Римские каникулы

Арман задумчиво шел по вымощенной булыжником мостовой, наступая на засохшие цветы бугенвиллий, которые с тихим хрустом рассыпались под его ногами. Из лиловато-сиреневых они превратились в почти бордовые, напоминая чем-то капли засохшей крови. Вампир усмехнулся. О чем бы ты ни думал, все так или иначе вертится вокруг этой красной жидкости, дающей нежити право на существование. Маленькая улочка была тиха и безлюдна: в пять утра даже шумные итальянцы еще нежатся в объятиях Морфея. Воздух был напоен ароматами влажной земли и цветов, и вампир, остановившись, сделал глубокий вдох. В памяти всплыла далекая ночь в саду белоснежного венецианского палаццо, и уверенные, нежные руки Мариуса, втирающие в его плечи розовое масло. Память немертвого была внимательна к деталям, и Арман даже сейчас мог ощутить холодок шелковых простыней, покрывавших кушетку, услышать дыхание своего учителя и легкий шелест листьев плюща, покрывавшего стену. - Тебе пора отправляться в постель, Амадео. - Нет, прошу тебя, нет! Позволь мне побыть с тобой еще немного. - Мне нужно заниматься делами, мой мальчик, - тон Мариуса непреклонен. Вечно эти таинственные дела! Учитель никогда не проводит с ним более половины ночи, а днем вообще отсутствует, и никто из мальчиков не может сказать, где он. Амадео невыносимо тоскует, он не находит себе места в огромном дворце, с нетерпением ожидая, когда солнце опустится за горизонт, а на улицах зажгутся факелы. Учитель всегда появляется внезапно, словно из ниоткуда, потому что никто не видит, как он входит через парадную дверь. - Поднимайся. Ласковые руки больше не касаются его плеч, и с исполненным разочарования вздохом юноша поднимается со своего ложа, недовольно и дерзко глядя Мариусу прямо в глаза. - Я не хочу уходить, господин. - Ты, видно, желаешь снова испробовать моей плети, - тихий голос сочится медом, но в прекрасных глазах мелькает опасный огонек. – Я не терплю непослушания. - О, прошу тебя, господин, накажи меня за дерзость! Я готов принять тысячу ударов, потому что для меня они подобны самым нежным ласкам! - Что мелет твой язык, несносный мальчишка! – Мариус встает, нависая над юношей, словно карающее божество над грешником. – Не искушай меня, ибо ты не ведаешь, чем это может для тебя закончиться. - От твоих рук всякое деяние будет благом. Амадео видит, как его бог отворачивается, намереваясь уйти, и вцепляется в складки его алого плаща. Мариус терпеливо высвобождается и бросает на ходу: - Когда я выйду отсюда, отправляйся спать, Амадео. Ты достаточно сказал сегодня. Юноша силится сделать хотя бы шаг, чтобы нагнать уходящего господина, но не может сдвинуться с места – его ноги тяжелы словно камень, а Мариус уже скрылся в темной арке. Злые слезы катятся по щекам Амадео, руки сжимаются в кулаки, и он шепчет вслед учителю: - Я заставлю тебя считаться со мной… Небо стремительно светлело, обозначая приближение нового дня. До входа в подземелья, обещавшего укрытие от смертоносных лучей, оставалось всего несколько шагов, но Арман вдруг остановился, напряженно всматриваясь в предрассветные сумерки: старинная деревянная дверь, служившая потайным входом в подземный город, была сорвана с петель и, разбитая, валялась неподалеку. Вампир огляделся, одновременно пытаясь уловить присутствие других немертвых, но все было спокойно. Приблизившись, он провел рукой по вывороченным петлям и оцарапанным камням. Сомнений не было: дверь выбили одним ударом, причем сделал это кто-то, обладающий недюжинной силой, смертному такие возможности даже и не снились. Все произошло не так уж и давно – следы были относительно свежими, однако сколько ни старался, Арман не мог учуять запаха или хотя бы намека на запах того, кто это сделал. Вампир шагнул в темноту. Этим входом давно не пользовались: толстый слой пыли на стенах и давно потухшие светильники говорили сами за себя. Вопреки ожиданиям, на каменном полу не было видно следов. Надо будет поинтересоваться, что приключилось в подземельях за время его отсутствия. Арман уверенно продвигался вперед по узкому коридору, прекрасно зная, где нужно свернуть, и вскоре оказался в обжитой части подземного города: на стенах горели электрические светильники – ловкая имитация факелов, что чадили здесь когда-то. Коридор стал широким, больше напоминающим обычную городскую улицу, а навстречу стали попадаться обитатели подземелий. Некоторые кивали Арману, а некоторые раскланивались, выказывая уважение: здешние