Обнимая Принца

      Щелканье пишущей машинки начало раздражать настолько, что у Гермионы появилось ощущение, будто это назойливое постукивание продолжало звучать в голове, даже когда она покинула свой отдел. В какой-то момент работа её мечты превратилась в каторгу. От коллег она не могла дождаться ни единого доброго слова. Все её стремления достичь лучшего воспринимались с большим сомнением, а если попытки оказывались успешными, это считалось само собой разумеющимся. В надменно-презрительном лице любого сотрудника или сотрудницы без труда читалось: «выскочка»/«блатная». Грейнджер-Героиня-Войны. Ей всё дозволено. Министерство просто откупается от неё. Кингсли с ней на короткой ноге, а быть может, она и вовсе спит с ним за спиной у Уизли.       Разговоры, ненароком услышанные ею в женском туалете, злили до невозможности. Гермиона практически сорвалась, но вовремя опомнилась. Покажи она свой характер (что, конечно, считалось дурным тоном) — и вслед за негласной кличкой «авроратская шлюха» к ней прицепится клеймо «истеричка». Никого совершенно не заботило, что в школе она была лучшей ученицей среди сверстников. И что именно Грейнджер готова была отдать свою жизнь прямо в Малфой Меноре, лишь бы у Рона и Гарри остался шанс уничтожить крестражи.       Единственным, что помнили люди, была разрушительная статья Риты Скитер времён четвёртого курса да сплетни о её романе с Гарри Поттером во время странствий, когда разозленный Рон покинул их. Окружение с большей охотой верило негативной информации, а не истине. Им нравилось перемывать кости, с удовольствием смакуя грязные подробности. Гермиона начала думать, что, наверное, её коллектив самый враждебный во всем Министерстве Магии. А то и в Британии вовсе, причём не только магической.       В самом начале народ был запуган. Волшебники вели себя крайне настороженно, и глотнуть свежего воздуха Грейнджер порой удавалось лишь в мире обычных людей, прогуливаясь с Роном по вечерним улочкам Лондона. Как же наивно она была убеждена в том, что война изменит мир. Превратит его в нечто более цивилизованное, толерантное и учтивое, избавит от прежней едкой злости и зависти. Гермиона была уверена в перевоспитании, но его не произошло. Спустя пару лет всё вернулось на круги своя, будто и не происходило этих ужасающих похищений людей. Беспричинной бойни, уничтожающей магглов и грязнокровок.       Сродни этому было и на её работе. Первое время коллектив общался с ней вполне вежливо, сомнительно относясь лишь к возрасту юной волшебницы. Успех за успехом, победа за победой — и их лица всё сильнее искажались в омерзительной гримасе, а обстановка больше напоминала серпентарий. В последние недели ситуация стала критической. Тоску усиливало регулярное отсутствие Рона. Грейнджер с уважением относилась к условиям, в каковых приходилось работать мальчикам. Именно из-за такого сурового графика они с Джинни не смогли выбрать для себя подобный путь. Но если младшую Уизли не особо огорчал факт разлуки с любимым, ведь порой Джиневра неделями пропадала в командировках, то сама Гермиона выла от тоски. Подавляющее большинство друзей и приятелей были заняты делами семейными: одни готовились к пополнению, а других настолько поглотили отношения, что те не замечали ничего вокруг. Оставшаяся часть друзей, вроде Невилла, работала настолько далеко от Лондона, что ответов на письма приходилось ждать многим дольше, чем обычно. Повсюду мелькали, будто списанные под копирку, слова: «Мне так жаль, но времени рассказывать нет… Когда я вернусь, обязательно поболтаем». Шёл месяц, другой — и, казалось, некогда близкие друзья и товарищи по тылу, вернувшись в Лондон, словно забывали все данные на листке пергамента обещания.       