Поверь мне

- Мне не хватает папиного бара, - сообщила Мишель потолку. Она валялась на кровати и читала свой собственный дневник, обнаруженный в боковом кармане рюкзака. Дневник был стар, потрепан, заляпан пятнами неизвестного происхождения, но читать его было весело. Шел уже второй день её добровольного заключения. Мишель подозревала, что он станет и последним, потому что запасы еды и растворимого кофе подходили к концу, а есть хотелось. Но пока – она лежала на кровати и читала. Была еще одна причина, по которой этот день мог стать последним днем её добровольного затворничества: она не пришла на встречу с Хао, опасаясь, что её нервы могут не выдержать этой встречи. Собственно, эти два дня прошли под знаком паники; Мишель переживала, а Эйдан – верный друг и редкая, черт возьми, ехидна, проявляла удивительное терпение, уговаривая её не нервничать раньше времени. И, конечно же, интуиция Мишель Готьер сработала вхолостую: никто не пришел. Никто не подошел к ней, когда она вышла из домика, и никто не следил за ней; не было никаких сообщений и посланий. Про неё забыли, словно её и не существовало никогда. Так что она выждала для верности пару дней, а после пошла туда, где ранее училась управлять своей силой, прошла через ворота и свернула не на привычную тропинку, а в противоположную сторону. Она шагала, время от времени спотыкаясь о корни деревьев, отрешившись от всего остального мира. Случайные ветки порой хлестали девушку по лицу, но той было все равно. И только отойдя достаточно далеко от границы деревни Патчей, она вышла из своего подобия транса, села прямо на землю, запрокинула голову и посмотрела ввысь. Небо было серым. Мишель смотрела – и вокруг, и вглубь себя, и не чувствовала, как по щекам её текут прозрачные слезы. Она показалась себе совсем неважной: ненужной вещью, которую можно раздавить, сломать, а после – выбросить, как нечего делать. - Нет, - сказала девушка вслух. Голос показался чужим и слабым. Словам не было тут места. Мое место, подумала Мишель, совсем не тут. Она и раньше понимала это, но не хотела принимать. И она сидела, прислонившись спиной к стволу дерева, запрокинув голову, и смотрела в небо, ухмыляющееся тучами, пока шея не затекла, и не прогремели первые раскаты грома. И не ушла, даже когда дождь стал стеной.