Сила ненависти и её последствия

      Порой я чувствую себя опустошенной. Это бывает в разное время, в разных ситуациях, в разном эмоциональном состоянии. Но одно остается неизменным — чувство пустоты. Это пугает и заставляет задуматься. Однако, чем ближе я к разгадке, тем быстрее мне хочется забыться и вновь вернуться к началу своего пути.       Мне безумно не хотелось подыматься с нагретого нами гнездышка. Но мысли о долгожданном душе заставили меня выскользнуть из-под одеяла. Я постаралась как можно тише прокрасться до двери, и я свято верила, что мне это удалось. В душе я почувствовала на себе его руки. Я забыла, насколько чуток сон Яна Миллера. — Снова захотела сбежать? — легкое касание его губ к моему плечу, и я вновь вспыхнула, подобно спичке. — Я надеялась принять душ, — сказала я, слабо веря, что мне это удастся. — Я могу потереть тебе спинку, — его улыбка у меня на затылке, томное дыхание, что щекочет нервы, и я уже в чужой власти. — Руби? Руби, ты здесь? — настойчивый стук в дверь пришелся некстати. Кажется, голос Мередит напугал нас обоих. — Да, — одновременно с Яном ответила я, из-за чего я вмиг покраснела. Он вскинул бровями и виновато улыбнулся. Но от этого мне легче не стало.       Правда, как ей и полагается, завоевала своё положенное место. Но, какой бы она не была, я по-прежнему считала Мередит своей мамой. Наверно, именно из-за этого мои щеки продолжали полыхать.       Ян позволил мне спокойно закончить принимать душ. А сам отправился вниз, помогать Мередит приводить дом в порядок после моего «веселого» возвращения. Я же еще долго пряталась в комнате, не зная, как вести себя дальше. Просто так не описать, какой стыд я испытывала. Стоило только припомнить своё поведение, как хотелось спрятать голову в песок. А последняя выходка даже меня шокировала. Наркотики. Страшное слово, но ещё более жуткое, когда оно касается тебя непосредственно. — Ты собираешься выйти из своего убежища? — я вздрогнула от неожиданности, когда Миллер подкрался сзади. — Что с тобой? — заметив мою реакцию, Ян тут же стал серьёзен. — Мне просто не верится, что это все произошло со мной, а не с какой-то героиней из мелодрамы, — призналась я, сжимая пальцы. — Я до сих пор злюсь на тебя, но и испытываю благодарность. — Брови Миллера подпрыгнули от удивления. — За что? — спросил он, присев передо мной на корточки. — Ты позволил мне вкусить другой жизни, — просто ответила я, отводя глаза в сторону, — только я не совсем правильно этим распорядилась... — бросая взгляд на ноги, сказала я. Ян взял мою стопу в теплые руки и нежно поцеловал мои пальцы. — Мы все исправим, — говорил он, лаская меня своим спокойствием и уверенностью. И мне хотелось верить, и быть такой же невозмутимой и смелой.       Но одной веры всегда мало.       Всего через три дня на мою сказку снова покусились. Я почувствовала голод. Не как пищевую потребность, а как зависимость. Сначала это было обыденный набор отрицательных чувств: раздражительность, нервозность, полная потеря контроля над эмоции. Страх заставлял меня маскировать свое поведение, придумывая разные причины и объяснения. Иногда хватало лишь сказать: «Я возвращаюсь к прежней жизни,» — и это работало. Миллер не смел меня допытывать, ощущая свою вину. И только сейчас я понимаю, что зря.       Когда все мои мысли были заняты дозой, а дрожь во всем теле содрала даже кости, я сдалась. Поддалась слабости и в рыданиях уже придумывала план, где найти «лекарство». Я не могла сказать ни Миллеру, ни Мередит, даже Хане, ведь это означало, что я не получу желаемого. Мне пришлось одной бороться с мукой, и мой разум требовал лишь одного решения — найти и принять.       Бродя по комнате из угла в угол, я набиралась смелости, чтобы выйти из дома и как можно правдоподобнее сказать, что направляюсь к Хане. Это было не так просто, как кажется на первый взгляд. Обмануть Мередит мне не составило труда, она пока не пришла в себя из-за последних событий, поэтому ничего не подозревающая просила передать привет моей подруге. Но вот Миллер, с ним обстояли дела куда сложнее. Он не упускал ни одной детали. Ян всегда был внимателен, а сейчас особенно. Он с легкостью мог раскусить меня, только посмотрев.       Я подошла к его комнате, покусывая ногти, которых уже, по большому счету, не осталось. Спрятав руки в карманах джинс, я вошла с улыбкой на лице. Миллер копался в бумагах, но, завидев меня, сразу оторвался. — Куда-то собралась? — спросил он, отчего холод прошелся по телу. — Как ты догадался? — спросила я, стараясь не потерять самообладание. — Ты нервничаешь, вот я и подумал, — он похлопал рукой по кровати, приглашая присесть рядом. Я аккуратно присела, чувствуя его пристальный взгляд. — Все в порядке? — заглядывая в мои глаза, спросил Ян. — Да, просто хочу наведаться к Хане, — голос предательски дрожал, что начинало меня выдавать. — Отчего тогда такой испуг на твоем лице? — убирая пядь моих волос, Миллеру все-таки удалось поймать мои глаза. — Ну, первое, это то, что моя первая лучшая подруга еще не знает, что ее лучшая подруга совсем не та, кем являлась. А второе, я впервые выйду из дома с твоего разрешения, — осмелела я, перехватывая его ладонь в свою. — А твоя подруга не может прийти сюда? Не пойми меня неправильно, но дядя Джон... Тебя не так давно пытался убить, — я закусила внутреннюю сторону щеки вместо ногтей, унимая на время раздражение. — Я уверена, что сегодня он решил сделать перерыв, — Ян скептически посмотрел на меня, сомневаясь, — со мной все будет нормально. — Ты можешь подождать меня, пойдем вместе, — Миллер откинул в сторону бумаги, показывая, чем собирается заняться, но меня это мало волновало. — Хана уже в пути, эта женщина не признает телефонов, — я в открытую лгала любимому человеку, но ничего с собой поделать не могла. Ян тяжело выдохнул и с минуту подумал. — Иди, надеюсь, ты признаешь телефоны? — я готова была уже выпорхнуть с окна от услышанного, но еле сдержалась. — Да, я буду писать SMS, — целуя Яна в щеку, я поднялась с кровати, не забывая улыбаться. — Я как закончу, приеду, хорошо? — бросил он мне в след. — Да, конечно, — коротко взглянув, кинула я через плечо, торопясь покинуть комнату.       Напряжение спало, лишь когда я вышла из дома. Тем не менее, я почувствовала чей-то взгляд на своем затылке. Обернувшись, я встретилась с зелеными глазами. Я помахала Миллеру, снова улыбаясь. Мышцы уже болели от притворства, но другого выхода не было. Я не заметила холода в его взгляде, а может, и увидела, однако не придала значения. Только скрывшись в машине такси, я смогла расслабиться и больше не притворяться. — Куда едем? — спросил мужчина, глядя в зеркало. И я назвала ему адрес, надеясь там найти человека, обрекшего меня на такие муки.

