Healing letters

Неаккуратно встаю и на несгибаемых ногах шаркаю в коридор. Щелчок - и перед глазами знакомое лицо подруги. Несмелая улыбка, робкая. Будто спрашивая: "Ты как? Не стало хуже? Это я пришла. Вновь". В светло-карих глазах теплится маленький, еле живой огонёк. Незаметные морщинки, отёки. Значит, недавно плакала. Рыжие волосы собраны по бокам и закреплены, видимо, на заколку. Объёмная, размера на 2 больше, чем нужно, белая кофточка, а сверху бежевый кардиган. На руке красно-золотой плетёный браслет. Как символично... - Привет, Гермиона. И тон такой осторожно-ласковый, будто обращается к сумасшедшему. - Проходи, - открываю дверь пошире и делаю размашистый жест рукой. Джиневра проходит к креслу, присаживаясь в него, а я тут же валюсь на диван. Лениво и с силой. Так, что безвольные руки и ноги тут же подскакивают и вновь падают на мятый плед. - Что ты делала последние три дня? - А ты как думаешь? - вопрос-сарказм тут же срывается с языка, но Уизли упорно пропускает мимо ушей. - Ты читала книжку, которую я тебе приносила? - взгляд рыжеволосой прошёлся по комнате. Вдруг медленное движение головы прекратилось, брови сошлись галочкой, а губы сложились в недовольную гримасу - книга, принесённая Джинни, так и осталась лежать на моём подоконнике, покрывшись прозрачно-серым слоем пыли. - Слушай, Герм! Так не может долго продолжаться! - Опять ты за своё... - Мерлин, спасите меня от этой женщины. - Мы же уже тысячу раз говорили об этом... - И я буду повторять ещё сто тысяч! Слушай, я не отвяжусь, пока не сделаю из тебя человека. - Удачных попыток. В комнате повисла тишина. - Не игнорируй меня! Молчание. - Гермиона! <...> - Гермиона Джин Грейнджер! <...> - Да в конце-то концов! - Джинни толкнула меня в район колен, умудрившись при этом не встать с кресла. - Ладно, хорошо. Раз ты не прочитала эту книгу самостоятельно, мы будем читать её вместе, по ролям! - Джиневра!.. - взмолилась я и, перевернувшись, уткнулась лицом в подушку. - Господи, ну хоть какое-то проявление эмоций! Знай, раньше я тебе позволяла забываться, переживать, вспоминать весь этот ужас, потроша себе мозг! Я дала тебе время! Дала шанс справиться самостоятельно! Так дай теперь мне шанс вытащить тебя из этого ада! Ты же мне потом сама спасибо скажешь! - А если я не хочу? - я немного приподнялась на локтях, - А если мне это не нужно, Джин? Вот скажи, зачем ты сейчас живёшь? Ради Гарри? Ради себя? Родителей? Ради кого? - Ради будущего, Гермиона. Я потеряла много дорогих мне людей. Двух членов моей семьи... Но кто сказал, что в моей жизни не появятся новые? - Новые? - я внимательно смотрела на подругу, не отводя глаз. Та почему-то изрядно покраснела и стала рвано дышать. Бог ты мой. Свободная одежда, отёки под глазами, всплеск эмоций... Новые члены семьи. - Я беременна, Герми. Уже полтора месяца как... - А Гарри? Он знает? - я уселась поближе к тому месту, где сидела подруга. - Он...ох, Гермиона! - Джинни заплакала в голос. - Ни черта он не знает! Он всё время пропадает в аврорате! П-последний раз я его в-видела пять дней назад! А ещё неделю до этого он забегал домой б-буквально на ч-часов 4-5, чтобы поспать... Я совершенно его не вижу! А ещё эта беременность... Как, как снег на голову! - Эй, ну же... ты чего. Не надо. Ч-шшш, - я гладила левую ладонь Джиневры, чуть сжимая и успокаивая. - Почему мне раньше не сказала? - У тебя своих проблем хватает. - На это у меня всегда найдётся время. Тем более, у меня его сейчас столько же, сколько и воздуха - неопределённо много. Настолько, что даже не чувствуешь. - Гермиона... - Да? - Я хочу мороженого. Уголки губ на секунду дёрнулись, будто преодолевая неведомую силу, которая не давала им замереть в ухмылке, но лицо тут же приняло обычное выражение. - Вот же коварная женщина. Решила надавить на жалость? Джинни умоляюще посмотрела. - Ладно, у тебя получилось. Ты всё-таки вытащишь меня на улицу. Но знай, это только ради тебя. *** - Кафе-мороженое Флориана Фортескью? - Что-то не так? — Джиневра сделала шаг навстречу, взволновано хмурясь. Я запнулась. - Нет, просто... Воспоминания быстро кружили перед глазами, сменяясь и шевелясь. Я прикрыла глаза, положив на них разогретые ресторанным теплом ладони. - Гермиона, ты что, пытаешься спрятаться? — через голос подруги сочилась улыбка. Ну надо же! Как будто застали за чем-то постыдным. Мы, наконец, уселись, и я заказала кружку горячего кофе, а Джинни