Четыре ноты для морской флейты: Белый Шторм

Заспанная Анриэтт расписалась в журнале. - Ну ничего, - она сладко зевнула, - зато что мне снилось… не поверишь, что мне снилось, Пал! - Что? - от зевоты сводило челюсти, но Палома удержалась. - Эжен! - с гордостью объявила напарница. Но Палома ее разочаровала: - Это который? Тот северянин? Летчик? - Ты что, какой летчик? - Ну тот… - Палома все-таки зевнула, - с которым ты на Рождество… познакомилась. Длинный такой, чернявый. - Да нет, все ты путаешь! То был Франсуа, и лучше про него не говори мне, слышишь? Знать про него не хочу. А Эжен - тот, из торгового флота, помнишь? Он еще шоколад присылал, помнишь? - Шоколад? Шоколад она помнила. Последний кусочек до сих пор ждал своего часа, надежно завернутый в фольгу и три слоя оберточной бумаги. Повода все не было. - А твой-то, - некстати вспомнила Анри, - как он там? Жив? Пишет? - Мой?.. - Ну, тот подводник. Рыжий. Ты же писала ему еще, и он тебе вроде бы отвечал, ты говорила. Нет? - Я… - Слушай, девчонки тут болтали - неужели правда? - Что? - Он правда из этих… - Анриэтт сделала сложное движение глазами вверх и в сторону, - из той семьи? Сын великого герцога, да? Я его же не видела ни разу, он правда такой же, как на фотографиях печатают? Палома чувствовала, что у нее горят щеки. И уши. - Я… я потом тебе расскажу. Ой, смотри, вызов! Это в четвертой, должно быть, у Лессио опять приступ, я пойду разбужу мэтра, все равно по дороге… Она не поняла, обрадовались ли ей; в любом случае, больше всего во взгляде раненого было усталости. - Долго, да? - оправдываться было ужасно глупо, но как-то само вырвалось. - По дороге задержали, приступ… - Ничего. - Может быть, все-таки еще укол? Хоть поспите. - Нет. Да вы присядьте, фьера. Палома села. Вздохнула, растерла лицо ладонью - жест, мало подобающий приличной девушке, но приличной девушке неприлично так хотеть спать. - Ну и что с вами делать, фьер майор? Она почти надеялась на непристойную шутку в ответ. Полгода тому он был на них щедр, да что там - всего неделю назад кто-то из сестер после процедур жаловался; но, похоже, эта ночь для него выдалась непосильной. - И с какой же это лестницы вас угораздило так свалиться, фьер? - предприняла она еще одну попытку отвлечь его. Кажется, получилось. - Когда-нибудь были в Эйдсвике? Южный берег, Остенстад. Пляж там, - он усмехнулся, - правда, неважный. - Нет. - И не надо. - Это вас там?.. - Ну что вы. Та бухта вообще не приспособлена для причала или высадки. Палома только фыркнула: по ее мнению, чтобы догадаться, что высадку на юге планировали начать с Эйдсвика, не нужно было быть особенно большого ума - достаточно внимательно читать сводки, немного знать землеописание и уметь складывать два и пять. Так что вся эта секретность - учитывая, где сейчас проходит линия фронта - мягко говоря, бессмысленна. Гэл слабо усмехнулся: - Эйдсвик препаршивая дыра. Северный берег много приятнее. - Гостеприимнее? - не удержалась от шпильки девушка. - Не то… - он замолк на полуслове, потом поморщился. - Да что за черт… - Фьер Нойе?.. - Так вы бывали в Гласдален? - Почему вы спрашиваете? - Думаю... куда вас лучше пригласить. Когда все кончится. - Это лишнее, - Палома снова почувствовала, как горят щеки. - Не говорите глупостей. - Полагаете, так себе выйдет кавалер? Ни дать ни взять чудище мэтра Мирей? - Не говорите глупостей, - строже повторила девушка. - Или вы взялись себя жалеть? - Почему нет? - Потому что это недостойно мужчины и офицера. Если же... вы настаиваете, я сейчас же схожу за сомнием. Он негромко рассмеялся. - Вы очаровательно сердитесь. Даже жаль... что мужчина и офицер из меня сейчас… А, черт с ним, давайте сомний.