***
Яркий свет ударил по глазам. В голове туман и ноющая боль во всем теле. Я в больнице, не в раю. Волна разочарования не прошла стороной. Слабость была так велика, что не хотелось открывать глаза, но не только это являлось причиной. Противно пищащий аппарат слева от меня проедал мозг до костей. Медсестра внимательно изучала бумаги, даже не заметив моего пробуждения. — Извините… — с трудом обратилась я к ней. — Ну что, деточка, с возвращением на этот свет, — женщина посмотрела на меня с доброй улыбкой ангела. — Как я сюда попала? — я попыталась привстать, но она мне помешала. — Тебе нельзя вставать, куда направилась? — Я напрягла память, чтобы восстановить явные в ней пробелы, но получалось, мягко сказать, не очень. — Почему ты хотела покончить жизнь самоубийством? — в лоб спросила она. — Я… Я не… — Мы сильно поругались, — знакомый голос заставил биться моё сердце в истерике страха. Я чуть было не закричала. Мне даже спокойно умереть не дают! Нет, именно этот сущий дьявол не может оставить меня в покое! Я в упор уставилась на как всегда безупречного монстра, стоящего на пороге моей палаты. Хотя он был не совсем уж и безупречен. Явные синяки под глазами, красные глаза и проступившая щетина — поволновался-таки за свою проклятую жизнь. — Ой, Мистер Миллер, — виновато пролепетала медсестра, — оставлю вас, только ненадолго, ей нужен отдых. Ян слегка кивнул и отступил от прохода, позволяя женщине пройти. На моё удивление, он не стал препираться насчёт времени. Неужели не станет меня отягощать своим присутствием долго? — Как ты? — медленно подступая к койке, спросил он. — Зачем ты здесь? Ты теперь мне и умереть спокойно не дашь? — Не дам, — спокойно ответил он, как нечто будничное, — я хочу попросить у тебя прощения… За всё. — Я смотрела вперёд, не желая встречаться с его зелёными глазами. — Ты почти умерла. И… Это полностью моя вина. — Я должна сказать тебе спасибо? — боль и слабость ушли на второй план. Я врезалась взглядом в его лицо и, не моргая, уставилась, ожидая ответа. — Нет. Я этого не прошу. Просто пришёл сказать, что… с этого момента всё изменится. — Странно, что для этого мне понадобилось почти умереть, — вновь отвернувшись, я чувствовала, как внутри расцвел цветок слепой и глупой надежды. — Мне тоже очень жаль. Я могу объясниться, если позволишь, — от Яна веяло чем-то новым, возможно, я ещё спала, и это был всего лишь сон, но он был чертовски правдоподобен. — Не утруждай себя. Иди на поиски новой игрушки, я ещё не скоро приду в норму. — Руби, послушай, не место и не время, но я правда прошу прощения, и я правда сделаю всё, что только в моих силах. Я был слеп… Не прав и глуп… Ты не Мая, теперь я это вижу. И очень сожалею, что… — Достаточно, прошу, избавь меня от своих тошнотворных речей! То, что ты сделал, не исправить и уж точно никак не изменить! Ты можешь только исчезнуть из моей жизни, и всё! Всё! — чуть не крича, в слезах говорила я. — И то, я глубоко сомневаюсь, что мне удастся выйти из твоей тени. — Всё, что угодно, но не это. Я не исчезну из твоей жизни. Прости, но не проси меня об этом, — направляясь к выходу, говорил Ян, — хочешь ты этого или нет, я буду рядом. Постоянно. Его слова звучали как проклятие. Что я могла против этого монстра, который имеет такую ненормальную фантазию? Ничего. Я в невидимых цепях его власти. Как оказалось, без шуток, моя жизнь в его чудовищных лапах.***
