Я не сделаю тебе ничего плохого

Толпа подалась к выходу. Я прошла несколько метров вместе со всеми остальными, а потом свернула направо. Почему-то я была уверена, что выход там. Я пошла по коридору совершенно одна, а когда уже поняла, что пошла не туда, заметила, что этот коридор ведет к какой-то комнате. Любопытство взяло верх над желанием добраться до дома, хотя я сомневалась, что меня пустят в общежитие: все-таки концерт сильно задержали. Я и на метро не успевала.. С мыслями о том, как я буду коротать остаток ночи в Макдоналдсе, я зашла в большую комнату с приглушенным светом и серыми стенами. В ней ничего не было.. кроме картин. Его картин! Ну надо же, их привезли и ничего об этом не сказали, иначе тут была бы куча народу! Ведь его картины такие же интересные и умопомрачительные, как и его песни! Я стала рассматривать каждую из них и потеряла счет времени. Обойдя комнату по часовой стрелке, я решила вернуться к той картине, которая заинтересовала меня больше всего: два цветка в форме сердец с лицами-черепами. Надпись рядом с картиной сказала мне, что ее название Les fleurs du mal/The flowers of evil (Цветы зла). Она была в раме со стеклом, но мне очень хотелось прикоснуться к ней, почувствовать мазки краски. Я прикоснулась двумя пальцами к цветку и как будто погладила его. «Наверное, я сейчас выгляжу как…» Мои мысли прервал низкий хриплый голос: - This one is my favourite (Эта картина - моя любимая). Я повернулась и остолбенела: в другом конце комнаты стоял Он. Тот, кто в детстве напугал и одновременно заинтересовал своими жутковатыми образами и безобразным поведением. Тот, чьи песни я полюбила за их бунтарство и мрачную романтику, когда стала подростком. Он был в черных брюках, начищенных до блеска черных туфлях, футболке с Микки-Маусом и кожаной куртке с шипами на плечах. Футболка с мышонком вызвала у меня улыбку. «Он наверное думает, что я сумасшедшая: сначала стояла с каменным лицом, когда увидела его, а теперь улыбаюсь как дурак. Надо что-нибудь сказать!» В голове роились шаблонные фразы типа: я ваша самая большая поклонница! А можно автограф! Я вас так люблю! Но я быстро одернула себя: он такие фразы слышит каждый день и наверняка безумно от них устал! Лучше спросить что-то другое, что меня заинтересовало и о чем он захочет поговорить. - Вы привезли сюда свои картины, а об этом никто не знает! Он еле заметно улыбнулся (видимо, был приятно удивлен, что я не стала кричать и бросаться к нему на шею) и пошел ко мне навстречу. - На самом деле выставка будет позже и не здесь, а в музее Пушкина. Забавный он у вас поэт был. Писал детские сказки и любовную лирику вместе со скабрезными стишками (Я снова расплылась в улыбке). Я попросил развесить картины в этой комнате, хотя был уверен, что никто не придет на них посмотреть… Последнюю фразу он произнес, подойдя ко мне почти вплотную. Я ощутила запах его парфюма, ненавязчивый и очень приятный. Я такой нигде не встречала. А может, от него всегда так пахнет. Он уже успел принять душ после концерта, вымыть и уложить волосы, накраситься. Интересно, сколько я тут пробыла? Или он так быстро привел себя в порядок? А я только успела высохнуть после полуторачасовой «толкучки». Мне приходилось держать голову поднятой, чтобы смотреть ему в глаза (какой же он высокий!). А он смотрел в мои. Наверное, думал, как безобразно скатались мои тени. Стоп, что за уничижительные мысли?! Сзади послышались голоса. Он аккуратно взял меня за плечо и чуть прислонил к себе, как будто хотел защитить. - Давай продолжим разговор в другом месте? Я чувствую, за дверью куча желающих нам помешать… Он отпустил мое плечо и направился в противоположную от источника шума сторону. Я замешкалась: что могло значить его предложение продолжить разговор? В конце концов он рок-звезда со скверной репутацией, а я семнадцатилетняя первокурсница… Он заметил, что я не последовала за ним, повернулся и спросил: - Ты боишься? Я не сделаю тебе ничего плохого, даю слово! Он улыбнулся и протянул мне руку. Прямо как в «Терминаторе»: пойдем со мной, если хочешь жить… Только при этом он не стоял с непроницаемым лицом, а улыбнулся мне. Провалиться мне под землю, это была самая милая улыбка на свете! Не дьявольский оскал, не ухмылка человека, затеявшего что-то скверное. Искренняя улыбка человека, который хочет к себе расположить, и, возможно, немного уставшего от того, что люди считают его маньяком, сатанистом и еще непонятно кем. И я согласилась, протянув ему руку в ответ. Хотя, конечно, я волновалась, но адреналин, хлынувший в кровь, только убедил меня в том, что эта ночь запомнится мне на всю жизнь. Он аккуратно, но крепко взял меня за руку и повел в тот конец комнаты, где я его увидела. Голоса за дверью, через которую я зашла в комнату, стали еще громче, сюда явно направлялась толпа фанов. Он ускорил шаг и