Повстанцы(омегаверс, постапокалипсис)

Мурлыкал двигатель, разогреваясь. Льен нежно гладил руль. — Рисс, везунчик ты, — чесал. — Тебя научит водить сам Льен Азари фон Саброн Младший! Я управляю всем, что ездит по земле. Рисс не впечатлился: — Дар показывал мне в техзале, как водить. — Пф! Твой Дар ездит как муха ноябрьская. А я что, больной — лихачить по серпантину: справа скала отвесная, слева обрыв? Только в Гриарде и сажусь вперёд. Там встречные водилы не срисуют, что на мне рукава лопаются. Рисс заинтересовался: — Ракетным комплексом «Призрак» ты тоже управлял? — Жжёшь! — восхитился Льен и воткнул коцаный диск в магнитолу. — Не-е, смертовозкой не управлял. Но какие мои годы? Льен не привирал, он действительно водил что угодно от мопеда до тягача с двумя прицепами. Причём учился опытным путём, наугад: максимум, что Халлар до войны освоил, это фермерский трактор. Когда мы отбили первый большегруз, у нас ещё ноги до педалей не доставали. Чурбачки деревянные к ступням привязывали и так учились. Сино и Льена Халлар больше других мучил; остальные, мол, по ходу дела освоят. Халлар уже тогда знал, что омегам придётся стать лицом своих групп. Именно они будут светиться перед коммунами на дорогах и постах. Так что мы только и успевали добывать бензин и подвозить им на учебный «полигон» в районе Зольского леса. Керис, пряча под рулём легковушки беременное пузо, мотался по всем заправкам Предгорного округа под охраной малолетних альф — один ПЛ с тремя патронами на всех. Ещё кто кого охранял. Ликующий Льен нацепил тёмные очки, газанул вхолостую. — Товарищи пассажиры, наш рейс отправляется. Всем пристегнуть ремни, в салоне не пердеть. Повторяю: не пердеть в салоне. Тебя, малёк, касается. — Он оглянулся на Арона, тот нахмурился в ответ, но за передний подголовник ухватился покрепче. — До двухсот, — предупредил я. Пусть резвится омега, но в меру. Из динамиков на всю катушку грянул тяжёлый рэперский бит; Арон подскочил от неожиданности. Взвизгнув шинами, «Челдон» рванул с места, нас вдавило в сиденья. — И-и-и-и-ха-а-а! Едррррёшки-макарёшки! — веселился Льен. Я решил дать ему пять минут. Ладно, шесть. Сидящий рядом со мной Гай неодобрительно скривился — ну слишком уж громко, да и не любил он коммунский рэп. Ему сегодня всё кисло было: за шестьсот километров отсюда кто-то драл его вожделенного Крила. Зато Арону зашёл музончик — лыбу счастливую растянул. Льен утопил газ, степное пестроцветье за окнами слилось в одну полосу. Кто бы подумал, что этот корабль на колёсах так разгоняется! Стрелка спидометра доползла до отметки «сто девяносто» и замерла. Хорошо. Послушный омега. Надрывались сабвуферы, отзываясь низами где-то внутри, казалось, весь ливер вибрирует. А безбашенный гонщик подмахивал гривой в такт и подпевал речитативом: Четыре сотни скакунов бьют копытом под капотом, накачай сильней басы, давай, гони до поворота. Давит свежий ветер в харю, май сейчас в ударе, подразни радары, йоу! — Дарайн, давай я Риссу управляемый занос покажу?.. Ну Дара-а-айн. Я ему щас покажу. Покажет он. Коммуны проснулись, наконец. Со второстепенной дороги вырулила на шоссе задохлая на вид «Дагора», юркнула вперёд у Льена под носом. У того аж дым из ушей попёр от возмущения. Наш спидометр лёг, горемыка; в движке затарахтело. Вровень пошли, через плотную тонировку на нашем стекле виднелась азартная морда коммуна. — Во даёт копоти! У него чо там — турбо? — пыхтел Льен, из последних сил всё-таки обгоняя «Дагору». Арон приопустил окно и злорадно высунул коммуняке средний палец. Фильмов насмотрелся, придурь мелкая. Я рванул его за локоть, затянул обратно. — Мозги растерял?! Спалить нас хочешь?! — А чо я? Чо? — вылупился Арон. — Беты так не показывают. Ты вообще знаешь, что это значит? Он захлопал зенками. Пока на его лице появилось понимание, обойдённая «Дагора» уже свернула на просёлочную дорогу. Я отчитал: — Руками никуда не лезть! Не шевелиться! Смотри и слушай — всё! Тут тебе не кухня Кериса, одно подозрение — нас всех пулями нашпигуют. А с нами омеги! Усёк? Арон побито нахохлился: — Я… я больше не буду. Как есть малёк, хоть на верхней губе усики светлые пробиваются. «Не буду». Тьфу. Где гордость альфы? Ты первый сын старейшины, в конце концов, круче только кипяток. Никогда я не был таким… несуразным. Да никто из нас не был. Разве что Тар… местами. Помню, мы ему в детстве намотали обрывок каната на шею и наврали, что это Халлар приказал. Тар поверил, так и ходил целый день, пока Керис не увидел и не снял. А мы от ржаки валялись. Дикая трава сменилась полями взошедшей пшеницы. Льен рэп потише выкрутил — хватит расслабляться. Нам нужно было укрытие — «Челдон» спрятать, а здесь начинались лесополосы, насаженные, чтоб вихри урожай не поломали. В степи иной раз такие смерчи гуляют — меня с ног собьют. Я вытащил из сумки наушники и микрофоны, раздал всем. Для Рисса мы с Халларом смастерили специальную ерундень в виде слухового аппарата. Типа глуховат чувак, ну, бывает. У солнышка ещё волосы не отросли обычный наушник прятать, как Гай и Льен. Это мне длинные патлы не нужны, я невидимка. По правде, Рисса я тоже показывать не планировал, его тут до сих пор каждый бобик вынюхивал. Двенадцать тысяч вознаграждение — шутка ли? Арону средство связи мы сбацали в виде наушников от плеера с проводами. Коммунский шоферюга на рабочем месте плеер никогда не заведёт, а малёк-то не на работе. Для роли шоферюги Арону ещё подучиться надо. — Не снимать, — предупредил я. — Хочу знать, где вы, даже если на секунду отлить отходите. И за базаром следим в эфире. О клане, Гриарде, вообще о горах — ни слова. Если услышат коммуны, нам крышка. В прошлый раз спасло чудо. Чудо в шапке. — Как можно было его потерять?.. — недоумевал Льен, крутя в пальцах наушник. — Выключи, Рисс, это аварийка! Малыш атаковал его коронными «что это?», тыкая во все кнопки на панели. Густая лесополоса выползла из-за горизонта — то, что надо. Я рот открыл сказать об этом Льену, но Гай вдруг потянулся через спинку сиденья назад, в багажное отделение. Повозившись в хаосе из наших рюкзаков, он вытащил за ремень бинокль, и это сразу вызвало у меня нехорошее предчувствие. Я посмотрел вперёд: примерно в километре от нас дорогу переходило стадо баранов. Ну начинается… Неудачное совпадение: пастушок продрал глаза и вышел работать, когда у Гая свербило в штанах из-за Крила. Был ещё шанс, что баранов пас плешивый сыч в висячих на жопе трениках. Но Гай довольно облизнулся, глядя в бинокль. Только не при Риссе. — Не сегодня, — отрубил я. — Ты меня с ними одного собрался оставить? — Кхарнэ… — понял Льен. Гай взбеленился: — Полчаса не подождёшь? Я месяц тебя ждал! Ты это брось, Дарайн. Ты в Тара превратился, не мы. Досадно, но он был прав. Месяц назад я бы сам жребий тянул за право пастушка пробуравить — дырка-то одноразовая. Сейчас мысль об этом даже не щекотала. А вот на Гае метки не было. Сколько лет я заставлял их с Карвелом лишь мечтать об омежьих задницах? Неудовлетворённый альфа — опасный альфа; в итоге они меня чуть на перегной не пустили. Урок я помнил, но… только не при Риссе. — В другой раз, Гай. Пожалуйста. Я также помнил полные ужаса глаза Рисса. «Вы плохие, вы плохие!» Гай догадался: — Долго ты его нянчить собрался? Рисс. С нами. На охоте. Поздняк божечек из себя корчить. И что теперь — надо омегу сразу в мясорубку бросить? Был бы у Гая истинный, он бы по-другому запел. К счастью, моё слово всегда было решающим. — Льен, гони к лесополке. — Льен, тормози. — Гай самодовольно глянул на меня. — Ты мне желание должен за клубнику. Он — моё желание. Разумеется, я начисто забыл, что у него есть козырь. Клубнику крыть было нечем, я давал слово альфы. То самое, которое решающее. Дерьмо. — Дар, чего ты боишься? — настороженно обернулся Рисс. Почуял. Отец-Альфа всемогущий, да всего я тут боюсь. Всего. Успокоюсь, только когда вернёмся домой, и за нами опустится плита в штольне. Незачем об этом при всех трещать, дурашка ты мой. — Всё в