Четыре ноты для морской флейты: Белый Шторм

“...убитыми. 4. В бухте Второго Ущелья обнаружено судно типа десантная амфибия производства Лэ. На борту судна в бессознательном состоянии обнаружены мужчина и женщина. Изъята обнаруженная на борту ривольтелла системы “рони”, из обоймы израсходовано два патрона. Женщина - в госпитальной форме медслужбы вооруженных сил Лэ, документов при себе не имеет. Медицинский осмотр, произведенный ст. сержантом Арацели Санте, показал переохлаждение, признаки нервного истощения; вероятно развитие пневмонии и другие осложнения. Мужчина - в форме спецподразделений Лэ, в карманах обнаружено удостоверение личности военнослужащего на имя Романо Льети, на одежде следы крови предположительно предыдущего носителя комплекта. Оружия при себе не имел. Сильно истощен, предположительно подвергался избиениям. Основная гипотеза командира отделения лейтенанта Пьерра - побег с одной из энергостанций, расположенных на Солнечных островах. До распоряжения командования размещены в полевом госпитале в отдельной палатке, выставлен караул”. Его Величество Бартеломе ди Альбар, он же - командир добровольной горной дивизии “Белая эспина”, откладывает сегодняшнюю сводку по региону, кивает пазанте: - Заводи мотор. Надо глянуть. Тот кланяется, исчезая из походной палатки как по волшебству. “...оставляя кровь на острых камнях. И четыре стальных замка ее слезы обратили в прах и ржавчину, и потухли огненные печати. И в потайном гроте она увидела Туана Белую Волну; тускло мерцала в полутьме золотая чешуя, и тускло блестели змеиные глаза его. - Вставай, - сказала дева. - Он верен тебе. Он умирает. - Приведи его, - зашипели волны грота, поднимаясь высоко под каменные своды. - Приведи его. - Выйди, - сказала дева. - Он ждет тебя. - Нет, - зашипели своды и волны под ними, - ваша земля иссушит мою волну. Ваше солнце обожжет мои глаза. Приведи его сюда. Приведи, и он будет жить. И она вернулась, и взяла того, кого называли в этой земле Дар, и на руках принесла в потайной грот; но ее заметили, и тот, кто знал пути солнца и луны, по ее кровавому следу пришел ко входу в грот, и не увидел замков на решетках, и печатей не было. Но он не решился войти, зная, что Туан Белая Волна еще жив. - Ты предала меня, - зашипела волна, когда морской владыка услышал, что пленитель его у его стен. - Ты привела сюда врага. Уходи. - Нет, - ответила она. - Я принесла сюда друга. Спаси его. - Я отдам тебе его имя, - сказали волны и камни грота. - Но ты должна освободить меня. Погаси печати. - У меня не осталось слез, - ответила дева. - Я не могу больше плакать. - Мне все равно, - ответил морской владыка. Тогда она подошла к нему и острым краем сброшенной чешуйки открыла себе кровь, и кровью погасила огненные печати, заслонявшие выход из грота, и своим телом прикрыла острые камни, которые поднимались там из воды. И Туан Белая Волна поднялся со смехом, и взревел, и растекся вольной пеной; и эта пена омыла тело того, что в этой земле звался Дар, и прошептала его былое имя: - Охо. Поднимайся, Охо. Твоя жена отыскала тебя, иди же к ней. И поднялся Охо, юный рыбак из забытого поселка у края земли, и заплакал, поднимая на руки израненное тело той, кто много жизней спустя дождалась его и узнала его и спасла; и тогда белая пена омыла ее раны, и они закрылись. И без страха вышли они навстречу тому, кто ведал пути солнца и луны, а Туан Белая Волна с хохотом обрушился в море, и тот шторм надолго запомнили в тех краях, и нескоро он окончился…” Ветка шиповника в щербатой деревянной кружке цветет чудом, не иначе: скоро Рождество. Даже здесь, в заповедных горах Актарне, кое-где лежит снег. - Вы устали, - улыбается Палома, с привычной неловкостью стряхивая дрему: кажется, кусок она все-таки пропустила. - Пустяки, - легко откликается гэл, откладывая книгу. - Просто давно не читал на абро. Отвык.