***

      Что-то недоброе кружило вокруг. Я не мог сосредоточиться на документах. Мои мысли то и дело возвращались к Руби. Ее беглый взгляд и чересчур дерганое поведение было подозрительным. Мне не хотелось верить тревожным мыслям. Но все шло именно к этому. Откинув бумаги на пол, я направился в комнату Руби. Чего я там искал, понятия не имел, но волнение заставляло продолжать, пока я не наткнулся на ее сотовый. Злоба накинулась на меня в ту же секунду. Корпус телефона затрещал под моими пальцами. Я сжал губы, чтобы не закричать на весь дом благим матом.       Собравшись с мыслями, я проверил сначала звонки. Последний раз Руби звонила подруге пять дней назад. Это было первым ударом, второй пришелся почти сразу, когда на дисплее я прочел имя Ник. — Что же ты творишь?! — воскликнул я самому себе. Пальцы забегали по телефону, набирая номер Ханы. Пока считал гудки, уже был на полпути из дома. — Алло, — ленивый голос девушки на том конце провода. — Хана, это Ян, — подумав пару секунд, я продолжил, — кузен Руби. — Да, я слушаю, — девушка словно в ледяной воде искупалась, — что случилось? — Мне надо найти ее. Ты знаешь Ника? — спросил я, будучи уверен, что Хана так же, как и я, сейчас засобиралась, услышав это имя.