порядке, солнышко. — Гай будет вязаться с бетой? — зашептал оживший Арон. Глаза квадратные: наконец-то приключения. Нашими забавами с пастушками я ему хвалился, когда Арону лет восемь было. — Вяжутся с течными омегами, — пристыдил я. Такой большой, а простейшие вещи путает. Ну, или с мечеными омегами. Льен сбавил скорость. Близкое стадо грязно-серой волной переползало асфальт. Бараны и ягнята шагали жирные, на шубах колтуны грязи налипли. Халлар, бывший фермер, с одного взгляда определил бы у каждого возраст, срок последней стрижки и кто из омег с приплодом, а кто нет. Я же только вспомнил, что баранину лучше жрать горячей, а то жир застывает мигом. Мы по козам больше да по быкам. Пастушок вторая профессия после дальнобойщика в плане риска нарваться на повстанцев. И те, и другие всегда вооружены. И те, и другие чертовски удивляются, когда обнаруживают, что мы не легенда. Если успевают удивиться, конечно. Этот пастушок оказался молодым пухляком в серой рубахе. Наверно, только из детдома выпустился, первое рабочее место. Отменно их кормили. Ни у кого в клане не было таких круглых щёк, там и второй подбородок намечался. От трассы пастушок уже отошёл, оглядывался на стадо из-под белой панамы. Бараны бестолково пёрли за ним, сталкиваясь друг с дружкой. Арон запрыгал: — А-а-а-а! Смотри-смотри-смотри, Дарайн! Бараны живые! А вон коммун, да? Это коммун? Он прилип носом к тонированному стеклу, разглядывая своего первого коммуна. Дикарь, ей-богу. Он ожидал, что у бет по три ноги? Или думал, те тушки баранов, что мы в клан привозили, на деревьях росли? — На Альвира похож, — удивился Арон. — На беременного. «Челдон» остановился у загородившего дорогу стада. Сняв очки, Льен спрятал в рукав толстовки «злючку» — самодельный шокер. Снаружи одни электроды остались торчать, не заметно. — Вы у меня в печёнках уже, потраховщики ненасытные, — ворчал он по привычке. Льен вечный наш выручалка. До пастуха метров пятьдесят по буеракам, не нам же идти к нему. Увидит альфу — рванёт к поселению, шмалять начнёт. Попадёт с такого расстояния вряд ли, у таких юнцов оружие чисто для виду. Но оно нам надо — по всему полю за ним галопом скакать? Хлопнула дверца, Льен утонул по колено в клевере. К пастушку с подветренной стороны направился: «некусайкой» не намазан, запах молодого здорового омеги ни под какой одеждой не скроешь. — Хей, товарищ! — послышалось в наушнике. — Где тут на Хасту поворот? Я передвинул предохранитель пистолета, держа пастуха на мушке. Пусть только дёрнется к кобуре жирдяй. — Проехали вы. — Голос у пастушка оказался приятный, по-омежьи мягкий. Тыча пальцем на север, он добродушно рассказывал дорогу. Льен подошёл вплотную; «злючка» скользнула из рукава, бзыкнула в покрытое жирком мясо. Парализованный пастушок рухнул боком в траву. Двадцать восемь ватт в бедро — это тебе не папин поцелуй. Гай пошёл забирать свою дырку, пока на трассе пусто. Из кобуры на поясе пастушка Льен вытащил пистолет, проверил магазин. Присел над добычей, сматывая скотчем пухлые запястья. — Как тебе звездопад? Не очкуй, щас оклемаешься… Простофиля ты. В детдоме не учили, что везде повстанцы охотятся? — Ты… аль…фа? — прохрипел пастушок. — Кто? Я? — поразился Льен. — Не-е-е, мимо, пончик. Но ты не торопись радоваться. Вон, вишь, типок топает? Вот он — альфа. Не смотри, что шпендрик такой. Он если с тобой по-альфьи за руку поздоровается, у тя пальцы раскрошатся на хрен. Выходит, запаха омеги пастушок не знал. Неудивительно, ему лет шестнадцать было, послевоенная поделка. Наблюдавший за ними Рисс спросил задумчиво: — Значит, беты тоже могут сексом заниматься? Но Абир сказал, у них нет половых гормонов. Они не хотят. — Кто его спра… — начал было Арон, но я пнул его в бок: цыц. Скользкая тема, не надо Риссу в неё лезть. Гай взвалил связанного дырку на плечо, понёс к машине. Я же дёрнул из-под рюкзаков пару холщовых мешков и вышел под яркое солнце. Путёвые ягнята, надо взять на шашлык. Багажник у нас вместительный.

