Повстанцы(омегаверс, постапокалипсис)

Полдень 15 июля **75 года, пока ещё Гриард Добыча тридцати двух мешков парника заняла у моей группы всего три дня. Этого я ожидал: охота за травой так осточертела Карвелу, Льену и Риссу, что они готовы были натаптывать ядовитый бурьян в мешки без сна и отдыха, лишь бы отделаться поскорей. Везучий Гай травяную вылазку просачковал, заперевшись в боксе с течным Линасом. Вот чего я точно не ожидал, так это, помывшись после вылазки, прийти с полотенцем на бёдрах в свой бокс за чистым бельём и наткнуться на зрелище альфы на моём ложе. Мускулистый живот был залит белыми потёками. Картина маслом. Чуть бы раньше зашёл — попал бы аккурат на фейерверк. А над всем этим красовалась донельзя растерянная мордаха Арона. Он вытирал руки о моё собственное дрочильное полотенце, которое я прятал под матрасом. Нашёл ведь, ушлый. Я поначалу онемел. Потом думаю: Дарайн, не пристало тебе тушеваться, как невинному омежке. Прошёл к сундуку, открыл, завозился там. — Чего узел не гладишь, балда? — говорю. — Это ж самый смак. Сзади зашебуршало, вжикнула молния. Оделся, значит. Я влез в первую попавшуюся в сундуке безрукавку, надел штаны и сел на край ложа, натягивая носки. Полтора месяца назад Арон поймал мою пулю, и я не мог, как раньше, по-свойски поглумиться над его выходкой. Да и вообще, не тот это случай, когда уместны подколки. Скорее, его жаль. А я, дубина, всё гадал, почему альфёнок — хотя нет, Арон уже не альфёнок, а взрослый альфа — сторонится меня со времён бойни в Ласау. А тут вот оно что оказалось. Обычная ревность. Вся его неприязнь к Риссу, выходит, просто маскировка. У Арона, как и у меня, рвёт башню от аромата моего солнышка, которым пропиталось всё в этом боксе: стены, пол, простыни. Я думал, метка навсегда отвадит от Рисса других альф, а выходит, бывают исключения… Жалко малька, у него против меня никаких шансов. Каково ему? — Ну давай, колись. Давно он тебе нравится? — спросил я спокойно. И вспомнил, как растерялся Арон в тот день, когда мы привезли Рисса в Гриард. Ставки делал и веселился, наблюдая битву за Зейна между Райдоном и Гаем, а когда увидел Рисса у меня на руках, застыл, как громом пришибленный. Он до-о-олго после этого со мной не разговаривал… Да, точно, до того момента, как узнал, что Керис слегка сбавил моё сексуальное напряжение. Арон тогда аж колесом на руках закружился на радостях. Видимо, решил, что я оставлю Рисса хоть ненадолго, займусь другими омегами… А когда он узнал, что мы с Риссом связаны меткой, моя лестница, которую Арон должен был держать, волшебным образом рухнула. Случайно ли рухнула? Или этот тихушник нарочно меня… Мои умозаключения прервал беззвучный смех за спиной. Серьёзно, бессовестный малёк, только что обкончавший моё ложе, теперь сидел на нём, уперевшись локтями в колени, и ржал, держась за голову. — Ну да, — сказал он, наконец, с горечью. — Я ж говорю, ты, кроме омег, ничо кругом не видишь. Ишь, языкатый. Я не обязан следить за душевными терзаниями всех подряд. Хватит мне Тара с Льеном. И вообще, с тех пор, как Рисс появился в клане, я был слишком… — Мне твой расписной побоку, — вдруг заявил Арон. — Я не из-за него сюда пришёл. Оп! А зачем тогда? Озадаченный, я развернулся к нему. Малёк возил пальцем по узору на покрывале, а сам отворачивался и прятал взгляд, будто сожалел уже, что слова вырвались. Заляпанное спермой, моё полотенце бесстыже лежало комком у его ног. Луч светоуказки, что валялась рядом, высвечивал наливающиеся краской уши. А мне неожиданно вспомнилось, как я прятался в дальнем тоннеле, чтобы без свидетелей вздрочнуть да застукал малька за подслушиванием. Он стоял передо мной тогда, вот такой же краснючий, блымал синими фарами и так и не объяснил, откуда это неестественное любопытство и какого хрена он попёрся за мной в тоннель, ведь догадывался, куда и зачем я шёл. — Чо, слишком сложный ребус? — хмыкнул Арон. — Я в твой омегоориентированный мирок не вписываюсь? — Чего? Прямо как Керис заговорил. Или как Халлар. У него оба родителя любят словцо ввернуть. Я задумался: там, в Ласау, малёк рвался прикрывать меня, умолял взять его с собой уничтожать подъезжающий отряд. Его голос ныл громче всех в наушнике, когда меня завалило обломками коттеджа. «Дарайн, миленький, пожалуйста. Ответь, я прошу!» Почти истерика. «На солнце ты совсем другой. У тебя веснушки!» Он разглядывал меня с улыбкой, которую я тогда погасил подзатыльником. «Ты в чём это весь? Куда ранило?» Всполошённое кудахтанье. Его беспокойство обо мне было искренним. «Тебе в сердце могло». Альфы не ведут себя так с соперником, даже если он лучший друг. Альфы ведут себя так с… Ребус действительно не складывался, потому что выходило, что Арон вломился без спроса в мой бокс, потому что это место пропитано моим запахом. Но так не бывает. Не бывает же? — Ну, дошло? — Арон обречённо вздохнул. — Ты мне все жилы уже вытянул… Засел в башке — ни думать ни о чём не