Beati possidentes («Счастливы владеющие»)

*** Солнце лениво поднималось из-за горизонта, ослепляя всякого, кому не спалось в этот ранний час, своей роскошной розово-золотистой короной, отбрасывая на почти непроницаемое густого фиалкового оттенка небо первые яркие блики, меняя палитру летней ночи до неузнаваемости. Сперва воздух начинал обретать прозрачность, как будто воду, окрашенную темно-синей акварелью, разбавляли понемногу, по чуть-чуть, почти до чистого состояния; затем по небосклону разлилась ничем незамутненная розовая волна, точно наверху кто-то весьма всемогущий и, вместе с тем, неловкий, пролил огромный-преогромный стакан густого персикового сока. Меж тем самая близкая к нам звезда, которая, как известно, никогда не отклоняется от своего пути, медленно и царственно продолжала двигаться по раз и навсегда определенной ей высшим разумом траектории, гася румяную пену, превращая ее в белоснежные маленькие облачка; время лунной загадочности и ночной таинственности сменилось утренней четкостью и несомненностью всего живого в новом дне. Свежий ветерок прорвался сквозь лёгкие занавески в окно спальни нелепого жилища в виде огромного цилиндра на краю Оттери- Сент-Кэчпоул и игриво скользнул по обнажённым телам молодых мужчины и женщины. Луна приоткрыла глаза и зевнула. Кожа, разгорячённая жаркими ночными ласками и чуть остывшая за время сна, покрылась мурашками. Девушка поспешила поскорее укрыть одеялом себя и возлюбленного и прижалась к широкой спине спящего Рольфа. Неужели он сегодня уедет? Полгода, это же так долго! Она надеялась, что эти месяцы перед свадьбой они проведут вдвоём, не расставаясь дольше, чем на время работы, а теперь, оказывается, ей придётся столько времени коротать в одиночестве. Девушке стало очень грустно, и она ещё сильнее приникла всем телом к своему мужчине, который продолжал мирно наслаждаться крепким здоровым утренним сном. «Вот не надо бы тебе уезжать, Рольф, не надо… Не оставляй меня тут одну…», – умоляюще думала Луна, поджав губы, не то обидевшись, не то предугадывая, складывая, выдумывая в голове какую-то нехорошую ситуацию, которая непременно должна произойти без него с ней. Для таких страхов не было никаких поводов, но женщинам они и не нужны, вполне хватает собственной фантазии. – «Нет, я не буду думать о плохом, всё глупости…». Однако глупые мысли помимо воли ползли в голову, сбивались в комок, как флоббер-черви, выделяя мерзкую отраву, способную разрушить, растворить, подобно кислоте, её прекрасное, светлое, полное любви и доверия настоящее, ту подлинно счастливую реальность, без которой жизнь потеряет смысл. Только можно ли упросить тупых, почти никчемных червяков не выделять отвратительную зеленую слизь, которая сочится, как сопли, с обоих концов их извивающихся толстых вонючих телец? Глупо и думать об этом… Так и мыслишки эти, заполонившие бедную голову девушки, просто убивали Полумну своим пессимизмом и коварностью. «Ну, куда он едет? Зачем? Неужели свадебное торжество так дорого стоит? Ведь в этих джунглях с ним может произойти что угодно, а меня не будет рядом», – тоскливо думала Луна, почти невесомо выводя на спине у Рольфа пальчиком какие-то узоры. – «Лишь бы он не передумал… Не забыл меня там… А я… Я буду думать о нем каждый день, каждую минутку…» – она мысленно поперхнулась от силком наваленного ею же самой потока самовнушений, и в этот момент перед ней вновь, как наяву, предстали Гермиона с Малфоем на том подоконнике, в потайном коридоре… А еще… Люциус… с его гипнотизирующим взглядом, обезоруживающим голосом и неповторимым чарующим запахом. Луна вздрогнула и приникла носиком к коже спящего Рольфа, пытаясь разобраться, чем же пахнет любимый. Она старательно пыталась определить его запах, как неотъемлемую личностную характеристику, но у нее ничего не получилось. Тонкое девичье обоняние с трудом разобрало растительные нотки, видимо, ароматы множества каких-то трав, чуть-чуть пота, немного мускуса, но каждая «скрипка» в этой «симфонии» играла отдельную партию, и эти обрывки ни в какую не желали складываться в нечто целое и гармоничное. Она попыталась ещё немного вздремнуть, но сон уже не шёл к ней. Чуть привстав, Луна глянула на часы. Пять утра… Пора вставать. Девушка тихо, чтобы не разбудить своего любимого, отодвинувшись от него на край кровати, откинула одеяло и села, потянувшись за халатиком. Разметавшиеся волосы она скрутила и собрала в пучок, завязала поясок и медленно поднялась, оглянувшись на парня. Он даже плечом не повёл. Шлёпая босиком вниз по лестнице, Луна ещё