Я не сделаю тебе ничего плохого

Мы разговаривали о его песнях, о картинах Дали, о демократии и еще черт знает о чем. Я очередной раз обрадовалась тому, что в свое время упорно изучала английский язык и поймала себя на мысли о том, что разговор с ним совершенно непринужденный: нет неловких пауз, как будто мы сто лет знаем друг друга. Его речь потрясала меня, он говорил так стройно, слова лились из его уст... Я и не заметила, как мы подъехали к гостинице, проехав пол-Москвы. Он открыл передо мной дверь машины и подал руку. Как ни странно, возле гостиницы не было фанатов. Он снова будто догадался, о чем я думаю. - Группа сейчас в клубе, вроде Milk называется. Думаю, фанаты поехали туда же. Он повел меня ко входу в гостиницу. Нас сопровождал большой темнокожий телохранитель (видимо, он ехал на переднем сидении). Девушка на ресепшене поприветствовала, мило улыбнулась ему и предложила проводить до номера. Меня она окинула взглядом, в котором читалось презрение. Или зависть? Да какая разница?! На душе было так хорошо от фантастичности всего происходящего, что я не стала рассуждать на тему того, что она там про меня подумала. Открыв перед нами дверь номера, она пожелала приятного вечера (скорее ему, чем нам обоим, хотя это, опять же, было неважно) и удалилась. Мэрилин пожал руку телохранителю и пожелал ему приятного вечера. Тот молча кивнул и тоже ушел. Мы прошли в номер, он был оформлен в черно-серо-бордовой гамме (интересно, номер подготовили специально к его приезду?). В передней комнате был большой темно-бордовый диван, пара кресел, полукруглый столик, уже накрытый, камин и огромный телевизор. Через приоткрытые двери я заглянула в другую комнату; там стояла кровать с черным балдахином. Он подошел к столу, взял чашу с клубникой и протянул мне. Я поблагодарила, взяла ягоду (клубника в ноябре, черт возьми!) и откусила. Он наблюдал за тем, как я ела, и ему явно это нравилось. Мне стало немного неловко... Тут я нашла выход из ситуации, увидев другую дверь. - А можно мне принять душ? - Конечно! Я и сам хотел предложить, но решил, что это будет невежливо и ты можешь неправильно меня понять... Может, дать тебе во что переодеться? - Да пожалуй... - Удобное или красивое? - раздалось из второй комнаты. Видимо, там стояли чемоданы. - Скорее, нечто среднее. Пару минут спустя он подошел ко мне и протянул длинную черную рубашку с рюшами на рукавах. - Как тебе такая? Я приложила рубашку к себе. Она почти доходила до колен. Отлично! - Спасибо! Так любезно с твоей стороны! - я действительно была тронута таким проявлением внимания, он показался мне по-отцовски заботливым. - Только не задерживайся там, хорошо? Мне будет скучно без тебя... Он снова улыбнулся, я кивнула и прошмыгнула в ванную. Я собрала волосы в хвост (не будет же он ждать, пока я буду их мыть и сушить) и залезла в душ. Смыв с себя "остатки концерта", я вытерлась и подошла к зеркалу. Выглядела я неплохо, но все равно решила подкраситься (было бы странно сидеть с чистым лицом напротив мужчины с накрашенными глазами и бордовыми губами). Рубашка, разумеется, оказалась широка, а рукава были сильно длинными. Я закатала рукава, сняла с джинсов ремень и обхватила талию. Он сидел на диване с бокалом в руках. - Не желаешь выпить? Могу предложить красное вино и абсент. - Вино, пожалуйста. Употребление абсента в последний раз ни к чему хорошему не привело... - Да, зеленая фея бывает коварна. Я села на диван слева от него, на расстоянии вытянутой руки. Он протянул мне бокал и произнес тост за знакомство. Сделав глоток, он произнес: - Пока ты была в душе, я понял, что хочу, чтобы ты рассказала что-нибудь о себе. Ты слишком много обо мне знаешь, я же о тебе - ничего. Нечестно получается... (Такая фраза в устах взрослого мужчины, тем более такого, звучала просто умильно) - Ну что может быть интересного в жизни семнадцатилетней студентки? - Семнадцатилетней? - он был явно удивлен. Думаю, если бы у него были брови, то они поднялись бы от удивления. - Ну и вляпался же я! Мало того, что похитил несовершеннолетнюю, так еще спаиваю ее! Ну-ка отдай! - он потянулся ко мне с ухмылкой, притворяясь, что хочет забрать бокал. Я рассмеялась, а потом сказала: - Не думаю, что это похищение. Я же пошла с тобой добровольно. Я не буду жаловаться в милицию, обещаю! - Ну тогда ладно. - он притворился, что вздохнул с облегчением. - И все же, расскажи о себе. Поверь, нет ничего скучнее и зауряднее моей жизни в 17 лет. Я рассказала про свою семью, про друзей, про то как учусь на журналиста. Он слушал с неподдельным интересом (я недоумевала: почему ему это интересно?), задавал вопросы, шутил. Например, когда узнал, что я приехала в Москву из Сибири, сказал: "Я слышал, туда отправляли людей в качестве наказания. Что же плохого сделала ты?". Я вытянула правую руку, чтобы взять клубнику (могла бы попросить подать ее!), и тут