***
Память медленно возвращалась к нему, складывая из маленьких кусочков целостную картинку. Пустота внутри сменилась чувствами, сознание прояснилось, он уже узнавал людей вокруг. Ликки навещал его довольно часто и все говорил, говорил, говорил. Он рассказывал Хеннингу все подробности не блещущей пока красками жизни — сколько раз они сегодня с Графом ели, сколько спали, что делали. Хеннинг с трудом пытался вспомнить, кто такой этот Граф и почему Ликки говорит исключительно о нем.***
Но он отлично помнил тот день, когда Эмма вогнала ему пулю в грудь, чудом не задев сердца. Раскаленный металл вошел в него, словно нож в масло. Боль окатила ледяной волной, и он понял, что на ногах не удержится. Хеннинг видел, как Эмма побежала к окну. Он хотел сказать, чтоб полицейский, застывший в дверях, задержал её, но озвучить свои мысли ему помешала кровь, пошедшая ртом. Воздух закончился, и он опустился на пол, закрывая глаза. Сознание не до конца покинуло его. Хотя оно и мутилось временами, но некоторые события он все-таки запомнил. Например, над ним все время кто-то бегал, всюду хлопало, кто-то снова бегал и орал, что-то трещало и падало. Потом над ним стал надрываться мужской голос, требующий Скорую. Потом его куда-то тащили, потом положили, потом снова тащили, на этот раз подложив что-то под спину. А потом он оказался в звенящей тишине. Один на один с собой. Хеннинг стал думать, чтоб не сойти с ума в этой тишине. И вот тогда-то и пришли эти видения.***
Сколько это продолжалось, он сказать не мог. Все началось с того, что он обнаружил себя, сидящим за столом в темном помещении. Напротив возвышалась призрачная фигура. Не узнать Смерть было невозможно. — Ты действительно идиот. Ты думал, что Эмма ничего тебе не сделает? Посмотри на себя. Ты ничтожество. Он нахмурился. Она лжет, Хеннинг чувствовал это. Значит, не стоит поддаваться на ее уговоры. Тем не менее, Смерть не отступала, ведь он почти сдался. Еще чуть-чуть и клавишник оступится. А Она заберет его. Леденящий кровь смех пронзает тишину, и Смерть толкает его в кошмары.***
Он видит себя со стороны — перепуганного, побледневшего, выставляющего руку вперед. Напротив Эмма, кричит на него, ревет, кивает в сторону мертвого любовника. Хеннинг пытается ее успокоить и уговаривает не совершать ошибок. А потом открывается дверь и вбегает полицейский. Эмма стреляет. Он падает. Спустя некоторое время Хеннинг ясно видит свое тело, лежащее в луже крови, а над ним возвышаются полицейский и врач. — Он еще жив, доктор. — Знаете, у меня было много таких «пациентов». У него нет шансов. — Что это значит, доктор? — Что я не собираюсь брать на себя ответственность за еще один потенциальный труп и спасать его. Под ногами врача Хеннинг захлебывается в собственной крови.***
Последующие кошмары красочнее предыдущих. Серый день, грозящий ливнем на целые сутки, тяжелые свинцовые облака. Он на кладбище. Черный гранитный памятник с надписью «Дорогому другу», фотография человека, которого они ехали вызволять из беды. Его имя — Бернд Генрих Граф. Вот теперь Хеннинг понимает, что имел в виду Ликки, рассказывая о Графе. Теперь он вспоминает, кто это такой. И неожиданно внутри становится пусто. Они не смогли, не справились, не успели. Унхайлиг мертв. — Нет… — стон вырывается против воли. — Не может быть… — Может, — сзади раздается голос Ликки. — Это ты виноват, ублюдок. Из-за твоей сентиментальности все провалилось! — в его голосе ясно слышны жестокие нотки. — «Я не буду стрелять, я боюсь крови!», — передразнивает он — Ненавижу тебя! Хеннинг в ужасе оборачивается, но видит в глазах гитариста лишь ледяное презрение. Ликки навряд ли поймет его и простит. Хеннинг старательно обходит его, пряча глаза и стараясь не смотреть на друга. И все равно Ликки толкает его, едва тот ровняется с ним. — Прочь, ненавижу тебя! Не смей больше попадаться мне.***
