After the end

Несколько часов назад. Серое небо затянуто плотным слоем облаков. Где-то за ними спряталось солнце, оставив попытки прорваться наружу и осветить благословенными лучами холодные здания, покрытые инеем деревья, мерзлую хрустящую под ногами землю. Возможно, именно этого и не хватает сейчас людям, как напоминания, что даже в самые темные времена остается лучик света и надежды. - Ты уверен, что нам сюда? - голос Джейн дрожит скорее от волнения, чем от холода, но она инстинктивно поднимает капюшон, накидывая его на голову. - Более чем, - тихо отвечает мужчина, очень похожий на нее, но значительно старше. - Слишком людно, - добавляет она, исподлобья оглядываясь вокруг. Центральные улицы переполнены. Словно очнувшись от продолжительного сна, на бульвары, просторные проспекты и узкие тротуары выползают местные жители, уставшие бояться, прятаться в стенах своих домов и дрожать в ожидании неизвестности. Сколько вытерпел этот город, сколько еще предстоит ему перенести! Они вновь тешат и убеждают себя, что Готэм - надежная крепость, что ломая ее стены, враги лишь рушат свои орудия, что хитростью проникая внутрь и отравляя жизнь горожанам, они сами попадают в ловушку. Так было и так будет. Этот город выстоит и выдержит все. Девушка смотрит в лица людей, пытаясь понять их мысли. Слишком долгая зима в жизни каждого из них, но самое страшное уже позади. Что чувствуют они теперь, о чем думают, какие планы строят на будущее? - Прошло больше суток, - констатирует Джейн, объясняя своему спутнику то, что он и так прекрасно понимает, - может быть уже слишком поздно. Ее голос едва слышно за общим гулом работающей спецтехники, разгребающей завалы строительного мусора, служившего баррикадами не так давно. Управление зачем-то прислало несколько пожарных машин, хотя все очаги возгорания дотлели и самостоятельно потухли. И теперь эти громоздкие махины перегородили улицу, без пользы и дела, мешая движению и раздражая особо радеющих за системность, правильность и качество выполнения установленных начальством работ. Один из таких, лысеющий мужчина средних лет с дымящейся сигаретой, зажатой в зубах, водитель грузовика, вывозящего куски бетона и кирпичей. Он, яростно выкрикивая ругательства в окно и нещадно давя на звуковой сигнал, оглушая всех вокруг, кто имел неосторожность оказаться поблизости, пытается "попросить" водителя пожарной отъехать в сторону, на что тот лишь пожимает плечами и отворачивается. У небольшого супермаркета, одного из немногих, что не перестали работать зимой в этом квартале, столпились встревоженные горожане, обступив кольцом нескольких полицейских. Усердно жестикулируя и перебивая друг друга, они изливают свои жалобы, просьбы, требования, все, что может касаться восстановления жилья или рабочих мест. - Не волнуйтесь, все образуется, - уверяют хранители порядка, пытаясь угомонить беспокойный народ. Но легче участливо выслушать, понимающе кивая головой, чем объяснить этим людям, что с подобными заявлениями следует направляться в иные вышестоящие инстанции. С неба начинают падать редкие крохотные снежинки, заметные лишь во время полета и тающие под ногами. Ветер хлещет по щекам, будто колючими иглами и прокрадывается под одежду, заставляя дрожать, швыряет по грязному асфальту куски затоптанных газет. - Джозеф, - обращается девушка к своему спутнику с мольбой в голосе, в последний раз пытаясь повлиять на него. Она закусывает губу и сводит брови домиком точно так же, как в детстве, когда выпрашивала у него его любимую игрушку или последнее оставшееся лакомство. И это всегда работало. Он отдавал младшей сестренке и игрушку, которую она впоследствии ломала, и конфеты, благо этим она иногда делилась с братом. Джозеф внимательно смотрит в серо-голубые глаза девушки, точно такие же, как свои, крепко сжимает ее ладонь и твердо произносит: - Жди у заднего хода здания, я подгоню фургон. Он отпускает ее так резко, что Джейн по инерции наклоняется в ту сторону, куда так стремительно поспешил брат. Воровато осматривается, цепляет взглядом все, что может помешать осуществлению их плана. Сейчас ей кажется, что все будто исподтишка наблюдают за каждым ее движением. Но по правде никому нет дела до миниатюрной девушки в болотного цвета парке и черных