произнес «faster, faster, faster, I’m late!» ("Быстрее, быстрее, я опаздываю!" - строчка из песни MM Are you the rabbit?). Я громко засмеялась, чувствуя себя героиней сказки. В этот момент в комнату зашла (лучше сказать ворвалась) компания, явно услышавшая голос своего кумира, с криками: О май гад, итс хим! Он уже открывал вторую дверь в другом конце комнаты (видимо, через нее он сюда и зашел, но в тот момент, когда я его увидела, даже не задумывалась, как он здесь оказался). Мы захлопнули дверь, оказались в помещении с кучей дверей и побежали к той, над которой горела вывеска EXIT. На улице ждал черный лимузин. Несмотря на суматоху, он открыл мне дверь машины и пропустил вперед. Я быстро запрыгнула (получилось совсем не изящно), он заскочил следом и захлопнул дверь. По тонированным стеклам застучали несколько пар рук. Водитель среагировал мгновенно: двери заблокировались и автомобиль тронулся. Мэнсон вздохнул с облегчением, откинулся на спинку сидения, посмотрел на меня и снова улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. - Я думаю, теперь можно познакомиться. Как тебя зовут? - Natalie (Я решила, что ему сложнее будет звать меня Наташей, поэтому произнесла на английский манер). А как тебя зовут, я уже догадалась. - А ты смышленая! (Мы оба рассмеялись). - Только скажи мне, как мне лучше тебя называть: по имени или по фамилии? - Смотря чего ты хочешь: если хочешь чтобы я разбил тут что-нибудь, резал себя и громко матерился, зови меня Мэнсон. А если хочешь, чтобы я был душечкой, зови меня Мэрилин. (Теперь засмеялась я, а он просто улыбнулся). - А можно я обойдусь без крайностей и буду называть тебя Брайан? - Конечно! Я, правда, не помню, когда последний раз ко мне так обращались… Я чуть было не спросила его о том, как его называла Дита. Но вовремя опомнилась: вдруг ему тяжело говорить о недавнем разводе. Он добавил: - Можешь называть меня Omega, God of fuck и вообще как тебе захочется. - Тебе не сложно умещать в себе столько обличий? Или это лишь образы, а ты на самом деле другой? - Это непростой вопрос. С одной стороны, каждый образ – отражение моих чувств и мыслей в определенный период. Но я не могу сказать, что я живу в этой роли постоянно. На сцене я веду себя более развязно и делаю то, что не позволил бы себе в обычной жизни. Но это не значит, что я притворяюсь, просто выплескиваю накопившиеся эмоции, свою энергию. Это помогает мне не сойти с ума: я отдаю энергию публике, а она делится своей. Люди на концерте тоже ведут себя агрессивнее, правда? Но это же не значит, что они притворяются или одержимы. - Кстати, про людей на концерте… Меня всегда интересовал вопрос: каково это – выходить на сцену и видеть перед собой тысячи, десятки тысяч людей, которые тебя ждут? Мне кажется, я бы испугалась и убежала! - Хм, я тоже испугался, когда первый раз увидел перед собой полный стадион (он немного задумался и мечтательно улыбнулся). К счастью, я вспомнил, что у Твигги была фляжка с виски. Я окинул взглядом бушующую публику, подошел к Твигги, вынул у него из-под платья фляжку и выпил залпом. Первая песня вышла немного корявой, но потом я исправился. А вообще это чертовски приятное чувство (теперь он улыбнулся самодовольно, а в глазах затанцевали черти). - Еще бы! Ты еще ничего не сделал, просто вышел на сцену, а толпа уже бушует! - Если честно, я не люблю, когда людей на концерте обезличивают. Может показаться, что я кривлю душой, но мне хочется выделять каждого поклонника отдельно. Я люблю блуждать взглядом по залу и встречаться взглядом с разными людьми, конечно, я не охвачу каждого в зале, но я хочу убедить хотя бы некоторых, что они индивидуальны и неповторимы. Я всегда хотел своими песнями помочь людям быть собой, восхищаться своей индивидуальностью. К сожалению, не всегда получается… Поэтому я устаю от визгов и признаний в любви, звучит, как будто у моих почитателей один и тот же набор фраз. Вот ты меня сегодня приятно удивила. Он снова улыбнулся этой милой улыбкой. Я почувствовала, что доверяю ему настолько, что могу рассказать ему все. - На самом деле, когда я тебя увидела, в голове были именно такие мысли. Мне самой они не нравятся, а мне так хотелось с тобой поговорить. Так здорово, что там были твои картины! Ну вот, сейчас он решит, что я не столько увлеклась его картинами, как захотела с ним заговорить и поэтому зацепилась за них! Он как будто прочитал мои мысли: - Не было похоже, что ты использовала картину как предлог завести разговор. Ты действительно заинтересовалась ей, я видел, и мне было очень приятно. Я не заговорил с тобой сразу же, как только зашел. Я даже немного растерялся и не знал что тебе сказать… Великий и ужасный растерялся! Вот так чудеса! Он стыдливо опустил взгляд и я еще раз задала себе вопрос: неужели этот же человек бегал по сцене с голой задницей и поджигал Библию?