***

      Давала ли я отчет своим действиям? Едва ли. Я подымалась в лифте, нервно поглядывая на красные цифры. Они словно нарочно медленно сменяли друг друга. В металлическом покрытии дверей я изучала свое размытое отражение. Оно вызвало лишь отвращение, как будто всем видом мне намекали повернуть обратно. Однако это не остановило меня. Я смело вышла на девятом этаже трехзвездочного отеля, бродя глазами по номерам. У номера 205 я остановилась, переводя отчего-то сбившееся дыхание.       Задумывалась ли я, как и в каком состоянии попаду домой? Да, но не дольше двух минут. Все, что меня заботило, было за этой дверью. Лишь один короткий стук стоял между мной и долгожданной дозой. Но я мешкалась. Остатки моего разума ещё пытались воззвать ко мне. Его голос был еле уловим и совсем не поддавался пониманию. Я постучалась, дергаясь на месте. Слезы непроизвольно покатились по щекам. Хотелось поскорее покончить с этим, остановить это гнетущее состояние, которое схватило меня, больно жаля своими щупальцами. Я потянулась повторить стук в дверь, но она резко открылась. Передо мной стоял Ник. На его лице ещё красовались синяки, которые ему оставил Миллер, а перебинтованная рука ещё помнила тяжелые удары.       Парень молча пропустил меня в номер. Он был грязным и запущенным. Кажется, горничные не наведывались сюда неделю, а может, и того больше. Я встала посередине комнаты, сопротивляясь с рвотным рефлексом из-за тухлого запаха. — Значит тебе нужна доза? — спросил Ник, закуривая сигарету. — Да, — коротко ответила я, переместившись ближе к окну. — С чего ты взяла, что я тебе ее просто так дам? — усаживаясь в кресло, произнес Ник, приводя меня в бешенство. — Ты обещал! — закричала я, дернувшись в его сторону, но он меня остановил, нагло рассмеявшись. — Ты спросила, есть ли у меня наркота, а я лишь ответил – да, ни о каком обещании речи не было, — мое сердце забилось в груди, норовя вот-вот вылететь. Я заскулила, кусая губы до крови, чтобы хоть как-то себя успокоить. Руками я обхватила себя за плечи, чувствуя всеми клетками своего тела глубокую беспомощность. — Это ты меня подсадил на это. Это ты виноват, — зашептала я, сопротивляясь с желанием накинуться на него и разорвать в клочья. — Ага, а ещё пытался трахнуть, но за все это я уже поплатился. Спасибо твоему Миллеру за это, — сделав затяжку, бросил Ник, чувствуя своё превосходство. — Чего ты хочешь? Денег? Я заплачу, сколько? — я слушала себя со стороны, но не осознавала всю мерзость, что вырывалась из моих уст. Я снова стала грызть ногти и размеренно шагать из стороны в сторону. — У-у-у, когда ты последний раз кололась? Вижу совсем тяжко, да? — рассмеялся Ник, туша сигарету в переполненной пепельнице. — В тумбочке, первый ящик. — Я кинулась к тумбе, обезумев от счастья. В горле мигом пересохло от предвкушения и подступающего облегчения. Но вместо этого я получила разочарование, достав пачку неиспользованных шприцов. — Где? — оборачиваясь, спросила я, обнаружив расстёгнутый ремень его брюк. — За остальное доплати сладким минетиком, — слащаво произнес он, приглашая меня встать на колени рядом с креслом. Я чуть не задохнулась от возмущения, переполнявшего меня через край. — Я слышал, в своё время ты неплохо справлялась, так продемонстрируй. — Нет, — твердо отрезала я, но что парень пожал плечами. — Нет, так нет, но тогда и дозы не будет. А как жаль, я хотел попробовать шлюху самого Миллера, — он стал застегивать ремень обратно, а я, давясь слезами, выронила пачку шприцов на пол. Он знал, кто я такая, и знает, куда ударить, чтоб стереть меня в пыль. — Подожди, — опустив глаза, прошептала я одними губами, чувствуя, как ненавижу себя больше обычного. Злость вперемешку с отчаянием, как лед и пламя, для лучшей стали.