могу, ни делать… Вы вроде парник собирать уехали, — он виновато кивнул на полотенце и отвернулся к стене. — Хотел попробовать, как это… Здесь ты как будто рядом. Неужели так бывает? Кхарнэ, ну почему я обязан ему жизнью, и нельзя просто рявкнуть и вытрясти все ответы? Мне никогда не признавались… в чувствах. Омеги в вязке не в счёт, это неосознанно. И что теперь нужно делать? — Не-е, Арон… Ты ж понимаешь… я… не могу… …ответить. Он вспыхнул злобой: — Я разве что-то предлагал или просил? — его пальцы сердито затеребили стриженные машинкой волосы на затылке. Арон запутался вконец, ему нужна была помощь… Зейн сможет помочь. Или Наиль, Крил, Эргил, Кайси, Линас, да любой омега. Их жаркие ласки должны завернуть ему мозги обратно… Но малёк присутствовал почти на каждой битве за течных омег, и никто никогда не видел его возбуждённым ароматом приманки. — У тебя когда началось такое? — я кивнул на полотенце. Он опустил голову ещё ниже: — Месяца два уже. Мне не сказал до сих пор. Как я был так невнимателен, что не заметил? Хотя, что замечать? За это время в клане прошло немало течек, ни на одну из которых Арон и ухом не повёл. — Думал, когда стану… ну… взрослым, — продолжил он, — пройдёт это всё. Но только хуже стало. Раньше ты мне просто снился… а теперь — не просто. Кхарнэ. Я герой эротических снов альфы. Дожил. Как такое вообще возможно — другого альфу хотеть? О чём он тут грезил на моём ложе? Что я его трахну? Или он меня? Я, конечно, не магистр анатомии, но подозреваю, что получилась бы хрень: кишки узлом разорвало бы, как у тех пастушков. — Арон, но как же… омеги? Он криво улыбнулся, впервые взглянув в глаза. — Омеги никак. Все, кроме тебя — никак. — Чушь! Ты ещё не пробовал. Вот если… — Не хочу я ваших «если»! — Снова горькая улыбка. — И не захочу. Думаешь, я не пытался измениться? Надеялся, вырасту, пройдёт. Ага, хрен. Мне запах приманки даже не нравится. Омеги вообще все вонючие… На днях с Зейном минет был — и ничего… — Минет — и ничего?! — Мне стало жутко. — Что, сложно поверить? — Он махнул рукой. — Да ладно, забей… — Забить? Ты как жить с этим собрался? Арон виновато пожал плечами: — Не хотел я тебя грузить, извини… Мне не поможешь, я всё равно пропащий. Отец так и сказал. — Халлар знает?! Он вздохнул: — Угу… Меня когда ранило… Жар поднялся, я в бреду нёс, чо попало. Папа с Абиром и узнали. Значит, и Керис знал. Вот почему он не пустил меня к Арону в лазарет. Вот что за тараканы лошадиных размеров перепугали его так, что он просил меня не приближаться к его сыну. Арон спас мне жизнь, потому что… кхарнэ, слово-то какое керисовское… любил. А я никогда его всерьёз не воспринимал. Ну скачет вокруг меня альфёнок, и пусть скачет. Как он нёсся мне навстречу, когда я возвращался с вылазок, как в рот заглядывал, каждое слово ловил, как потухал в ответ на мою грубость… Я считал его обиды детскими капризами. — И давно я тебе… э-э-э… — Нравишься? Не помню уже… Всегда нравился… Нелепейшая нелепость. Да, с раннего Аронова детства я без лишней мысли ловил на себе вот такой же беззаветно преданный его взгляд. Ведь я был старшим другом, великим охотником, сильнейшим бойцом и наставником. Мне в голову не приходило заподозрить в этом взгляде что-то ещё. Стало неуютно рядом с ним. Я помнил свои первые «взрослые» недели. Живёшь-живёшь себе спокойно, а в одну прекрасную ночь приснится тебе какой-нибудь Льен, оближет во сне — и прощай, спокойствие. С этой ночи ежеминутно выворачивает нутро от желания, а кругом полно раздражителей: омежьи ягодицы под лёгкими штанами, омежьи ароматы, омежьи прикосновения. И рвётся из тебя альфья сущность с её злобой, это когда бесконечное напряжение доконает, и ты готов рвать и метать. Я лез на стену и косячил на вылазках, грызся со всеми подряд и бил несогласных не до первой крови, а пока меня не оттащат. Да, какое-то время каждый из нас, альф, жил в красном тумане страсти и агрессии, пока не привык обуздывать себя и не научился с этим жить. Керис рассказывал, что именно поэтому до войны в школах альфы с тринадцати лет учились в спецклассах, отдельно от омег и бет. А Арона вбросило в этот красный туман аж два месяца назад, и он умудрялся справляться с этим незаметно. Настолько молча, что даже родной отец узнал об этом из-за случайной оговорки в бреду. Всей проницательности Кериса не хватило, чтобы распознать что-то необычное в том детском обожании, с которым Арон относился ко мне. — Почему раньше молчал-то? — Думал, на смех поднимешь. — Он нервно сцепил пальцы. — Может, зря очковал. Ты и сам такой: душу ему отдаёшь без надежды на ответку. Кхарнэ, он из своего болота безысходности ещё умудрялся жалеть меня! Значит, и со стороны очевидно, что у нас с Риссом напряги со взаимностью. Я потянулся благодарно потрепать его, как раньше, по стриженой макушке, но Арон отодвинулся. — Не надо, ладно? — шепнул. Моя рука зависла на полпути. Всё не верилось, что в его красном тумане вожделения я