***
Ночь, полупустая бутылка бренди, едкий дым от сигарет отравил уже весь кислород в этой комнате. Не в силах сидеть на месте, я стал мерить гостиную короткими шагами. Так легче думается. Я не хотел обманывать Руби, и себя тоже. Но я сделал ход, и он требовал от меня определенной ответственности. Теперь в моих руках её жизнь. В принципе, ничего не поменялось, только уровень сложности во стократ. — Я всё слышала, — Мередит всегда умела тихо подкрасться сзади и, черт возьми, это умение надо у неё позаимствовать. — Что ты задумал на этот раз? Она же сирота, у нее нет родных, — я обернулся, чуть не расплескав из стакана уже противный мне алкоголь. — А с каких пор ты веришь бумагам? — наверно, я успокаивал себя, говоря эти слова, но виду показать не смел. — Хорошо, но если даже ты найдёшь её настоящих родителей, то с чего ты взял, что это остановит Руби? Они её бросили, — Мередит говорила прямо, и эта прямота порой меня бесила. — Мы не знаем обстоятельств, говорить о реакции рано, — парировал я, рисуя стаканом в воздухе непонятные узоры. Шарканье Мередит приблизилось ко мне. И почему-то стало ясно, что это не конец разговора. — Ян, ты ведь любишь её? Выпив я даже три бутылки бренди, я бы моментально отрезвел, услышав этот вопрос, но я всё же рискнул и махом осушил бокал. Мурашки покрыли мою кожу, накрывая целым покрывалом страха перед правдой. - Да, тётя. Я полюбил снова, — и почему-то от моего ответа мне стало ещё больнее и чтобы это не показать принялся наливать очередную дозу спиртного. — Тогда… Тогда не играй с ней. И не потеряй, — Мередит зашаркала обратно в свою комнату. Её шаги отдалялись, а гул моего сердце вторил им. Будет мало того, что я задумал. Нужно что-то ещё. — Подожди, — остановил я Мередит, не рискнув повернуться, — всегда ведь должен быть запасной план. И если я не пропил весь свой мозг, то именно ты меня этому учила. Свяжись с доктором Раинсом, через месяц он должен быть здесь. — Неужели ты хочешь… — Да, если придётся, — перебив Мередит, твердо сказал я, понимая её страх. Она поспешила уйти, явно шокированная моим решением. Я не знал, что будет потом, я не знал, кем будут родители Руби и живы ли они вообще. Я также не знал, смогу ли я влюбить в себя её, но хотя бы одно было ясно с самого начала: — Ты опять проиграла мне, Руби, — с этими словами, адресованными в пустоту, я запустил бокал в стену. Он тут же разбился и разлетелся по разные стороны камина, как моё отчаяние и грызущее чувство пока что односторонней любви.Глава четырнадцатая. Односторонняя
27 ноября 2014 г. в 19:17
Атмосфера в доме мало напоминала что-то радужное. Мы снова вернулись к исходному варианту. Прошла неделя. Долгая и мучительная неделя.
— Как она? — Из комнаты Руби тихо вышла Мередит. Она посмотрела на меня с полными печали глазами и покачала головой, добавила, — теперь я понимаю, ты был прав, когда не отпускал ее.
— Что мне делать, тётя? Что. Мне. Делать, — я был в отчаянии.
Я был готов выть на луну. Это невыносимо — осознавать свою беспомощность. Я надеялся, что у Мередит получится вывести Руби из депрессии, которая больше похожа на Ад среди реальности.
— Лекарства здесь бессильны. Я боюсь, что… — она замолчала, но я понял дальнейшие ее слова.
— Иди, отдохни. — Я чмокнул Мередит в светлую макушку и слегка подтолкнул к своей комнате, не дав ей возможности продолжить фразу.
Я многое упустил и погубил в своей жизни, семью, время, себя… Я смотрел, как удаляется тётя, и мысленно благодарил ее, что она не отвернулась от меня. И если это я ещё смог исправить, то… Взгляд уперся в дверь комнаты Руби. То это смогу ли я… исправить?
