Первый снег, как первая любовь. Скорее всего растает, но с него начинается сказка…
Жаркая Аргентина, в которой по сути мало когда бывает что-то нереально чудесно, страна со своей историей, грацией, традициями. Но, что может быть чудеснее, чем неоткуда взявшийся снег, хлопья которого, так стремительно покрыли зеленые, вечно цветущие газоны Буэнос-Айреса?! Двое в машине, тихая, едва слышимая музыка, аромат моря, журчание двигателя, запотевшие стекла и вдруг, белая пелена. Лара и Леон были более чем ошарашены таким явлением в своей стране. — Смотри, Леон, снееег, - беззаботно, подобно пятилетней девочки, прикрикнула шатенка, — это же, чудесно! — "Чудесно"— чудесное слово, и употреблять его нужно почаще, — искренне говорил Варгас, прижимая к себе свою девочку. Загоревшиеся глаза Лары убедили Леона, что она—его стихия. Та дорога, по которой можно идти не обращая внимания на ветер, дующий в лицо. Затаив дыхание он наблюдал за ней, ее аккуратными движениями, которые было трудно сравнить с чем-то боле прекрасным, чем она сама. — Мой праздник ведь еще не закончился, у меня осталось последние желание, — улыбаясь, произнесла зеленоглазая, — здесь, ведь недалеко от дома, давай пойдем пешком? — С тобой, хоть на край света, чудо ты мое. Открыв дверь машины, первым на улицу выбрался парень, обегая машину спереди, он открыл дверь Ларе. Закрыв ее, они оказались одни, среди темных аргентинских ночных улиц, свет на которые доносился лишь из окон и отдаленных фонарей. Не смотря на крупные, кружащиеся в ночном воздухе, хлопья снега, на улице было совсем не холодно. Сняв с себя пиджак, который Леон надел для нее, накинул на плечи своей хрупкой дамы. Держась за руки, сплетая пальцы, меж ними разило тепло. Настоящее тепло, которого, как им казалось ни чувствовал ни один человек, даже в самой жаркой точке мира. Тишина, и только их дыхание, которое разбежалось по улицам, залитым темнотой, густой темнотой. Казалось, что жизни уже нет, но «Жизнь еще жива – до утра дня.» Приближаясь к дому, оба не слышали разгульных криков, оглушающей музыки, на которую должны были собраться все соседи, из ближайших домов. Толкнув дверь плечом, дабы не отрываться от разговоров, Леон впустил Лару первой. Ее ни чуть не удивил тот факт, что все же, она была права, безбожно права. Куча мусора, бутылок, стаканчиков, салфеток, и прочей ереси валялось в каждом уголке ее дома. Пустота, она окружила ее, но явно не та, что бывает в пространстве. Не было людей, и прежде она думала не о куче своих одноклассников, а о Диего и Франческе. Войдя в дом, они с Леоном решили найти "сладкую парочку" Шатен ушел на поиски брюнетки, а Лара решила отыскать брата. Открыв стеклянную дверь, выходящую на задний двор, она без особого усердия обнаружила брата, за сигаретой. — Опять куришь?! — возмущенно лепетала именинница. — У меня чувство дежавю, или эту фразу ты уже произносила? — Диего, прекрати, не передразнивай меня. Немедленно потуши эту гадость, сколько раз я тебе говорила? — Да, ты говорила, но мне не надо указывать. Оставь меня одного, Лара, прошу, — встав со ступенек, парень в момент оказался выше ее на голову, кинув бычок в заснеженную траву, и стряхнув с головы снег, тот, не оборачиваясь ушел к себе. — Франческу я не нашел, — растерянно тараторил Леон, пытаясь понять, что тут произошло. — Леон, ты устал, и я устала, я все сама уберу, иди домой. Выспись, завтра трудный день, у меня все будет хорошо. Я тебя люблю, — смачный поцелуй в щеку, растерянный шатен, который едва понял, забрал телефон, который умудрился оставить на тумбочке и с холодом, закрыв дверь, растворился. Стоя в дверях, вытирая слезы, бежавшие по щекам, девушка вжималась в пиджак, одетый на нее парнем, вдыхая аромат морского бриза, его одеколона, его самого. Собрав всю волю в кулак, она собрала мусор с пола, стола, тумбочек, где это было возможно, выкинула все, чтобы избавиться от душевного мусора, напоминавшего этот день. Уставшая, она поднялась на второй этаж, проходя мимо комнаты брата, она просто не могла не заглянуть. Без стука, криков, или фразы "можно?" она открыла дверь. Брюнет, сидевший на кровати, спиной к ней осторожно повернулся. Захлопнув за своей спиной дверь, Лара подошла и села рядом. Положив голову на плечо сестре, Диего тяжко вздохнул, пытаясь освободиться от какого-то неимоверно-тяжелого груза, который весел на его душе. — Что случилось, Диего? Где Франческа, и почему ты снова куришь?, — аккуратно узнавала шатенка. — Франческа сбежала, — коротко, и безумно неясно перебил ее брат. — Как сбежала? Что тут, черт возьми такое произошло? — После того, как вы с Леоном уехали, спустя минут тридцать этого галдежа, новый "бойфренд" Виолетты полез к Фран, я заступился, началась драка. Кто сбегал, кто снимал, кто-то пытался растащить нас. Но только не она. Франческа просто молила, чтобы я отпустил его, но я не слушал. Я бил его, ничего не понимая, виноват только я. Продолжения Лара не требовала, она все прекрасно понимала. Погладив его по голове, она взгрустнула. Ее старший брат—опора, та самая каменная стена, сейчас вот так вот в одночасье упала, и развалилась на множество бесполезных кусочков, которые, увы, уже не дано кому-то собрать воедино. — Диего, завтра репетиция, тебе нужен отдых. Ложись спать, — но слова звучали в пустоту. Терзающую пустоту, Диего уже придремал на ее плече, пока она осваивала всю суть бестолковой ситуации. Аккуратно положив его голову на подушку, Лара решила снять с него заляпанную кровью, после драки, рубашку. Расстегнув несколько пуговиц снизу, она заметила значительные синяки, которые были неприятного цвета, стон Диего, который раздался, когда шатенка прикоснулась к этому месту, заставил ее прекратить. Оставив дальнейшие попытки, снять рубашку, не причинив боли, Лара осторожно вышла, прикрыв дверь. Ее ждала ночь, полная ненужных мыслей. Придя в свою комнату, девушка опустилась на кровать. Укрывшись одеялом, она нащупала свой телефон и увидела сообщение. "Леон" — подумала она, и не ошиблась.« Видимо, случилось что-то ужасно-непоправимое, раз мне пришлось уйти. Это был последний раз, когда я вот так вот поддаюсь твоим словам. Я хочу быть с тобой всегда, в независимости от времени и расстояния. Ты-мое все, и я тебя тоже люблю.