пару раз зевнула и вроде бы почувствовала, что окончательно проснулась. Ей, как другим, не требовалось много времени, чтобы прогнать сон. Она не привыкла валяться в кровати, долго и лениво потягиваться, морщиться и зевать; вполне хватало пары минут на то, чтобы вспомнить сны, предварившие пробуждение, и желания начать новый день. На кухне она быстренько поставила вариться кофе, а сама принялась за тосты. На это у неё ушло не больше пятнадцати минут. С чашкой горячего кофе она подошла к окну и распахнула его настежь. Утро было великолепным. Солнце светило, ветерок играл с листвой, гномы носились по саду, всё, как обычно. Она залюбовалась привычным видом из окна и улыбнулась. – А почему ты меня не разбудила? – Рольф незаметно подошёл к ней сзади и обнял за талию, прижавшись подбородком к плечу и целуя нежную белую шею. – С добрым утром, милый… Девушка поставила чашку на подоконник и, развернувшись, припала к сухим губам Рольфа. Ей так нравилось целоваться с ним, трепетать в объятиях, отдаваясь, растворяясь в его нежности. Прерывать эту сказку не хотелось, но пора было спускаться на грешную землю. – Ты меня угостишь завтраком? – медленно проговорил парень; его челка забавно топорщилась после сна, а в светло-зеленых глазах мутноватой зыбью застыли следы обычного утреннего вожделения, привычного почти всем мужчинам. Кое-как оторвавшись от Луны, Рольф перевёл дыхание и улыбнулся. – А чего ты хочешь? У меня есть тосты, могу сделать яичницу с беконом. – Я голоден, я буду всё. Луна усадила его на стул, поставила перед ним стакан с апельсиновым соком, а сама принялась за готовку. У неё получалась только яичница и блинчики, но Рольф вполне обходился и этими двумя блюдами, так как в основном именно он занимался кухней в этом доме. Все праздничные ужины были на его совести, а Луна только помогала, трезво оценивая свои кулинарные способности. – Когда ты уезжаешь? – Луна сняла Консервирующие чары и потянулась за продуктами в шкаф. – Сегодня в семь вечера. Самолёт из Хитроу до Дели. – Но почему так долго? Неужели не достаточно трёх месяцев? – Это слишком серьезная экспедиция. Задание очень ответственное. Мы должны прошерстить всю Индию вдоль и поперёк, – Рольф дотянулся до графина, налил воды в стакан, сделал глоток и, зажмурившись, встал и потянулся, демонстрируя стройную мускулистую фигуру. – Но я же буду скучать. Может, мне приехать к тебе? – Не надо, я не хочу, чтобы ты прыгала со мной по джунглям. Твоё место здесь. У тебя ответственная работа, и дел, наверняка, хватит с головой. Я буду писать тебе каждый день. – Обещаешь? – Обещаю… – Как же ты будешь писать, Рольф? Вряд ли из Индии до Англии хоть одна сова долетит. – Ты такая смешная, малышка, – молодой мужчина покровительственно улыбнулся, – я буду писать тебе на почтовое отделение Оттери-Сент-Кэчпоул, до востребования. И ты письма мне тоже отправляй оттуда. Точный адрес я укажу в письме. Договорились? – Конечно, как скажешь… Луна отпустила ручку сковороды и подошла к Рольфу. Как же ей будет тяжело не видеть его полгода! Это просто убийственно, но ещё хуже, если она не поймёт, как важна для любимого эта экспедиция. Она вновь прижалась к его губам. В ней что-то вдруг всколыхнулось, взыграло, в ушах зашумело, а перед глазами вновь пронеслись нескромные картинки, подсмотренные ею в потайном коридорчике Хогвартса из ниши за доспехами. Девушка, сама ещё толком не понимая, что делает, опустила руки на пижамные брюки жениха и потянула резинку вниз. В крови, приплясывая и щерясь, наперебой заурчали азарт и непонятная самой Полумне раскованность. – Луна… – Рольф успел только ахнуть и тут же закатил глаза. Шумное сбивающееся дыхание говорило, что эта внезапность ему нравится, а потом, когда девушка опустилась вниз и откровенно, бесстыдно, но так жгуче призывно губами дотронулась до него… там, молодой мужчина вообще прекратил думать хоть о чём-нибудь. Только после того, как парень чуть пришёл в себя, а Луна, утирая блестящие губы, с улыбкой смотрела на него снизу вверх, они оба почувствовали неладное. – Яичница! – девушка вскочила на ноги и подбежала к дымящейся сковородке. – Не трогай! – только и сумел выкрикнуть Рольф, едва успев натянуть штаны. – Обожжешься! Он в два прыжка оказался возле плиты, схватил прихватку и спихнул уже совершенно чёрную кухонную утварь в мойку. Раскаленный чугун и угольки, в которые превратились яйца, громко зашипели под тонкой струйкой воды. Через несколько секунд чрезвычайная ситуация была разрешена, если не считать глупой досадной мелочи: завтрак пропал. Рольф