Она отчаянно старалась найти себе утешение в книгах, являвшимися для неё самым настоящим спасением от тоски ранее, а эйфория от новых полученных знаний была схожа с вдохновением. Изучала Грейнджер совершенно не имеющие отношения друг к другу науки. От Оклюменции до магии Эльфов. Она жадно поглощала всё, что не успевала прочесть за время обучения в Хогвартсе. Библиотекари Министерства спустя две недели начали обращаться к ней по имени, с сомнением глядя на молодую девушку, стопками собирающую разные книги.       Гермиона пыталась заполнить пустоту, но вместо этого лишь забивала себе мозг. Каждый раз усаживалась за своё рабочее место с полной кашей в голове, ошеломлённая и обескураженная тем, что не заметила, когда и как она успела стать такой рассеянной. Раньше она свято верила: «Мозг – подобен мышце. Его так же нужно постоянно тренировать, изучать нечто новое для себя. Развиваться. Учиться мыслить разносторонне. Насыщеннее. Не позволять себе останавливаться на банальном и примитивном». И отказываться от своих слов она не хотела. Жизнь дана для того, чтобы быть уникальным человеком, а не серой массой. Такого, как «ты», больше не будет, и доказывать это нужно не столько окружающим, сколько самому себе.       Прошлый вечер впервые за долгое время оказался тихим и уютным. Рональд сдержал своё слово и вернулся домой к семи, как раз к ужину. Более того, он вызывался помочь ей с салатом, что на памяти Грейнджер являлось сущей редкостью. Обычно он сидел на диване, болтая с Фредом или Биллом через каминную сеть. Баловался с «не опасными» по его словам ловушками, разработанными для поимки пикси (хотя зачем он их купил непонятно: у них они не водились). По правде говоря, Рон делал, что угодно, только не помогал, регулярно ссылаясь на усталость, неопытность или лень. По крайней мере, в этом он был честен.       — Гермиона, у нас есть корень имбиря? — бегло нарезав огурцы и одним движением смахнув их с дощечки в мисочку, поинтересовался юноша.       Всего на мгновение она замерла, заворожённая увиденным. И почему же ей это движение показалось таким до боли знакомым? Ей не хотелось вновь возвращаться к своим подозрениям, ведь иначе можно решить, что у неё развивается паранойя. К тому же, она на самом деле никогда не обращала внимания, как именно резал Уизли мандрагору на зельеварении. Грейнджер больше следила за тем, что именно кидали в котел Гарри, Невилл и Рон, а помимо этого и ей самой было необходимо сварить достойное зелье. Уже годами позднее она присматривала только за Гарри, и то из-за нещадно эксплуатируемого им учебника Принца-Полукровки.       — Посмотри в нижнем ящике, где картошка, — она облизала вмиг пересохшие губы.       Точно помешательство, если она даже к таким мелочам стала присматриваться.       — А зачем тебе? — полюбопытствовала Гермиона.       СевеРон ополоснул под водой корневище и открыл холодильник.       — Соус к мясу, — не отвлекаясь от своей работы, ответил он и принялся чистить имбирь. Остановился он после, когда понял, что Грейнджер с интересом наблюдала за его действиями. — Мамин рецепт, — бровь девушки поползла вверх. — Мы… с братьями сами к барбекю делаем.       Если добавку и в правду изобрели сами братья, то, возможно, это и не было столь удивительным. Потому что на памяти Грейнджер Молли редко прибегала к настолько ухищрённым дополнениям в блюдах. На самом деле, для неё оставалось огромной загадкой, как мать Рона готовила с виду безумно простую по рецептам крестьянскую похлебку настолько вкусно, что ни один дорогой ресторан, в котором ей доводилось побывать с родителями, не мог сравниться.       — Очередной секрет семейной кухни Уизли, — она хмыкнула себе под нос, совершенно не заботясь, что и к этим словами Рон мог придраться.       