О завершении и торговых автоматах

      В пятницу в Тина парке должен был состояться большой пикник, как предварительное мероприятие перед встречей выпускников, но Хельга не собиралась туда идти. Сама мысль, что она увидит этих людей завтра, заставляла ее нутро сжиматься. Увидеть их сегодня... не представляется возможным. К тому же, у нее на сегодня было запланировано воссоединение иного типа.       С момента выпуска из университета и вступления в медицинскую часть программы обучения, Хельга регулярно поддерживала контакт с ее сестрой. Ольга удивила ее своим неожиданным появлением на вручении диплома. После церемонии сестры отправились в ресторан и проговорили шесть часов кряду. Хоть они и не были близки настолько, как обычно описываются родственные взаимоотношения в книгах и кино, между ними была прочная связь. Ольга переехала обратно в Хиллвуд вместе с двумя детьми после развода с мужем. Она стала преподавать у второклассников; 118 школа и материнство немного усмирили ее пыл. Она перестала быть столь надоедливо совершенной, какой привыкла ее считать Хельга. Ей доводилось видеть сестру с кусками бумаги и клеем в волосах, — такой вид уж точно не назовешь идеальным; выкрикивающей бесполезные угрозы обоим своим детям, когда тем удавалось переполнить нескончаемую чашу терпения матери, хотя всегда казалось, что Ольгу ничто не может вывести из себя. Ради сестры Ольга оставила свой пьедестал, на который ее водрузили родители, и зажила нормальной жизнью. И Хельга любила ее за это.       Поговорив с Дженнифер, Хельга позвонила Ольге и рассказала о своем решении. Ольга воодушевилась даже больше самой Хельги.       — О, Хельга, это замечательно! — взвизгнула Ольга. — Я позвоню мамочке и папочке, и мы поужинаем все вместе у них дома. Готовить буду я.       — Эм, Ольга, — поморщилась Хельга, — на самом деле, не думаю, что это хорошая идея...       — Ничего подобного. Они столько спрашивали о тебе, и это будет идеальным моментом, чтобы залатать старые раны, — произнесла она на фоне внезапно раздавшегося шума. — Повиси минутку.       Хельга улыбнулась и попыталась сдержать смешок, слушая, как Ольга отчитывает ее племянников.       — Дэймон, прекрати гоняться за псом с пеной для бритья! Дай сюда. Мэдди, положи ножницы. Сейчас же! Вы двое отправляйтесь в гостиную и доставайте ленту. Мама подойдет через минуту, — Ольга вернулась к телефону, а Хельга закусила губу, чтобы не выдать смех в голосе.       — Можно я просто позвоню им, ладно? — продолжала упрашивать Ольга. — Я поговорю с ними, а потом сообщу тебе, что они скажут. Пожалуйста?       — Ладно, — смягчилась Хельга. — Дай мне знать.       Тот разговор привел ее туда, где она сейчас стояла — перед знакомым зданием из бурого кирпича, которое она восемнадцать лет называла своим домом. Хельга пыталась унять разбушевавшиеся нервы и с горечью подумала о возможности бросить эту затею и спрятаться в номере гостиницы вплоть до воскресения. Дверь отворилась, помешав ей привести этот план в действие, а на пороге стояла ее пятилетняя племянница с улыбкой от уха до уха.       — Тетя Хельга! — заверещала она. Хельга подняла девочку и обняла ее.       — Здравствуй, Мэдди. Сюда безопасно входить?       Мэдди сморщила нос.       — Мамочка готовит какую-то странную пищу, но кроме того...       Дэймон вошел в прихожую проверить, чем занимается его сестра. Заметив Хельгу, он расплылся в улыбке.       — Мам! Тетя Хельга пришла! — прокричал шестилетний мальчик и обрушился на тетю с объятиями. Хельга едва успела войти в дом с двумя детьми, повисшими на ней, когда Ольга и ее мать появились из кухни.       — Вы дадите Хельге хотя бы сперва зайти в дом? — рассерженно попросила Ольга. Дети спрыгнули, позволив Хельге выпрямить спину. Ольга подбежала к сестре и заключила ее в объятия.       — О, сестренка! Я так рада, что ты пришла.       — Ну, ты же чуть ли не силком меня затащила, — Хельга потянула воздух носом. — Чем так вкусно пахнет?       — Жаркое с молодым картофелем. Ты же знаешь, как папочка любит мясо и картофель.       Хельга улыбнулась и немного напряглась, завидев свою маму.       — Здравствуй, Мириам.       Лицо пожилой женщины озарила улыбка, и она приблизилась к Хельге.       — О, моя малышка, — всхлипнула она.       Хельга закатила глаза, обнимая маму в ответ.       — Мам, все хорошо. Я... Я тоже скучала.       Ольга лишь улыбнулась и ускользнула обратно, чтобы закончить приготовление пищи.       — Я так волновалась за тебя, — произнесла Мириам, слегка шмыгнув носом и отстранившись от младшей дочери. — Когда Ольга поведала нам о том, как ты добилась докторской степени, я поняла, что ты больше не маленькая девочка, — она испустила вздох. — Помню, как я расчесывала тебе волосы каждый вечер перед сном.       — Мам, это делала Ольга, — покачала головой Хельга.       — Разве? — Мириам выглядела смущенной. Хельга тоже вздохнула.       — Неважно, мам. Пойдем лучше поможем Ольге с ужином.       Хельга стояла в дверном проеме гостиной, глядя на то, как ее отец увлеченно смотрел какое-то игровое телешоу. Чем дальше, тем вечер становился лучше, чем ожидалось ранее. Она, конечно, не ждала цветов и фейерверков, но увидеть ее маму по крайней мере трезвой было просветом. Ольга рассказывала, что Мириам прибегла к помощи, но убедиться в этом воочию было совершенно иным.       Сейчас ей нужно столкнуться еще с одной проблемой своей жизни. Хельга кашлянула.       — Привет, папа. Ужин готов.       — А? Ой. Твоя сестра уже здесь, Ольга?       — Я Хельга, пап, и, да, я здесь.       Боб Патаки развернулся в кресле и оглядел свою младшую дочь.       — Да, это ты, — он выключил телевизор и поднялся.       — Итак, Ольга говорила, что ты стала доктором. Получила высшее образование и все прочее.       — Да. Это вроде как обязательно, чтобы быть доктором. Образование и докторская степень.       — И ты этого добилась сама, а?       — Это называется стипендией, но, по большей части, да.       Боб изучал ее еще несколько мгновений, после чего расплылся в улыбке.       — Я горжусь тобой, дочка.       Хельгу это высказывание застало врасплох.       — Эм... Спасибо, пап. Это много для меня значит.       — Давайте приниматься за еду. Твоя сестра, наверное, опять стряпает свои полезные обеды. Позже я обязательно куда-нибудь выберусь, чтобы отведать нормальной пищи.       — Вообще-то она приготовила жаркое с молодым картофелем.       — Жаркое? Что ж, тогда совсем другое дело. Так, и какой ты доктор?       — Я детский психотерапевт.       — Тот, кто копается в голове? И люди тебе за это платят?       — И на удивление хорошо. Плюс я прописываю лекарства.       — Хм... Расскажешь как-нибудь об этом поподробнее.       — Ладно.       Хельга вернулась в свой номер в отеле, и, бросив сумку на кровать, сняла туфли. Ужин прошел совсем не так плохо, как она себе это представляла. Подумалось, что родители не смягчились бы так, не будь в доме детей. У нее даже случился приличный полуразговор с Бобом, который не перерос в перепалку. Теперь, если остаток выходных пройдет так же гладко, она сможет вернуться в Берлигтон с чувством, что достигла чего-то важного. Само собой, она понимала, что это будет не так просто.       Настойчивый стук в дверь оторвал ее от размышлений. Нахмурившись, она подошла и открыла ее. Перед ней стоял Филипп, зеленые глаза его выражали растерянность и разочарование.       Хельга, увидев его, растворила дверь шире.       — Полагаю, тебе понадобился шоколад?       Поджав губы, он совершил кивок головой. Хельга медленно кивнула в знак понимания.       — Постой, я сейчас обуюсь.       