медленно развернулся к стоящей за его спиной Луне, переминавшейся с ноги на ногу, прикрывающей кулачками рот, и не выдержав, рассмеялся. Девушка подхватила его игру, и они, веселясь и хватая друг друга за руки, принялись носиться по кухне. – Ах, ты маленькая негодница, – он пытался поймать её за пояс халатика, и без того не слишком скрывавшего её девичьи прелести. – Ты без меня тут весь дом спалишь. – Возьми из своего дома мне в помощь хотя бы одного домовика, – сдалась Полумна, устав убегать; Рольф с разбегу наскочил на неё, заключив в объятия, а она прижалась к его груди, – я буду его слушаться, если он мне будет помогать и научит вести хозяйство. – Эх, глупыша, это домовики должны тебя слушаться, а не ты их. Он подхватил её на руки и принялся покрывать поцелуями лицо и плечи любимой. Пока они нежились в объятиях друг друга, на подоконник присела небольшая сова. Устав ждать, когда глупые люди, наконец, прекратят миловаться, она громко ухнула и нахохлилась. Рольф посмотрел в сторону птицы и улыбнулся. – Это от Стампа… Молодой натуралист, наделённый всевозможными достоинствами, и не только душевными, поставив свою красавицу невесту на ноги, подошёл к птице и, отвязав пергамент, принялся читать. Лицо Рольфа стало вдруг очень серьёзным, сосредоточенным. Луна вздохнула и, решив не мешать ему, отправилась в комнату, собирать вещи. Нужно было еще не опоздать на работу. «Хорошо, что там нет зимы, а то никаких чемоданов не хватит…» – подумала она. *** С самого начала трудового дня Полумна Лавгуд, сидя за столом и разбирая личные дела тех, кто изъявил желание взять детей на воспитание к себе в семью, не разгибала спины. Семнадцать папок лежали перед нею, и каждую нужно было досконально изучить и проверить все сведения о потенциальных усыновителях. В основном такую инициативу проявляли гриффиндорцы и когтевранцы, но среди добросердечных самаритян чудом затесались и две слизеринские пары. Еще три пары были смешанных, где супруги заканчивали разные факультеты. Она, в первую очередь, решила обратить внимание на слизеринцев, так как прекрасно помнила условия Треверса. Бывший Пожиратель вбил себе в голову, что для его дочерей самым лучшим вариантом будет именно чистокровная магическая семья, пусть даже не слишком богатая. Главное, чтобы у супругов была древняя безупречная родословная, а богатства, которое Министерству не удалось конфисковать у него после ареста, с лихвой хватит на воспитание малышек. Луна не заметила, как наступило время обеда. Она покрутила головой в разные стороны, пытаясь размять одеревеневшие плечи и затекшую шею. Девушка откинулась на спинку стула и вздохнула. Ну, что ты будешь делать?! Одной слизеринской семейке непременно нужен мальчик. Кроме того, изучая личное дело супругов Крайтон, мисс Лавгуд пришла к выводу, что они плохо представляли себе, что это за дети. Нет, они, разумеется, знали, что речь идет о полукровках, но рассчитывали на ребенка, рожденного магглорожденной волшебницей от чистокровного. На ее попечении в основном – полукровки, рожденные от маггл. Второе семейство хоть и было согласно на девочку, но непременно одну, а сестренок Малькольм нельзя было разлучать ни в коем случае, они же просто умрут от тоски друг по другу. У близнецов особая связь – и магическая, и физическая. Хорошо еще, что среди оставшихся семей в трех муж и жена были из довольно известных чистокровных фамилий. Нужно будет поговорить с этим мерзким Трэверсом по поводу их кандидатур. Где, в конце концов, она выкопает для такого щекотливого дела именно слизеринцев? Приспичило же негодяю: вынь да положи ему аристократов! При воспоминании о Трэверсе мысли Полумны вернулись еще к одной проблеме. Ещё её просто напрягала ситуация, сложившаяся с Малфоем-старшим. В маленькой сумочке, на самом дне, лежала склянка с воспоминаниями Треверса, которые она так и не посмотрела. Конечно, нет ничего проще, чем вылить их в думосброс и взглянуть, наконец, на эти, так называемые, разоблачения бывшего Пожирателя, но её всё время что-то останавливало, не давало этого сделать, и в первую очередь, нежелание увидеть Люциуса в неприглядной ситуации. – Привет, ты идёшь сегодня обедать или решила сесть на диету? – к ней в кабинет, как всегда, без разрешения, проигнорировав, словно пустое место, её милую секретаршу и помощницу Элоизу, ворвалась юная миссис Уизли. – А, Гермиона, рада тебя видеть, заходи… – упавшим голосом произнесла Полумна. Ну, вот как теперь, после всего увиденного вчера, разговаривать с той, что долгое время была ей хорошей