единственный объект. Я вспомнил, как он отказывался садиться в «Челдон» рядом со мной, когда мы собрались на вылазку. А когда всё-таки сел, всё отползал подальше к дверце, лишь бы меня не касаться. То, наоборот, тёрся об меня, как кот, когда мы лежали в полыни, поджидая дальнобоя. Это было как раз два месяца назад. Кхарнэ, мы теперь всю оставшуюся жизнь будем напрягаться в присутствии друг друга? — Значит, когда тебя ранили, ты об этом мне сказать хотел? — вспомнил я. Он кивнул угрюмо: — Ага. Испугался, что щас мне кирдык, и в ямку… — Синие фары снова упёрлись в меня. — А ты и не узнаешь, что ни один омега не будет любить тебя сильнее, чем я. — Арон… Ну на хрена? Куда мне засунуть твою совершенно не нужную мне душевную щедрость? Кажется, я стал понимать Льена. Я тоже не просил таких даров. Хотя нет, просил, но не от альфы же. Он закусил дрожащую губу. Я успел скатиться в ужас, что сейчас придётся трусливо сбежать, потому что я не выдержу соплей, но Арон взял себя в руки. — Да ты не парься, Дарайн, — сказал глухо. — Не заморачивайся, живи, как жил… Прости, что я тут… Я полотенце постираю. В своём безнадёжном положении он проявлял недетское достоинство. Меня же охватило одно желание: развидеть всё и стереть из памяти этот разговор. Я был бессилен помочь, а это кабздец какое тяжкое чувство. Дверь бокса распахнулась, и луч светоуказки осветил Рисса в совершенно разобранном состоянии: вспухший нос, дорожки слёз на щеках, брови домиком. — Что c тобой? — он всхлипнул. — Что случилось, Дар? Ну вот, я ещё и Рисса расстроил. Второй раз заставил его плакать, и снова из-за Арона. Я подскочил с ложа, схватил солнышка в охапку и спрятал его заплаканное лицо у себя на груди. Чмокнул кудрявую макушку с облегчением, потому что теперь можно было прекратить этот тягостный разговор. Несчастный Арон, затолкав в карман испачканное полотенце, спрыгнул с ложа и бочком-бочком протиснулся мимо нас. Его лёгкие шаги затихли в тоннеле. — Почему тебе так плохо? — Рисс шмыгнул носом. — Что-то снова с этим… Таром Леннартом? — С ним, надеюсь, ничего. Просто грустно, не волнуйся… Сейчас успокоюсь. Да, к Тару я испытывал что-то похожее: сочувствие к альфе, которому не повезло с сердечными делами ещё больше, чем мне. Но там хоть какая-то надежда брезжила, а с Ароном — полнейший глушняк. Теперь-то до меня дошло, откуда ноги росли у его странного поведения. Малёк ведь раньше тоже надеялся на что-то. Простодушно желал мне счастья и вечно подсовывал инфу про течных омег. Но когда я привёз в клан Рисса и отказался от битвы за Зейна, он сразу почуял, что в моей жизни появился единственный. Тут его и накрыл депрессняк, избегать меня начал. Потом Керис мне помог с минетом, и Арон обрадовался, решил, что с единственным ошибся, и у него ещё есть шанс хоть как-то обратить на себя моё внимание… в будущем. После нашей первой вязки с Риссом малёк ещё интересовался: «Дарайн, вот ты пометил его. А что, если тебя кто-то другой полюбит. Прогонишь?» Он хотел снова получить хоть крохотную надежду… Но в тот же день я растолковал ему, что у меченого альфы ни на кого другого не встанет. Малёк был так шокирован, что уронил лестницу и чуть меня не угробил. Я столько лет не глядя принимал его обожание, и в голову не пришло, что в клане ни один ребёнок не относится так ко взрослому. Почему я тупил? Потому что ничего кругом не замечаю, кроме омег. А у Кериса ещё десяток детей и кухня, а у Халлара ответственность за весь клан. Вот и вырос у нас под носом альфа, которому теперь разве что в петлю башкой, ведь альфе жить без пары такая маета, что лучше сдохнуть. — Ты обещал, что успокоишься, — обвиняюще шепнул Рисс. Успокоишься тут. Я только один способ смог придумать: наклонился к его пухлым губам, раздвинув их языком, ворвался в рот. Жадно потянул носом пряный аромат омежьей кожи, почти смытый недавним купанием; пальцы смяли на спине его маечку. Рисс обмяк в моих объятьях, и я принялся вылизывать его зубы, щёки, висок, шею, ощущая, как наплыв похоти сметает все мои мысли, до последней. Когда я проснулся, Рисс, на удивление, сидел рядом, складывая в стопку постиранные вещи для вылазок. Светоуказка с подставки на стене подсвечивала смуглоту его безукоризненной кожи. С минуту я просто любовался по-омежьи плавными движениями, изяществом ключиц, выставленных напоказ из расстёгнутой на три пуговки рубашки. Шрам метки розовел чуть ниже завитков волос, там, где начиналось плечо. На бронзовой шее светлым пятнышком. Целовал бы это место часами. Мой омега, воздух мой, жизнь моя… А потом память вывалила на меня самосвал реальности: отчуждённость Рисса, признание Арона, грядущий переезд и коммунские войска, что вот-вот заявятся в Гриард… Рисс встрепенулся, поморщил нос, привычно скривившись от напора моих горьких чувств. — Вечер уже. Вроде и нейтрально сказал, но с упрёком, что долго морду свою плющу. Я потянулся, разминая затёкшие во сне мышцы. В паху после вязки таились