Сила ненависти и её последствия

      Сон - верное средство от любого недуга. И пусть сновидение не согревает холодного тела, пусть оно будет без розового пони, пусть даже обернется кошмаром. Это всего лишь невидимая грань между мирами. Сон - поездка на так полюбившемся поезде. Сесть на станции и выйти в другую жизнь. Так мне хотелось. Особенно тем днём.       Я чувствовала, как меня кто-то гладит. По запаху духов я узнала маму. Она тихо что-то напевала мне, словно успокаивала. Я заерзала на неудобном диване, чувствуя, как все мои конечности тут же заныли. — Мама? — позвала я еле слышно. — Да, солнышко, я тут, — отозвалась она ласковым голосом. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая всего-навсего приболела. С трудом открыв глаза, я долго привыкала к дневному свету. – Вот, возьми, попей немножко, — я почти выхватила стакан из маминых рук, ощутив невыносимую жажду. Я жадно глотала холодную воду, словно неделю пребывала в пустыне. Голова гудела, как старый паровоз, меня бросало то в жар, то в холод. Мерзкое состояние, как расплата за удовольствие. — Как себя чувствуешь? — Голова болит, — коротко оповестила я маму, заметив ее странный взгляд, — где мы? — Ты у доктора Раинсома, — я не смогла скрыть своего удивления. Я ожидала проснуться где угодно, но дом доктора никак не вписывался одним из вариантов моего списка. — Тебя привел сюда Ян, — я забегала глазами, ощущая, как мама пристально на меня смотрит. Неприятное покалывание в груди: «Рассказал ли ей Ян о моей маленькой слабости?» — Почему сюда, а не домой? — подымаясь с дивана, осторожно спросила я. — Потому что Раинсом - доктор, — по взгляду матери было понятно, что новость о том, что я - наркоманка, уже не является секретом. Не успела надежда родиться, как ее подавили в зародыше. — Как давно, Руби? — Два месяца, — мне было стыдно, я не знала, куда деться. Быть наркоманом и признать - это все-таки разные вещи. — Извини меня, я, наверное, плохая дочь. — Зачем тебе наркотики? — я не могла ответить ей, поскольку сама не знала этого ответа. Два месяца назад именно Ник предложил мне расслабиться, уверяя, что это безопасно. Какая наглая ложь и какая святая наивность в моем лице. Противно. — Мам, давай не будем. Я готова обратиться за помощью и избавиться от зависимости, — мне хотелось избежать этого разговора. В принципе, каждый нашкодивший ребенок старается свернуть неприятную тему в дальний ящик, и чем старше этот ребенок, тем сильнее старания. Мама взяла пустой стакан и поднялась со стула, громко выдохнув. — Собирайся, мы едем домой, — не глядя в мою сторону, произнесла она. «Чертов Ян, не мог промолчать,» — одергивая испорченное платье, злилась я. Ещё вчера я питала к нему симпатию, сейчас же ощущала острую ненависть. Казалось, я способна сию же минуту придушить кузена на месте, только попадись он мне на глаза.       Я что-то ворчала себе под нос, когда забрела в ванную комнату. Но как только наткнулась на свое отражение в зеркале, замолчала и даже перестала дышать. Растрепанные волосы, размазанный макияж, синяки под глазами, распухшие губы — какое отвратительное зрелище. Увидев бы свою дочь в такой раскраске, я бы заперла ее под домашний арест как минимум на год. Я смыла с себя весь этот ужас, и попыталась даже расчесаться пальцами. Все лучше, чем быть похожей на дешёвую проститутку после работы. Освежив лицо, я почувствовала себя гораздо легче. Я с грустью посмотрела на душ. Хотелось поскорее оказаться дома, чтобы принять ванную и полностью восстановить свои силы. Но для этого надо было пройти третий круг ада — выбраться из дома Раинсома, при этом постараться не убить кузена.       