подругой. Нет, или сейчас или никогда! Луна чувствовала, что должна выяснить, какие такие невообразимые обстоятельства толкнули самого правильного на свете человека, какой до недавнего времени была Гермиона в её глазах, в объятия слизеринского белобрысого бесстыдника. Миссис Уизли прошла в малюсенький кабинет подруги и присела на стул. – Так ты идёшь? – Гермиона поправила мантию и расстегнула одну пуговичку. – Герми, – Луна подняла на подругу взгляд, – мне надо с тобой поговорить, и этот разговор не для столовой или кафе. – Хм, как таинственно, – она улыбнулась. – Ладно, давай, говори побыстрее, и пойдём. Я ужасно голодна. Луна поднялась, обошла кое-как стол и, встав перед дверью, поставила Заглушающие чары. – Вот даже как? – удивилась Гермиона, приподняв бровь. – Да, прости… – Луна медленно подошла к шкафу и, теребя в руках палочку, опустила голову, пытаясь подобрать нужные слова. – Луна, что случилось, в конце концов? Что-то с Рольфом? – Нет, с ним всё прекрасно, – она покусывала губу, не зная, как начать. – Тогда что? – Я видела тебя с ним, – выпалила Полумна и покраснела, как будто была виновата в чём-то перед подругой. Наверное, так оно и есть: подглядывать за чужой интимной жизнью – последнее дело. – С кем? – Гермиона, не понимая, хлопала ресницами. – С Малфоем… вчера, в Хогвартсе… вы… – С Малфоем? Причем тут Малфой? Мне кажется, это ты собиралась с ним встретиться… С Малфоем-старшим… По какой-то своей надобности… – Я говорю о Драко, Гермиона, – произнесла серьезным тоном Луна, пытаясь заглянуть подруге в глаза. – Ты же о нем говорила, когда мы встретились вчера в коридоре перед лифтом. – Ну, естественно, наши Отделы находятся в постоянном взаимодействии, и он… – Да причем тут работа! Я видела вас вчера в Хогвартсе… Явно в нерабочей обстановке. Короче, я была в том потайном коридоре… За доспехами, что как раз напротив того самого подоконника, – Полумна сощурила глаза и, собравшись с духом, не то укоризненно, не то удивленно выпалила Гермионе в лицо. – Вы занимались сексом! – Ах… вот… что… Гермиона прикрыла глаза и шумно выдохнула. Это разоблачение застало её врасплох, было неприятно, но не более того. – Скажи, что это была не ты… Наверное, кто-то просто воспользовался Оборотным зельем? – Это была я, Луна, – Грейнджер, похоже, не собиралась вилять. – Но как же ты… – девушка вскинула ничего не понимающий взгляд на Гермиону. – Давай с обвинениями ты подождёшь… Не торопись делать скоропалительные выводы… – А Рон? – Что – Рон? Я люблю мужа и никогда ни на кого его не променяю… Луна смотрела на подругу, пытаясь понять сказанное ею, уловить смысл или хотя бы рациональное зерно в том, что та говорит или делает. Как же это так? Разве можно любить одного и тут же изменять ему с другим, вдобавок, с тем, кого ещё в недавнем прошлом терпеть не могла и даже ненавидела. – Гермиона, но ведь это же Малфой. Тот, кто был нашим врагом. – Ну и что? Ты же работаешь под началом у его отца. – Ладно, скажу по-другому: ты изменяешь человеку, который тебя безумно любит, боготворит и, главное, уважает. Рон готов ради тебя на всё… – Луна, – Гермиона остановила девушку и сжала губы, – во-первых, в двух словах такие вещи не объяснить, а во-вторых, ты не права. – У нас есть время. Я постараюсь сообразить побыстрее. И в чем я не права, интересно? – В том, что Рон готов ради меня на всё. Ты очень ошибаешься, думая так. К тому же я хочу есть. Луна, пошли в маггловское кафе, там поговорим. – Нет, давай здесь и сейчас. Гермиона поднялась на ноги и скинула мантию. Под нею была просвечивающая чёрная блузка и мини-шортики. В таком виде Луна не могла представить никого из известных ей волшебниц, а уж, тем более, Гермиону Грейнджер – героиню войны и верную спутницу Рона Уизли. Вид у той был не просто откровенен, а вызывающе сексуален. Мисс Лавгуд, еле переведя дух, часто моргая, подняла безумный взгляд на подругу и смогла выдавить из себя только одну фразу: – Для него? – Ему нравится… – А Рон? – Да что тебя заело? Рон, Рон… – молодая женщина отмахнулась и поправила волосы. – Если бы Рон увидел меня в таком виде, то умер бы на месте. От стыда… От негодования… От чего угодно, но только не от сексуального возбуждения!.. – Вот именно. Я тоже чуть ли в обморок не свалилась. Разве замужней женщине пристало так наряжаться? – А разве я уже старая вешалка? Или какая-то уродина? А может, у меня фигура ужасная, и все эти вещи на мне сидят отвратительно? – Нет, Гермиона, ты не так поняла. Сидит все превосходно, просто замечательно. Вещи тоже очень красивые, просто… Ну, не