***

Из-за прихоти Гая пришлось пилячить ещё полсотни километров в сторону Кейрума. Поселенцы пропажу пастуха в два счёта обнаружат. Хай поднимется: полиция, поисковые отряды. Мы в таких условиях не охотимся. Дырка быстро очухался от удара током, заёрзал за нашим сиденьем, стиснутый рюкзаками и оглушёнными ягнятами в мешках. Вблизи он действительно напоминал Альвира, только очень откормленного. Заклеивать ему рот скотчем мы не стали. А то одного как-то добыли, заклеили рот, а когда привезли на место, он уже остывал. Разрыдался от безнадёги и задохся в собственных соплях. Мёртвого тыкать — фу-у-у. Хотя Керис байку впаривал, типа встречались до войны любители трупятинки, назывались «извращенцы». Насочинял, конечно, быть такого не может. Мы дали дырке понять, что громко орать не стоит. Арон в пастушьей панамке набекрень любопытно разглядывал его и, важный от порученной миссии, держал «злючку» наготове. Надо быть отпетым отчаюгой, чтобы решиться испытать её укус дважды. Пастушок отчаюгой не был, фырчал и трясся на грани истерики, пунцовые щёки шли белыми пятнами. — У меня нет денег! — сипел, боясь повысить голос. — Клянусь, ничего нет! Что вам от меня надо? Гай, развернувшись на сиденье, по-хозяйски мацал мясистые ляхи под льняными шортами. — Ну, ну, тихо. Сам подумай, что альфе надо, если не денег и не еды? — Я не знаю… Дырка сопел, пытаясь увернуться от руки Гая. Я забеспокоился, как бы жиробас не продавил фальшивое дно, под которым мы везли запасной арсенал. Льен психанул: — Кхарнэ, альфа! Чо ты импотенту мозги рушишь? А вот Рисс не проявил особого интереса к похищенному. Нарыв в бардачке книжонку «Правила дорожного движения», он увлечённо переворачивал страницы. Льен, как выражался Керис, «консультировал»: — Не, это просто междугородная трасса. По магистрали ночью ехали. Изредка Рисс отрывался от «Правил» и задумчиво хмурился, оглядываясь на возню коммуна за моей спиной. Меня ни с того ни с сего прошивало лёгкими ударами желания. Отголоски его чувств; я уже научился отличать моё и не моё. Понятно, о чём размышлял Рисс. Он знал только добровольный секс, ему даже ни разу не пришлось ласкать альфу в перерывах между течками, когда самому не хочется. Для него это было удовольствием для двоих, он не понимал, как по-другому и зачем. — Заниматься сексом с бетой нелепо… — подытожил Рисс и занялся более интересным делом: — Льен, что такое «о-бо-чи-на»? Едва цель похищения была озвучена, дырка тут же перестал беспомощно ёрзать. Имелась общая черта у всех этих пастушков, припозднившихся пешеходов на пустых дорогах и студентов, отбившихся от экскурсий в диких местах. Когда они понимают, зачем их похитили, они не скулят и не ноют. Они злятся. Вот и этот — понятно было, что бздит отчаянно: угодить в плен к кровожадным альфам — это гарантированный финиш. Но перемена была налицо; я реально почуял, как презрительный взгляд из багажника буравит мой затылок. Наверно, так я смотрел бы на дикаря, который собирался бы мной закусить. Как и всем коммунам, пастуху внушили, что мы шнурка его не сто̀им. — Почему я? — он заговорил с нами дерзко, хоть и с дрожью в голосе. — Совокупляйтесь со своим омегой! Вон у вас есть! — Я что — выродок — омег насиловать? — возмутился Гай. Арон замахнулся на пастуха «злючкой»: — Не надо было полтора миллиарда омег убивать. — Кто убивал? Я убивал? — Разве нет? — обернулся любопытный Рисс. Пастух дёрнулся: — Я в питательном растворе рос, когда зачистка началась! Рисс заморочился. Про работу инкубатора Абир рассказал ему всё, что знал. — Дар… Получается, он правда не убивал? А Халлар говорил… Ну, хватит. Я сунул Гаю рулон скотча: достаточно коммунского трёпа. Задохнётся дырка — и пёс с ним. — Может, и не убивал, — перебил я Рисса, — но это не потому, что он наш друг. Видел у него пистолет?