сладкая пустота и покой. Как обычно, собственные чувства Рисса балансировали между предвкушением новых открытий и раздражением от моих бесконечных тревог. Предвкушение ему нравилось; насколько я ощущал, малыш вовсе не скучал по безмятежному состоянию овоща, в котором он пребывал в институте. Что касается моих тревог, Рисс был единственным, кто мог бы решить эту проблему. Ох, если бы я снова хотя бы раз отзеркалил его обожание, как тогда, в тёмном тоннеле у карцера, когда почудилось, что я вдруг стал для него истинным. Меня бы в такой улёт унесло, что даже будущий переезд отошёл бы на двадцатый план. Но в реале наоборот выходило: с каждым днём оставалось всё меньше веры, что Рисс когда-нибудь ко мне оживёт. Даже стало закрадываться подозрение, что его восторг во время вязки — всего лишь отражение моего. Просто у меня он настолько сильный, что его на десять пар хватит, и в процессе мне не до того, чтобы разбираться, где там моё чувство, а где не моё. Получалось, что изучение работы на токарном станке и замена масла в движке доставляли солнышку больше удовольствия, чем мои ласки. А я-то всю жизнь со времени первой вязки с Керисом верил, что уж где-где, но в боксе я точно непревзойдён и совершенен. Для Рисса это оказалось не так уж и важно. Он хотел пробовать, познавать, учиться, впитывать новое бездонным мозгом суперкатегории и не тащить на своей шее моё разочарование и тоску. Я тянул его вниз. — Халлар ждёт нас у себя, — сообщил Рисс, сворачивая голубые джинсики. — Сказал, будет серьёзный разговор. Я насторожился: в наших обстоятельствах серьёзный разговор означал новости об отъезде. Со дня на день мы ждали команды прощаться с Гриардом навсегда. — Кого ещё позвали? — Я сел на ложе, потирая заросшие щетиной щёки. — Карвела, Гая, Льена и Райдона. Значит, ещё не финальное оповещение, понял я. О переезде Халлар сообщит сразу всем. Хоть бы не парник снова… А Райдона-то позвали зачем? — Третья группа вернулась с добычей? — Нет, на джипе. Снова без добычи. Уже и Сайдарчику ясно: всё это время Халлар гонял группу Райдона на разведку. Мы же должны быть уверены, что место, куда перевезём омег и детей, действительно безопасное. Получается, Райдону и третьей группе Халлар это место открыл. Типа, если вдруг их поймают коммуны, наше убежище они и под пытками не выдадут. А во мне Халлар не был так уверен, вот и не сообщал мне ничего. Зашибенно. — Кто такой Мио? — спросил вдруг Рисс. Я удивился: — Кто тебе сказал о нём? В клане это имя под негласным запретом: его уже столько лет никто вслух не произносил. Рисс аккуратно добавил в стопку сложенный синий шарфик из шёлка, который старейшина подарил ему перед первой вылазкой. — Керис, — ответил он. — Сегодня Керис увидел на мне этот шарф и… кажется, он испугался. — Рисс недоумевающе пожал плечами. — Начал выпытывать, где я взял его, как будто я украл. Я ответил, что его дал мне Халлар. По моему, Керис испугался ещё больше. Сказал, что этот шарф принадлежал Мио. Потом ушёл и даже ничего объяснять не стал… Жгучие глаза требовали ответа. А мне почему-то тоже стало страшно. Я вспомнил, что у Абира была такая же реакция, когда он увидел этот шарф на Риссе: лекарь был в шоке. Выходит, Керис с Абиром знали этот шарф. Он не просто яркая тряпка, он очень многое значил для Халлара. Но почему старейшина отдал его Риссу? Я не знал, почему, но чуйка подсказывала, что это нехорошо. Это совсем хреново. — Мио погиб семнадцать лет назад в зачистке, — объяснил я Риссу. — Он был мужем Халлара. Его истинным омегой.

***

VIP-логово старейшины, вечер того же дня Было душно: окно закрыли ставней на ночь, а набилось нас в тесном помещении — толпа. Нос раздражала табачная вонь: здесь недавно курили. Халлар сидел за столом перед грудой свёрнутых в рулоны карт, старых газет и дорожных атласов и задумчиво вертел карандаш, ожидая, пока все рассядутся. Костыли стояли за его спиной, у книжного шкафа. Абир ползал перед столом, собирая в пакет обрывки тряпок и куски деревянных плашек. Я узнал остатки шины, которая фиксировала сломанную ногу Халлара. Значит, перелом наконец-то сросся, и шину Абир снял. М-да, дорого Халлару обошлись тапки Льена, оставленные в этом боксе. Кстати, тапки снова стояли там же: Льен влез на ложе Халлара с ногами и хмуро поигрывал зелёными пластиковыми чётками. Он недавно снял их со скелета погибшего священника в заброшенном поселении, когда мы искали парник. Сказал, мол, оставлю, бусинки цокают прикольно. Лучше бы с Таром поцокался, ей-богу. Усталый Райдон, заросший чёрной бородой по уши, расселся под окном на подстилке, подпирая спиной стену. Судя по отсутствию его обычно мощного запаха, он недавно вымылся до скрипа и сменил камок на чистый. И даже успел перехватить омежьих нежностей, потому что видок имел измотанный — глаз в красных прожилках сам собой закрывался, вот-вот заснёт сидя. А может, ещё не вышло отдохнуть после вылазки. Мои примостились на полу у стены напротив