знаю… – Вот именно! Ты в недалекой юности успела побыть такой, какой тебе хотелось быть! С моей точки зрения, мягко говоря, экстравагантной, эксцентричной даже… Пробки от сливочного пива на шее и редиски в ушах были твоим способом выразить себя… Только твоим. Я тогда не могла себе позволить подобные вещи. И с Роном не могу до сих пор, потому что он остался прежним, каким был всегда. Мне же хочется быть другой, понимаешь, другой… Не заучкой, не зубрилкой… К тому же, у меня теперь чудесная фигура, гладкие блестящие волосы и ровные зубы. Это просто потрясающе – ощущать себя сексуальной, желанной, красивой. И не просто ощущать, а быть такой на самом деле. – Я ведь в отношении этих вещей и не спорю с тобой. Только объясни, пожалуйста, зачем тебе Драко Малфой? Что у тебя с ним? – У меня с ним невероятный секс. Он с ума по мне сходит. А еще я с ним могу быть такой, какой хочу. Нам с Хорьком не нужно подстраиваться друг под друга, притираться, искать компромиссы. У него есть то, что нужно мне, а у меня – то, что нужно ему. Сразу после этих слов Луна шумно вдохнула полные легкие воздуха и уставилась куда-то в сторону, оказавшись мыслями где-то между «не понимаю» и «сумасшествие». – А Рон? – Луна, наконец, пришла в себя и, справившись со смятением, посмотрела на Гермиону. – У меня начинает складываться ощущение, что Рон – твой брат, так ты о нем печёшься, – Гермиона уселась снова на стул, закинув ногу на ногу. – Мой муж – замечательный человек, с ним надёжно и уютно, спокойно и правильно, но лично мне этого не хватает. Не знаю, понимаешь ли ты, о чём я говорю? – Пока не очень… –У нас с Малфоем всё искрит, с ним я могу делать всё, что заблагорассудится, что в голову взбредёт: могу обозвать, могу унизить… Он такой гаденыш, обожает, когда я его опускаю ниже плинтуса. Драко поддерживает любую мою игру. С Роном такое не просто не пройдёт, вызовет много ненужных вопросов, а следом – неприятностей. Муж видит во мне лишь жену, мать своих будущих детей, и всё… Никого больше… – Ты о сексе? – Не только… Луна, пойми, я после войны… не знаю, как объяснить, я… Мне не хватает чего-то… Остроты, опасности, риска. Эта отвратительная связь держит меня в тонусе, дает нужную порцию адреналина. С Роном этого не заполучить, а Драко… – Что – Драко? – Он понимает меня, он – моя половинка в этом плане. Нам хорошо вдвоём, хотя я ненавижу его. – Ненавидишь? – Луна смотрела на Гермиону с полуоткрытым ртом, пытаясь понять, когда настолько резкие перемены успели произойти с подругой. Причём таким весьма странным образом, что никто этого не заметил, даже собственный муж. – Конечно! А за что его любить? Это же мерзкий хорек, который во время учебы просто достал меня своими издевательствами и ругательствами. В то время я пыталась не обращать внимания, сдерживалась изо всех сил сама и сдерживала этих двоих олухов – Поттера с Роном. Иначе они таких дел натворили бы, представить страшно. Зато теперь я отрываюсь на нем вовсю, а он пресмыкается и елозит у моих ног. Эта гнида вообще любит унижаться. Мне кажется иногда, что поставь я две тумбы, возьми в руки хлыст, раздень его догола и скажи «Алле ап», этот дрессированный грызун начал бы скакать с одной тумбы на другую, высунув язык, как припадочный, пока не выдохся. Гермиона часто дышала, очевидно, представила себе это зрелище во всех красках. Глаза ее сузились, грудь вздымалась, а отчаянное выражение лица сменилось мрачным, если не сказать, злобным. Полумна даже отшатнулась назад, всплеснув руками от изумления. «Да, похоже, что-то стряслось в природе. Какие же мозгошмыги ее одолевают – представить страшно». – И давно вы вместе? – вслух Луна сумела произнести только этот первый, пришедший на ум вопрос. – Давно, да это не важно… – И это ты для него так вырядилась? Ты после работы к нему собралась? – Ты ведёшь себя не как подруга, а как свекровь. Я не прошу, чтобы ты меня понимала, просто не осуждай. Дай Мерлин, тебе не попасться, как мне, в такую же ловушку, расставленную телом для ума и сердца, и чтобы твой Рольф был у тебя единственным мужчиной. – А зачем тогда замуж выходить? Гермиона, ты не подумай, я не осуждаю тебя, просто пытаюсь понять. – Не поймёшь, подруга, пока сама в такой же ситуации не окажешься. Луна присела напротив и замолчала. В голове просто каша заваривалась от такого откровения. Вот так, может, не совсем просто, и не вполне спокойно, Гермиона призналась ей, что изменяет Рону и не считает это чем-то запредельным. У Луны сжалось всё внутри, как под давлением, стало трудно дышать, и она, чтобы