Семейный отпуск

Темнота обрушилась на него, как огромная волна, сносящая все на своем пути, выбивающая воздух из легких, ломающая тело, будто тростинку. Вроде и не было физической боли, ничто не мешало ему двигаться, идти вперед. Но он не мог заставить себя встать с колен, на которые рухнул под этим невообразимым давлением. Не в силах больше удерживать броню, мужчина приготовился к быстрой смерти под давлением силы принца. Мысленно чертыхнувшись, он выдавил жалкую улыбку и отозвал броню. Давление сразу же исчезло. Его легкие чуть не разорвало от оказавшегося в них воздуха. Обескураженный, мужчина упал на четвереньки. В голове осталась лишь оглушительная пустота. Данте не сразу понял, что это его дыхание звучит так громко. Взяв себя в руки, он встал с четверенек и судорожно коснулся своей груди. Он до конца не понимал, жив ли он вообще, но тело однозначно было при нем. В глазах прояснилось. Он обнаружил себя на каменной мостовой. Хотя назвать ее каменной было бы комплиментом. Он узнал ее раньше, чем в его мир пришли звуки и запахи. Он столько раз ходил по этой дороге, что смог бы назвать в ней каждый чертов камешек. Оглядевшись вокруг, он похвалил себя за памятливость. Это действительно была та самая дорога. Если свернуть в том переулке, пройти немного вперед, там будет прикрытый ржавым металлом вход, прямо через стену. Это был их старый дом. Проклятый, старый, пустой дом. Сюда они с братом сбежали после смерти матери. В трущобах двум мелким отродьям было значительно проще выживать. Они воровали, обманывали, отбирали. Все ради того, чтобы выжить. И они выжили, обещая себе никогда не вспоминать и никогда не упрекать себя за эти времена. Позже, когда они подросли, им стали давать несложную работу. И пусть платили немного, им хватало на еду и одежду. Жизнь в заброшенном доме научила их относиться к комфорту с пренебрежением. Данте проделал небольшой путь и вошел в здание. Заколоченные окна, заваленный главный вход, дверь в гостиную, лестница и дверь в подвал. Он бы никогда не вернулся сюда. После ухода брата это место перестало быть домом. Поэтому Данте собрал все его сбережения и ушел. Он приобрел на них свое агентство. Хозяин был обязан ему, так что сильно снизил цену на недвижимость. Очень сильно. Единственное в этом доме, что по-прежнему привлекало его, был подвал. Их маленький уютный мирок, где они столь часто становились едины. Слаще этих мучений в жизни Данте ничего не осталось. Да никогда и не появлялось, если честно. Мужчина не признавался себе в этом, но и не отрицал этого. Он был одержим Верджилом. Его жизнь скатывалась в абсурд и банальщину, если рядом не было брата или хотя бы намека на него. Впрочем, за годы, проведенные в этом доме, Данте привык быть пустым и существовать. Прямо как сам дом. Проклятый, старый, пустой дом. Раз ступенька, два ступенька, скрип — это третья. Данте улыбнулся. — Кто там? — донесся снизу юношеский, еще не сломавшийся голос. Голос брата. Данте напрягся. Быстро сбежал по оставшимся ступенькам и выбежал в темный подвал. Тьма была всепоглощающей, но она не была властна над его памятью. — Эй, ты что, немой? — Это я… — почти не дрогнувшим голосом ответил охотник. — Данте? — неуверенно уточнил Верджил. — Ага. — Черт, я всегда думал, что мой голос сломается раньше. — Ну хоть в чем-то я тебя сделал, — ухмыльнулся мужчина. — И не мечтай, — ехидно ответил ему брат. — Слушай, может все-таки освободишь меня? Данте задумался. — Ты что там, уснул? — Я думаю. — Пф… — он и забыл, какой занозой в заднице был его старший, пока они оба были мелкими. Что же изменилось? Почему