***

— Куда теперь? — спросил я у Ханы, что сидела на соседнем сиденье. — Налево, — бросила она, опасливо поглядывая на дорогу, — сбавь немного, иначе не доедем.       Я проигнорировал ее просьбу. Слишком много времени я потратил, подбирая ее и объясняя всю ситуацию. Хана оказалась не так проста. Допытывала до последнего, пока не узнала абсолютно все. С одной стороны, качество, присущее настоящему друга, а с другой - непростительное расточительство времени, которого все меньше.       «Что же ты от него хотела?» — спрашивал я себя, еле поспевая маневрировать между машин. Я корил себя за молчание. Если бы я только сказал, кто такой Ник и то, что он один из людей, работающих на дядю, возможно, мне бы не пришлось сейчас нестись на огромной скорости. — Вот там надо свернуть, — сказала Хана, крепче хватаясь за дверцу. — Я не понимаю, что она от него хочет?! — почти выкрикнул я, выравнивая руль. — В свете последних событий можно только гадать, — выдохнула она, вжимаясь в сиденье.       В голове мелькали сомнительные варианты, которые после коротких рассуждений я сразу отметал. Лишь один всплывал снова и снова, и имя - ему Джон Стрикфолд. Дядя способен на любую коварную авантюру, а я расслабился. Обретя, вновь потерять - я не мог этого допустить.  — Может что-то в ее поведении показалось тебе странным? — Какое это имеет значение? — раздраженно сказал я, но, подумав немного, образовался новый вариант. От возможной догадки я чуть было не врезался в синий автомобиль. — У кого, у кого вы брали наркотики?! — Наркотики?! — повторила Хана, давясь потрясением. — Руби принимает наркотики?! — я не стал отвечать, бессмысленно. Я ударил по рулю, ругая себя за глупость и легкомыслие. — Сбавь скорость, мы почти приехали.       Чувство тревоги подкипало в груди, оставляя невидимые ожоги. Что ещё нужно нам пережить, чтобы, наконец, жить спокойно? Я мог победить в номинации «ошибка столетия» или хотя бы взять приз зрительских симпатий. Я оглядывался назад, и волосы становятся дыбом, упирался вперед - седел от ужаса. Когда? Когда же наступит оттепель?       Тормоза резко заскрипели. Я вылетел из автомобиля, то и дело натыкаясь на кого-то. В висках стучало: «Беги быстрее». Однако, как бы я ни бежал, время не догнать. Позади что-то кричала Хана, но я слышал лишь свист в ушах и учащённое сердцебиение. Об этой ли каре мне говорила Руби? Если так, то это жестоко.       Я ворвался в холл и остолбенел. Мне навстречу шла Руби с застывшими, стеклянными глазами. Я попытался восстановить дыхание, считая, что от нехватки кислорода у меня начались галлюцинации. — Руби, — позвал я девушку, продолжая глубоко дышать. Она безучастно посмотрела на меня и даже не удивилась. Апатия на лице, но почему? Совсем запутался. Я крепко обнял ее, но не почувствовал ответа. Отстранившись, я взглянул в серые глаза, которые были полны слез. — Он сделал тебе больно? — от одной лишь мысли, что тот ублюдок трогал ее, меня разрывало от злости. — Нет, — спокойно ответила Руби, роняя слезы на красные щеки. — Зачем, зачем, глупая, ты поехала сюда? — я слегка потряс ее за плечи, словно этим мог стряхнуть ее боль. Она протянула мне ладонь, в котором был сжат окровавленный пакетик. — Что ты сделала? — Ничего, — бросая на пол наркотики, Руби отвела глаза в сторону, — ненавижу себя. — Так, посмотри на меня, — почти потребовал я, терпеливо ожидая, когда она прекратит бормотать. — Он жив? — Да, — я с облегчением выдохнул, услышав ответ, — прости меня... — прошептала она, наконец, посмотрев на меня. Я не смог вынести этого взгляда, я сжал ее в своих объятиях, пытаясь стереть из памяти полные боли серые глаза. Она взорвалась в рыданиях у меня на плече, сжимая в своих кулачках мою куртку. Мое сердце плакало вместе с ней, я гладил ее волосы, позволяя освободиться от этой разрывающей нас обоих горечи. — Тихо, тихо. Все закончилось, — шептал я ей, хотя понимал, что судьба лишь разминается. — Мы справимся. — Я осторожно повел Руби к выходу, где нас встретила Хана. Взглядом я попросил ее помочь. Вместе мы усадили Руби на заднее сиденье. — Давай ключи, сядешь с ней рядом, — тихо произнесла она, и я отдал связку, молча поблагодарив.       Руби затряслась от моего прикосновения, но чуть погодя расслабилась, устало прильнув на мою грудь. — Как себя чувствуешь? — спросил я, поглаживая ее руку. — Мне стыдно, — рвано ответила она, поморщившись. Мне лишь оставалось гадать, насколько сильно чувство стыда въелось в ее сознание. Но одно я знал точно: пора прекращать вереницу из неверных решений, приправленных несравнимой болью и бессмысленным ожиданием.

***

      Я потеряла себя, свой внутренний контроль. Меня по-прежнему волновала моя прошлая жизнь, моя новоявленная подруга — зависимость. Так можно перечислять ещё очень долго и нудно, вдаваясь в красочные подробности и никому не нужные детали. Какие ярлыки на меня повесила жизнь? Сирота, живой товар, шлюха, самоубийца. Наркоманка - уже слишком. Хватит. Если первое не зависело от меня самой, то второе я ещё могла предотвратить. Что я, собственно, и сделала. Судьба любит смелых и решительных. Теперь она пойдет мне навстречу, и именно она станет играть по моим правилам. Довольно развлечений с моей жизнью. Я хочу свободы от мерзких и липких лап несправедливости. Хочу, наконец, счастья, которое мне задолжали. Оно совсем рядом, вот оно. Я держу его горячие руки, вдыхаю аромат его духов, живу только им.        Ян Миллер — вот моя истинная зависимость, мое предназначение, рубец на сердце и душе. Пусть шлюха, но только его, до последнего вздоха, до последнего дня.