не потерять сознание, тряхнула головою. В шею вступила резкая боль, и девушка поморщилась. – Луна, надеюсь, ты никому не скажешь об этом? Ты, вообще-то, всегда умела держать рот на замке. – Гермиона, скажи мне, пожалуйста, что в Драко есть такого, чего нет у Рона? Я никому ничего не скажу, конечно, но, сама понимаешь, увидев вас с Роном, мне будет трудно делать милое лицо. – Ничего не делай, веди себя, как обычно, – Гермиона вскочила и покрутилась. – Ну, как думаешь, Хорёк оценит? – Не знаю… Так ты ответишь? – С Драко у нас секс, а Рона я люблю. Как тебе ещё объяснить эту прописную истину? – Прости, а с Роном ты что, не спишь? У вас с ним секса нет, что ли? – Сплю, конечно, но это всё не так, как с Малфоем. Муж милый, добрый, верный, надёжный, но чересчур ласковый для меня. Всё, как в маггловском кино про большую любовь, всё очень постановочно. И если бы он узнал о моих тайных пристрастиях, то посчитал бы меня, в лучшем случае, сумасшедшей, в худшем – извращенкой. Я не хочу его терять, я мечтаю родить от него детей, но не сейчас. Пока я хочу насладиться всеми прелестями жизни, познать то, чего никогда бы не получила с ним. Ну, что поделать, если мои желания исполняет именно Драко. Он для меня – некая выгребная яма, куда можно сливать самые мерзкие душевные помои, а они в каждом человеке неизбежно накапливаются, рано или поздно. Я знаю, это звучит гадко, но если всё время держать их в себе, неизбежно взорвешься, – Гермиона помолчала, потом взглянула на Полумну. – Знаешь, Луна, я даже к хорьку привязалась по-своему. А он – ко мне. – А если ты забеременеешь от Малфоя? – Нет, не забеременею. Во-первых, я не идиотка, это дело его жены – рожать ему наследников, а во-вторых, есть же зелья. – Честно скажу, я поражена. Ты мне всегда казалась весьма сдержанной. – А я сдержанная, но только дома, с Роном. И здесь, на работе. Среди наших знакомых и друзей, разумеется. Если бы кто из окружающих меня людей сумел заглянуть под мою черепную коробку, то ужаснулся бы мыслям, что роятся там. Я хочу попробовать и то и другое, и так и сяк, а с представителем семейства Уизли, сама понимаешь, это практически невыполнимо. – С Малфоями, значит, выполнимо? – Да… – Гермиона присела на краешек стула и наклонилась к подруге, – я даже знаю, что у Драко была связь с мужчиной. Один раз, правда, но он сказал, что ему понравилось. Это меня завело невероятно, я так хотела бы на это посмотреть. Ну, хоть одним глазком. Наверняка, его отымели по полной программе… – в её голосе зазвенела восторженная ненависть. Луна опешила и ещё сильнее вытаращила глаза, покраснев до корней волос. Откровенная чувственность, вдруг так резко хлынувшая на неё от признаний подруги, разлилась тёплой волной по телу. Она никогда не считала Гермиону сексуальной, сногсшибательной красоткой или даже просто притягательной женщиной. Она вообще никогда об этом не думала. Для неё Гермиона всегда была милой девушкой, просто подругой, которая вышла замуж за Рона Уизли, точно также, как Гарри Поттер стал мужем Джиневры Уизли. Подумать о том, что юная миссис Уизли занимается сексом и, более того, занимается каким-то странным ненормальным сексом со своим врагом, вообще было невозможно, просто потому, что речь идет о Гермионе Грейнджер. – И ты находишь в этом прелесть? Драко спит с мужчиной, и это тебя заводит? – Безумно. Ну, ты просто на секунду представь, что твой Рольф целует, ну… допустим, Люциуса – ты этого дядьку лучше других знаешь – а тот отвечает ему, укладывает на постель, залезает ему в штаны, и ты это видишь… – Прекрати, пожалуйста, Рольф не гей… – Луна сглотнула. – Драко – тоже не гей, но лично меня весьма завело бы такое зрелище… – Меня это не заводит. Луна прикрыла глаза и, отпихнув в мыслях Рольфа в сторону, сама представила себя рядом с Люциусом. Мысль мелькнула, звякнула, брякнула и исчезла. Ничего не получилось. Что ж, это хорошо, значит, она любит Рольфа просто так, и такие игры для стимуляции отношений и поиска чего-то новенького и свеженького ей не нужны. Почему она не смогла представить Рольфа с Люциусом, Луна постаралась не думать. Самое простое объяснение было на поверхности: и тот и другой – нормальные мужчины, хотя Гермиона говорила о них не как о представителях сексуального большинства, а о той картинке, которая могла бы тронуть Луну. Испугалась? Возможно… Лучше подумать о невероятных переменах в подруге, чем забивать голову подобными вещами. Неужели Гермиона уже пресытилась обычным сексом? Надо же, кто бы мог подумать, что в этой когда-то чопорной благовоспитанной