Вердж вдруг стал тем хладнокровным засранцем? — Что бы сделать с тобой, прежде чем освободить? Верджил довольно хмыкнул. Если подумать, старший не менялся постепенно. Просто в один холодный день он стал мрачным и высокомерным ублюдком. Данте не обращал на это внимания — признаться, ему нравился этот новый брат, — пока однажды Верджил чуть не убил его в этом самом подвале. Он не шутил, в его глазах был лишь расчет. Он хотел достичь предела любой ценой. Данте орал как резаный. Впрочем, он им и был и не только им. Так паршиво он чувствовал себя всего пару раз. Задумываясь об этом сейчас, Данте вдруг понял, что это знание своего предела, по крайней мере те самые два раза, спасло ему жизнь. Надо сказать, что кроме того раза, они больше не заходили так далеко, впоследствии больше расширяя свои возможности, нежели выискивая их пределы. — Ну как? Придумал что-нибудь? Данте взглянул в тот угол, где прикованным к столу лежал его брат. Глаза уже привыкли к темноте, так что он мог отчетливо видеть каждый изгиб еще молодого тела. Холодная кожа близнеца светилась в темноте. Юноша покорно ждал. На этот раз довольно хмыкнул Данте. Он хотел сделать очень много чего. Будь его воля, он бы задержался здесь на целую вечность. Но времени не было. Нужно было решить проблему с Мундусом и «смыслом жизни». Данте прикинул в уме план своих дальнейших действий. В прошлый раз с Неро все прошло немного проще. Он чувствовал под своими руками слабеющий крик, если его вообще можно было почувствовать кожей сквозь кожу. Он просто начал отдавать себя этому крику, вливал в него свои силы, пытаясь поднять его с колен. В тот раз он не обратил на это внимания, а сейчас он не смог вспомнить. Каков он, его крик, столь похожий на крик души его брата? Данте огорчился такой несправедливости. Впрочем, ответ на этот вопрос не дал бы ответ на другой: что ему делать? Он чувствовал силу Мундуса, когда был в доспехах, но и несведущий в таких делах понял бы, что ему не одолеть его демоническую сущность. Значит работать нужно было отсюда, из человеческой сущности. Хорошо, это он понял, что дальше? Взгляд Данте наткнулся на тело брата. Мужчина напрягся. Он не знал, как работает заклинание, однако он предполагал, что Мундус властен над ним тем или иным образом. А так как это «смысл жизни», проверяться будет именно его воля к жизни. Так, с этим разобрались, теперь самое интересное: в чем заключается смысл жизни Данте и каким образом он может оказаться сильнее смысла жизни Мундуса? — Демонов здесь вроде нет, — констатировал мужчина. — С чего бы им появиться? — Ну, а как же смысл жизни? — Ты о чем? — кажется, он вечность не слышал такой искренности в голосе своего брата. — Эй, брат, в чем заключается твой? Зачем ты живешь? Юноша всерьез задумался. — Вот и я без понятия, — сказал ему мужчина, так и не дождавшись ответа. — Хоть я и старше тебя на двадцать лет. — А ты не пробовал думать с другой стороны? — пропустил его последнюю реплику пацан. — Есть что-то, без чего ты не можешь жить? — Ты, — быстрее, чем успел сообразить, ответил мужчина. — Пф… Я польщен. Но это ведь не совсем так, верно? — О чем ты? — нахмурился охотник. — Ну, ты же жил как-то, когда я ушел, — ответил ему уже сломанный голос его старшего брата. Силуэт его тела неуловимо изменился, хотя это все еще не был тот Вердж, с которым он прибыл сюда. — Да, жил, — ответил мужчина. — Как ты жил? — Как в бреду. Мне снились твоя смерть… Я так часто видел тебя в прохожих, что чуть с ума не сошел, — ему было больно признавать это. Тем более перед самим собой. — И что ты делал, чтобы не