джинсах, не выделяющейся из толпы, а иногда и сливающейся с фоном кирпичных стен. "Мания преследования" - вздыхает она и неторопливо сворачивает за угол администрации. Узкий переулок, захламленный прошлогодними листьями, мусором из железных баков, опрокинутых и распотрошенных бродягами, собаками или крысами. Ветер подгоняет в спину, требуя поторопиться, не мешкать и завершить начатое. Дверь запасного выхода из здания, выделяющаяся на гладкой высокой стене пепельного оттенка, слегка приоткрыта, будто гостеприимно приглашая войти. Девушка, не раздумывая и отбросив сомнения, открывает ее, морщится от скрипа и проходит внутрь. Тишина в помещении кажется оглушающей и каждый шаг, будто стук камня о камень. Холодный воздух остался снаружи, тепло расслабляет девушку, она увереннее преодолевает последние ступени и заходит в просторную приемную, окутанную полумраком. Широкие главные двери завалены обломками бетонной колонны - кому-то из бунтовщиков пришло в голову взорвать городскую ратушу под общий шум. Или же это случайность по вине своих же. Но стены ее оказались достаточно крепки, а впрочем не исключена и слабая мощь снаряда. Здание внутри не испытало серьезных повреждений, лишь взметнулось облако пыли, осыпавшейся штукатурки с потолка и несколько кусков стены, оторванной прямым попаданием. Никому не пришло в голову, что там мог кто-то остаться. Джейн прерывисто вздыхает, замечая очертания силуэта в темном углу и, забывая о необходимости не шуметь, бежит через весь зал, громко топая по мраморным плитам. Глаза никак не могут привыкнуть к темноте. Она щурится, всматриваясь в крупного человека, неподвижно распростертого на полу. Он словно в саже сливается в одно большое черное пятно, не различаются границы одежды и кожи. - Вот ведь дьявол, - шепчет девушка и опускается на колени. Она склоняется над телом мужчины и резко обхватывает рот ладонью от внезапного приступа тошноты. Его грудь похожа на кровавое месиво с рваными лоскутами жилета, который, возможно, и должен был служить защитой, но на деле оказался бесполезным. В темноте не различить ни серьезность раны, ни даже цвета крови. Но то, что от полученных повреждений человек физически не смог бы выжить, неоспоримо. - Вот и конец, - печально заключает девушка и, прежде чем подняться, дотрагивается до шеи мужчины для формального подтверждения смерти. Рука замирает, чувствуя тепло кожи и слабое биение пульса. - Не может быть! - выдыхает Джейн и нагибается ниже, почти касаясь носом железных трубок маски на лице человека, минуту назад считавшегося погибшим. Она жадно вслушивается в каждый звук и, наконец, признает тихое шипящее дыхание, шум которого до этого расценивала, как звуки, доносящиеся снаружи. - Джейн! - приглушенный голос Джозефа раздается с лестницы, а затем появляется и он сам, - ты нашла его? - Да. - Значит не будем терять время, - бросает мужчина и поспешно направляется к ней, толкая вперед себя носилки на скрипящих колесах. - Стой! - девушка останавливает брата, выставив вперед руки, - подумай еще раз, Джозеф. Тебе не за чем это делать. - Я дал слово, - в который раз звучит твердый ответ. - Кому? - повышает голос Джейн, - Человеку, которого больше нет! Мертвец не восстанет из могилы, чтобы потребовать с тебя выполнение обещанного. Джозеф устало вздыхает и расправляет плечи. Довольно высокий и крепкий, он похож скорее на спортсмена, чем на врача городской клиники. Но профессиональные и личностные качества доброго доктора, стремящегося спасти и вылечить всех и вся, преобладают в нем в значительной степени. - Я не сказала тебе самого главного. Он жив, - на одном дыхании выдает Джейн и в ее голосе облегчение граничит с обреченностью. Старший брат даже не меняется в лице. - Значит тем более нужно торопиться. - Что? - вскрикивает девушка, распахивая глаза, и на мгновение лишается дара речи, - он... он же преступник! Террорист! Да он чуть не взорвал весь город к чертям собачьим! - Послушай. Я обещал и я сделаю. Мертвого или живого, я вывезу его отсюда. Это дело принципа и чести. Моих личных. Слова, данного самому себе. На этот раз тон голоса не терпит возражений, а упрямый взгляд еще красноречивее слов. Девушка отступает в сторону, ворча себе под нос: - Идиот. Принципиальный. Честный. Идиот.