Я вышла из ванной и услышала разгар спора на кухне. Мама почти сорвалась на крик, пытаясь что-то доказать Яну. Я на цыпочках подошла ближе к двери и замерла, вникая в суть перепалки. — Нельзя так поступать! Ты о ней подумал? Что с ней станет, если все вернуть обратно, да она свихнётся! А что со мной будет?! — я никогда не слышала, чтобы мама хоть когда-нибудь так на какого-то кричала. — А что с ней и с нами будет, если оставить все как есть? Вчера люди Джона пытались сбить ее у того чертова клуба! Ну а что после, она пошла и заправилась наркотой! — мне хотелось ворваться на кухню и задушить Яна, чтобы он замолчал навеки. Мало того, что он кричал на мою маму, так ещё не очень приятно высказывался в мой адрес. Я понимала, что поступила неправильно, но чтобы так все преподносить.. — Позвольте мне вмешаться, — вступил в разговор доктор Раинсом, — все мы принимали это решение, мы хотели как лучше. Не стоит винить во всем только мистера Миллера, он хотя бы попытался подарить девочке другой мир. Мередит, вам ли не знать, что за прошлое было у Руби, — услышав свое имя, я заволновалась отчего-то. Мои ладони вспотели и похолодели от услышанного. — Я каждую нашу встречу слушал его фрагменты. И, поверьте, попробовать стоило. Но сейчас проблема набирает обороты. Ей грозит раздвоение личности, а это уже катастрофа. И дня не проходит, как Руби отклоняется от нормы. Не ровен час, и мы насовсем потеряем девочку, — мое сердце забилось как бешеное, я забыла о способности дышать. Мне не верилось в услышанное, попросту не вязалось в голове. Они говорили обо мне или о другой девушке по имени Руби?! — И вы считаете, что лучшим будет повернуть время вспять? — спросила мама, уточняя для себя какой-то вывод. — На данный момент это единственное, что может предотвратить необратимое, — ответил доктор Раинсом. Слушать дальше не было ни сил, ни желания. На ватных ногах я вошла на кухню. Повисла долгая пауза. Все уставились на меня, как на живой кошмар. Похоже, никто из них не мог дышать, собственно, как и я. — О ком вы все говорите? — зачем-то спросила я очевидное, дрожа, как лист при сильном ветре. — Руби, как давно ты там стоишь? — испуганно спросила мама. — Ты и сама все слышала, зачем спрашивать, — грубо отозвался на мой вопрос Ян. Я пошатнулась на месте. Голова раскалывалась. Все рушилось. «Все не могло быть так. Это обман, это сон,» — усердно твердила я.       Я вмиг поникла, взгляд уронила на пол. Я ожидала услышать, что это глупый розыгрыш, и всего-то, но жестокость ответа Яна зашкаливала. — Два года ты жила чужой жизнью, — начал он, — доктор Раинсом каждый раз гипнотизировал тебя, блокируя твои истинные воспоминания. — Нет, вы все обкурились тут, — зашептала я, мотая головой. — Сама подумай, что ты помнишь о детстве, например? Какие-то отрывки, не существующие в реальности, - Ян продолжал говорить, давя на меня каждым своим словом. — Ян, остановись, — взмолилась мама. Но мама ли? Он подошел ко мне, и от его близости голова кружилась сильнее. — Все, что ты знала, все, чем жила - просто выдумка, — наседал Ян, нависая надо мной громадной тенью. — Нет, ложь! Ты врешь, — отнекивалась я, пятясь назад, пока не уперлась в стену. — У тебя нет ни отца, ни матери, ты сирота, — Ян пытался заглянуть мне в глаза, которые я отчаянно прятала, — ты пол жизни провела взаперти, над тобой издевались, тебя насиловали и били, — слезы обжигали и душили своей горечью. В голове мелькали картины из моих снов: грязный чердак, пьяные мужчины, их мерзкие лица. — Хватит!!! — закричала я так, что в ушах зазвенело. Я скатилась по стене, не в силах больше стоять на ногах. Было больно, ужасно больно. Память превратилась в разорванную нить. Я не понимала, где правда, где ложь. Образы в голове накрывали друг друга. Я захлебывалась слезами и выла, как побитая псина. — Отойди, — услышала я голос чужой для меня женщины, — Руби, посмотри на меня. — Не трогайте меня! — меня словно обожгло от ее прикосновения. Я вновь встала на ноги, чувствуя, как во мне что-то закипает, — Не-на-ви-жу! — бросила я, убегая прочь от сумасшествия.       Я кинулась в гостиную, хватая чью-то сумку, скорее всего, «матери». Потом, подобно сквозняку, вылетала из дома, даже не удосужившись обуться. Я неслась по улице, пока не выбилась из сил. Я бы бежала ещё, но ноги подкашивались и болели. На обочине стояла машина, я подошла к водителю и, умоляя, просила увезти меня домой. Через полчаса я забежала в дом и кинулась искать хоть какие-то документы, которые смогли бы опровергнуть хоть одно слово Яна. Но даже перевернув весь дом, я не смогла найти ни одной бумажки. Я кричала и рычала, была похожа на сбежавшего из психушки больного. В висках стучало, а глаза горели. Мне хотелось напиться до потери пульса. Проснуться и понять, что это был всего лишь сон. Сделать все, что угодно, чтобы разбить эту чудовищную для меня реальность.       