сойти с ума? Тихим, осипшим голосом он пытался вспомнить свою жизнь: — Убивал демонов… Пил… Был с людьми, как можно чаще и… Всегда улыбался. — Было тяжело? — участливо, на сколько мог это сделать его засранец-брат, спросил тот. — Очень. — Тогда почему ты не убил себя? Данте оскорбился было, но вдруг задумался. Если его родной брат близнец, единственная его семья, то ради чего он жил, слинял из его жизни, на хрена он тогда продолжал жить? Ну, ответ нашелся довольно быстро: — Я был уверен, что ты вернешься, — уверенно заявил Данте. — Я ждал. — Хорошо, тогда другой вопрос. Почему ты не убил себя, когда я убежал в Ад? — Я снова ждал. Я почему-то верил, что я еще должен жить, чтобы встретить тебя. — Тогда почему ты не убил себя, когда принес смерть мне? — спросил у него уже Нело Анджело. — Я… Я… Данте не знал, что ответить. Он был растерян и… — Я привык ждать? — неуверенно уточнил охотник. — Почти, — ответил ему рыцарь. — Тогда я не знаю, — развел руками младший брат. Он был потерян здесь, сейчас, в этом проклятом старом доме. Ему необходимо было найти себя, но он не знал, где выход из этой тьмы. Он ведь привык жить здесь!.. Он не хотел уходить, искать. Ему и здесь неплохо. — Ты знаешь. И Данте правда знал. Его жизнь без Верджила стала настолько нормальной и привычной, что он с готовностью снова вернулся к ней. Люди, демоны, попойки и… Улыбка. Эта маска так прочно приросла к нему, что перестала быть маской. Данте сам стал таким… Пока вновь не услышал крик брата. В мальчишке. Парень был его частью, отрицать уже не имело никакого смысла. Ведь только это и заставляло Данте тянуться к пацану. Без этой его части он бы даже не обратил на него внимание. Без этой его части он бы просто не выжил тогда в Фортуне. Но Данте отвлекся. Верджил заметил это и вернул его мысли от смерти к жизни: — Получается, что смысл твоей жизни заключается в демонах, выпивке и хорошем настроении? — Я бы не был столь категоричен в этом заявлении, — все еще сомневался мужчина. — Тебе придется выбирать, Данте, — с едва заметной грустью в голосе заявил старший брат. — Я знаю! — прикрикнул на него полудемон. Они вновь погрузились в молчание. Охотник размышлял не очень долго. Сейчас, когда он нашел своего брата, когда отдал тому все, что мог, он вдруг осознал. Если они переживут эту битву, Вердж больше никуда не денется. Он останется здесь, в Аду, на правах нового правителя. А это значит, что Данте наконец-то догнал своего вечно убегающего вперед брата. Больше ему незачем стремиться к нему. Незачем догонять. Незачем ждать и искать повод не умереть. Голова мужчины поникла. Сейчас его уже не так уж и сильно волновало сражение, он должен был решить для себя, как жить дальше. И тут было всего два варианта: или он остается с братом, или он возвращается в мир людей. Данте хмыкнул. Ответ был очевиден: он не умеет жить рядом с братом, он должен вернуться в родной мир их матери. Такова была его судьба, и таково было его желание. — Что ты выбираешь, Данте? — вновь спросил у него старший. Тот, с которым они пришли сюда. Говнюк, которого он любил и ненавидел всем своим сердцем. — Я выбираю демонов, — просто подытожил Данте. — Это хороший выбор, брат! — искренне и так тепло улыбнулся ему старший. Данте оскалился ему в ответ. И вновь им завладело то самое чувство, когда брат покидает его. Тепло и боль, омывающие сердце и душу, и больше не такие острые иглы, вонзающиеся в легкие. Так всегда должно было быть. Они были рождены, чтобы быть в разных мирах, чтобы никогда не быть вместе. И только Данте был рожден, чтобы страдать от этого. Спустя