— С возвращением! — зазвенел голос Мередит, как только я пересекла порог треклятого дома Миллера. Через несколько дней уже знакомый мне водитель Яна забрал меня. Мне было некуда идти, но, что радовало меня — дом мачехи уже навсегда закрыт. А сама она надёжно спрятана в какой-то гнилой тюрьме и далеко отсюда. По крайней мере, так мне сказал средних лет мужчина, представившись адвокатом Миллера. Кристофер Буд в красочных подробностях рассказал мне, как мою мачеху задержали и заперли наглухо в какой-то тюрьме, находящейся в другом штате. А также нескольких мужчин, в которых я узнала своих постоянных мучителей. Мне было предложено видео по их задержанию, но смотреть его я отказалась, не знаю почему, но поверила на слово. Причина задержания вызвала у меня смех — сбыт дешёвых наркотиков. Ладно, пусть так, главное, что их я больше никогда не увижу. Что касается меня самой. Мой стержень надломлен. Стало как-то всё равно после случившегося. Наверно, я смирилась, что мне придётся подохнуть, как собачонке. Но вот кого я была поистине рада видеть, так это Мередит. Она несколько раз приходила ко мне. И ни разу не спросила о случившемся. Это позволило мне расслабиться и хоть на время забыть, что произошло. Мне было стыдно, но, даже смотря назад, я знала точно, что по-другому никогда бы не поступила. — Я рада тебя видеть! — честно призналась я и обняла женщину, которая заменила мне мать. — Я очень тебя ждала и приготовила тебе сюрприз! — Звучит очень заманчиво! — призналась я, робко улыбаясь, как ребёнок. Мередит провела меня в комнату. Но в мою ли? Её было не узнать. Не было ничего, что напоминало бы мне о прошлом. Светлые, спокойные тона, много пушистых больших игрушек, что-то смутно напоминало детство, которого у меня никогда не было. — Чувствую себя маленькой, — призналась я, неловко оглядываясь. — Имеешь полное право! — подметила Мередит. — Что ж, устраивайся, а я пойду приготовлю нам обед. — Стой, — остановила я её у двери, — а Ян… Он здесь? — ответ на мой вопрос был мне интересен. Он ни разу за то время, как был у меня в больнице, не появился у меня на глазах. Это пугало, в какой-то степени. — Он выезжал из города по работе. Обещал вернуться к ужину, — буднично и просто ответила она. — Мм, спасибо, — поджав губы, бросила я в ответ. — Руби, понимаю, что он много сделал плохого. Но… Дай ему шанс и себе тоже. — О чём это ты? — я не смогла скрыть своей злости в голосе. — Какой ещё шанс?! — Ян признался мне, что у него не было мыслей так обращаться с тобой в начале, — сделав шаг в мою сторону, сказала она. — Что ж, а потом появились, и, дай угадаю, всё из-за моей внешности? — Решать тебе, Руби, — сказала она с натянутой улыбкой и вышла из комнаты, оставив меня пыхтеть от злости. Я должна давать шанс, когда мне в своё время его никто не предоставил. Откуда так много несправедливости?***
Ужинала я одна, несмотря на слова Мередит. «Трус не решился показать своего лица», — подумала тогда. Я ловко расправлялась с салатом, бубня про себя, как заядлая ворчунья. Даже сама не заметила, как покончила с обедом. Живот, наверно, впервые почувствовал наполненность, но должного наслаждения это не принесло. Я откинулась на спинке стула и чуть поперхнулась, когда в дверях неожиданно появился Ян. — Было забавное зрелище, — с улыбкой произнёс он. — Ты опоздал на ужин, — вставая из-за стола, отозвалась я, желая поскорее убраться отсюда, — думаю, Мередит будет неприятно, если ты не притронешься к еде. — Я пообедал уже, думал, не успею, — почему он мне отчитывался? Было жутко непривычно это слышать. — А ты не хочешь прогуляться? Внезапное заявление вывело меня из состояния спокойствия. Я, честно, думала, что ослышалась. Разве так можно вести себя после всего, что случилось?! — Нет, спасибо, мне прошлого раза хватило, — я опешила, может, когда я была на грани жизни и смерти, то случайно ударила его чем-то тяжёлым. Только так я могла объяснить смену поведения Яна. Я уже была научена, этому человеку нельзя доверять. — И всё же я настаиваю, я