Немного остыв, я осмотрелась. Я попыталась вспомнить что-то из прошлого. Меня окружал хаос, который я сама и создала в доме. Но не это меня смущало. Я не обнаружила ни одной детской фотографии. Почему я раньше этого не заметила?! На меня снова накатила волна паники. Часто задышав, я взялась за голову, пытаясь предотвратить ее подход. Только через секунд тридцать до меня дошло, что звонит телефон, а не звон в ушах. Я осторожно подошла к телефону, который чудом не разбился при недавнем падении. — Алло, — тяжело дыша, сказала я. — Руби?! Да я тебя убью! — кричала мне в трубку Хана. — Ты почему вчера ушла и ничего мне не сказала? — Мне сейчас не до тебя, извини, — собираясь бросать трубку, промолвила я, — хотя, нет, подожди, я могу к тебе сейчас прийти? — Э-э-э, конечно можешь, у тебя что-то случилось? — Я не могла однозначно ответить на этот вопрос. Я крепче сжала трубку в руке, чтобы снова не расплакаться. — Я, возможно, скоро приду, — бросая трубку, произнесла я.       Времени было очень мало. Я знала, что, возможно, уже сейчас сюда едет Ян либо «мама», либо они оба. Было любезно с их стороны предоставить мне время успокоится, но и, с другой стороны, опрометчиво. Я наспех собрала первые попавшиеся вещи в сумку и переоделась в более удобную одежду. О душе придётся снова помечтать, но это второстепенная проблема.       Я спускалась по лестнице, когда на моем пути вырос силуэт Яна, закрывавшего входную дверь. Он кинул на меня беглый взгляд и решил защелкнуть замок. Впервые мне стало страшно в его присутствии. — Хозяйка ты не очень, — обращая внимание на разбросанные всюду вещи, произнес он. — Куда собралась? — бросив ключи на комод, он стал осторожно приближаться ко мне. — Не подходи ближе, — предупредила я его, но он не прислушался к моей просьбе. — Боишься? — ухмыляясь, спросил он. Теперь он мне не казался симпатичным мужчиной, теперь я видела его кровожадным демоном. — Ты не очнулась ещё? — Чего ты хочешь от меня? — делая шаг назад по лестнице, спросила я его, внимательно следя за каждым движением Яна. — Чтобы ты пришла в себя. Ты не должна меня бояться, мы это уже проходили, — продолжая надвигаться, как хищник, произнес он. — Извини за резкость, я был не прав. Мне казалось, чем жёстче я скажу, тем быстрее ты поймешь. — Пойму что? — я облизала пересохшие губы, крепко держась за перила. — Поймешь, где правда, где ложь, — как просто это звучало с его уст. — Почему я вижу сны, связанные с насилием? Это моя правда? — задала я вопрос, который, пожалуй, меня больше волновал, чем остальные. — Да, ты все это уже пережила, ты только должна постараться разобраться в себе.       Слезы струйками покатили с глаз. Я сжала губы, чтобы хоть как-то успокоится, но это было непосильной задачей. Вспоминая все события, что рисовали мне сновидения, я споткнулась и чуть не упала. Как мне было мерзко, я ощущала себя мусором. — Тихо, успокойся. Позволь мне подойти к тебе, ладно? — Зачем? — не своим голосом спросила я, вставая на ровный пол. — Кто ты в этой истории? Кто эта женщина, что прикидывалась моей мамой? — Ян подошел ко мне и убрал из моих рук сумку. Он смотрел на меня с жалостью, но от этого мне было лишь хуже. — Посмотри на меня внимательно, — попросил он, смахивая мои слезы большим пальцем руки. Его зеленые глаза рассматривали мое лицо, не упуская ни миллиметра. — Пару дней назад я вошел в этот дом, глубоко внутри тая надежду, что ты вспомнишь меня. В нашу последнюю встречу я сказал тебе, что покончил с эгоизмом, оказывается, я ошибался, — Ян слегка улыбнулся и придвинулся ещё ближе. — Я хотел избавить тебя от страданий, хотел для тебя счастья. Но ты такая упрямая... — Я не понимаю, — зашептала я, затаив дыхание. В голове проносились