Огонь, вода и разные трупы

Рихард втащил Графа в помещение и захлопнул дверь. Это была именно та комната, с которой все и началось. «Что ж, тогда все пусть и закончится здесь!», — подумал Рейхенбах. *** Ликки бросился искать пистолет. Тот, слава Богу, улетел недалеко, поэтому это не заняло много времени. Вооружившись, Ликки двинулся вдоль стены к двери и приготовился к штурму. *** Рейхенбах пододвинул к двери тяжелое кожаное кресло и метнулся к Графу. Схватил его и потащил к трубе. Граф начал сопротивляться, но Рихард ударил его прикладом по лицу и только тогда закрепил руки музыканта наручниками вокруг трубы. Вторые наручники защелкнулись на лодыжках певца. Следом мужчина кинулся в угол, где стояли грабли и лопаты. Выбрав черенок потяжелее из общей кучи, продюсер метнулся к двери. Притаился, подняв орудие над головой. *** Ликки тем временем принялся штурмовать дверь. Конечно, он прекрасно понимал, что может получить пулю в лоб, но другого выхода пока не видел. Дверь трещала под его ударами и наконец-то, поддалась. Едва Ликки переступил порог, как Граф закричал:  — Сзади!!! Однако истошный вопль Унхайлига не спас Ликки, получившего по голове черенком. Он неловко взмахнул руками и упал на пол, выронив пистолет. Рихард откинул черенок в сторону, схватил Ликки за ноги и перетащил его ближе к Графу. В ярости мужчина развернулся и резко размахнулся, ударив пленника по щеке. Схватив певца за голову, продюсер заклеил ему рот. Граф начал дёргаться и мычать. Рихард тем временем ринулся в подсобку и вытащил оттуда огромную канистру с бензином. Открыл крышку, пнул канистру. Та полетела на пол, расплескивая бензин. Рейхенбах подхватил ее и принялся разливать горючее вокруг Графа. «Ну же, проснись, родной!», — мысленно умолял Граф, глядя на бессознательное тело друга. — «Скорее, прошу тебя!», — отчаяние медленно захлестывало его. Он понимал, что скорей всего они оба погибнут в этой неравной схватке. Он не оставлял попыток скинуть наручники, но те держали его слишком цепко, раздирая кожу на руках от каждого неудачного движения. Он прекрасно осознавал, что это бесполезно, но не прекращал бороться с преградой. Брызги бензина летели в разные стороны, запахло удушающе. Граф уже успел мысленно помолиться, чтоб все поскорее закончилось, и чтобы умирать было не больно. «Господи, пожалуйста, вразуми этого сумасшедшего! Пусть это будет только страшный сон и я проснусь дома, пожалуйста!» Наконец Рихард закончил разливать бензин, кинув канистру в угол подсобки. Он подошёл к столу и вытащил оттуда зажигалку и листки бумаги, в которых Граф с ужасом узнал свои песни.  — Все кончено, Бернд Генрих Граф! — провозгласил Рейхенбах — Ты больше никогда не выйдешь на сцену и не будешь больше петь. Ты сдохнешь здесь и сейчас, вместе со своим дружком, и никто вас больше не найдет. Я могу спать спокойно! — и с этими словами он поджег одну из песен. «Остановись, безумец!!», — попытался закричать Граф, но вышло лишь мычание.  — Что, нравится, как они горят? Так и быть, я спляшу на твоей могиле. — Он бросил зажженный лист на пол. Пламя моментально вспыхнуло, сразу захватив комнату и перекрыв выход Графу и Ликки. Рихард захохотал и направился к двери…

***

Однако не прошел он и метра, как пришедший в себя Ликки схватил его за ноги. Рихард полетел на пол, а следом на него набросился гитарист. Завязалась драка. Мужчины катались по полу, мутузя друг друга. Во время очередного такого пируэта, Рихард успел вскочить на ноги, занеся кулак для удара, но споткнулся о брошенную на полу проволоку. Он неловко замахал руками, падая. Продюсер ударился виском о стоящий сзади стол и упал на пол с широко открытыми глазами. Спустя минуту пламя перекинулось на его одежду. Ликки повернулся к Графу, на него глядели полные ужаса глаза. Его друг уже начал медленно задыхаться. Ликки моментально оценил положение дел.  — Сейчас!! — крикнул он, кидаясь в нетронутую пламенем часть подсобки и вытаскивая оттуда топор. Сорвал липучку со рта Графа:  — Живой?  — Да…  — Пригнись!! Едва Граф согнулся в три погибели, как Ликки обрушил всю свою силу на трубу. Топор разорвал ее и из трубы хлынула холодная вода. Под ногами тут же зашипело, Ликки мгновенно промок. Однако времени на сушку не было. Он сдернул руки Графа с трубы, промочив и его тоже, а потом, накинув мокрый жилет на голову, подхватил Унхайлига на руки.  — Пора делать ноги!! — он покрепче прижал к себе Унхайлига и рванул к двери. Они общими усилиями отодвинули кресло и распахнули дверь. Пламя взревело за их спинами, набирая силу и мощь. Лопнули потолочные перекрытия и сзади с грохотом обрушились конструкции комнаты. Огонь вырвался на первый этаж.

***

Ликки выскочил из подвала, прижимая к себе Графа, и тут же ему под ноги вывалился труп одного из полицейских. Кажется, перед смертью коп успел вызвать подкрепление и на первом этаже шла оживленная перестрелка между полицией и охраной. Ликки вжал в стену Графа, закрывая его своей спиной, и аккуратно двинулся к выходу. Послышались крики, за дверью полыхнуло.

***

Ликки кубарем слетел со ступенек дома и бросился к полицейской машине. Полиции не был видно, поэтому до автомобиля они добрались без приключений. Граф вцепился скованными руками в футболку гитариста и прохрипел:  — Только не в больницу! — и он потерял сознание. Ликки вовремя поудобней перехватил Графа и уложил на заднее сидение, заскочил в машину, завёлся и вдавил гашетку в пол. В конце концов, все остальное не являлось его заботой.