Она совершенно терялась в происходящем. Какое-то время Гермиона думала, что они постепенно отдаляются друг от друга. Охладевают. Былой интерес в их отношениях сошёл на «нет», вновь возвращаясь к истокам дружбы. «Любовь живёт три года», — твердили заголовки книжек по психологии, и это звучало как необратимый приговор, с которым совершенно не хотелось мириться. Сейчас же Грейнджер с ужасом понимала, как много она ещё не знала об этом человеке, что не зря говорят, будто чужая душа — потёмки. Ведь она сама понимала, что со временем люди меняются, вкусы переходят из одного в другой, а судить человека лишь по тому, как он вёл себя в юношестве, — просто глупо. И Джеймс Поттер когда-то слыл взбалмошным шалопаем, но, как сказал Гарри, в один прекрасный момент его отец прекратил быть задирой. Если в жизни Рона наконец пришло время переходить от подростка к мужчине — она была лишь обеими руками «за».       — Грейнджер, отнесите новый образец этих бланков в Отдел по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов, — низкорослый мужчина лет шестидесяти на вид подошёл к её рабочему столу.       Листы пергамента со шлепком упали на деревянную поверхность, а сама Гермиона судорожно дёрнулась, словно её внезапно разбудили от беспробудного сна. Неловко замешкавшись, она разгладила вмиг вспотевшими ладонями складки на юбке, а затем взяла в руки документы.       — Н…но, — её глаза расширились от удивления. — Новая документация значительно усложнит им работу. Магглы сейчас активно изобретают множество электроники. Из-за Войны Министерство отстаёт в изучении уже на пять лет!       Возмущение Грейнджер лилось через край. Она совершенно не осознавала, для чего мелким крысам из отделов наваливать на сотрудников лишние отчёты. Из-за борьбы с коррупцией появились новые проблемы, о коих не подумала ранее она сама. Чтобы куда-то пройти, требовался допуск, чтобы получить допуск, требовалось пройти через инспекционную комиссию. Отныне некоторые сотрудники не допускались даже к спуску на нижние этажи, не говоря уже о том, чтобы находиться в самих отделах, что располагались там.       Всепоглощающая бюрократия.       — Если я не ошибаюсь, вы наравне с остальными поднимали свою руку на собрании, мисс Грейнджер, — едко проговорил её начальник по имени Уильям Рен.       Среди других сотрудников министерства Рен слыл редкостным хамом и алкоголиком. Казалось, его рот постоянно искал наполненную рюмку или бокал. Выпирающий пивной живот вечно мешал его обладателю близко пододвинуться к своему рабочему столу, а учитывая, что всюду столы были сделаны под один стандарт, как бы мужчина ни пытался отрегулировать свой стул, с удобством за своим рабочим местом он никак не усаживался. Кривые желтые зубы слишком часто оказывались рядом с лицом Гермионы: с молоденькими девушками он предпочитал разговаривать исключительно вполголоса. Чтобы ни одна единая душа больше не слышала тот тон, от которого хотелось залепить смачную пощёчину.       Самое гадкое заключалось в том, что он не искал телесного контакта. Его руки никогда не блуждали по плечам и талиям сотрудниц, но одно лишь дыхание, интонация или взгляд этого типа давали чётко понять, насколько грязные мысли мельтешили в его вечно не мытой голове полной перхоти.       — Почему же Вы тогда не высказали своё возмущение на всю округу?! — Уильям чуть оскалился и, прищурившись, слегка приблизился к её лицу. — Вы ведь так любите это, Грейнджер.       Всё, что осталось сделать Гермионе, это в недовольстве сжать зубы. Ей было нечего возразить: два года назад действительно прошло слушание, посвященное борьбе с коррупцией. Тогда все действия Министерства были направлены во благо. Она никак не могла подозревать, какой бумажной волокитой это обернётся значительно позже.       