Огонь, вода и разные трупы

Граф третий месяц добросовестно не отвечал на звонки, электронную почту и прочие средства связи. Ликки и Хеннинг всерьез начали беспокоиться за него. Поначалу они, конечно же, даже внимания не обратили на отсутствие Графа. Ну, мало ли что — заболел, по делам уехал или еще чего… Но прошло уже больше трех месяцев, а от Графа не было вестей. Сначала это не вызывало никакого беспокойства, потом добавилось легкое раздражение, которое затем переросло в полноценную тревогу. Ликки был последним, кто видел Графа — следовательно, он и беспокоился больше всего. В данный момент Ликки метался по студии, пытаясь понять, как ему быть дальше. Хеннинг меланхолично наблюдал за ним, сидя на диване.

***

Помнится, в тот день с утра Граф все время ворчал на Хеннинга из-за того, что ему не нравилось, что делал пианист. И несколько раз они начинали переругиваться, но до конца не поссорились. И слава Богу! Когда ребята расходились по домам, Граф еще сидел в студии. Ликки, закрывая за собой дверь, пожелал ему спокойной ночи и больше они не виделись… А теперь Граф как сквозь землю провалился! Родным они уже позвонили аж по три раза. Но те пребывали в благополучном неведении относительно судьбы солиста. — Кому мы еще не звонили? — гитарист в очередной раз просвистел мимо Хеннинга. Тот проводил его тоскующим взглядом, задумчиво почесал в затылке. — Кажется, остается только Эмма. Ей мы не звонили. — Давай лучше заглянем к ним в гости? — А это идея! — улыбнулся Хеннинг. Они собрались на удивление быстро. Перед выходом что-то дернуло Ликки прихватить из ящика стола пистолет. Он успокоил себя тем, что это на всякий случай. Сели в машину, припаркованную неподалеку, завелись и поехали навестить Графа. Уж дома-то он точно должен был хоть раз появится! Всю дорогу они молчали и были очень напряжены. Разговор не клеился. Они прекрасно понимали, что не думают ни о чем другом, кроме их пропавшего друга. Ликки внимательно оглядывал дорогу и уверенно рулил. Хеннинг, казалось, вообще был в иных мирах. Однако на светофоре пианист неожиданно отмер и с тревогой поглядел на Ликки. — Я боюсь даже представить, что с ним могло случится.  — Давай пока не будем ничего загадывать. Однако, если он все это время сидел дома и полоскал нам мозги, я лично придушу его! — А если он обиделся на нас за наши выходки. — Тогда будем решать наши разногласия. Слушай, — он хлопнул Хеннинга по плечу, — все будет нормально. Однако он сильно ошибся. Еще на подъезде к дому они заметили незнакомую машину, стоящую у оградки. Калитка была открыта, чего никогда не допускалось Графом. Они переглянулись и в глазах Хеннинга Ликки на секунду четко увидел тревогу. — Если мы туда не зайдем, то ничего и не узнаем, — словно прочитав мысли друга, начал гитарист. — Я боюсь, того что мы можем узнать. — Я тоже. Пошли. Они вышли из машины и направились к дому. Вокруг было подозрительно тихо. Входная дверь была приоткрыта, что также было несвойственно Графу. Ликки осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, открыл ее пошире и проскользнул внутрь, за ним бесшумно вошел Хеннинг. Они крадучись двинулись по коридору. По мере того, как они продвигались по дому, в глаза бросалось все больше несоответствий с образом жизни Графа. Вроде все вещи были на месте, но они не гармонировали между собой; и казалось, что их бросили сюда впопыхах. В доме было подозрительно тихо. Ликки бесшумно вытащил пистолет. Он понимал, что не должен паниковать раньше времени, но что-то так выбивалось из общего стиля, что тревога зарождалась внутри сама. Он был на взводе. Хеннинг сзади тоже. Дверь в одну из комнат была приоткрыта, за ней явственно слышались звуки возни. Оба музыканта сразу же насторожились. Ликки прислушался. Из-за двери донеслись обрывки разговора. — Не понимаю все-таки, чем он тебе помешал? — Я уже, кажется, объясняла, — нетерпеливый женский голос явно принадлежал Эмме, жене Графа, а вот второй… Второй они никогда не слышали. — Знаешь, он так мурлыкал, так выгибался на моих коленях, — мужской голос хмыкнул, — покруче тебя, между прочим… Он такой нежный, отзывчивый. И смешной. Такое ощущение, что вы вообще никогда не трахались. — Заткнись, будь добр! — О, да брось! Или ты ревнуешь? — Конечно, — ехидно отозвалась Эмма. — Сама от него избавилась и ревновать буду? Давай-ка лучше делом займись. — И все-таки классно мы устроили. Теперь твоего муженька вовек не найдут. Ликки похолодел. Мысли медленно вставали на место, складываясь в четкую картинку, и он понял, что речь идет о Графе. У него внутри зародились нехорошие предчувствия. Рядом судорожно сглотнул Хеннинг. — Если ты сейчас же… Они переглянулись и больше медлить не стали. Пинком распахнув дверь, Ликки выставил перед собой пистолет и заорал диким голосом: — Ни с места! Хеннинг за его спиной тоже вооружился чем-то. Эмма завизжала, но внимания на нее никто не обратил. Взгляды друзей были прикованы к полноватому мужчине, сидящему на кровати в одних трусах и расстегнутой рубашке. Он выглядел испуганным и бледным. — Я слышал достаточно, чтобы сделать необходимые мне выводы, — начал Ликки. — Эмма, кто эти сумасшедшие? — мужчина в панике обернулся к Эмме. Женщина была напугана внезапным появлением в своем доме друзей Графа, а потому лишь открывала и закрывала рот, пытаясь хоть что-то вымолвить. — Где Граф? — Какой Граф? О чем Вы говорите? — Ты все прекрасно понял. Где он? — Да о чем Вы говорите? Не знаю я никакого Графа! — Не прикидывайся дурачком! Говори, где он! Ликки начинал закипать. Да так что руки задрожали. Это не осталось незамеченным со стороны преступника. У него тут же появилась блестящая идея!