Четыре ноты для морской флейты: Белый Шторм

Палома проснулась от крика - страшного крика человека, болью обращенного в животное. Знакомый звук, к которому невозможно привыкнуть. Винченцо?.. Она вскочила, удивившись мгновенно упавшей мертвой тишине, накинула халат прямо на сорочку и выбежала в коридор. Уже на лестнице - ее уголок был выше этажом, с окном на море, и она мельком вдруг удивилась, почему так, почему в боксе окон нет вовсе - ее перехватил мэтр. - Куда вы, Палома? Что случилось? - Там… разве вы не слышали? - Что слышал? - Крик, - недоумевая, объяснила девушка. Неужели можно было не услышать?.. - Ничего не слышал. Вам, должно быть, приснилось. И вдруг она поняла, что мэтр говорит неправду. Это было очень странно. И смотрел он на нее очень странно, словно чего-то ожидая. - Да, - поспешно согласилась она. - Да, наверное. Но я… я должна проверить. - Не стоит. Я все равно не собирался пока спать, - он показал ей заготовленную сигарету и спички. Схожу ради вас проведаю вашего рыцаря, - она со странной неловкостью вспомнила, как рассказала ему как-то о той случайной фантазии. - Хотя уверен, что у него все благополучно. Идите спать, дитя мое. ...Заснуть не получилось, и она зачем-то достала книгу. “...пустили его, а выход из грота в море перегородили той же сетью огненного серебра; и стальной решеткой закрыли вход снаружи. А юношу, прозванного Геир, что значит Дар, король выкупил у знающего пути солнца и луны и поместил во дворце, в купели драгоценного мрамора. Каждый день приходил владыка той земли любоваться золотой чешуей и диковинными повадками чудесного пленника. Маг же тем временем пытался подчинить себе бывшего морского владыку, чтобы заставить служить себе, как когда-то служил тот морской ведьме…” - Что за… - от спокойной уверенности мэтра остается разве что смятый спичечный коробок, брошенный у порога. - Я не отказался бы узнать, - отзывается с постели совершенно не тот, к кому он обращается. Против обыкновения, он говорит, задыхаясь, быстро и не слишком внятно. И почему-то на сидлик. Впрочем, ожидать ответа или хотя бы сколь-нибудь осмысленной речи от второго из присутствующих не приходится вовсе. И вряд ли когда доведётся. Убедившись в этом, мэтр с бранью обращается к пульту погасшего “кокона” - но лишь чтобы обнаружить безнадежно мёртвое, воняющее палёным устройство. - Что здесь произошло? - на этот раз он спрашивает именно Нойе. - Не имею понятия. Но одно могу сказать точно… - гэл болезненно морщится. - Если вы не включите свою ебаную седацию или не найдете пару ампул ебаного сомния или чего угодно ещё… я не ручаюсь, что у вас не появится возможность узнать всё лично. Прямо сейчас. В первый момент ей показалось, что он не дышит; тем более, что “кокон” оказался отключен. Палома застыла на пороге, в одно мгновение забыв все, чему ее учили, все, чему она научилась сама, все, что умела; словно в дверях бокса стоит шестнадцатилетняя дурочка, только что окончившая с отличием гимназию и не видевшая ран страшнее разбитой коленки соседа по даче. Потом он приоткрыл глаза, и она смогла перевести дыхание. - Фьер Нойе? Он не ответил, и взгляд его трудно было назвать осмысленным - плывущий, расфокусированный. - Винченцо!.. - она взяла его руку, стиснула вялые холодные пальцы. И что плачет сама, поняла только когда на рукаве расплылось влагой темное пятнышко - а за ним второе и третье. - Право… не стоит… фьера. Все… хорошо. - Хорошо?!.. Он не повернул головы, не шевельнул и пальцем - но ей почему-то показалось, что улыбнулся. - Будет… хорошо. Почитаете?..