не хочу, чтобы ты думала, что здесь ты взаперти. Тем более, тебе необходим свежий воздух. — А если я всё равно откажусь, то что? Заставишь, ударишь, изнасилуешь? — И пальцем не трону, это я тебе гарантирую. — Мне правда хотелось выйти из дома, так же, как птице почувствовать ветер в своих перьях. Однако я боялась. Боялась снова попасть в его клетку, ещё уже прежней. — Ты же хочешь, я это вижу. И вижу, что ты боишься меня. — На то у меня вполне обоснованные причины. И надо быть полным глупцом, чтобы не понимать этого. Чего ты хочешь на этот раз? Что хочешь показать мне? Миллер устало выдохнул, понимая, к чему я веду, говоря такие вещи. Прошлая прогулка надолго врезалась мне в память. Не припомнить её просто невозможно. — Всё, что я хочу, это дать тебе понять, что прежнего больше не случиться. В какой-то мере ты свободна. И вправе решать. Выбирать. — Так я свободна или только имею право выбирать между твоими решениями? — Давай пока ограничимся правом выбирать, я ещё не уверен, что ты не повторишь своей попытки покончить с жизнью. Я не удержалась и фыркнула на его слова. Всё же не свободна. — Как же… Я усвоила урок, что даже это не может быть моим собственным решением, — я начинала злиться и не могла контролировать свои эмоции. — Мы можем и дальше продолжить эту бессмысленную беседу, но, думаю, мы оба хотим расслабиться. Так что… Как насчёт простой, ничего в себе не таящей прогулки? — Миллер говорил открыто, как будто бы правду. — Не знаю, как ты, но я очень устал и был бы не прочь отвлечься на свежем воздухе. Знаю, что в моих глазах он читает абсолютно все мои мысли. Я чертовски хотела оказаться по ту сторону этих стен. Но у меня были причины и не хотеть этого. Я буквально разрывалась между «за» и «против», будучи всё время под пристальным вниманием зелёных глаз. — Ладно, я согласна. Но если ты тронешь меня хоть пальцем или вытворишь хоть что-нибудь, я обещаю тебе, ты об этом крупно пожалеешь, — с чувством высказала я свою угрозу, на которую Миллер только лишь улыбнулся. — Я же пообещал тебе, — ухмыляясь, протянул он, осторожно передвигаясь, -пойдём прямо сейчас, не хочу, чтобы сомнения изменили твоё решение, — Ян вдруг нахмурился и обратился ко мне, — ты ведь не надумаешь сбежать? — Было бы куда, — слова сами по себе вылетели, которые вновь обрадовали Миллера. — Верно. В таком случае иди переодевайся. Оделась я как капуста. Колготки, потом джинсы, несколько кофт. Наверняка моё решение связано с психологическим расстройством, никак иначе. А вот когда я увидела графа или, вернее, простого уличного хулигана… Голову сломала, чтобы понять его мотивы. Сначала я его вовсе не узнала. Чёрные кроссовки, тёмные джинсы, черная майка, кожаная куртка и черные очки на пол лица, и это в тёмное время суток! Передо мной стоял явно не граф Ян Миллер! — Вижу, во вкусах одежды мы сошлись, — улыбнулся он, обнажив свои белые зубы, но, не встретив ответа, снова вернулся к гримасе серьёзности. — Типо того. Мы идём? Только без сюрпризов, очень тебя прошу, — затряслась я, как кролик, приблизившись к входной двери. — Никаких сюрпризов, — открыв дверь и поклонившись предо мной, повторил Миллер, пропуская меня вперед. Я отмела от себя наваждение, которое хотело заставить меня выдавить улыбку. Я даже начинала чувствовать власть над этим человеком. Неужели совесть имеет такое влияние? Прогулка снова затмила меня. Ян повёл меня в парк аттракционов. Все светилось не только от электричества, но и от счастья! В первые минуты даже голова болела от вскриков и восторга. Но не прошло и часа, как я сама присоединилась к общему потоку, на удивление самой себе. Не знаю, как это вышло, но я забыла, кто такой Ян. Я то и дело дергала его от