— Можно? — я открыл дверь и сделал шаг внутрь.
Темно и очень прохладно. И мне как всегда никто не ответил. Пришлось с минуту привыкать к мраку, и только потом шарить глазами в поисках дорогой мне девушки.
— Раз вошел, зачем спрашиваешь? Это не в твоём стиле, — промолвила холодным голосом Руби.
Сурово, но как всегда честно. Наконец, я увидел ее. Она сидела на стуле у самого угла и смотрела в окно мертвым взглядом. Удивительно, что может с тобой сделать время вперемешку со страданием, нестерпимой болью и ожиданием удачного момента для смерти. Руби осунулась. Думаю, не стоит говорить о том, насколько сильно она похудела. Кажется, скелет сейчас выпрыгнет из кожи и рассыплется по полу песочной пылью. Волосы спутаны и напоминают орлиное гнездо. А серые глаза стали красными от непрерывного плача и впали в глазницы, как бы сообщая полную отрешенность от этого мира. Губы покусаны, истерзаны тяжкими раздумьями. Я смотрел на нее, но видел лишь тень. Мне безумно хотелось упасть к ее ногам и молить о прощении. Но это пройденный этап. Кроме равнодушного взгляда в ответ на мои ничтожные попытки я больше ничего не получил.
— Поехали в Калифорнию, — я не стал отвечать на её колкость, выпалил то, что ещё сам не обдумал, однако даже это предложение не встретило воодушевления, поэтому я добавил: — Начнём заново. Попробуем снова.
— Ты считаешь, что так все решишь? Ты думаешь это и есть выход? — сказала она, откинув голову назад.
Я испугался, что у Руби очередной приступ, и кинулся к ней. Но вдруг зловещий смех вырвался из ее уст, заполняя комнату без остатка. Взгляд полного безумства. Если бы я не знал Руби раньше, то посчитал бы, что передо мной демон во плоти.
— Ты правда думаешь, что ещё все под твоим гребаным контролем?! Какой ты, оказывается, недалёкий, — она подскочила на месте, чуть не налетев на меня.
Я смотрел на то, что сам сотворил, и ужаснулся. Ведь я мог ей помочь тогда. Ее серые глаза ещё таили надежду, а сейчас? А сейчас там пропасть, которая устрашает и манит смертельным блеском. Хотелось встряхнуть её, заставить очнуться и прекратить съедать себя заживо, но это не правильно.
— Руби, прошу, успокойся, — я попытался взять ее за плечи, но кулаками она стала колотиться о мою грудь в эпилепсии настоящей одержимости.
— Ненавижу вас, ненавижу всех. Я сдохнуть хочу, поймёшь ты наконец?! — Ее голос сорвался на крик, а из глаз брызнули слёзы.
Я схватил ее руки и с силой прижал к себе, она пыталась вырваться, но я не позволил. Я больше не мог терпеть, смотря на ее неумолимое желание сгинуть на тот свет раньше времени. Губы ее шептали проклятья, и я чувствовал, как они скользят по её венам, отравляя остатки души. И так мы простояли до тех пор, пока ее тело не обмякло в моих руках.
«Как мало в ней сил осталось», — подумал тогда я. Если отпущу, то она незамедлительно рухнет у моих ног и, возможно, больше никогда не встанет вновь. Я поднял Руби на руки и с особой остротой ощутил всю воздушность ее хрупкого тела. Аккуратно положив девушку на кровать, я укрыл ее одеялом и убрал непослушный локон за ухо. Я крепче сжал челюсти, не переставая каждую секунду винить себя. Стеклянные глаза девушки врезались в потолок, а немые слезы катились по раскрасневшимся щекам, натертым до невозможности.
— Я правда больше не могу, я не хочу, Ян… Это просто вопрос времени. Только ты расслабишься — и я это сделаю. Я смирилась, и ты смирись. Тут нет твоей вины. Такая жизнь невозможна, по крайней мере, с таким прошлым, как у меня, — спокойный рассудительный голос.