Райдона. Гай тоже выглядел дохловато и дремал с открытыми глазами, на шее алел свежий засос. Ох, ухайдакают его омеги в хлам. Куда так топить? Снова две вязки подряд выхватил, пока третья группа на вылазке, а вторая — с утра до ночи в техзале с фурами и ящиками возится. До сих пор такая насыщенная половая жизнь была доступна только мне и Райдону. Но Гай уже побил наши рекорды, забрюхатив троих омег за одну неделю. Бог в помощь, конечно, но всё же… Мы с Риссом прошли мимо, переступив через ноги Карвела, и устроились на ложе рядом с Льеном. Подобрав всё до последней тряпочки, Абир выставил пакет с мусором из бокса и, захлопнув дверь, опустился на стул возле Халлара. Будто дал сигнал к началу разговора. Старейшина положил карандаш и обвёл нас хмурым взглядом. — Мы готовы к переезду, — заявил. — Завтра я объявлю об этом клану. Третья группа, — он кивнул на Райдона, — сообщает, что шакалы присмирели. Опровцы по-прежнему ищут нас по норам, но на дорогах спокойно. Может, потому что мы второй месяц не охотимся… Считаю, сейчас лучшее время. Халлар притих на случай возможных замечаний, но все молчали. Хватит тянуть: клан устал от напряжённого ожидания. Едем так едем. — За перевозку будут отвечать вторая и третья группа, — продолжил старейшина. — Инструкции они получат завтра. Абир едет с ними. Все остальные, здесь присутствующие, пока останутся в Гриарде. Я поднял брови: что за ересь? Какой запредельной важности должно быть дело, чтобы в трындец какой рискованный момент переезда сократить охрану клана? Оглядел бокс: недоумевающими выглядели только Карвел с Гаем. Пофигист Рисс теребил пуговицу своей рубашки, пробовал её на зуб: в словах Халлара изучать было нечего. Сосредоточенные Абир и Райдон ждали продолжения. Льен, скрестив ноги на ложе, всё так же отстранённо поигрывал чётками. Он что — тоже знает, в чём дело? После того, как Тар сломал Халлару ногу, Льен перестал ночевать у старейшины и тереться о него целыми днями, но тот всё равно мог выдать ему все секреты. Льен морда любопытная, а Халлар, может, и мудрее нас, но такой же живой альфа. Никто не отменял альфьей слабости к омегам, которые нам симпатичны. Не дождавшись возражений, Халлар продолжил: — Через неделю после отъезда клан будет в безопасности. В убежище мы перевезём достаточно запасов, чтобы продержаться три месяца без вылазок. Выезжать в это время будет слишком опасно. Потому что через неделю мы устроим коммунам такой переполох, что проделки Тара в Сите и Биншаарде им шалостями покажутся. Это и будет задание для первой группы. Халлар повернулся ко мне. Тревога, что угнездилась в душе после разговора о шарфе, куснула за живое со всей дури. Я подавил взволнованный вздох и кивнул: — Слушаю. Магазины я грабил, фуры грабил, мирные дома и путников тоже, поезда и армейские БТРы приходилось. Что такое Халлар придумал, что похлеще взорванной колонны бензовозов? Тормознуть президентский кортеж, как Керис говорил? Халлар начал совсем не оттуда: — Вы все знаете, что может Рисс. Взгляды присутствующих обратились к нам, малыш наивно раскрыл рот. Моё чувство собственника выставило шипы: не троньте моего Рисса! Старейшина смотрел восхищённо: — Память — феноменальная, обучаемость и реакция — мгновенные. При должной подготовке это идеальный боец. А теперь представьте, что у нас будет несколько десятков таких риссов. Представьте, что у нас будут такие альфы! Ишь, размечтался. Это когда ещё будет. Рисс уже которую течку не беременел. Абир осмотрел его и заявил, что виной тому девятнадцать перенесённых операций по извлечению яйцеклеток. Организму Рисса нужно время, чтобы прийти в норму и вернуть способность к естественному зачатию. Сколько времени — Абир судить не брался. Может, месяцы, может, годы. — Ты придумал, как это ускорить? — обрадовался я. — Именно. — Халлар обратился к малышу: — Рисс, будь добр, покажи нам твою татуировку. Ту, что на шее. Удивлённый Рисс отодвинул воротник рубашки, под которым пряталась синяя корявая надпись: №015-РИС-С/4. Каждый раз при взгляде на неё я ненавидел коммунов за то, что они изуродовали совершенство омежьего тела, и жалел Рисса. Старейшина поднял палец. — Дарайн, ты когда-нибудь задумывался, что означают эти цифры? С четвёркой ясно, это уровень суперкатегории. А что означает «пятнадцать»? С нехорошей догадкой я вгляделся в татуировку. — Порядковый номер… Палец Халлара ткнул в мою сторону. — Это значит, что в Репродуктивном Институте Саарда держат в клетках ещё минимум четырнадцать омег суперкатегории. Таких же, как Рисс. Малыш ахнул, схватил меня за руку: — Дар? У меня вырвался нервный смешок. — Ну, допустим. Вы что — добыли информацию, когда и как их будут перевозить? — Их не будут перевозить, — с превосходством ответил Халлар. — Мы сами поедем в Институт и выведем оттуда всех суперомег и суперальф. Не, ну ваще. Я присмотрелся: Халлар вроде вменяемым выглядел. И Абир рядом с ним производил впечатление нормального. Льен