Поверь мне

Так уж вышло, что Мишель всегда встречалась с Хао наедине. То ли это выходило случайно, то ли Хао специально приходил один, чтобы не смущать её, но факт оставался фактом. Впрочем, в один не очень прекрасный день всё изменилось. Для начала, в тот день дул сильный ветер и было холодно. Мишель тихо чертыхнулась, в очередной раз спотыкаясь о какой-то корень и одернула куртку. В глубине души она надеялась, что Хао передумал, и на поляне, где они договорились встретиться, будет пусто. Ага, подумала девушка печально, размечталась. Мало того, что огненный шаман оказался на редкость обязательным (будь это кто другой, Мишель сделала вид, что забыла о встрече и не пришла бы), так он и пришел не один. С ним был ребенок – девочка лет трех-четырех-пяти – Мишель плохо разбиралась в детях, так что точнее сказать не могла. Девочка смотрела на Мишель с любопытством и каким-то странным превосходством. - Опачо, это Мишель, Мишель, это Опачо, - кратко представил их Хао, а потом объявил Мишель, что никаких занятий сегодня не будет, но не потому, что не позволяет погода, а потому, что сегодня – через пару часов – у его команды бой. - Да никаких проблем, - радостно заверила его Мишель и, повернувшись, собралась было идти обратно. Хао уже отработанным жестом поймал её за руку, и вернул обратно. – Ну чего еще? - Идешь с нами, - сообщил Асакура сухо, - посмотришь на то, как проходит настоящий бой. Мишель закатила глаза: - Как скажешь. А потом ей пришлось забраться на огромного Духа Огня, и постараться в эти десять минут полета не паниковать слишком сильно. Ну что ж, думала она позже. Зрелище того стоило. Оно, в принципе, стоило гораздо большего. Но тогда – тогда она ни о чем таком думать не могла. Она вовсе не могла думать. Зато был страх: бой Хао Асакуры с командой X-III был невыносимо жесток – но столь же впечатляющ. Так иногда бывает: ты встречаешь человека и делаешь из него кумира. Ну, он может быть лучше тебя во всем, так что это кажется логичным и правильным. Внушаешь себе, что он самый лучший на этом свете, что все его действия верны. А потом он делает что-то такое, что напрочь рушит башню фантазий, построенную тобой. И не обвинишь ни в чем, вот ведь гадство. Мишель, конечно, могла обвинить Хао в смертях X-III, но не стала бы этого делать: банальное – они знали, на что шли, становилось истиной – от боя вполне можно было отказаться, не явившись на него. Гораздо тяжелее было принять то, что весь образ, так старательно выдуманный, просто взял и разбился о действительность. Так что Мишель дождалась конца поединка, а потом просто ушла в свой гостевой домик, где и расплакалась, уткнувшись носом в подушку. Ей было горько, обидно, и она… ну да, обижалась на весь мир. - Если драться по-настоящему – это уничтожать своих соперников, то с этой минуты я объявляю себя пацифисткой, - прошептала она в мокрую подушку и уснула. Во снах её был огонь и родители.