***

Засаду мы устроили в районе двести пятидесятого километра Кейрумского шоссе. «Челдон» вильнул с трассы на грунтовку вдоль лесополосы; полынь тут стояла нам по окна. Чтобы нас не было видно, Льен загнал внедорожник под нависшие лапы орешника. Над хлебными полями уже вовсю жарило, а в теньке лесополоски земля была сырая и рыхлая. В отличие от пронзительной степной тишины тут звучала жизнь. Шуршали на ветру листья; наверху, среди гнёзд, монотонно горланили черняги, подзывая своих омег: «У-ху, у-ху». Оскальзываясь на кротовых кучах, Арон зашлёндал за ближайший ствол и вжикнул ширинкой, послышался протяжный вздох. Льен сразу к багажнику пошёл, достал пакет с аккуратно сложенной униформой «Корпорации Питания». Пока я садился на водительское место, он уже по пояс разделся и прыгал у открытого багажника на одной ноге, стягивая кроссовку. Ягнята очнулись, забекали в мешках. Живые. Хорошо. Если убить и кровь не спустить сразу, мясо будет отвратное. — Выйдешь? — спросил я Рисса. Он отложил «Правила» и высунул голову из открытой двери. А что — тут ему не степь. Кроны смыкаются, пряча небо; вокруг стеной молодая поросль орешника и абрикоса. Опасливо трогая носком мох, Рисс ступил из «Челдона» и запрокинул голову, оглядываясь. Вот и умница. Пусть погуляет, тут безопасно. А мне пора было зазывать коммунскую жрачковозку. Умостив ноги под рулём — для меня и в этом корабле тесновато — я включил стационарную рацию и настроил на девятый канал, по которому водилы переговариваются. Эфир ожил, зашипел болтовнёй всех дальнобоев на тридцать километров вокруг. «На Хасте западной бензак не заливайте. Суррогат, мотор давится». «Почему под Брошем полиция… ш-ш-ш-ш… лютует?» «У Длинного моста черешня хорошая? Брал кто?» Они круглосуточно так. Поддержка и взаимопомощь — очень по-коммунски. На этой их поддержке наш способ и основывался. Одно плохо: часто не используешь — палевно. Но мы в последний раз год назад такое проворачивали за полторы тысячи километров отсюда. Шанс, что сейчас рядом будет проезжать свидетель того случая, конечно, был, но минимальный. Способ — проще пареной репы. Во-первых, «Корпорация Питания» возит товары на фирменных фургонах «КП», которые специально для них на заводе собирают. Соответственно, обслуживаются они в фирменных автоцентрах, запчасти к ним в придорожной шарашке не купишь. То есть случись что на дороге — сам не починишься, надо спецслужбы вызывать. А во-вторых, пофигизм у коммунов живёт и здравствует. Расслабились без альф. Нам же и на руку, еда сама к нам приедет. Выждав, пока ягнята притихнут, я нажал тангенту и вклинился в многоголосую чехарду. — Товарищи, есть кто в канале на «КП»? «КП-шных» фургонов сотни тысяч по Федерации ездило, хоть один да окажется поблизости. Из рации слышался пока только шорох эфира и левые тары-бары, но мы не сильно спешили. — На «КП» есть кто?.. Снаружи Рисс с интересом исследователя трогал абрикосовые листья. За поднятой дверью багажника стоял уже полностью голый Льен, раскинув руки в стороны. Гай оставил мычащего пастуха в покое и пшикал спину Льена «некусайкой». Группа Райдона в этот раз новую привезла, аэрозольную. Сам себя нормально не напшикаешь. Гай гладил Льена взглядом, замедленно водя баллончиком. Льен не любил, когда на него слюни пускали, но этого не избежать в компании альф. Он сердито тряхнул чёлкой: — Заснул? Шевелись! Лучи, пробившие кроны, бликали на его плечах, по-пещерному белых, на подкачанной груди, искрили по впадинам между рёбрами. О беременности напоминали сизые полосы растяжек на боках и слегка дряблая кожа над пупком. Пах и подмышки Льен выбрил начисто. В таких местах природный аромат сильнее всего концентрируется, зачем «некусайке» работу усложнять? Поверх лысых розовых яичек, на одном с ними уровне, висел солидный для омеги член: гладкий, без привычных складочек. Чуть светлее цветом — открытая головка с каёмкой еле заметного шрама: обрезанный с детства. Безукоризненная красота. Я так ни разу к нему и не прикоснулся. Льен кивнул мне с наездом: чо зыришь, кино тебе? Я покачал головой: ничо. Вот вообще ничо, сам в шоке. Красиво очень… В кустах раздался дикий вопль. Я вымахнул наружу, отбросил Рисса к «Челдону» за рукав. От