жители были отлично осведомлены о том, что он в некотором роде является особой, приближенной к кардиналу. Наконец Арман добрался до нужной двери. Выудив из кармана замысловатой формы ключ, он неслышно повернул его в замке и вошел в личные покои Массимо Фиоре. Тотчас его настиг гул множества голосов. Откинув тяжелую бархатную занавесь, вампир вступил в гостиную и обнаружил там целую толпу: здесь были советники, включая Биаджио, трое личных телохранителей кардинала и сам Массимо, сидевший в одном из кресел с высокой спинкой. Все присутствующие были чем-то очень взволнованы и наперебой спорили друг с другом, один только кардинал, задумчиво подперев подбородок руками, хранил молчание. На столе рядом с ним Арман заметил кувшин и два бокала с остатками крови. - Арман, - негромко окликнул его Фиоре, отвлекшись от раздумий. – Подойди, друг мой, сядь. Негромкий голос кардинала легко перекрыл царивший в комнате шум. Вампир послушно подошел и опустился в кресло напротив. - Что здесь произошло? Почему все гудит, как растревоженный улей? – поинтересовался он, закидывая ногу на ногу. - Господин граф устроил маленькое представление, - Массимо поморщился, как будто ему неприятно было об этом вспоминать. - Вот как, - улыбнулся Арман. – В таком случае, кажется, я уже знаю ответ на свой вопрос. Кардинал бросил на него заинтересованный взгляд и, повысив голос, приказал: - Пошли все прочь! Присутствующие заторопились к выходу. Советник Беттино вопросительно посмотрел на кардинала, надеясь получить разрешение остаться, но Массимо нетерпеливо махнул рукой. Поклонившись, Биаджио вышел последним, не забыв напоследок одарить Армана злобным взглядом. Вампир нахально улыбнулся советнику. - Ну так что ты хотел мне рассказать? - Кто-то воспользовался выходом, ведущим на улицу Ансальдо, - ответил Арман как бы между прочим. – Очень грубо воспользовался. Снаружи я не увидел ничего, что могло бы навести меня на мысль о виновнике безобразия. Теперь же я склонен думать, что это сделал наш гость. Кардинал, задумавшись на секунду, постучал пальцами по подлокотнику кресла. - Не думаю. Этот путь известен очень немногим. Графу помогли. - У тебя есть предположения, кто бы это мог быть? - К сожалению, никаких. Но этот кто-то силен настолько, что устроил здесь настоящую кромешную тьму. Я не мог разглядеть ничего вообще, словно кто-то набросил мне на глаза черную пелену, - в голосе Фиоре Арману почудилась нотка зависти. – Я теряюсь в догадках. А вот Арман, напротив, в догадках не терялся. Он прекрасно знал, что подобной силой обладают только лишь древние. Ромола, пробудившись, первым делом пустилась проверять, какие способности она сумела сохранить за время своего долгого сна, и вампир существенно расширил свои познания в области силы, коей обладали древние. Ослабленная голодом упырица, очнувшись, прежде всего вцепилась руками в его горло, и ему стоило больших усилий оторвать костлявые руки от воротника своей дорогой сорочки. Арман прекрасно понимал, что силу ей дали отнюдь не высохшие за тысячи лет мышцы, но огромная мощь, которой были наделены первые дети ночи. - Но тебе удалось вытянуть из фон Кролока то, что нас интересует? На щеках Массимо заиграли желваки, и вампир заинтересованно взглянул на собеседника. Было понятно, что графу удалось ускользнуть, но что такого успел сделать Его Сиятельство, раз кардинал Римской курии в бешенстве? - Я был близок к этому, - сквозь зубы проговорил Фиоре, с ненавистью глядя на стоящие на столе бокалы. – Он был почти в моих руках. Он бы обязательно рассказал мне все, но что-то пошло не так. - А именно? Тяжелый взгляд Массимо, казалось буравил Армана насквозь, и в нем ясно читалась жажда убийства. - Мой план был безупречен. В одном из бокалов находилось весьма сильное зелье, которое никогда еще меня не подводило. Отведав его, граф должен был рассказать мне все сам, без утайки… но что-то произошло, и этот бокал достался мне. - Зелье? Никогда не слышал о таком снадобье, которое заставило бы говорить правду. Что ты ему подмешал? - В народе это называют приворотным зельем, - буркнул кардинал. Арман еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Массимо Фиоре, кардинал Римской курии, подмешивает в напиток гостя травяную настойку, изобретенную ведьмами ради забавы, и сам же попадается в собственную ловушку! - Позволь узнать, поддался Его Сиятельство твоим чарам? - Я лично отрежу тебе язык, Арман, если ты вздумаешь болтать! – прошипел