картины, я не успевала следить за их образами. — Постарайся, Руби. Ради нас двоих, — Ян тоже зашептал, переводя свой взгляд на мои губы. Внутри тут же разлилось тепло, я все ещё помнила его вчерашний поцелуй, но тут было что-то ещё. Это что-то было близко, я чувствовала это. — Я не могу, — отстраняясь от Яна, сказала я. Мне было тяжело. Я не справлялась с потоком мыслей в голове. От меня требовали слишком многого. В одночасье я не вспомню того, что так старательно стирали из моей памяти. Обидно, гадко и даже подло. — Ты остаешься для меня чужим человеком, по крайней мере здесь и сейчас. Это говорит мне мой разум, но сердце... Сейчас ему почему-то больно. — Больно, потому что ты любишь меня! — воскликнул Ян. — Ты любишь меня, Руби. Черт возьми, я уж точно люблю тебя! Я с ума схожу, понимаешь? — хватая меня за плечи, твердил он, все больше пугая меня и толкая в пропасть. — Мне больно, — зашипела я, но он не отстранился. — Два года я пытался тебя забыть, оставить тебя в прошлом. Стереть тебя из своей жизни, но ты прожгла меня насквозь! Да я бы все отдал, чтобы поменяться с тобой местами. Ты не представляешь, что эта за пытка, любить до боли в груди, но не иметь даже шанса быть в памяти у этого человека. Тебе больно? А я уже давно свыкся с этим чувством! Я сквозь ад прошел, понимаешь ты или нет?! А ты даже не можешь постараться разобраться! — Ян кричал на меня до хрипоты в голосе. Тряс за плечи, как игрушку, а я всего лишь хлопала глазами, как заведенная. В отражении его глаз я читала эту правду и разрывалась на кусочки. — Почему, если любил и я любила, ты допустил это?! — так же срываясь, вперемешку со слезами кричала я. Невольно я прислушалась к сердцу, оно обливалось страданием, черной, жгучей печалью. Оно отчаянно кричало мне, где выход, все это время указывало путь. А я игнорировала, пускала на самотек. Даже тело тянулась к Миллеру, жадно взывало к нему, к его прикосновениям. Все, наконец, обретало форму, складывалось воедино. Иллюзия треснула под тяжестью моей злобы и кричащей ненависти. Я с минуту смотрела в зеленые глаза и боролась с желанием сомкнуть их навсегда. — Я ненавижу тебя, Ян Миллер, ненавижу! Почему ты меня оставил одну?! После всего, что случилось! Почему не спросил, хочу ли я этого счастья без тебя?! Я была одна, даже мысли не принадлежали мне! Ненавижу, — мои кулаки впечатывали каждое сказанное мною слово в грудь Миллера. Он неподвижно стоял с шоком на лице, а я до последнего не осознавала, что больше нет грани между нами. Когда она исчезла? Когда она разбилась и разлетелась? Хотя какое сейчас это имеет значение.       Глубоко дыша, я смотрела на него, полная гнева и любви. Хотелось разорвать его на части, но сильнее -поцеловать. Не сговариваясь, мы встретились губами, тесно прижимаясь друг другу. Не было больше необходимости в воздухе, им мы запаслись на два года вперед.        Он повел меня в комнату, и я безропотно подчинилась. Ян подхватил меня за бедра, усаживая на свою талию. Я тут же обхватила ее ногами, ощущая, как схожу с ума. Убить Яна я ещё успею, он задолжал мне два года жизни без него. Сложно было заметить, как мы оказались в комнате. Я спрыгнула с него, отступая на несколько шагов назад. Миллер хищно улыбнулся, отчего желание отдаться ему увеличилось вдвое. — Пути к бегству отрезаны? — спросил он, защелкивая очередной замок. Глупый, разве кто-то собирается бежать? — Да, — ответила я, задыхаясь от возбуждения, а он звонко рассмеялся, стягивая с себя черную майку. Я жадно бросилась изучать родное тело. Такое прекрасное и сексуальное, мое тело. И когда я успела стать такой развратной? Вожделение уже добралось до головокружительной отметки. Миллер подступил ко мне, больно сминая мою кожу под своими ладонями. Неожиданно он оттолкнул меня от себя, и я рухнула на кровать. В ту же секунду он обжог меня своей кожей. Безжалостная решимость читалась в его взгляде. Соблазнительная опасность, которую я чувствовала в нем так много раз, взлетела на предельную высоту. Ян больно кусал меня в шею, чистейшая мужская агрессия. Он сел на меня верхом и содрал с