пинка под колени он сложился, сел под дверцей, я заслонил собой. Пистолет лёг в ладонь. Гай стоял рядом секундой позже — АМ-300 наизготовку. Прыгнув в багажник, Льен перекатил через пастуха и укрылся между сиденьями. Там клацнул автоматный затвор. — А-а-а! Чёрт! Что это за твари?! Арон выскочил из кустов и затопал берцами по трухлявым веткам. Панамку пастушью потерял, ширинка нараспашку. На муравейнике отливать устроился, горе луковое. Где раздолбай, там и несчастье. Гай вздохнул: ложная тревога. — Носки вытряхни. Шляпа ты с полями. Я убрал пушку. — Рисс, не ударился? Он поднялся, потирая плечо, поправил синий шарфик — подарок Халлара. — Дар, ты можешь в следующий раз… — Ударился? Где, покажи? — …не бояться так сильно? — закончил Рисс. — Мешаешь, пошевелиться не могу. Ах, вот как мы заговорили. Гай ехидно заулыбался. Эх, Рисса ещё учить и учить. Я обнял малыша, сказал тихо на ухо: — Чтоб я больше такого не слышал. Страх — это моё личное. Ну… наше теперь. Знаем только мы. Вслух при других — ничего, как про секс. Ясно? Рисс кивнул: — Ясно. Я чувствую. Тебе бояться стыдно, как сидеть в пещере и не работать. Отвернувшийся к деревьям Гай ржал надо мной. Видно было: его плечи шевелились. Вот говнюк. Я передумал: — Рисс, наедине тоже не говорим об этом. Вообще не говорим. — Лады. Я не хочу, чтоб нам было стыдно. Два раза ему повторять не придётся, правила поведения малыш усваивал мгновенно, как и всё, за что брался. И главное, понимал, почему они нужны. А то есть у нас один непонятливый. Помню, Тар, после того, как начал жить с Льеном, столько новой чепухи морозить стал. Сидим за ужином, Льен ему на тарелке печенье и пирог протягивает: «Чего хочешь?» Он как ляпнет: «Хочу, чтоб ты полизал мой член, как утром». Пофиг ему, что вся группа слышит, Халлар, омеги, дети. Льена забомбило; начал на Тара бочку катить в своём стиле, пока Керис не заткнул. Льен тоже дурик, как можно альфу унижать, да ещё при всех? Тар тогда на несколько дней опять онемел. У него едва крылья выросли, а их под корень. А потом на привале Тар взял и снова брякнул что-то подобное. Видать, лезло из него это, не удержать. Он так и не понял, какое нарушил негласное правило. Решил, что только за едой нельзя о сексе говорить, а в других ситуациях можно. К тому времени Керис успел объяснить Льену, как нельзя вести себя с привлечённым альфой, и обошлось тихо… Льен перебил наш разговор о страхе. Выглянул из «Челдона», всей одежды на нём — автомат через плечо, заорал мне: — Хорош лобызаться, фура нашлась! Я прыгнул в машину, схватил рацию. — На «КП» спрашивают, — объяснял Льен с заднего сиденья, натягивая зелёный комбез. Я выкрутил громкость на максимум. В канале зашипело еле разборчиво: — На «КП», слушаю. Далеко ехала добыча наша. Льен маякнул Гаю, тот вытянул мешки с орущими ягнятами из багажника, захлопнул дверь. Мы оказались в тишине, только неугомонный пастух продолжал шебуршать сзади. — Товарищ, выручай, — обратился я к далёкому водиле. — Запаска целая есть? С маршрута сошёл, хотел дорогу срезать — передние колёса пробил оба. Начальство узнает, назад в грузчики переведут к чертям. Главное, нытья побольше. Невинная просьба о помощи, водила ничего не терял. Ему в ближайшем автоцентре «КП» нулячую покрышку выдадут взамен дырявой. Всё за счёт заведения. — Э-э-эх, ротозей, — протрещала рация. — Ты где? — Под Кейрумом, на двести пятидесятом. — А-а-а, тогда извини. Гружённый битком, крюк не буду делать. Битком, сволочь… Теперь точно не отстану. — Тысяча солдо, товарищ. Больше нет, трудовой книжкой клянусь. Сроки горят, выговор с занесением впарят. А я только что до водителя дослужился. Выручай, а? За эту цену можно такому внедорожнику, как «Челдон», оба моста переобуть. Коммуны своей работой дорожили: деньги придут и уйдут, репутация — на всю жизнь. Халява сама в руки водиле шла. Соблазнится или нет? Коммун разворчался: — Маршрут не просто так проложен. Ты б ещё по полям срезал. Что ж вы тупые такие, молодёжь? Какая категория? Я вне ваших категорий, поделка. — Живорождённый. — Ясно с тобой. — Слышно было, что коммун сплюнул. — Разве из жопы что дельное выйдет? Ладно, жди. Коллега. Льен положил расчёску в нагрудный карман комбеза и высказался