девчонке теперь поселился настоящий зверь сладострастия. – Но как вы сошлись с ним? Не в лифте же на работе договорились? – Конечно, нет. Если ты думаешь, что я тебе расскажу невообразимую историю нашей любви, – Гермиона усмехнулась, – то зря. Ничего подобного. Мы просто проводим время. Луна, дорогая, я тебе всё обязательно расскажу, уж коли ты про нас узнала, но давай сейчас пойдём на обед, а то опоздаем на работу. – А когда расскажешь? – Что, заело? – Гермиона улыбнулась и накинула мантию. – Пошли в нашу столовую, в город мы уже не успеем. – Пошли… Луна взяла сумочку, сняла Заглушающие чары, и они под ручку вышли из кабинета, проплыв мимо Элоизы, мило щебеча и обсуждая Чемпионат мира по квиддичу, который открывался сегодня. Пооткровенничать в министерской столовой не было никакой возможности. Перерыв заканчивался, а большинство волшебников всё ещё не отобедали, так что все столики были забиты. Луна и Гермиона просто болтали ни о чём, обсуждая всякую чепуху, так как перед ними сидели господа из Визенгамота, а совсем рядом примостилась парочка из портального управления. Покинув столовую, они направились к лифту, пропуская вперёд спешащих по своим делам магов. – Давай встретимся завтра у меня, – Луна обернулась на случайно толкнувшего её волшебника, разодетого в смешной старомодный костюм. – Хорошо… – Просто сегодня Рольф уезжает. Мерлин, я тебе забыла сказать, что он уезжает, – уголки губ Полумны тоскливо опустились, – на полгода, в Индию, в экспедицию. – С ума сойти, это же так надолго… – Вот именно. Что я буду тут без него делать? Он решил заработать на свадьбу, чтобы не занимать денег у родителей. – Он у тебя, как всегда, всё готов разгребать сам. Благородный и милый… – Гермиона забавно приподняла брови. – Но завтра я тебя жду, тем более, мне будет скучно одной… – Договорились, я приду с Роном. Мне его просто девать некуда. – С Роном? – прошептала Луна, удивлённо уставившись на подругу. – Да, не бойся, всё продумано. Мы разложим модные журналы, будем долго и нудно разговаривать о тряпках и магазинах. Когда Рон напьется чаю, ему надоест слушать наш дурацкий бабский трёп, и он уже через полчаса смоется к Джорджу, оставив нас одних. Что в этом такого? Ведь я буду у тебя, а тебя он любит и знает, как спокойную и добропорядочную девушку, – миссис Уизли улыбнулась и дружески провела ладонью по плечу Полумны. – Ничего смешного не вижу, – тихо ответила Луна, но, не выдержав, улыбнулась ей в ответ. – Тогда завтра в семь мы будем у тебя. Пока, – она поцеловала Луну в щеку и запрыгнула в битком набитый волшебный лифт. «Подумать только, эти губы целовали Малфоя. И не только целовали… Невероятно…» *** Вернувшись домой с работы примерно около половины шестого, Луна застала Рольфа с чемоданами возле камина в полной боевой готовности. Она откинула сумочку в сторону, и молча бросилась на шею жениха, покрывая поцелуями его щеки, глаза, губы. – Детка, если ты не успокоишься, я не смогу просто так оставить тебя, – Рольф подхватил её на руки и прижался щекой к её лицу. – Ну, что поделаешь, если мне надо спешить; ровно в шесть сработает порт-ключ, а до него ещё надо добраться, – шептал он, чуть опустив веки. Длинные ресницы коснулись её кожи на скуле. – Родной, не уходи, мне же будет очень тоскливо без тебя, – девушка запустила пальчики под ворот его футболки и провела ими по спине, около плеч. Она и не собиралась скрывать от себя, что ей безумно хотелось завести своего любимого, распалить его, чтобы он остался с нею подольше, хотя бы ещё на несколько минут. – Луна, что ты… делаешь? – Рольф зажмурился и машинально облизнул губы. – Я хочу тебя, прямо сейчас… – она уже плохо соображала, что говорила и делала, но желание побыть в объятиях любимого перед долгой разлукой ещё несколько минут стало для неё навязчивой идеей. Она запустила пальцы в его густую шевелюру, прижалась губами к мужским губам и, стараясь не думать о том, что время неумолимо, медленно потянула Рольфа к диванчику, на котором они часто занимались любовью зимними вечерами перед жарким камином. – Милая… мне пора… я же… опоздаю… – Рольф пытался сопротивляться, но желание и близость такого прекрасного юного и любимого тела пересилили все доводы рассудка. Он принялся стягивать с неё мантию, но на это ушло бы много времени: дурацкая волшебная спецодежда девушки была наглухо застёгнута. Рольф пробрался под подол мантии и провёл дрожащей рукою по тонкой изящной ноге. Луна откинулась на подушку и тихонького застонала, когда его пальцы коснулись трусиков и её небольшого бугорка. – Да, я