рукав предательски сполз и задел бокал Мэрилина. Я попыталась придержать бокал, чтобы не залить все вокруг и не запачкать рубашку (она же наверняка стоит как половина моего гардероба!), но получилось, что вино пролилось мне на внешнюю сторону ладони. Он аккуратно взял меня правой рукой за запястье, левой задрал рукав рубашки и стал слизывать вино с моей руки, оставляя темные следы от помады. Он поднял глаза и посмотрел на меня. И это уже был другой человек, не тот милаха, с которым я разговаривала. Тот же человек, что смотрел на меня с фотографии в первой прочитанной мною статье про Мэрилина Мэнсона (статья была из Аргументов и фактов или другой подобной газетки), одиозного, привыкшего получать то, чего хочет. Взгляд отпугивал и одновременно зазывал (рискни узнать, каков я!). Я замерла. Казалось, что все нервные окончания тела сосредоточились теперь в той ладони. Я почувствовала себя беспомощной, а внизу живота потеплело... Видимо, он прочел испуг в моих глазах. Он отпустил мою руку, и она безвольно упала, будто я была марионеткой. - Прости, я перегнул палку. Я не хотел тебя пугать. Я вообще обещал не делать ничего плохого. - Не думаю, что это плохо... То есть, плохо, но я уверена, что ты в этом хорош. Да нет, все-таки это хорошо... Что же я несу?! - я прикрыла лицо ладонями, вдохнула, опустила руки и выпалила: просто я никогда раньше этого не делала! - Так никто еще не забирал твой цветок? (в английском языке deflowering - дефлорация - дословно: лишение цветка)- он лукаво улыбнулся. Я умелый садовник! - прошептал он мне на ухо и слегка прикусил мочку. По всему телу забегали мурашки... - Но я обещал не делать ничего плохого. Во всяком случае, если ты сама на это не согласишься. Он демонстративно отодвинулся от меня на другой конец дивана. Я прекрасно понимала, что это провокация. Но удержаться было невозможно, поэтому, руководствуясь принципом "второго такого шанса не будет", я придвинулась к нему вплотную и прошептала, глядя в его глаза: "Я согласна". Он улыбнулся и перестал быть пугающим. Заключив мое лицо в свои ладони, он сладко поцеловал меня. Потом посмотрел на меня и сказал: - Если тебе что-то не понравится, захочешь остановиться, скажи мне, хорошо? - Да... - я сомневалась, что мне захочется останавливаться. Второй поцелуй получился глубоким, и я снова почувствовала себя беспомощной, находящейся в его власти. В голове раздавались выкрики разума: он же старше тебя на 20 лет! у него же есть девушка Эван! Эван? Та, из-за которой он развелся? тогда так ей и надо! Тем временем его поцелуи сместились ниже. Он целовал мою шею и расстегивал рубашку. Поцеловав меня между грудей, он стал расстегивать бюстгалтер. Освободив мою грудь, он принялся ласкать ее. Проведя языком круг по соску, он чуть прикусил его зубами. Я застонала. Потом, сказав, что нам лучше переместиться (We'd better move), схватил меня руками за ягодицы и приподнял. Я обхватила ногами его талию и обвила руками шею. Почувствовав, что он готов к подвигам, я возбудилась еще больше. Я стала жадно целовать его. Он бережно усадил меня на край кровати. Я помогла снять ему майку и провела языком по его животу, расстегивая его брюки. Он взял меня за плечо, уложил на спину и принялся целовать мою грудь, опускаясь все ниже и освобождая меня от последнего элемента одежды... Я непроизвольно расставила ноги, он согнул их в коленях, осыпал поцелуями правую, медленно спустился по внутренней стороне бедра и двинулся вниз... Я закрыла глаза и судорожно вздохнула. - Смотри на меня. - услышала я. - Я открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Он закинул мои ноги себе на плечи. Я смотрела на него и часто дышала. Потом, не отрывая взгляда, он приподнял голову, облизнул средний палец и аккуратно ввел в меня. Я закрыла глаза и застонала. Он стал ритмично водить пальцем, а его губы целовали мое тело и двигались выше. Он добрался до груди, погладил левой рукой (правая была занята) и покрыл поцелуями, расцеловал шею, пробрался по подбородку до губ и стал целовать медленно, чувственно.. Я растворилась в этом поцелуе. Он приподнялся, опираясь на правую руку, а левой прислонился к моей щеке, посмотрел в глаза и спросил: "Ты точно хочешь этого?" Я ответила "да" (какой глупый вопрос!), не раздумывая ни секунды. Он нежно поцеловал меня, его лицо было так близко к моему, что я ощутила его ресницы своими веками... Я почувствовала его изнутри. Ощущения были не очень приятными, я зажмурилась, по щеке покатилась слеза. Он облизнул мне щеку, обхватил руками мое лицо и стал медленно двигаться. Постепенно на смену дискомфорту пришло приятное свербящее чувство внизу живота. Я провела рукой по его спине, опустилась ниже и оставила руку на его ягодице, и вдруг сжала ее. По всему телу словно разлились волны. Я вскрикнула и схватила его за шею свободной рукой. Он улыбнулся и поцеловал меня...