Массимо, впиваясь ногтями в колено вампира. - Я буду нем, как могила, - заверил тот кардинала Фиоре, посмеиваясь. – Но ради адского пламени, Массимо, ты что, действительно домогался графа фон Кролока? Он же холоден, как трансильванский снег! - До этого никто не отказывался от моего расположения, - недовольно проворчал кардинал, убирая руку. – Даже ты. Если ты не заметил, Его Сиятельство чертовски красив, и я был бы не прочь заполучить его в свою коллекцию. Только вот это он должен был молить меня об этом, а не я. Проклятое зелье! Хотел бы я знать, кто подменил бокалы. - Да, он чертовски красив, в этом ты прав… - пробормотал Арман, на секунду позволив воспоминаниям увлечь себя. – Я думаю, Ваше Преподобие, что бокалы подменил тот, кто снес дверь, вот что мне видится. Следовательно, он имеет доступ в подземелья. И не только в подземелья, - вампир выразительно посмотрел на собеседника. – С кем еще ты поделился своим коварным планом, Массимо? - Про зелье знали только я, - Фиоре посмотрел на дверь. – И Биаджио… Арман фыркнул: - Кроме шуток, я намереваюсь издать наглядное пособие. Обязательно включу в него главу про то, что ни в коем случае не следует посвящать в свои планы того, с кем ты спишь. - Биаджио! – крикнул Массимо, вставая. Голос его чуть дрогнул, выдавая внутреннее волнение. Тотчас отворилась дверь, и на пороге возник советник Беттино, давний любовник кардинала. Арман, окинув вампира насмешливым взглядом, остался на месте. - Господин, - поклонился вошедший и недоверчиво посмотрел на рыжеволосого вампира, с нахальным видом развалившегося в кресле. - Говорил ли ты кому-нибудь про зелье, которое я приготовил для графа фон Кролока? Брови советника взлетели вверх, и Массимо примирительно поднял руку: - Ладно, ладно, я вижу, что не говорил. Прости, Биаджио, я только… - Я бы не стал так легко доверять ему, - пропел со своего места Арман. – Думаю, чтобы доказать свою преданность кардиналу, синьор Беттино согласится на внушение первого уровня. Несмотря на всю свою сдержанность и воспитание, советник оскалился и проговорил зло: - Уж не ты ли будешь проводить его, Арман? Я не хочу, чтобы в моей голове копался тот, кто в свое время служил подстилкой Мариусу Римскому. В комнате повисла напряженная тишина, потому что советник ударил не в бровь, а в глаз. Практически ни для кого из вампирских старейшин не было секретом, что Арман долгое время делил постель с Мариусом, служа ему, как только может ученик служить своему учителю. Много лет назад именно по вине Мариуса Массимо Фиоре не получил столь вожделенный титул, и участники тех событий хорошо помнили обстоятельства, которые помешали нынешнему кардиналу, а тогда герцогу Фиоре, надеть алую сутану. Не забыл об этом и он сам, но Мариус сгинул в неизвестности много лет назад, зато Арман был компаньоном полезным и не лишенным привлекательности, несмотря на темные истории, связанные с его именем. Привыкший к раболепству со стороны подданных и молчаливой верности Биаджио, Массимо искал чего-то нового, волнующего, возбуждающего и в конце концов он нашел все это в Армане, который однажды просто заявился к кардиналу в подземелья, причем проделал это с присущим ему одному нахальством. Фиоре поступок оценил, и с тех пор рыжеволосый вампир стал частым гостем в личных покоях Его Преподобия, что, конечно же, никоим образом не устраивало советника Беттино. Он получил Темный дар, будучи уже взрослым мужчиной, и, конечно, выглядел несколько иначе, нежели Арман, который казался совсем юношей. И вот теперь этот паршивец хочет подставить его и лишить доверия кардинала! - Массимо, твой ручной зверек, кажется, решил потявкать, - скривился Арман, закидывая ноги на подлокотник. – Уйми его. - Биаджио, будь же благоразумен, - проговорил кардинал, опуская руку на плечо фаворита. – Никто не будет применять к тебе внушение. Арман погорячился. Но все-таки я повторю вопрос: ты уверен, что никто больше не знает о зелье? - Я уверен, господин мой, - Биаджио посмотрел прямо в глаза Массимо, позволяя читать в своих мыслях. – Я не посмел бы предать тебя. Внезапно раздался стук в дверь. - В чем дело? – повысил голос кардинал, отводя взгляд от лица советника. - Важные новости, Ваше Преподобие, - ответили из-за двери. – Вы велели докладывать вам лично, если что-то появится. Глаза Фиоре сверкнули, а на губах заиграла торжествующая улыбка. - Ну, друг мой, - произнес он, обращаясь к Арману, - От Римской курии еще никто не уходил. Впустите девчонку!