всё так же спокойно трепал чётки, Райдон сидел невозмутимо, закинув ногу на ногу. Они всё знали, и у них был план, как моей группе провернуть небывалое похищение и не врезать дуба. Почему не знал я? — Дар, это правда? — шепнул потрясённый Рисс. — Мы можем их освободить? Сомневаюсь. Я погладил солнышко по руке и повернулся к Халлару: — И как вы собрались пробраться в Саард без досмотра на КПП? На воздушном шаре? Халлар порылся на столе и вытащил какую-то газету из кучи. — Коммуны сами с радостью впустят нас, — сказал, — несмотря на то, что собаки на досмотре учуют феромоны в фургоне. И ворота Репродуктивного Института для нас сами раскроют. Товарищ Венион, — он кивнул на Льена, — возвратит им драгоценную потерю. Со страницы развёрнутой газеты уставился на нас чёрно-белый портрет лысого Рисса. «…за любую информацию о местонахождении омеги РИС объявляет вознаграждение в размере 12.000 солдо». Я ужаснулся: — Ну нет. Нет! Рука сама сгребла Рисса за спину: не дам! Он забарахтался там, пытаясь сесть обратно: «Пусти, Дар!» Вот почему мне не говорили о плане. Халлар предвидел моё невиданных размеров «против». — В Институте не ждут нападения, — сказал старейшина, будто не замечая мой протест. — Они помыслить не могут, что повстанцы способны пробраться в центр города. Третья группа разузнала обстановку. — Он снова глянул на Райдона, тот кивнул. — Полиция в Саарде ленива, жители расслаблены. Они уверены, что за Защитной стеной им ничто не грозит, и ни одному повстанцу в город не попасть. Репродуктивный Институт охраняется частным предприятием. Они даже не профи, а бывшие бойцы добровольческих дивизий. ПЛ из кобуры достают раз в полгода на нормативных стрельбах. — Да вы рехнулись! — крикнул я. Халлар проигнорировал. — Товарищ Венион доставит Рисса в Институт на фургоне и запросит вознаграждение. Мы переоборудуем фургон так, чтобы спрятать в нём всех остальных. Когда окажемся во дворе Института, мы нападём на охрану, забаррикадируем ворота, перебьём персонал и захватим здание. — Мы там все поляжем! — Застигнем их врасплох. Сотрудники вообще не вооружены. Пока шакальи соплежуи стянутся к воротам и согласуют, как им штурмовать нас, мы найдём и освободим пленников, кого сможем. С крыши нас будет прикрывать лучший снайпер Федерации. Он займёт шакалов и даст нам время на поиски. — Это я просил его сюда не звать, — отозвался Льен и угрюмо уставился в пол. — Нереально, Халлар, — воззвал я к рассудку. — К Институту стянется вся полиция округа. А опровцы? А вертушки? Придётся перебить весь Саард, чтобы оттуда выбраться! Мы те чо — отряд бессмертных? — Не придётся, — Халлар оборвал меня. — Есть другой вариант. Помнишь рассказ Кериса, как он выбрался из Саарда, когда началась зачистка? — Ты сам говорил: за столько лет канализационные тоннели тыщу раз перестроили. Халлар тяжело вздохнул, разве что глаза не подкатил под лоб. — Мы нашли путь, — послышался голос Райдона, от которого всё моё естество, как всегда, встало на дыбы. Спесивый Райдон взглянул на меня, как на дерьмо, которое рвёт сорняки, пока он делает взрослую работу. — Мы прошли по каныге тоннелями до коллектора под Институтом. Оттуда можно войти в здание. И мы были внутри. Он вытащил из кармана цилиндрик размером с сигару, бросил мне. Такие же полетели в руки Гая и Карвела. Рисс, почуяв новизну, любопытно засопел мне в плечо. Халлар заметил укоряюще: — Дарайн, неужели ты думаешь, что я отправил бы туда группу без подготовки и чёткого плана? Так вот где пропадали альфы Райдона в последние дни. В подземельях Саарда. Цилиндрическая хрень оказалась сделана из тёмного пластика. Посередине блестела прозрачная стеклянная вставка. Внутри проглядывалась мутноватая жижа, похожая на смачный плевок. Я перевернул цилиндрик: сзади мелким шрифтом было выдавлено в пластике: «собственность РИС образец №458916 Бернард Холлен, 28 лет стандарт северный, в15г9 **67.06.15» Райдон объяснял, чуть не лопаясь от собственной важности: — Ход из тоннеля ведёт в складское помещение под Институтом. Там всё заставлено холодильными шкафами. На них пыли в палец высотой, а пол чистый. Получается, заходят туда часто. Шкафы не заперты. Внутри во всех — одно и то же: иней и это… — Он достал из внутреннего кармана куртки ещё горсть таких же пластиковых «сигар», высыпал в центр бокса. — Там таких тыщ сто хранится. — Тьфу, кхарнэ! — Гай брезгливо отшвырнул свой цилиндрик, вытер ладонь о штаны, и до меня тоже дошло, что за жижа внутри. — Решётка между складом и коллектором даже не закреплена, — продолжал Райдон. — Кому на хрен сдалась замороженная конча восьмилетней давности? Я отбросил свой цилиндрик в общую кучу, глянул на Халлара. — Если туда так легко попасть, зачем впутывать в это моего омегу? Ответил Райдон, с поганым удовольствием: — Затем, что между складом и Институтом мощная бронированная дверь с кодовым замком. Открывается только с той стороны. Рисс негромко рыкнул, заражённый моим гневом. Я