о водиле: — Крохобор. Белобрысые патлы его лежали прилизанно, зачёсанные на косой проборчик. Зелёная спецовка с принтом «КП» на спине сидела на Льене как влитая. У нас таких трофеев десятки — было из чего подбирать. — Я сам его, — предложил Льен. — Подстрахую. Я договорился с водилой, и Льен отправился к трассе встречать его. Ну, чтобы тот на грунтовую дорогу не съезжал, якобы тут мы колёса и пробили. Из укрытия под кустом я наблюдал в прицел винтовки, как Льен катит запаску от «Челдона» в полыни по пояс. Типа пробитая, на обмен. Вряд ли у коммуна будет время разглядеть в траве, что колесо слегонца не то. Когда Льен наряжался бетой при исполнении, он весь менялся — от выражения лица до походки. Вместо обычного понтореза становился застёгнутым под горло скромняшкой с прямой спиной и взглядом «умру за родную коммуну». Играл он естественно, как дышал. Воистину бесценный омега. На куске заготовленной плёнки рядом со мной лежал на животе Арон и выполнял важное задание: выглядывал фуру в бинокль. Улёгся ко мне поближе, всё совался в прицел заглянуть, я отпихивал локтем. Меня бил нервный мандраж: вот-вот Рисс увидит нашу охоту. Старался дышать ровно, не хотелось волновать и его. Кажется, получалось. Умиротворённый Рисс сидел под орешником на корточках. Льен научил его, как подставлять пальцы, чтобы божья коровка ползала по ним, пока не задолбается. К делу Рисс подошёл ответственно: эта коровка не задалбывалась уже минут десять. Да и я бы на её месте… по таким пальцам… — На солнце ты вообще другой, — заулыбался мне Арон. — У тебя веснушки. — Ты ещё облака поразглядывай! — Я влепил ему подзатыльник. — Тебе что делать сказано? Улыбка исчезла, погашенный Арон отвернулся. — Да смотрю я, смотрю… Может, хватит на мне срываться? Переживёт твой Рисс. У меня что — на лбу мысли написаны? Да, Рисс рубил и ощипывал петухов, он видел смерть. Но как он поведёт себя, когда увидит кровь коммуна? Вдруг после сегодняшней вылазки станет нас осуждать? Меня осуждать. Или ещё хуже — бояться? — Говоришь много, — бросил я. Арон остался, наверно, единственным в клане, кто всё ещё относился к Риссу с пренебрежением. Я подозревал, в чём причина. Раньше именно Арон таскался за мной хвостом по Гриарду и задавал нелепые вопросы. Теперь его место было занято, и он дулся на Рисса из-за развала нашей тесной дружбы. Ничего, это ненадолго. Когда к омегам потянет, я стану ему интересен не больше, чем песочница в игровом зале. Судя по лезущим над его губой усикам, перемены не за горами. Вообще, повезло альфёнку, как и мне с Керисом. Все омеги течного возраста старше Арона лет на шесть-семь минимум. Кто бы ни попался ему первым — удача: научат, покажут, объяснят… Короче, у меня были более важные заботы, чем малолетний балбес с его детской ревностью и игрушечными обидками. Фургон с логотипом «КП» и румяными булочками на боку появился на трассе, когда мои часы показывали 7:53. К нашему счастью, над кабиной не торчал выступ рефрижераторной установки. Значит, фургон вёз такое, что долго хранится. А то куда нам четырнадцать кубов скоропортящегося? У нас холодильник — это завернуть в три пакета и сунуть в Бур, в ледяную воду. Опытный Льен отошёл по трассе чуть в сторону. Коммуна требовалось остановить так, чтобы мне удобно было целиться аккурат под козырёк форменной кепки. Тормоза громко шикнули, и фургон замер возле Льена. Рисс хлестнул меня тревогой, забыв про божьих коровок. Ничего, за ним Гай проследит. Я прилип к прицелу. Водила попался тёртый, лет под сорок. Несколько секунд я думал, что он нас заподозрил, слишком долго из кабины не выходил. Стрелять через стекло — добыча коту под хвост, без лобовухи нас первый встречный шакалам сдаст. Кровь забилась в висках. — Деньги, — посоветовал я Льену в микрофон. Он неторопливо полез в карман. С улыбкой в тридцать два помахал водиле пачкой купюр с Ситской ярмарки. — Арон? — Никого… — отчитался альфёнок. — И слева никого. — Чисто, — подтвердил откуда-то Гай. За Риссом следи, гад! Дверь кабины открылась, на пару секунд коммун ушёл из моего прицела. Льен дёрнулся; тихо тявкнул ПЛ, выплёвывая пулю. Не успев выйти, водила упал с подножки и распластался ничком в пыли. Я выдохнул. Кхарнэ, Льен! Расцеловать