Еще один кошмар — Граф, вполне живой и невредимый, кричит на него. Они сидят в студии и пытаются что-либо сочинить. Ничего не выходит, в голове странная пустота. Граф сначала долго и молча пьет кофе, пока Хеннинг предлагает ему то, что насочинял вчера. А потом неожиданно взрывается: — Ты думаешь, ты гениальный музыкант? Что за ерунду ты написал?! Ты считаешь, это кто-то будет слушать? Да это же просто мусор! Хеннинг пытается возразить, но Граф в ответ расходится еще больше и уже, совершенно не сдерживаясь, орет во всю глотку. Ликки молча сидит на диване, не вмешиваясь в их спор. — Да что ты вообще из себя представляешь?! Сидишь у меня на задворках и пиликаешь на клавишах. Вот и пиликай! Ты нихрена еще в своей жизни не сделал для группы! Хеннинг молчит. Ему страшно. Граф ругается редко, но если такое случается, то дело обычно принимает серьезный оборот — Унхайлиг делает это долго и со вкусом. — Ты бесполезен! — он ненадолго замолкает. — И знаешь, я тут подумал, нам нужно поменять клавишника. Ты уволен, — объявляет Граф, отворачиваясь от ошалело хлопающего глазами Хеннинга.***
Следующее видение заставляет Хеннинга облиться холодным потом. Он вновь видит себя со стороны. В реанимации. Он жив, но тело скованно неимоверной слабостью. Хеннинг не может даже пошевелиться. Вокруг него пищат приборы. В дверях стоит Ликки. За его спиной Граф. — Ну, вот он. — Что говорит доктор? — Он умрет. Ликки делает пару шагов к его койке, но Бернд хватает его за рукав. — Пойдем отсюда. Если он не жилец, нечего так переживать. Хеннинг слышит его мертвый, сухой голос и не может поверить в его слова. Ликки колеблется еще пару минут, а потом равнодушно отворачивается. Они уходят, оставив его одного. — Ты им не нужен. Я заберу твою душу… — дыхание Смерти касается его шеи. И когда он решает, что она права, что стоит сдаться, он слышит на грани восприятия: — Мы тебя ждём… Голос, словно резкий, разрывающий тишину звон, бьет по ушам. Неожиданно он понимает, что это Ликки. Он пришел! Он вернулся за ним! — Я остаюсь! Не пойду! Я хочу жить! — и с его губ срывается стон. Он открывает глаза. Но никого рядом нет. Но он точно слышал голос Ликки. А это значит, что он будет бороться за жизнь!***
Через несколько недель его перевели в общую палату. Он почти ни с кем не общался. Пока не приехали его друзья. Ликки вошел в его палату ранним утром, за ним тихо ступал Граф. Хеннинг еще спал, когда Ликки присел на край его кровати и осторожно погладил по щеке. Клавишник тут же открыл глаза и внимательно посмотрел на вошедших. Хеннинг сел и Граф бережно обнял его. Его друг уткнулся ему в плечо, стараясь сдержать слезы. Ликки улыбался, глядя на них обоих. Он был счастлив. — Вы пришли… — Конечно, пришли! Как ты? — Уже лучше. — Что говорит доктор? — Что скоро можно выписываться. Доктор также сказал, что угрозы для жизни нет. — Ну и замечательно! — Вы меня заберете отсюда? — Непременно заберем. Я думаю, можем пока пожить у меня. — Расскажите мне все, что случилось с вами после того, как я остался один.***
Они не могли наговориться. Хеннинг выспросил у Ликки, как тому удалось вытащить Графа, как они сбежали и почему так долго они не могли его найти. Он так же не забыл упомянуть, что слышал голос друга, пока был в реанимации. Именно это и помогло ему вернуться с того света. Граф же узнал, что случилось после того, как его друзья застали Эмму и Мулински вместе.