одного аттракциона к другому. В своей маскировке он мало мне напоминал того изверга в серьезном костюме. Он вёл себя тихо и постоянно поправлял чёрные очки, озираясь по сторонам. Вскоре до меня, наконец, дошло — он не должен быть узнанным, ведь он сам граф Миллер, чтоб его… — Ты что, разучился веселиться? Или тебе по душе больше издеваться над людьми? — съязвила я, зная, что тут он меня уж точно не тронет. — Просто я… — Пошли! — дернула я его к очередному аттракциону — тир привлёк моё внимание. — Холодное оружие — холодному человеку. Докажи, что ты ещё способен на что-то! — с вызовом ответила я. — Не уверен, что это хорошая идея. Но я уже его не слышала, меня привлёк азарт тринадцатилетней девочки. Я взялась за игрушечную винтовку и попала всего два раза из десяти. — Вы выиграли сладость, — произнес дедушка, вручая мне конфету. — Жаль, а я метила на игрушку, — принимая её и откладывая оружие, сказала я. Ян перехватил мою руку и забрал винтовку. Я уставилась на мужчину, который вручил мне свои очки и стал прицеливаться. Не прошло и минуты, как в мои руки попала заветная игрушка. Дед не меньше меня удивился. Я определённо что-то ещё не знала об графе Миллере. Не думаю, что их учат профессионально стрелять. Ян поправил куртку и забрал очки, при этом улыбался широкой, дружелюбной улыбкой, которая вызывала бурю сомнений на её счёт. Не может такой человек так улыбаться. — Извини, я напугал тебя? — при взгляде на меня она снова пропала. И я не знала, что хуже. — Вас этому учат? — спросила я напрашивающийся вопрос. — Чему? — Стрелять. Ты ни разу не промахнулся. — И что с того, все мальчишки умеют стрелять. Так что дальше? — отклонился Ян от полного ответа. Но не успела я прийти в себя, как толпа начала образовываться около Миллера. И толпа эта была из сплошной ребятни, которая оттеснила меня от Яна на пару метров. — Что происходит? — почти про себя спросила я, наблюдая, как дети окружили его со всех сторон. — Мистер Миллер! — кричали дети во весь голос. Я была поражена их виду. Дети были рады видеть Яна, словно он их Санта. Женщина поспешила отцепить особо шустрых ребятишек, целившихся на шею Миллера. — Мистер Миллер, прошу прощения. Дети перевозбудились. А ну-ка, оставьте графа в покое! — прикрикнула она, и счастливые малыши нехотя отстранились — Всё в порядке, Миссис Макфилд, — радостно отозвался Ян. Я стояла чуть поодаль и наблюдала со стороны странную и даже дикую для меня картину. — Кто хочет мороженное? — Конечно же, дети заверещали в знак своего согласия и, подпрыгивая, направились в сторону лавки с мороженным, — Руби, пойдём, не бойся. Ян взял меня за руку, и я не успела её отдёрнуть. Растерявшись, я просто последовала за ним, по пути распутывая клубок своих мыслей. — Кто эти дети? — спросила я, когда обстановка более-менее успокоилась. — Это сироты. Или дети, от которых отказались. Это одно из моих занятий. И не думай, что я это подстроил специально. — Последнее его предложение сняло мой второй вопрос. Да и дети не способны так лгать в чувствах, они действительно его любили. — Жаль, что они не знают, какой ты на самом деле, — не удержалась я, покончив со своей порцией мороженного. — Как раз-таки они и знают… Вижу, твоё настроение испортилось. Пойдём домой? — «Домой», хорошее слово, но оно меня никак не касалось. — Мистер Ян! Вы здесь с девушкой? Вы решили провести отдых с детьми? — со стороны откуда-то налетели репортёры, их было много, их вспышки ослепляли глаза и вызывали панику. — Чёрт, — выругался Ян, натянув на меня свою кепку, — так просто от них не избавиться. Надо бежать. Готова? — К чему? — округлила я глаза, когда Миллер резко потянул меня на себя и устремился бежать. Как нашкодившие