***
Постучав в кабинет министра, я на секунду задержала дыхание, отметив про себя, что такое ожидание, пусть и весьма-весьма незначительное, очень нервирует. - Войдите, - послышался размеренный мужской бас. Я открыла дверь и почти наткнулась на что-то. Очень теплое и мягкое. С запахом лаванды и полыни. Боже мой. Именно с этим человеком я сейчас желала встречи меньше всего. Недавно произошедший случай все еще смущал. Глаза поднять не решалась, но почувствовала, как он глубоко вздохнул и больше не дышал. - Проходи, Гермиона, Джордж уже уходит. Сделала шаг вправо, желая освободить дорогу, но Джордж одновременно шагнул влево. На автомате отступила в другую сторону, и он тоже. Вдруг Джордж положил руку мне на плечо и обошел меня, на ходу поправляя капюшон, выглядывающей из-под легкой куртки. Наша заминка явно не осталась незамеченной Кингсли. Он слегка улыбался, но, поймав мой неловкий взгляд, тут же взял себя в руки. - Здравствуй, Гермиона. Зачем пожаловала? - Добрый день, - начала я, - Я недавно разговаривала с Гарри... Он сообщил мне, что у вас нехватка добровольцев для войны с остатками Пожирателей... И... - Хотела бы записаться в отряды защитников? - в тоне Бруствера не было ничего хорошего. - Почему бы и нет? Мне это не в первой. - Послушай, Гермиона, - начал Кингсли доверительным тоном, - Я знаю, что ты сильная волшебница, но не уверен, что справишься. Ты сейчас так сломлена... Во мне начала закипать негодование. - Да? Я совсем не могу направить энергию в нужное русло! - я еле сдерживала себя, но внешне оставалась спокойной. - Я говорю это только из благих намерений, уж поверь мне. Кажется, у людей входит в привычку разговаривать со мной, как с сумасшедшей. Как же дать им всем понять, что я еще вполне вменяема? - Министр, поймите, я правда хочу снова начать жить. И это - я говорю с абсолютной уверенностью - точно вернет меня к жизни. Ну, или хотя бы отвлечет. - Не заметив изменений в лице волшебника, я отчаянно подалась вперед, - Неужели у Вас достаточно авроров, скажите, Кингсли?! - Я усмехнулась, понижая голос и делано расслабляясь. - Да? Значит, именно это и сподвигло Вас взять Джорджа. Мужчина сдвинул брови, явно не ожидая от меня такого напора. - Ну что ж, это Ваше решение, мисс Грейнджер, - он снова начал говорить официально, что весьма меня позабавило. - Операция состоится ровно через неделю ранним утром. Тогда Пожиратели будут крайне уязвимы. Думаю, что Вас прихватит мистер Уизли, а через некоторое время появятся авроры с порталом. - Благодарю за разумное решение, мистер Бруствер. До скорой встречи. - Сохрани тебя Мерлин...***
Всю неделю я провела в предвкушении. И вот сейчас, хоть и было три часа ночи, услышав звонок в дверь, я была рада. Рада, что хоть чем-то смогу помочь нашей общей цели - обезопасить мир. Пусть и добиваться всего этого необходимо давлением... и капелькой жесткости. Но удивляться не так давно проявившимся качествам не приходилось - это банальная закалка, через которую прошли все. Ужасная форма "естественного отбора". Я поднялась, быстрыми шагами доходя до двери, трясущимися руками дернула за ручку, и посмотрела на Джорджа, постепенно выходящего из темноты. Наверное, зря. Волосы были припорошены снегом, а пальто распахнуто. Взгляд светло-голубых глаз подобен снегу, что лежал на его волосах - такой же холодный. Желтый свет ламп не делал его бледное лицо более живым. Бескровные губы сжаты в тонкую линию. Его вид вызывал странные ощущения, которые тараканами плодились в воспаленном сознании. Мы прошли на кухню, Джордж сел на стул и, похоже, задумался. Нужно было взбодриться. Я не знала, какой чай пьет Уизли, поэтому заварила свой любимый - зеленый без сахара. Поставила перед парнем, даже не надеясь на ответную реакцию, и села на диванчик. Я рассматривала его и понимала, что чувствую что-то знакомое. Он может понять эту боль по-настоящему. Станет ли он разделять? Конечно, нет. Но, в любом случае, в такой ситуации начинаешь ценить любого человека, не бесящего сопутствующими фразочками. "Гермиона, держись" "Гермиона, все будет хорошо" "Надо быть сильной" Бред. Несмотря на множество людей, окружающих меня, я ни с кем не могу поговорить. Это изначально обречено на провал. Порой хочется поговорить даже с Джорджем, выплескивая все эмоции, нервно сменяющиеся в голове. Но он молчит. С самой смерти Фреда молчит. И это так пугает... Мой взгляд вдруг замер на листке, прикрепленном на сером холодильнике. Я встала, не спеша подошла к своему столу, достала чистый листок бумаги. Нашарив где-то ручку, осторожно присела рядом с Джорджем. Он не замечал меня. Или притворялся. Написала с напускной уверенностью: Привет. Подвинула к нему листочек. Он опустил на него взгляд, а потом поднял на меня. В нем плескалось удивление. Первая осознанная эмоция. Странно, но глаза порой все говорили за него: удивление, непонимание, сомнение, равнодушие... Нет, я добьюсь своего. Пишу еще увереннее: Здравствуй. Он снова смотрит. Вновь в глазах застыло удивление, но на этом все закончилось. Его рука дрожала. Отчего же это? Не отрывая руку от стола, он пододвинул ее к ручке и вывел корявым почерком: Здравствуй. Я торжественно улыбнулась, радуясь своей первой маленькой победе. Из соседней комнаты послышался щелчок аппарации.***
А время затаилось, ждёт свернувшейся змеёй... Кто знает? Может повезёт летящим над землёй. Летящим над землёй – что снега крошево? И этот мир, и этот грустный стих? Деревья странно бродят под порошею Безмолвными прообразами их. Пока домов заснеженные мамонты Вписались мрачно в зимний мезозой, Ты обречён - сидеть и мысль разматывать, И выбирать: из двух и больше зол.