сжал его дрожащую ладонь: тс-с-с, тихо, тихо. Медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить нас. Безумно хотелось вмазать с правой, чтоб одноглазый кошкодав стёк по стене красными потёками. Мало мне дерьма? Халлар устроил ещё и пытку Райдоном до кучи? — Ещё скажи, что узнал код, — предположил я. — Лом и болгарка — наш код, — отозвался Халлар. — Но если начнём прорываться из спермохранилища, сработает сигнализация. Пока будем резать дверь, поднимется хай. Наш «врасплох» накроется тазом. И уйти потом через тоннели станет проблематично, шакалы туда весь личный состав спустят. А когда ворвёмся с главного входа, то вырубим сигналку, взломаем дверь и спокойно выведем пленных из города через каныгу. — Спокойно? — Я завёлся. — Спокойно?! Мы должны охранять детей в дороге, а не лезть на рожон впятером против всего Саарда! Нет, Халлар! Я на это не подписываюсь! И группу туда не поведу! — Не поведёшь, — согласился Халлар, встал из-за стола и вышел в центр бокса. — Вас поведу я. Он вышел. Сам. У нас челюсти отвисли: костыли остались стоять, прислонённые к стене. Хромота старейшины исчезла. Я глянул на Абира: лекарь улыбался краем губ, похоже, его распирало от гордости. Халлар кивнул на свои ноги: — Кажется, я должен сказать Тару спасибо. Так вот кто постарался. Ну и ну! Выходит, Тар, когда напал на старейшину и сломал ему ногу, оказал тому бесценную услугу? На этот раз кости срослись правильно? Шокированный Льен схватился за лохмы. Ещё бы: теперь Халлар не инвалид с ногой в шине, а вполне себе равный соперник лучшему снайперу Федерации. Зажигалку в кармане Халлар вряд ли Льену показывал. Гай присвистнул, потирая колено: — Надо спросить, может, Тар и растяжения связок лечит? Этот дотрахался, ненасытный. Какой организм столько секса выдержит? Мой разве что. Нет, ходящий Халлар, это, конечно, круть, но заставлять мою группу ворошить коммунское логово… — Дарайн, ты прав, — сказал старейшина. — Детям нужна защита во время переезда. Но сейчас уникальный момент, мы не должны его упустить. Из тех, кто отправится на штурм, никто, кроме меня, не будет знать, где клан. Кровь прилила к ушам, от обиды я дар речи потерял. Значит, верны были мои подозрения. По мнению старейшины, вся наша группа доверия не достойна. — Ты на что намекаешь? — оскорбился Карвел. Гай уязвлённо фыркнул. Халлар поспешил оправдаться: — Нет-нет, Карвел, Гай, в вас я уверен. Я сомневаюсь в Риссе. — Он взглянул на него. — Прости, омега, но я не знаю, как ты поведёшь себя там. Ты… всё ещё загадка для нас… Тёмная лошадка. — Я конь? — растерялся Рисс. Абир помог Халлару объяснить: — Ты непредсказуем, а это будет очень стрессовая для тебя ситуация. Никто из нас не способен тебя контролировать. Для Льена ты слишком силён, для альф — неприкосновенный, для Дарайна — божество. Более того, ты влияешь на Дарайна, и твоё влияние сильнее и его любви к детям, и его моральных правил. — Лекарь посмотрел на меня, будто извиняясь. — В этом главная опасность вылазки, а не в охране и полиции. Если что-то пойдёт не так, и кого-то схватят… лучше схваченному не знать, куда переехал клан. Ну всё, довольно! — Никто никого не схватит, — отрезал я, — потому что мы едем с кланом. Я не дам рисковать Риссом. Что, если его ранят или… — такое я и произнести не смог. Халлар скривился: — Кто-кто, но Рисс там в большей безопасности, чем в Гриарде. Представь, сколько стоит омега суперкатегории? Коммуны над ним трястись будут, как над святыней, ни один на него оружие не направит. Уверен, даже если вас с Риссом схватят, тебя не станут убивать, когда обнаружат метку. Оставят в живых и не разлучат с Риссом — всё ради того, чтоб драгоценный подопытный не зачах без своего альфы. А то вдруг аппетит пропадёт, или вообще течь перестанет от тоски? Его тогда только на мусорку. — Попадись — будешь до старости на полном пансионе, — издевательски добавил Райдон. — Нехило ты пометил. Льен хмыкнул: — Вот привезём ещё риссов, ты себе тоже пометь. — Верняк, пометь, пометь, — обрадовался Гай, который размечтался, как будет трахать остальных новеньких. Кхарнэ, они уже делили омег, даже не спрашивая согласия главных действующих лиц. Когда стоит вопрос о мокрых задницах, мнение координатора их уже не интересует? Я осадил фантазёра: — Гай, ты в своём уме? Это центр Саарда! У тебя только одна шкура, забыл? Он проникновенно вытаращился на меня: — Четырнадцать омег, Дарайн! — Их там далеко не четырнадцать, — возразил Халлар. — Но больше мы не потянем. В нашей ситуации нельзя поддаваться чувствам, поэтому будем стараться искать и выводить только омег суперкатегории. Мы не можем позволить себе кормить… эм-м… — он замялся, покосившись на Абира, — омег, которые пробыли там слишком долго. У них наверняка сбои в психике и нет способностей Рисса, чтобы быстро вернуть их к нормальной жизни. И, главное, неизвестно, забеременеют ли они когда-нибудь, догадался я. Это Риссу провели девятнадцать