***
Артур резко выпал из сна. Кто-то настойчиво долбил в дверь, надо же, оборвать такую реалистичную сказку. Бабаев почему-то не стал спрашивать о личности того, кто нарушил его чуткий сон. Он потихоньку соскользнул с кровати, с намерением резко открыть дверь и хорошенько наорать на нарушителя. Щелкнул замочек, словно взрыв в тишине комнаты. Артурка задержался на долю секунды, состряпав негодующее выражение лица, резко дернул дверь. В дверном проеме стоял сонный Клемент, проживающий в соседней комнатушке с Куро и еще кем-то из его команды. Он был в одних нелепых пестрых семейниках, которые приходилось периодически подтягивать. — Что? — вяло спросил Артур, зевнув, пытаясь показать полное пренебрежение к капитану секретных ребят. — Все в порядке? — взволновано спросил Клемент. — Все было шикарно, пока ты не приперся, — начиная раздражаться, проговорил Артизи, — и не разбудил меня какого-то хрена, а сейчас, пока я тебя не прибил, потрудись объяснить… — Ты первый меня разбудил, — заявил Пуппей, бесцеремонно вваливаясь в комнату, оттесняя плечом помеху в виде удивленного парня. Артур захлопнул дверь и приблизился к Клементу, который уже нагло развалился на кровати, подмяв под себя его любимую подушку, и с интересом смотрел за реакцией вспыльчивого хозяина комнаты, разминая кусок ткани, набитый пухом. — Совсем уже поехал, уйди отсюда, — угрожающе зашипел Артизи, пытаясь отобрать у наглого эстонца подушку. — А ты по ночам воешь, — серьезно сказал Клемент, при этом, не отдавая подушку, с силой потянул ее, пока Артур переваривал сказанное. Парень пошатнулся и плюхнулся на кровать. — Серьезно? — Артизи лежал на животе, пристально всматриваясь в лицо Пуппея, пытаясь найти в нем отзвуки лжи. Но взгляд его был твердым и ясным, он молчал, склонив голову, почти соприкасаясь носами с Артуром. — Да мне просто снились волки, что такого? — почему-то смущенно бормотал Артур, отводя взгляд. Бабаева смущало не то, что сказал ему Клемент, а его чувства, хаотично сменяющие друг друга. Он практически не мог контролировать себя, как тогда, в Киеве, где он сорвался бы, не помешай им Якоб. Артур желал всем сердцем, чтобы Клемент остался, вопреки ворчанию самого хозяина комнаты, но тот, удовлетворившись ответом на свой вопрос, пожелал Артуру доброй ночи и направился к двери, подтягивая по дороге семейники. — Ты не только двинутый пидор, — рявкнул Артизи, перекрывая собой узкий коридорчик, — но и редкий тормоз. — Да-да, можно я спать пойду? — отрешенно сказал Клемент, не реагируя на оскорбления. Артур рассеяно моргнул. Клемент, внезапно и легко ворвавшийся в комнату, так же легко выходил из нее, не оборачиваясь, лишь немного притормозив, разбираясь с мудреной ручкой. — Ну иди, — начал Артур, не успев договорить, как дверь захлопнулась, — ко мне. Разумеется, Клемент не слышал этого, он уже шлепал голыми пятками по коридору. Артизи постоял еще минут десять, ожидая, что это все развод, что щенок вернется, он же не мог так просто ускользнуть от хищника. — Говно я, а не охотник, да еще и сам тормознутый, — пробурчал Артур себе под нос, заваливаясь на кровать, обнимая подушечку. Ему не спалось, он вертелся, скидывая с себя одеяло, и снова подбирая его с пола, устраивался поудобнее. Переворачивая подушку, почувствовал щекой что-то вроде куска картона. Он поднял голову, с удивлением обнаружив клочок бумаги, сложенный в несколько раз и прилепленный изолентой. Клемент, словно шпион, оправдывая название своей команды, оставил записку таким мудреным способом. Интересно, изоленту он с собой привез или стырил у кого-то из домика? Артур нетерпеливо разворачивал бумажку, не замечая, как на его лице проявляется идиотская улыбка, совсем не соответствующая ситуации. Глубокая ночь. Бессонница. Тупые детские записки от вражеского капитана. Артизи дочитал записку и хорошенько скомкал ее, засунув в недопитую бутылку воды. Он глубоко вдохнул запах чужого тела, оставшийся на подушке, зарываясь в нее лицом и начал рывками проваливаться в беспокойный сон, полный звуков, образов и лиц.***
— Эзалор, — рыкнул я, уворачиваясь от волны света. С виду тщедушный старикан, который еле держался на спине молочно-белого жеребца. Что он забыл в моем лесу один, зная мою мощь? Неужели… Старик успокоил дрожащего скакуна, осторожно слезая с его широкой спины. Но только он отпустил поводья — конь взвился на дыбы и унесся прочь, чуя погоню. За ним двинулся мой волчонок, который был не прочь полакомиться свежей кониной. — Я пришел, Бейнхаллоу. Отпусти коня, пусть уходит с миром, отзови волков, — спокойно говорил старик в светлых одеяниях, тяжело опираясь на посох. С недоверием я смотрел на него, призывая моих питомцев заново и втягивая его запах. Опасности я не чувствовал, да и волки улеглись в ногах, в отсутствие лошади, относясь к старику более чем дружелюбно. — Сегодня я настолько устал, что не хочу убивать тебя, — проговорил я. — Мне не нужна твоя жертва. Можешь ковылять отсюда, пока я не передумал. — Кто говорит про жертву? — улыбнулся он. — Я подарю тебе свет и гармонию, я подарю тебе исцеление. Я лишь расхохотался, повизгивая, пока старик взмахивал посохом. Удивительно, но свет, опутавший меня, не пытался причинить боль, как раньше, а мягко ласкал, снимая усталость от бесконечных битв, которым я не видел конца. Я слышал запах моря, сменяющий вечную кровь и сталь топоров. Я слышал голос отца, не в плену у безумного короля, а дома, как он говорил с мамой. Я слышал и чувствовал, я жил свою жизнь, которая должна была быть без этого проклятья. Маленький мальчик, ставший из-за чужой прихоти оборотнем, снова смеялся, протягивая руки старшей сестре — улыбчивой и темноволосой, какой я ее запомнил навсегда. Утих вой волка, захлебываясь в звенящем смехе детей дома Амбри. — Мы больше не враги, — шептал старец, выводя причудливые, искрящиеся узоры посохом посреди окровавленной поляны.***
Он пришел под утро: Артур слышал, как скрипнула дверь, которую он специально не запер, ожидая гостя. Мягко пройдя босыми ногами по паркету, тихо, словно Рики, он в нерешительности замер у кровати. Бабаев затаил дыхание, притворяясь спящим. Гость немного помялся, но все же прилег рядом, прижимаясь к спине Артура и теплыми руками поглаживая его живот. Какие же у него сильные руки… — Клемент, это не я, во всем виноват волк, — просопел Артизи в подушку. — Мне ли не знать, — с тихой грустью отозвался Пуппей, нежно целуя «злого гения» в шею.