Оставив дверь открытой, она натянула пару удобных шлепанцев и прихватила немного мелочи из кошелька. Взяв ключ-карту, Хельга покинула номер, захлопнув за собой дверь.       — Пойдем за конфетами.       Они тихо преодолели расстояние до холла, Филипп не проронил ни слова, покуда они не оказались в зоне торговых автоматов. Даже не спросив, Хельга опустила деньги и ввела нужные цифры для выбора M&M's. Ничего не говоря, она вручила их Филиппу, а себе взяла газировку.       — Здесь все взрослые такие грубые?       — В большинстве своем, — ответила Хельга, почуяв неладное. — Что случилось?       Мальчик плюхнулся на пол рядом с автоматом со сладостями и раскрыл упаковку конфет.       — Мы сегодня ходили на пикник на открытом воздухе. С той группой людей я даже не был знаком, но, полагаю, мой папа учился вместе с ними в школе. Они все беседовали с ним, а со мной разговаривали так, словно мне три года. И все спрашивали у меня одно и то же.       — Где твоя мама, — закончила за него Хельга.       Филипп кивнул.       — Когда папа сказал, что у меня нет мамы, они все принялись извиняться. Как будто она умерла или вроде того. Но она ведь не умерла. У меня просто ее никогда не было.       Хельга присела на пол рядом с ним, прислонившись к стене.       — Помнишь, что я сказала тебе вчера о том, почему люди извиняются в неловких ситуациях?       Филипп кивнул снова.       — У людей существуют определенные стереотипы относительно устройства мира. У нас, по идее, не должно их быть, но их вливают в наше сознание наши родители и социум. Когда ты вырастешь, у тебя будет совершенно иной набор идеалов, потому что ты рос в другом обществе. Здесь же, когда мужчина появляется с ребенком, это предполагает, что у него обязательно должна быть жена, потому что бытует предвзятое мнение, что мужчины не могут присматривать за детьми. Если же женщины нет, то допускается, что либо она просто не пришла, либо ее нет в живых. Еще одно устоявшееся мнение касается того, что женщины не должны бросать своих детей, материнский инстинкт предназначен для предотвращения этого. Но некоторым женщинам просто не суждено быть матерями. Одинокий отец с самого рождения ребенка — неловко по определению, потому люди и приносят извинения.       Филипп съел несколько конфет, немного помолчав, затем взглянул на Хельгу.       — Я не ненавижу маму. Я даже не знаю, кто она, и папа никогда не видел причин мне о ней рассказать. И вплоть до этих выходных мне это было неважно. Мне хватает общения с женщинами там, где мы живем, они проявляют ко мне заботу и внимание. Наше поселение словно большая семья, все женщины заботятся обо всех детях. А я — часть этой семьи, — он прервался, чтобы прожевать еще несколько конфет. — Папа тоже расстроился. Он сказал, что трое его самых близких друзей на пикнике не появились. Он улыбался и общался со всеми, но я точно знаю, что он был расстроен.       У Хельги перехватило дыхание. Фиби и Джеральда тоже не было на пикнике. И Хельга даже предположить не смела, что под третьим человеком имеется в виду она. Ведь она приехала сюда за завершением, а не за тем, чтобы разбередить давнюю глупую одержимость мужчиной, которого она теперь даже не знает.       — Он приехал на встречу выпускников, верно?       Филипп закивал головой. Хельга приподняла уголки губ в легкой улыбке.       — В таком случае, будет ведь еще завтрашний ужин. Возможно, твой отец увидится с друзьями завтра.       — Пожалуй, — он встал, и Хельга последовала его примеру. — Спасибо за конфеты и что поговорила со мной, — Филипп поймал ее взгляд. — Не так много людей согласятся сидеть и слушать десятилетнего мальчика.       — Этим я занимаюсь по жизни. Я слушаю детей, когда никто другой этого делать не будет.       — Ты хороша в этом.       — Остальные дети тоже так мне говорят, — широко улыбнулась Хельга.       — Спокойной ночи, Хельга, — зевнув, произнес он.       — Спокойной ночи, Филипп.