три шарика фисташкового мороженного. - Джиневра, ты же простудишься - конец ноября на дворе! - Во-первых, перестань называть меня полным именем! А во-вторых, я уже скоро стану мамой, черт возьми! После этих слов мы одновременно встретились взглядами, полными... чего? Не могу объяснить. Было так непривычно думать, что ты уже не подросток. Мерлин. Недавно мы сами были детьми, а тут буквально через несколько месяцев у моей лучшей подруги появится свой ребенок. И это совершенно не укладывается в голове. Когда миловидная официантка принесла заказ, я взяла чашку и, поднеся её почти к самому носу, долго упивалась ароматом корицы. - Гермиона, слушай... У тебя ведь нет планов на Рождество? - Их и не может быть, сама знаешь. - Придешь к нам? Поможем маме приготовить ужин, нарядим елку, соберемся вместе, как раньше. "Как раньше" резауло по ушам, заставив поморщиться. Как раньше уже никогда не будет. Никогда. Мысли остались невысказанными. - Конечно, это ведь традиция. Если честно, я даже скучаю по Норе. Это же мой дом. - Спасибо, Гермиона. А! И вот еще что. - Что? - Прихвати свое хорошее настроение, иначе ничего не выйдет. Я попыталась выдавить из себя подобие улыбки. - Попробую. *** После этого дни потекли в прежнем русле. Я старалась меньше грузить себя переживаниями, занялась бумагами. Что-то определенно выходило, мысли о войне реже посещали меня. Хотя, если учесть, что я с головой уходила в накопившуюся работу и уборку дома, то времени на размышления не оставалось. Были только пять часов сна. И только удвоенная порция "Сна без сновидений". Рождество приближалось. Выпал первый снег, улицы и дома начали преображаться. В Лондоне постоянно суетящиеся магглы сновали туда-сюда еще более неистово, готовясь к предстоящему празднику. Волшебники не отставали, поэтому в Косом переулке нельзя было сделать и шага. Все лавки выставили оригинальные подарки на любой вкус. Мощенная булыжником извилистая улица трепетала в ожидании праздника. Все вокруг чувствовали праздничную атмосферу. И я совру, если скажу, что не чувствовала того же. Рождество всегда было моим любимым праздником. Если подумать о Рождестве, вспоминается аромат, витающий в Норе. Я очень боялась идти туда. Боялась, потому что это первое Рождество после войны. Боялась, что все будет не так. Боялась, что меня не воспримут, как прежнюю Гермиону Грейнджер. Сильную, способную найти выход из любой ситуации. А воспримут как сломавшуюся, одинокую девочку, которая отталкивает помощь. А может, так оно и есть? Время бежало со скоростью тысячи молний, а Рождество неумолимо приближалось. *** С трудом верилось, что событие, ради которого я месяц не выходила из кабинета - уже сегодня. Я откровенно растерялась. Грифиндорская заучка растерялась. Такого не может быть. Никто бы не поверил. Раньше. Да, раньше никто бы не поверил. А теперь - легко. Теперь ты все время даешь слабину. Да ты и не Гермиона Грейнджер теперь. Ты лишь жалкая тень той, что умерла на войне. Замолчи! Я обещала Джинни прийти с хорошим настроением. И знаешь что? Я сделаю это, во что бы то ни стало! Мне плевать. Абсолютно. Заметь, пожалуйста, я здесь и живу, а ты лишь иллюзия, пустой звук. Так что будь добра, исчезни ко всем чертям! Ну-ну. Мерлин Всемогущий! Я наклонилась над раковиной, давая холодной воде стекать по лбу, прикрытым глазам, прямому носу, волевому подбородку, шее, скатываясь под воротник. Вскоре меня уже пробила крупная дрожь. Пожалуйста. Я прошу тебя. Пожалуйста, успокойся. Ты это умеешь. Вдох. Выдох. Все в порядке. Отвернувшись от зеркала я на подкашивающихся ногах последовала в комнату. Что ж. Нужно выбрать одежду, а не тупо пялиться в зеркало. Тонко подмечено, Гермиона - исполняй. Выбор был сделан на элегантном, но в то же время строгом кофейном платье с черным ремешком. Черные туфли на практичном каблуке и маленькая сумочка. Фестрал меня дернул делать макияж! Пришлось потратить пол часа на свои неумелые действия. Из всех смертей на свете меньше всего я хотела бы выколоть себе глаз щеточкой от туши. А это было ох как вероятно! Я бросила беглый взгляд на часы, которые показывали - ох, святой Мерлин! - семь часов вечера. Быстро пройдя к камину, я набрала в легкие побольше воздуха и четко произнесла место назначения. Живот скрутило, а завтрак (впрочем, в этом не было ничего нового) захотел со мной распрощаться. Но суждено не было. Под ногами уже чувствовалась твердая поверхность.