Молча поднявшись со своего рабочего места, она двинулась в сторону выхода под любопытные взоры своих коллег. Рен был единственным мужчиной здесь, и, когда он уходил, начинало твориться нечто, что, по мнению Грейнджер, полностью переходило рамки всего дозволенного. Сплетни, насмешки и банальная зависть. Всё смешивалось воедино, начиная от обсуждения, у кого из авроров был самый большой член, и заканчивая догадками, со сколькими игроками в квиддич успела переспать Рита Скиттер. Впрочем, тот чёрный юмор, коим щедро были приправлены сплетни, заставлял Гермиону с трудом бороться с желанием высказать обладателям чересчур длинных языков, насколько, должно быть, ничтожно их существование, раз другого интереса они себе найти не в состоянии. Грейнджер лишь прятала своё недовольство за ближайшей папкой, а позже вновь надевала серьёзную маску, осознавая, насколько ужасные ходят слухи и про неё саму.       Люди в коридорах оборачивались. Молодые сотрудницы, подобные ей, перешёптывались, не переставая сверлить взглядом, а мужчины жадно поедали взглядом каждый раз, когда Грейнджер приходила на работу в юбке, что была едва на пару сантиметров короче, чем обычно.       — А, Гермиона, я рад видеть тебя сегодня, — широко улыбнулся мистер Уизли.       Лишь небольшая доля сотрудников Министерства не изменили своего отношения к ней. Их она могла пересчитать по пальцам одной руки. Рон и Гарри, министр и Мистер Уизли. Ещё Гермиона симпатизировала работнице местного буфета, ведь та всегда угощала её пирожными, не требуя благодарностей — ни словесных, ни материальных.       — Здравствуйте, мистер Уизли, — улыбнулась девушка в ответ.       — Просто Артур, Гермиона, — он накрыл её руку своей ладонью, а в глазах мужчины виднелось нескрываемая теплота и забота. — Или просто папа, ведь совсем скоро мы породнимся, или ты забыла, что выходишь замуж за моего сына? — засмеялся Мистер Уизли. — Ладно, давай, показывай, какие новые документы нам придётся заполнять.       Артур в один миг понял цель, с которой заявилась в их отдел Гермиона. У неё не было свободного времени, чтобы без дела слоняться по коридорам Министерства, пить очередную кружку кофе за день и лениво перелистывать «Пророк», сидя на стуле.       — Мне… мне так жаль, но вам теперь придётся отчитываться и о тех устройствах магглов, что вы отправляете в утиль, — виновато посмотрела вниз Грейнджер.       Для неё не было секретом, с какой страстью папа Рона разбирал и вновь собирал изобретения обычных людей. Артур частенько приносил домой вещи, крайне полезные и не обычные по его мнению. Видеокамеру или CD-плеер.       — Смотри, Молли: картинка на этой штуке двигается гораздо дольше, чем наши колдографии. Да ещё и со звуком! — С восторгом воскликнул отец семейства, глядя в крошечный откидной экран на корпусе сбоку.       — Меня уже воротит от этих черных подозрительных коробок, которые ты постоянно таскаешь в наш дом тайком! В гараже совершенно нет места! Я категорически против всего этого в доме, пока ты не наведешь порядок и не избавишься от этого хлама! — хлестнула руками Молли, а Джордж и Перси, улыбаясь, замотали головой.       Для Гермионы до сих пор оставалось загадкой, как мистеру Уизли удалось незаметно присвоить себе машину.       — Гм, «устройство магглов является безобидным или не работающим, было уничтожено в стенах министерства. Подпись сотрудника». — Прочитал последние строки на бланках мужчина и вздохнул.       Новая документация означала одно: Артур больше не сможет играться с техникой магглов. Отныне ему придётся либо ликвидировать, либо сдавать в архив все проверенные устройства. Множество правил ужесточилось. Одни пришли на смену другим. Министерство напоминало устаревший организм, чью скорую неизбежную гибель пытались спасти пересадками органов. В итоге все эти новшества, решая прежние проблемы, создавали новые. Кингсли понимал это. Ему было безумно тяжело, к тому же, не доставало умных и честных напарников, которые заведомо не искали бы для себя выгоду в этом деле.       