школьники, мы ловко маневрировали меж людей, порой с кем-то сталкиваясь. Дикий марафон длился не меньше десяти минут. Мы пробежали весь парк и оказались на автостоянке, где я встала, как вкопанная, схватившись за бок. — Я больше не могу, стой! — не до конца оправилась я для такой беготни. — Нельзя, ты не знаешь, на что они способны! — Кажется, всё страшное в жизни я узнала и испробовала, а сейчас, если мы продолжим … — Миллер закрыл мой рот ладонью и прислонился ко мне очень сильно. Дыхание перехватило, а картинка моего насильника всплыла до мельчайших подробностей. Я затряслась в его объятиях, желая скинуть его клешни с себя, но Ян лишь сильнее прижался. — Успокойся, я делаю это для тебя. Ты же не хочешь, чтобы все тыкали на тебя пальцем и разбирали твою жизнь по секунде? Я оберегаю тебя, не мешай только, — шептал он мне на ухо. — Куда они делись? — голос репортёра, топот людей, шум. — Кажется, туда, бегом! — И следом тишина. Я прикусила свою губу, стараясь откинуть воспоминания. Но они наглым образом возникали в памяти. — Кажется, всё, — отстраняясь, сказал Ян. — Я вызову машину, на моей сейчас… — Ты обещал не трогать меня… — потерянно промямлила я, смотря на него сквозь слёзы, — ты говорил, что пальцем не тронешь… Я что-то мямлила и бормотала, чувствуя, как стремительно силы покидают меня. Ноги подкашивались, отказываясь продолжать держать меня. Грань реальности смазалась. С каждой секундой становилось меньше кислорода. В ушах гремел страшный звон. В голове конвейером крутились воспоминания, которые я каждый день старательно прячу глубоко в себе. — Руби, не уходи в себя. Посмотри на меня, — настойчиво попросил Ян, но я потерялась, его прикосновения ко мне всегда будут отзываться болью и омерзением к себе. — Да посмотри же на меня! Он встряхнул меня, держась за мои предплечья. И я подняла свои полные слез глаза, смотря сквозь него. Я стояла лишь благодаря ему. Стоит Яну отпустить меня, я мешком упаду на землю и не скоро встану. И в тот момент мне очень хотелось этого. Хотелось снова почувствовать себя на пороге смерти. — Чёрт. Прости. Я не хотел этого, — Ян прислонил меня к чей-то машине и выпустил меня, как будто бы понимая, как его прикосновения прожигают мою кожу, — что бы я не делал, ты… Так будет всегда? Ты не сможешь меня простить? — Нет. — Ответ пришёлся сразу. Мне даже думать не пришлось над вопросом, губы сами выдали нужное слово. — Зачем ты это делаешь? Я ведь всего этого не прошу. Я никогда не смогу забыть прошлое, это невозможно. Для меня не существует утопии. Так почему же ты так стремишься загладить неисправимое? Совесть? — шёпотом сказала я, равнодушно наблюдая, как он мнётся с ноги на ногу. — Я не могу тебе этого сказать. Я просто не знаю, что должен говорить! — вдруг психанул он, выдохнув. — А ты попробуй, может, тогда всё встанет на свои места. И я перестану мучить себя этими вопросами. Ян смотрел куда-то вдаль. А я пыталась раскрыть его замыслы, получив немного свободы от его взгляда. Но этого человека невозможно понять или предугадать. Я даже сомневаюсь в том, что он человек. — Дай мне жильё, работу, и я… Всё верну, со временем, но верну. Я не хочу больше с тобой пересекаться. Не хочу. Пойми меня. Если я тебя держу, если ты воспринимаешь меня как наказание, то… Простить — я прощу, но забыть — не забуду. Я не смогу, — Я осторожно отступила от него и направилась вперёд, считая, что это тот самый момент, когда я избавлюсь от его власти. Только я почувствовала облегчение, когда сказала ему всё спокойно, без нервов и крика, как Миллер крепко схватил меня за руку и развернул на месте. — Я не могу отпустить тебя… — уверенно и твердо сказал он, — потому что… Кажется, влюблён в тебя! — Что…