сотни лет молчания и принятия этой одной единственной, но самой очевидной истины в его жизни, он взял себя в руки. — Так, с этим разобрались. Теперь нужно понять, как уничтожить Мундуса, — едва сдерживая слезы радости и облегчения, проговорил охотник. — Все просто, — вслух заметил Верджил. — Я демон, Данте. — Ты хочешь сказать, что… — его глаза расширились от внезапной догадки. — Меня нужно убить. Охотник насторожился. Спокойный тон голоса этого ненастоящего брата только сильнее раздражал его. — Его ядро у меня внутри. Тебе нужно уничтожить его. Как тогда с Шииту. — Но мне нечем, — жалостливо начал он, не сильно спеша исполнить свой долг. Впрочем, он отвлекся от своих переживаний, заметив на стене знакомый блеск. Меч, который принадлежал Неро, находился сейчас на своем обычном месте. Там, где Верджил всегда хранил его. Подойдя к стойке, он взял клинок и посмотрел на него. — Откуда он здесь? — Ну, Мундус забрал его, а так как технически мы внутри него… Данте обернулся к Верджилу. В своей ладони он плотно сжимал рукоять клинка. Его руки не дрожали, они просто не двигались. — Данте! — Я знаю, погоди. Дай собраться с мыслями, я раньше никогда такого не делал! — Послушай свои слова, — усмехнулся по-доброму старший. — Ты столько раз потрошил меня и врагов этим мечом, что сделаешь все машинально. Просто начни. Данте закрыл глаза, глубоко вздохнул и взглянул на брата. Сделав к нему шаг, он занес катану и остановился. В голове все еще бегала мысль: «А вдруг он настоящий?» — Какая разница?! — Перебил его мысли рыцарь. Эхо голоса заняло его голову всего лишь на долю секунды, которой ему хватило, чтобы резко вонзить меч в живот брата. Тот застонал. И стоны его не прекращались, покуда Данте не закончил резать его брюхо. В нос ударил острый запах крови. Данте закончил препарирование и откинул меч в сторону. — Давай, Данте, — захлебываясь кровью выплюнул Верджил, — я хочу почувствовать твои руки внутри. Интонация, с которой эти слова вырвались из его груди, заставила Данте вспомнить те времена, когда они выделывали подобное часами напролет, балуясь и упиваясь собственным единством. Выхватив это ощущение, он позволил себе проникнуться им, насладиться этим моментом последний раз в его жизни. Не скрывая текущих из глаз слез всепоглощающей радости, он ехидно оскалился брату в лицо и запустил свои руки прямо в зияющий разрез. Тепло, бьющаяся жизнь его драгоценного близнеца, делящего с ним экстаз один на двоих, окутало его руки. Он зарылся глубже, слушая стоны, восторгаясь ими и контролем, как в детстве. Он никогда не боялся перестараться, он всегда чувствовал брата как себя самого. Он знал, где его сердце. Из последних сил сдерживая рвущийся из груди крик, Данте прижался лбом к влажному от пота лбу своей точной копии, своей жизни, своей души. Гортанно рыча вместе с ним, он коснулся теплого органа, продолжавшего качать кровь отродья. Сжимая его в своей сильной руке, мужчина посмотрел в отражение своих глаз. Те улыбались ему со всей возможной для них гребаной любовью. Тихий шепот: — Давай. Повинуясь, в ту же секунду Данте сжал ядро. Глаза напротив испуганно взглянули на него и навсегда погасли. Ему больше незачем было сдерживать свой крик. Он закричал так, как не кричал никогда. И как больше никогда не закричит. С этим криком его сердце покидала вся боль, что копилась в нем десятилетиями. Теперь в одно мгновение он стал свободен. Он стал сильнее, чем когда-либо прежде. Устав, он прислонился спиной к каменной стене, съехал по ней на пол и, глядя на труп брата, лежащий на столе, позволил себе ни о чем не думать.