меня кофту, следом улетел лифчик. Ян припал к моей груди, всасывая соски поочередно. Я охрипла от стонов и криков. Когда он привстал, чтобы избавиться от джинс, мой взгляд притянулся туда, вниз по рельефному животу, к выпуклости, которая была невероятно большой. — Может, сделаем это немного помедленнее? — спросила я, не отрывая взгляда. — Молчи, — властно приказал он, накрывая меня очередным поцелуем. Пришла очередь и моих брюк. Ян нарочно медленно стягивал их с меня, заставляя меня ещё больше извиваться в изнеможении. Потом так же медленно стягивал моё нижнее, насквозь промокшее, белье. Мне оставалось прикрыть глаза и полностью отдаваться чувствам.        Моя кожа покрылась мурашками, когда он поцеловал мой живот и стремительно направился вниз. Такого поворота я не ожидала и попыталась отпрянуть, но Миллер отбросил меня обратно. Его язык целовал меня там, сводил меня с ума, дарил мне немыслимое удовольствие. Я задрожала, не в силах больше терпеть этой сладостной пытки. — Пожалуйста, хватит, — осипшим голосом просила я, — хватит, я так не могу. — Ты кому-нибудь позволяла себя трогать здесь? — я чуть не задохнулась от услышанного. Тем временем один из его пальцев резко проник в меня, заставляя мое тело содрогнуться. — Господи, нет, — вскрикнула я, отвечая, — хватит меня мучить! — Ты хочешь этого именно тем способом, который я собираюсь тебе дать, — зашипел он, добавляя сразу два пальца.       Я замычала, хватаясь за простыни, он был прав, чертовски прав, во всем.  — Я возьму тебя грубо, жестко, глубоко. Это тебе мой ответ за последние дни твоих издевательств надо мною.       Я улыбнулась, вспоминая, как была глупа. Как игралась с огненным зверем. Как игнорировала свои позывы к нему. Казалось, это было так давно, а на самом деле - совсем недавно. Теперь же я платила по полной. В какой-то момент, когда я уже плохо соображала, я почувствовала его пульсирующее желание между своих ног. В глазах потемнело от столь сокрушительного удара. Без лишних действий он ворвался в меня, вдалбливая в кровать. Как он и сказал: грубо, жестко, глубоко. Его вес был таким тяжелым, что я едва дышала. Когда его губы заскользили от шеи к ключице, я потерялась, ощущая его любовный укус на своей коже. Из глаз посыпались искры. Я была близка ко взрыву, и он прекрасно это ощущал. Я исполосовала всю его спину своими ногтями, а он лишь горячо рычал мне на ухо. Как же я жила без этого два года? Ян - часть меня, и неудивительно, что даже та половина меня пустилась во все тяжкие. Боль и наслаждение, их чередование закипало у меня внутри. Весь дом содрогался от моих криков и стонов, его рычания и вздохов. Миллер сбавил темп, обрушивая на меня стену разочарования. — Попроси, — горячо потребовал он, двигаясь мучительно медленно. — Ян, — слова давались с большим трудом. Его любимые игры сейчас меня безумно бесили, я желала его! Каждая моя клеточка требовала завершения. — Попроси меня продолжить, — заурчал он мне на ухо, а я захныкала ему в ответ. Тогда он полностью вышел из меня и тут же резко вошел, требуя от меня повиновения. — Пожалуйста, продолжай, дай мне кончить! — закричала я, вжимаясь в него сильнее. Миллер сжалился надо мной. На лице заиграла насмешка. Он взял мое лицо в ладонь и буквально заставил меня смотреть в его глаза. — Сейчас ты это получишь, — сказал он и резко перевернул меня, не давая мне опомниться. Ян притянул меня за бедра, насаживая на свою плоть. Свободной рукой он нащупал мой клитор и стал лихорадочно тереть его указательным пальцем. — Этого ты хочешь?! — движения стали невероятно глубокими, я даже не подозревала что такое возможно! С каждым его уверенным ударом я почти теряла сознание. Мы покоряли вершину за вершиной, пока не настигли максимальной высоты, оба и одновременно. — Господи, Руби, — протянул Ян, выстреливая свое семя прямо в меня.       Я рухнула на постель, содрогаясь от оргазма. Я уткнулась носом в грудь Миллера, теряя всякие силы. — Я люблю тебя, больше, чем ты можешь себе представить, — лениво протянула я, борясь с дремотой, — но тебя все равно ещё ждет неминуемая кара.