операций, а что с теми омегами, которых там с пятьдесят восьмого года мурыжат? Что бывает с репродуктивной системой после пары сотен извлечений яйцеклеток? Халлар не хотел говорить это при Абире, но лекарь, судя по сцепленным побелевшим пальцам, понял, о чём не было сказано вслух. О бесплодии. — Постойте! — заинтересовался Гай. — То есть там ещё больше омег? Сколько? — Он прикинул поражённым шёпотом: — Сотня? — Сложно сказать точно, — заговорил Абир. — В Саарде и Предгорном округе три миллиона населения, если верить СМИ. Для простого замещения умерших от старости местный инкубатор должен выпускать тысяч тридцать пять — сорок детей в год. Один омега — это в год всего двенадцать яйцеклеток, редко больше. С альфами проще, конечно, их много не надо. Думаю, в РИС содержат где-то с десяток альф и около трёх тысяч омег. — Ск… сколько? — пискнул Гай. Халлар покачал головой. — Мы не можем взять на себя ответственность за них. У нас мало альф, мы не сумеем удовлетворить все их потребности. Кто будет охотиться? Кто будет вязаться, когда потечёт сорок омег сразу? Гай облизнулся, Карвел без малого руку не поднял, как в школе. Чёртов Халлар знал, куда надавить, чтобы альфы растеряли мозги и выступили против своего координатора. Льен болтал чётками и криво улыбался, глядя на них. И он туда же. Ему-то зачем это надо? Где его логика? Там же, где беготня от Тара? — Зара-а-аза! — протянул Карвел. — А я хотел предложить снести Институт динамитом при отходе… Я гаркнул: — При каком отходе? Ты не слышал? Я туда не еду! Рисс. Туда. Не. Едет. — Я ж говорил, зассыт, — вякнул Райдон, и у меня сорвало чеку. Алая ярость заволокла взор. Я метнулся вперёд через бокс. Райдон успел увернуться, мой кулак чесанул о камень. Сбитые костяшки резануло болью. Другой рукой я схватил мразоту за горло. Клацнули его зубы, череп звонко хрястнулся о стену. Размах — и кулак привычно обрушился Райдону в купол моим коронным. Я отпустил горло, поднялся. Пластиковые «сигары» захрустели под подошвами. Одноглазый лежал в отрубе, из-под головы расползалось кровавое пятно. Ярость бухала у меня в висках, клокотала в глотке. Тело мелко трясло; вокруг — табачный смрад вместо воздуха. Где-то сзади судорожно вздохнул Рисс. Абир бросился к Райдону, приложил пальцы к его горлу. Ещё ничего не поняв, заорал на меня: — Сто раз же просил так не бить! Ты его когда-нибудь убьёшь! Я не сразу справился с голосом — недопустимо рявкать на Абира — ответил: — Буду бить так, как считаю нужным. Лекарь взглянул мне в глаза и наконец-то понял, что возражать сейчас нельзя. Медленно отвернулся и, стащив с себя майку, принялся вытирать с Райдона кровь. Я оглядел бокс, сказал всем, стараясь укротить голос и не дать ему перейти в злобный рык: — Повторяю ещё раз. Рисс не едет в Саард! Точка. Есть желающие поспорить? Стало так тихо, что слышалось, как колотится моё сердце. Карвел опасливо подобрал под себя раскинутые на полбокса ноги, Гай вжался в стену. Предусмотрительный Льен отполз на ложе подальше в угол. Халлар замер в нескольких шагах от меня, готовый отразить атаку; я чувствовал, как напряжена каждая его мышца. Никто не смотрел мне в глаза. — Да, есть, — тихо пропело у меня за спиной, я неверяще обернулся. Только не ты, малыш! Рисс шагнул ко мне. Один взгляд в бездонные глаза — и я залип в них, не видя больше никого вокруг. Сотрясавшая тело ярость рассосалась в секунды, будто во мне открылся здоровенный клапан, который сбавляет давление. Рисс зазвенел нежной песней: — Я хочу поехать туда, Дар. Помочь моим братьям. Тёплая ладонь легла мне на плечо. В облаке его аромата даже надоевшего табака не чувствовалось. — Не надо… — прохрипел я. — Как мне теперь жить и помнить, что они там? — возразил Рисс. — Они не узнают, что бывает ветер. И солнце. И что слова состоят из букв, а двигатели бывают карбюраторные и инжекторные. И что еду можно жевать, а резинка трусов давит на живот… Они никогда не узнают, что бывают такие альфы, как мой Дар… Ладонь прикоснулась к моей щеке, я перестал дышать. В этом его взгляде Рисс будто вернул мне всю нежность, что я дарил ему, каждый поцелуй, каждую ласку, завалил, затопил меня нежностью. Не было ни сил выныривать, ни малейшего желания. Кхарнэ, что он делал со мной? Кажется, сегодня, задавшись новой целью, Рисс одним махом вышел на следующий уровень. И вместо того, чтобы провалиться в ярость вместе со мной, как раньше, он погасил её, загипнотизировал меня и заставил чувствовать то, что захотел он. Самое странное — подчиняться омежьему гипнозу оказалось нереально кайфово. С колоссальным усилием я отвёл взгляд, сел на ложе, пытаясь продышаться и стряхнуть наваждение. Неуместное умиротворение на душе было кричаще не моё, внушённое, потому что мозгами я понимал: саардская авантюра — замороченный способ самоубийства. Но этого отчаянно хотел Рисс. Я взглянул на Халлара, который всё ещё напряжённо ждал, стану ли я бушевать дальше, и кивнул ему: — Лады. Веди.