***

Городской шум постепенно смолкает, лишь сильные порывы ветра шевелят голые ветви деревьев и завывают, скользя по крышам. Люди покидают улицы, стремясь укрыться от холода наступающей ночи в теплом месте. Небольшая компания из явно подвыпивших молодых парней, смеясь и спотыкаясь на ходу, нестройно пытаются петь национальный гимн, их громкие голоса стихают, стоит им свернуть в одну из темных подворотен и исчезнуть из виду. Джейн запирает задние двери фургона на ключ и поворачивается к брату, который стоит чуть в стороне и разговаривает по телефону. "Нашел время!" - сверлит она его спину возмущенным взглядом. Сотовую связь уже восстановили, как и линии электропередач, там, где они были оборваны. Издали слышится стук вагонов метро по рельсам, а центральные улицы заполняются гражданскими автомобилями. Скоро город вернется в свой обычный ритм жизни и вытеснит негативные воспоминания о прошлом. Девушка открывает пассажирскую дверь и готовится сесть, когда Джозеф убирает телефон и подходит к ней. - Ассистентка встревожена, - начинает он, следя за реакцией сестры, - в клинику поступили пациенты. В западной части города мародеры напали на магазин и несколько ближайших домов, есть раненные... - Он потерял много крови, - бесстрастным тоном говорит девушка, пропустив мимо ушей его слова, - думаешь, бинта, что ты наложил, и обезболивающего достаточно, чтобы он выдержал поездку? - Это зависит от его организма. Большего я сказать не могу. Мужчина вешает на плечо сестры свою сумку и молча переминается с ноги на ногу, пока до нее не доходит смысл этого безмолвного жеста. - Нет, нет! Ты не можешь меня просто бросить и уйти! Только не сейчас! - ужасается она, пытаясь сбросить кожаный ремешок с плеча. - Могу и бросаю, - ровным тоном произносит Джозеф, - прости, сестренка. - У тебя просто нет совести, - бурчит девушка в плечо брата, когда он обнимает ее и целует в лоб на прощание. - Как раз наоборот, Джейн. Именно совесть не позволит мне сейчас покинуть город вместе с тобой. К тому же, понадобятся некоторые.. эм.. медикаменты, - многозначительно кивает он на фургон, - в связи со сложившимся положением... - А если... что, если... - запинается она, не в силах озвучить тревожные мысли, бурным потоком закрутившиеся в голове, как только приходит осознание, что дальше действовать придется в одиночку. - Эй, ничего не бойся, - ласково говорит Джозеф и гладит девушку по щеке, - ты справишься. Я уверен в этом, потому что отлично тебя знаю. Смелости и отваги тебе не занимать. Поторопись, но будь осторожна. Туннель открыт и дорога достаточно свободна. Увидимся дома через пару часов. Она ничего не отвечает и опускает глаза, сосредоточенно разглядывая камень на земле, когда брат ободряюще сжимает ее руку на пару мгновений, а затем быстрым шагом скрывается за углом мрачного серого здания. - Я смелая, я отважная, - иронично хвалит себя Джейн, усаживаясь на водительское сидение, и щелкает пальцем по маленькому пузырьку с ароматизатором, висящему на веревочке под зеркалом. "Выбор есть всегда. Выход есть во всех, даже самых сложных, ситуациях. Если рискуешь, то иди до конца..." Продумывая, какими бы позитивными утверждениями еще взбодрить и поднять дух, девушка заводит мотор, неторопливо выезжает из переулка на главную дорогу и, оглядевшись по сторонам, направляет фургон прямо к выезду из города.