Четыре ноты для морской флейты: Белый Шторм

- У меня для вас подарок, фьер Нойе. - В самом деле? - человек в “коконе” не открывает глаз. Так ему проще отличать реальность от галлюцинаций: слух обманывает его реже. Или так кажется - он не уверен. - Смею надеяться, он вас порадует. Нойе молчит. Гудение “кокона” меняет тон, становится глуше; само поле мерцает, словно бы складываясь, опадая с левой стороны кровати. Не целиком - так, чтобы оказалась свободна часть руки от плеча до запястья; пальцы “кокон” держит по-прежнему цепко. Эти люди знают, с кем имеют дело, и не хотят рисковать. К кровати подкатывают хирургический столик, раскладывают, выдвигают упоры. - Вот так, - голос Видалье меняется: артикуляция становится четче, проступает южный акцент. - Фиксируй и снимай. Снизу вверх. Это он говорит Рейно, который уже успел развернуть поле “кокона” на стол и открыть стерильный бокс с инструментами; при старшем он помалкивает, лишь мимолетно ухмыляется, прислушиваясь к тому, что слышит только он, снимая с локтя гипсовую повязку. Пустая скорлупа громыхает, метко брошенная в оцинкованное ведро для мусора. - По вашему телу, - мэтр легко касается торчащей головки штифта и скупо кивает болезненной гримасе пациента, - можно следить, как вы сражались с штормом. Я читал вашу историю болезни, как балладу. - Ненавижу… стихи. - Жаль. Я как раз вспомнил кое-что подходящее. - Не... трудитесь. - Как скажете. Рейно, держи. Штифт отправляется следом за гипсом. Рейно жестом шемхского сакэра* освобождает кисть пациента и быстро фиксирует ее уже на столе, распрямив руку почти полностью. - Пиздец подарок… Фионнис**… удавился бы… - Нойе часто дышит сквозь стиснутые зубы, по лицу крупными каплями катится пот. - Не спешите. К слову, я еще не говорил вам?.. Вас замечательно интересно работать. Никогда не знаешь, что получишь… Рейно. - Простите, мэтр. Поле “кокона” поднимается до подбородка, фиксируя шею и затылок. - ...Вот этот сломанный локоть - в общем-то, пустяк, по крайней мере, на фоне всего остального. Думаю, в госпитале вы бы избавились от циркулярного фиксатора еще дня два назад. Но что затем? Процедуры, терапия, болезненные упражнения, риск осложнений… Позвольте, я избавлю вас от этого. - А что… можно… не позволить? - Повторяю: не спешите. Я почти закончил. Что до анестезии - я понимаю ваши чувства - к сожалению, у меня нет второго техника, а Рейно сейчас очень занят. - А что… сомний уже… не в моде?.. - Сомний - в той дозе, которая даст хоть какой-то эффект - убьет вас вернее эрдского гранатометчика. А любые местные средства помешают мне работать, и толку от них мало. Однако же… не поверите, но мы закончили. Можете попробовать руку. Рейно тем же нарочитым жестом расправляет поле, освобождая кисть и предплечье Нойе, смотрит, как гэл осторожно двигает рукой, и злорадно скалится. - Ну как вам подарок, фьер? Нойе кусает губы, потом криво усмехается: - Незабываемо. - Вижу, вас можно поздравить? - Палома улыбнулась. - Доброе утро. - Поверю вам на слово, - сегодня Нойе несколько больше походил на живого человека. - Вы купались? Она чуть смутилась. - Да. Рейно показал мне… Здесь, оказывается, есть прелестный пляж с гротом. - Не холодно? - он как будто не услышал упоминания о технике. - Это же Солармаре, - она улыбнулась снова. - К тому же сегодня очень тепло. - Рад за вас, - это у него получилось несколько рассеянно. - Вы хорошо себя чувствуете? Может быть, еще хотите спать? После наркоза такое бывает… - она посмотрела на пульт. Нет, температура, давление - все в пределах нормы. Давление даже выше обычного - хотя это и к лучшему, последнее время “обычное” колебалось у той характерной нижней границы, которая для ходячего человека значит обморок. - Да нет. Простите, задумался. - О чем? - она намочила под краном губку, привычно обтерла ему лицо. К шее “кокон” не пускал. - Пустое… помните того Охо, мальчика из вашей книги? - Помню, - она удивилась. - Он отдал сначала жизнь, а потом память и голос, чтобы вернуться к тому, кто был источником его несчастий. Разве это не глупость? Палома пожала плечами: - Ему некуда было идти. - Я вас умоляю, фьера. Эти сказочные королевства - у них край света находился в соседней деревне. Возьми он на себя труд пройти чуть дальше - легко нашел бы дом, где родился бы заново. - Тогда не было бы сказки. Скажите лучше, почему вы опять… - она запнулась, не зная, как лучше сказать. - Вам же нужно разрабатывать руку. - Скажите это мэтру. - Мэтр сказал, вы опять плохо себя вели. - Ай-яй-яй, как же это я так. - Фьер Нойе!.. - Да? - Вы… это… это... - Неблагодарность? - Да! - Вам виднее, - эта болезненная гримаса не походила на улыбку даже отдаленно. - Скажите, а вы отдали бы память и голос морской ведьме, зная, что она пойдет и заберет вашего отца, и мать, и братьев с сестрами, и всех, кого вы знали и даже, возможно, любили? - О чем вы?.. - А если бы знали, что она все равно заберет их?.. - если бы он мог, он приподнялся бы на постели, но “кокон” держал его, как прежде - от шеи до пят. - Фьер, вы бредите. Я включу седацию. - Нет, - он с видимым усилием взял себя в руки. - Простите. Я… должно быть, слишком близко к сердцу принял эту историю. - Тогда я не буду ее читать. - Не надо. Расскажите лучше… какое сегодня море.