хочу… – простонала Луна и всё же принялась стаскивать с себя мантию, шустро расстёгивая мелкие пуговицы. И он, и она были заведены до предела, да и много ли нужно времени для этого, когда тебе всего чуть за двадцать. Идиллию разрушил непредвиденный стук в дверь и разрывающий слух звон колокольчика. – Кто это? – тяжело дыша, поинтересовалась Луна, скидывая ножку с плеча Рольфа. – Чёрт, я забыл, это Эдвард. Мы с ним договорились от меня камином добираться к порт-ключу, – Рольф, тяжело дыша, скривился от сожаления, поправил уже расстёгнутые брюки, привстал, споткнулся о чемоданы, выругался и подошёл к двери, оглянувшись на Луну. – Ты всё? – Открывай, – девушка обиженно кивнула жениху и уселась на диван. Рольф приоткрыл дверь и запустил в дом своего напарника – Эдварда Битти, объекта насколько привлекательного, настолько же и скандального, хотя так уж повелось испокон века, что репутацию мужчины мало что может испортить. Поговаривали о пристрастиях Эдварда к мужскому полу, хотя он был женат и воспитывал трехгодовалую дочь. Правда, никто лично его на этом интересе ещё не подлавливал, но как говорится, дыма без огня не бывает. А после откровений Гермионы о связи Драко Малфоя с каким-то мужчиной, Полумна совсем по-другому взглянула на приятеля жениха. «А ведь вся их компания состоит из парней. Это же ужасно: полгода мыкаться по джунглям, без секса… А этот…», – она с неприязнью взглянула на Битти. – «Он же может соблазнить Рольфа, тем более, мой малыш такой красивый… И наивный, вдобавок». – Привет, Луна, – Эдвард улыбнулся и поставил небольшой чемодан на пол, – я помешал? – Нет-нет, заходи… – девушка отвернулась. – Вы тут прощались, похоже… – Да ладно тебе, – Рольф покраснел, – я сейчас, пару минут… Луна продолжала сидеть на диване, искоса пристально разглядывая друга Рольфа. «Отличное тело, смуглый, с шикарной задницей… Тьфу, о чём я только думаю? Нет, опасно оставлять без присмотра моего наивного малыша с таким… таким…», – девушка пыталась подобрать слово поприличнее, но у нее ничего не выходило. – Ну, я всё, – Рольф накинул тонкую куртку, взял чемоданы, уменьшил их при помощи заклинания и положил в свою спортивную сумку. – Идём? – И где вы договорились встретиться? – Луна поднялась и подошла к жениху. – В доме у брата Стампа, он живёт недалеко от аэропорта. – Понятно, – девушка вздохнула и вскинула тоскливый взгляд на Рольфа. – Милая, не скучай, ты же знаешь, как я тебя люблю. Мне будет плохо, если ты будешь грустить… – Возвращайся скорее и не наделай глупостей… – В смысле? – Ну, мало ли… – она вновь покосилась в сторону Эдварда. – Ладно, я первый, – Битти зашёл в камин и зачерпнул в пригоршню Дымолётного порошка. – Ридинг, Беркелей авеню 12. Зелёное пламя подхватило парня, и он тут же исчез. Луна утёрла выкатившуюся слезу, опустила голову и прижалась к груди Рольфа. – Детка, милая, ну не надо… – Рольф обнял невесту и, прижав к себе, покачал из стороны в сторону, как маленькую девочку. – Прошу тебя, ты только на его уловки не поддавайся… – Глупыша, это всё сплетни. Эдвард – нормальный парень. Просто слишком смазливый, и из-за этого все, кому не лень, языками чешут. – Хорошо бы… а то, знаешь, слухами земля полнится… – из её глаз покатились слёзы. – Ну, мне пора, – он провёл по её щеке ладонью, поцеловал и шагнул к камину. – Ридинг, Беркелей авеню 12. Луна плюхнулась на диван, поджала ноги и заплакала. Шесть месяцев одиночества и тоски, одна работа, а на работе – постоянные трения с Малфоем и никакого просвета. Ужас. Вспомнив о Малфое, Луна встрепенулась. Слишком часто за последнее время этот аристократ стал мелькать в её жизни. Он, конечно, никуда не исчезал и не возник вдруг из ничего, но раньше она не обращала на него особого внимания и видела в нем только своего босса, которому негласно подчинялась, хотя, по сути, над нею стоял один Кингсли. Кое-как справившись с мантией и скинув её на диван, Полумна поднялась, подошла к сумке, достала склянку с воспоминаниями Трэверса и крепко сжала её в кулачке. «Я должна увидеть это сама», – подумала Луна, вся трепеща и, кажется, предвкушая нечто особенное. – «Завтра же в Министерстве и взгляну». Теперь ей вдруг захотелось полюбоваться на малфоевские «грешки» своими глазами. Неужели Трэверс видел, как Люциус делал это… с той магглой, Клаудией? Как, интересно, он выглядел в такой момент? Какое у него было лицо? Не прошло и пяти минут после расставания с Рольфом, а её мысли вдруг, как бы невзначай, принялся атаковать совсем другой мужчина. Это, конечно, всё касается работы, но…