Четыре ноты для морской флейты: Белый Шторм

- Фьера, это безумие. Хуже того, это самоубийство, - он не смотрел на нее, смотрел вперед, сквозь мутную пелену, грязным одеялом накрывшую беспокойное, подернутое клочками белесой пены море. “Лягушку” кидало на волне, но пока несильно. - Мне жаль, Ваше Высочество, - у нее уже порядочно устали руки, но она боялась опустить пистолет. - Фьеро Нойе нельзя возвращаться в Лэ. Мне тоже. - В Актарне гражданская война. Почему вы думаете… - Простите, Ваше Высочество, это вас не касается. - Вы же понимаете, что вас найдут и в Актарне, и вас, и его, - “и меня” он не стал говорить, видимо, понимая, какая роль ожидает в этом всем его самого. - Посмотрим. Как бы убого ни было ее представление о навигации, соотнести курс с компасом она могла - шли они пока что на юг. - Разве курс не должен быть юго-восток? - К востоку мы сядем на мель. Фьера, нам не хватит топлива даже до Сан-Мари. А Сан-Мари - это еще не Актарне. Это Кептри, союзники. И если попадется кептрийский патрульный катер… Ничего. Если повезет, не попадется. А если не повезет… по крайней мере, Винченцо отвезут в больницу. Может быть. - Я что-то не понял… - неразличимым шелестом донеслось у нее из-под ног. - Какого черта мы идем в Сан-Мари?.. Лина лежала у обрыва, возле которого так недавно плескалась высокая вода, и навзрыд, в голос плакала. Слезы ее не достигали воды, растекались кляксами по и без того сырым камням. Рядом подавленно молчал Тонио. Ну почему она такая трусливая дура?! Почему она не пошла с ним?! Сейчас бы они уже вернули и Сендио, и фьеро Нойе, и эту… гадину, змею, предательницу эту сюда! Уже бы домой их несла, уж там этой… этой… в Управлении бы уж спросили с нее, где она такой заботе научилась!.. Где-то там, снаружи ее гневного кокона мерно и как-то растерянно бранился старшина на пару с черноусым, Алесси, что ли - Лине сейчас было не до них. Как, ну как его позвать?!.. - О чем ты плачешь, маленькая сестра? - Она подскочила и принялась озираться, но фьени не было видно. Только шелестел прибой - так, словно он и говорил. - Я… мой брат… та… та женщина… - про Нойе она почему-то постеснялась сказать, хотя нельзя сказать, что не думала. - Вернуть их тебе? - плеснула вода. - Эрмано*, ты дегенерат. - Арман больше угадывал, чем в самом деле слышал, что говорит Энцо: голос моря надежно заглушал слабый человеческий. - Тебя даже под трибунал не отправят. Как... у тебя это вообще получилось? - Мне, - волна не позволяла отпускать руль, а ветер заходил все круче, самым немилосердным образом препятствуя “лягушке” держать хоть какое-то подобие курса и требуя от рулевого всего возможного внимания, - угрожают оружием. Он не понял, послышался ему смешок или правда был. Скорее второе. - В самом деле. Мои поздравления, фьера. Но зачем вам это? - Вы… еще спрашиваете!.. - голос у девушки срывался, но оглянуться посмотреть, насколько она отвлеклась, он не рискнул. - О, я еще не то спрошу. Ни черта не помню, как сюда попал. Где этот сукин сын, кстати? - Какой? - удивился Арман. - Не знаю, - одновременно с ним ответила фьера диа Оливера. Как-то очень резко, со стеклянной звенящей ноткой. - Ладно… черт с ним. Скажите лучше кто-нибудь, какого черта все-таки Сан-Мари. - Не Сан-Мари. Материк. Актарне. Вот теперь Энцо в самом деле засмеялся.