Его я боялся больше всего услышать. Это говорила сама Руби в трезвом сознании. То чего она хочет — смерть, и это то, чего я не могу ей дать.
— Не говори ерунды, — с каждым её словом внутри меня сжималась пружина, всё сильнее и сильнее.
— Для тебя это ерунда… Как жаль, что ты не можешь понять, — Руби облизала пересохшие губы и тяжело выдохнула.
Я понимал, что практически уговариваю её отказаться от мысли самоубийства. Но она такая упёртая. Направить бы эту особенность в противоположную сторону.
— Хорошо. Я помогу тебе, раз ты этого так хочешь. Только для начала ты должна попробовать кое-что, — я не смело присел на край кровати, ожидая хотя бы какой-то заинтересованности с её стороны.
— Снова твои игры? Что на этот раз? Контракт, обман? Или что-то новое? — Руби мне не верила, и я её в этом не виню.
Но то, что сейчас родилось в моей голове, может спасти эту душу. Спонтанно, дико и почти невозможно…
— Ответь мне на вопрос, если в твоей жизни появятся любимые, дорогие тобой люди, ты сможешь их оставить? — наконец она посмотрела на меня и клянусь в них на короткий миг блеснула что-то похожее на надежду или любопытство.
— Таких нет, — Руби задрожала, и её голос чуть сбился. Я взял её руку в свою ладонь, согревая своим теплом.
— А ты представь, что есть, — уверенно вёл я.
— Ты что ли? — ирония в её голосе прокололо моё сердце.
Обидно и даже больно, Руби отобрала свою руку и отвернулась. Я встал с края кровати и остановился напротив её взгляда, на время позабыв о ране и одев на себя невозмутимость.
— Нет, не я… Дай мне месяц. Я найду для тебя любовь. Если нет, сама выберешь способ умереть. Договорились? — быстро промолвил я дабы не сожалеть о сказанном после.
— Не вижу смысла.
— Боишься? — пришлось украсить лицо улыбкой.
— Нет, — спустя пару мгновений ответила она и из чего я сделал вывод, что поймал бабочку.
— Боишься, я вижу. Месяц — это же ничто, — я так хорошо изучил эту девчонку, что не смог удержаться от искренней улыбки.
Мой взгляд не давал ей покоя. Я запер её в углу сознания, не давая шанса выбрать другой исход событий. Когда-нибудь я попрошу и за это прощения.
— Ты прав. Я долго ждала покоя и ещё один месяц подожду, — Руби привстала на локтях, усаживаясь по удобнее.
Она по-прежнему не смотрела на меня. Но вот я не мог оторвать своих глаз. Пусть передо мной раненый котёнок, однако я знаю, что это всего лишь обман. Руби цепляется за жизнь, я чувствую это.
Я медленно подхожу к ней, словно под гипнозом. Мне хочется прикоснуться к ней ещё раз, узнать что она рядом и не боится моих прикосновений, точно так же как и тогда в машине. Руби подняла свои глаза, и вновь я вижу в них замерший испуг. Уголки губ против моей воли в очередной раз поползли вверх. Я полный бесконтрольный идиот. Я помню, как она дала мне права прикасаться к ней, но дал ли его я себе? Я опустил глаза, чтобы не пропасть в её пока бездонной пустоте. Я сглотнул, и вместе со слюной проглотил это запретное для меня желание простого прикосновения.
— Спокойной ночи, постарайся сегодня поспать. Ведь с завтрашнего дня Ян Миллер начнёт колдовать, — я сдавлено улыбнулся, всё ещё сожалея о несбывшемся желании. Но Руби улыбнулась мне. Может, эта была всего лишь иллюзия или ухмылка, однако я прочувствовал это. Я пошагал прочь. Открывая дверь, я задержался на долю секунды надеясь, что последнее слово будет за ней.
— Удачи, — искренние пожелание или вызов?
Так или иначе она взяла мою руку помощи, сказав лишь одно, но немаловажное слово.