Война объединила людей, сплотив их в единое целое. Примирила даже тех, кто не мог найти общий язык. Показала каждому истинные ценности, коими являлись жизнь, безопасность и здоровье. Тем не менее, время шло. Бедность постигла многих, а люди стали куда более эгоистичными, выдавая себя за страдальцев, лишь бы получить хоть что-то забесплатно. Мало кто знал, но мистер Уизли усовершенствовал и продавал ранее отбракованные изобретения магглов. Хобби давно превратилось в халтуру. В первые годы после Войны в Министерстве задерживали зарплаты, Артуру нужно было кормить семью. Им никогда не хватало денег.       — Неужели наши внуки останутся без подарков на Рождество, — проговорил он тихо. — Жаль. Я так надеялся, что мы сможем открыть малышам счёт в «Гринготтс». Когда им исполнится по одиннадцать, сумма подрастёт, и Биллу с Флёр не придётся думать, где достать деньги на форму и новые учебники. Биллу они не достались, он учился по моим старым, но до этого ими уже успел попользоваться Чарли. А когда в школу пошли близнецы, нам пришлось хорошенько поискать, Гермиона. Тогда в школе ввели новую программу. Учебники поменялись по всем предметам кроме зельеварения, если не ошибаюсь, — продолжал монотонно тараторить мистер Уизли. — Я уже не говорю о том, что мы искали их аж в двух экземплярах.       Его неизменная черта. Подробно и много говорить, дабы скрыть сильное расстройство. Его речь порой становилась всё тише и тише, но Артур всё бубнил, озвучивая свои мысли. После гибели Фреда его стало проще выбить из колеи. Даже сама Молли почему-то не закатывала мужу сцен в ответ на подобное поведение. Женщина сама прятала лицо, вытирая уголком передника предательски накатившие на глаза слёзы, а спустя минуту с широкой улыбкой спрашивала, с какой начинкой приготовить пирог сегодня.       — Пожалуйста, не расстраивайтесь, — с искренним сочувствием прервала его уже не внятное бормотание Гермиона. — Мы что-нибудь придумаем. Например, сделаем детям Билла и Флёр общий подарок. От всех нас, — она улыбнулась и положила руку на плечо мистера Уизли.       С тех пор как у Артура с Молли появился второй внук, все разговоры стали чаще сводиться к деньгам. Их нехватке. О том, как трудно стало зарабатывать и прокармливать семью. Билл обеспечивал свою семью сам, но после Войны многим не хватало рабочих мест, зарплаты задерживали, и время от времени молодая семья была вынуждена обратиться к родителям. Они и сами не одобряли подобных поступков, ведь в их возрасте было принято полностью обеспечивать себя самостоятельно, а не сидеть на шее. Тем не менее, спокойнее было взять в долг денег у родителей, каждый раз возвращая по чуть-чуть. Нежели с нескрываемым стыдом передавать в руки друзей один галлеон, до этого заняв аж пятнадцать. Флёр тоже старалась заработать с помощью домашней выпечки, её она рассылала в местные кондитерские, однако со вторым ребёнком времени уже не хватало. Билл даже подумывал найти работу среди магглов. Многие не пренебрегали и этим.       — Это чудесная идея, Гермиона, — улыбнулся мистер Уизли в ответ, — но это то, что мы с Молли собирались подарить от себя,— он плавно снял её руку со своего плеча и спрятал небольшую ладошку девушки меж своих ладоней, — как от мамы с папой.       — Понимаю, — слегка нахмурила брови Грейнджер.       — Но спасибо за предложение. Ты очень отзывчивая и хорошая девушка, я рад, что ты скоро станешь частью нашей семьи. Думаю, и Рон это очень ценит, — горделиво произнёс Артур, его речь уже напоминала свадебный тост.       «Рон очень ценит», — эхом проносилось в её голове. Мистер Уизли сравнивал их любовь со своей. Но ценил ли на самом деле её тот Рон, которого она знала почти полжизни. Гермиона всячески избегала ответа на этот вопрос. Просто потому, что её с детства учили говорить правду, какой бы горькой она ни была. Но сейчас девушка боялась, что привкуса горечи не заглушит даже самое сладкое в буфете пирожное.