при посетителях. – Позовите колдомедика в девяносто второй. Это её номер, – прокричал портье, который всего пару минут назад заполнял бланк на её имя. Сам он подхватил девушку на руки и легко поднялся по лестнице на второй этаж. За ним бежал помощник и тащил в руках её рюкзак. Открыв дверь перед своим непосредственным начальником, помощник пропустил его вперед, а сам остался возле двери в коридоре – дожидаться магическую медицинскую помощь для постоялицы. Колдомедик, осмотрев Полумну, глубокомысленно заключил, что у молодой мисс нервное истощение, вызванное портальной болезнью, и ей просто необходим полный покой. Переполошив обмороком весь персонал отеля, вплоть до хозяина, Луна получила в подарок возможность бесплатного завтрака и любых прохладительных напитков на все время, пока будет проживать в гостинице. Придя в себя, Луна поблагодарила всех и попросила оставить её одну. Меньше всего сейчас ей хотелось кого-либо видеть. Все, что ей требовалось – одиночество и сон. Врач и обслуга отеля тут же испарились и оставили Полумну сиротливо лежать на роскошной, можно сказать, королевской кровати, украшенной по углам высоких боковин фигурками фениксов. «Уснуть бы и не проснуться. Всё кончено. Вот теперь для меня точно все кончено». Она всхлипнула, застыла на миг, но, не сумев справиться с очередной порцией подступающих слез, свернулась калачиком и заревела, пока не уснула. *** Она проспала весь вечер, ночь и утро. Примерно в полдень в дверь её номера постучали. Она еле разлепила опухшие глаза, но не двинулась с места. Головная боль никуда не исчезла. Луна надеялась, что, не услышав ответа, настырная обслуга оставит её в покое, но в дверь продолжали барабанить. Ей пришлось подняться. Шаркая ногами по дубовому полу, она подошла и приоткрыла дверь. Перед ней собственной персоной стоял Люциус Малфой в таком невообразимом виде, что она просто отпрянула назад. Белоснежная гхагра и столь же ослепительно белое дходи, спускавшееся до колен, как у настоящего брахмана, придавало его бледной коже слегка загорелый вид. Темно-серый легкий кафтанчик, расшитый серебром, переливался в свете факелов, освещавших коридор отеля. Светлые волосы были забраны под забавной формы белый муслиновый тюрбанчик. – Ты? – хрипло произнесла Полумна, пытаясь сообразить, явь это, или у неё начались фантасмагории, вызванные остаточными явлениями портальной болезни или высокой влажностью. – Я, – коротко ответил Люциус и, не дождавшись приглашения, прошел в номер. – Что ты здесь делаешь? – спросила она, прикрывая дверь. – Я так и знал, что с тобой что-то произошло. Из-за тебя практически всю ночь не мог заснуть. – Что ты здесь делаешь? – повторила она вопрос. – За тобой приехал. Как знал, как чувствовал, что тебе плохо. Иди в ванную, приведи себя в порядок, а то ты похожа на страдающую эпилепсией гусеницу. Луна, растрепанная и сонная, посмотрела в его глаза, прикрыла ладошками рот и, нервно рассмеявшись, скатилась вдоль стены на пол, обхватив колени руками.