тебя! Глянул на Рисса: тот уже садился в «Челдон» рядом с Гаем, оглядываясь на далёкий фургон. Ни страха, ни возмущения — штиль. Лёгкое любопытство… Слава Отцу-Альфе, обошлось гладко. Я подобрал винтовку, штатив и плёнку: пора давать дёру. В отличие от Рисса, Арон выглядел ошарашенным. Всё таращился в бинокль. — Он что — убил его?! — Нет, он от страха умер. — Я пнул его в плечо: давай в машину. — Так просто?.. — Надо было зачитать речь? Прибитый Арон уселся в «Челдон». Он себе иначе охоту представлял? Чушь какая-то у малька в голове. Я остался, а Гай выгнал внедорожник из-под веток и медленно покатился вдоль лесополосы на запад. В боковое зеркало я заметил, что пристёгнутый впереди Рисс на меня не смотрит, а снова листает «Правила». Не по себе было оставлять его на Гая, но ещё больше не по себе будет везти его в одной кабине с убитым. А моё место именно там. Не терпелось посмотреть, что добыли. Я рванул к фургону, пока на дороге никого не было. Льен пыхтел, пытаясь поднять жмура хотя бы на подножку и не заляпаться кровью. Да где там. Говоришь-говоришь этим омегам: не тягай тяжёлое, тебе рожать ещё… Подбежав, я положил жмура на плёнку, свернул рулоном и забросил на спальник. Следом полетела запаска от «Челдона». Льен загрёб придорожной пылью небольшую кровавую лужицу. Кто её тут заметит? И, попрыгав в кабину, мы свернули с шоссе и покатили вдоль лесополки следом за Гаем. Полдела сделано. Прежде всего я выгреб все документы из бардачка и устроился с охапкой бумаг на спальнике за спиной Льена. Сквозь прозрачную плёнку коммун смотрел на меня мёртвыми глазами. Пришлось прикрыть его же одеялом. Из-под зелёного рукава спецовки выглядывала грубая армейская татуировка на кисти: «4ДД». Четвёртая добровольческая дивизия. Бета в зачистке участвовал, в первых рядах. Четвёртая захватывала Предгорный округ. Может, это он моих… Я развернулся так, чтоб упираться в жмура подошвами. Поделке досталась лёгкая смерть. Льен его охотно повесил бы. Карвел сломал бы кости, Гай заморил бы голодом, Тар бы сжёг. А Халлар вырвал бы сердце. Судя по маршрутному листу, ветерана добровольческой дивизии ждали в Илите к одиннадцати. Потом в Шайре к четырём. Ещё три часа фургона никто не хватится. Накинуть пару часов на непредвиденные задержки — времени куча. И документы новые нарисуем, и Гай успеет свою дырку оприходовать не спеша. Но поспать ему не придётся, пускай стимуляторы жрёт. С особенным интересом я пролистал накладные. Двенадцать мешков сахара, триста кило риса, восемьдесят наименований рыбных консервов, макароны, чай. Пиво тёмное, четыре кеги — ну, это дрянь негодная, выкину на остановке, если стоит с краю. А вот — шоколадные конфеты «Кальборский рассвет», двадцать коробок. Моя маленькая банда будет счастлива. — Жирный куш, — поделился я с Гаем в микрофон. Удачная охота, более чем. Осталось самое опасное. Доставить целыми в Гриард и консервы с «Кальборским рассветом», и группу. На гружёном фургоне ни за что не проскочить теми горными закоулками, где мы ехали ночью. Ямы там по колено, ходовая на первом же километре рассыплется. А чтобы на «КП» форсировать разлитый после дождей Файгат, надо не иметь мозгов. Сплошные валуны и водовороты — гигантский унитаз на смыве, как Халлар говорит. Был ещё долгий путь в объезд по просёлочным буеракам, несколько дней добираться. Это для группы Вегарда, они только ночами передвигаются. Там тоже риск на коммунов напороться зашкаливает. А у нас есть Льен. Наша дорога — ровная, недлинная, зато с шакальими постами на пути. Ко встрече с ними требовалось подготовиться, затаившись в тихом месте. А, не считая наших спецукрытий, за пределами пещер не было мест безопаснее, чем разгромленные довоенные посёлки. Да кто из бет туда сунется? За семнадцать лет мародёры выгребли оттуда что можно и что нельзя. Оставшееся выгребли мы. И так как ближайшее спецукрытие находилось в полусотне километров, я решил отсидеться в Ласау. Место знакомое, несколько раз уже там прятались. Кругом на двадцать километров — ни одной обитаемой постройки. Я не видел причин сомневаться в этом решении. Когда мы миновали заросшую плющом облупленную стелу

Д БРО П Ж ЛОВ ТЬ В ЛА АУ,

я наконец-то вздохнул спокойно.