***

Осторожно опустив Ромео на пол у порога, Кармилла извлекла из кармана кожаной куртки ключи и открыла дверь. Затем снова подхватив Ромео на руки, вампирша внесла его внутрь, знаком пригласив Герберта следовать за собой. Виконт фон Кролок шагнул в прохладную темноту. Все шторы были опущены, что оказалось весьма кстати – над Римом уже занимался рассвет. Устроив возлюбленного на диване, Кармилла вышла, но вскоре вернулась с таким знакомым Герберту пластиковым пакетом донорской крови. - Э, нет, дорогой, ты потерпишь, - сказала она, заметив, как загорелись глаза виконта при виде еды, - Сначала мы напоим Ромео, а потом я, так уж и быть, налью тебе стаканчик. Обиженно фыркнув, виконт фон Кролок плюхнулся в ближайшее кресло и принялся рассматривать жилище своей старинной подруги. Судя по всему, Кармилла обитала в хоть и небольшой, но недурно обставленной квартире в самом центре города, с окнами во внутренний дворик, откуда не доносилось ни звука. Стены в комнате были темные, полы – тоже, в общем, типичное убежище для создания ночи. Плотные шторы полностью закрывали окна, не пропуская ни малейшего лучика света. За дверным проемом виднелась внушительных размеров кухня, а где-то дальше, судя по всему, находилась спальня. Герберт поймал себя на мысли, что никогда раньше ему не доводилось бывать у Кармиллы – это она время от времени наезжала с визитами в замок, частенько оставаясь погостить. Подобные вещи никого не смущали, ведь мертвых гостей не нужно было кормить, комнату не нужно было отапливать, а Его Сиятельство только рад был обществу очаровательной упырицы. Иногда – очень редко – Герберт мечтал о том, что его отец женится снова, прекратив разыгрывать из себя убитого горем вдовца, и, конечно, виконту хотелось, чтобы это непременно была Кармилла. Однако граф был на сей счет весьма непреклонен, и за подобные разговоры Герберт не раз зарабатывал наказание. Отношение к вопросу Его Сиятельства повергало виконта в недоумение: он прекрасно видел, что отец симпатизирует Кармилле, единственной из всех известных ему немертвых дам, однако же он оставался поразительно холоден к ее чарам. Поначалу Герберт списывал это на уважение памяти покойной графини, но потом, ближе узнав Кармиллу, он понял, почему отец так старательно уходит от любых намеков на близость с девицей Карнштайн. Кармилла была полной противоположностью матери виконта, скромной, благообразной женщины, почитавшей супруга и оберегавшей семейный очаг. В детских воспоминаниях Герберта мать была кем-то вроде ангела, которого по недоразумению занесло в трансильванскую глушь, Кармилла же, напротив, дала бы фору самому черту, умудряясь без вреда для здоровья спорить со вспыльчивым графом, заявляя, что он узко мыслит и вообще шовинист. Герберт только удивлялся, глядя, как отец, обычно обливавший холодным презрением всех тех, кто осмеливался вступать с ним в дискуссии, принимает аргументы Кармиллы и разговаривает с ней как с равной, хотя женщин Его Сиятельство вообще не особенно жаловал. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что Кармилла полюбила смертного? Хотя, наверное, смертным ему осталось быть до конца дня. - Откуда ты узнала, где мы? – поинтересовался виконт, беря наконец-то предложенный Кармиллой стакан с кровью. – Ты наблюдала за нами, так же как и те, другие? Или просто Ромео не пришел домой в положенное время? – попытался пошутить он. - Я его почувствовала, Герберт, - Кармилла бережно убрала прядь со лба Ромео. – Так бывает, когда очень сильно кого-то любишь. Я очень хорошо ощущала его боль и страх. Клянусь тебе, как только я найду Армана, я ему голову оторву! Этот стервец слишком заигрался в бога. Герберт задумался. Он не мог сказать наверняка, удалось бы ему почувствовать Альфреда, потому что, например, сейчас он, сколько ни напрягался, не мог уловить даже намека на какую-то мысленную связь с любимым. Виконт немедленно запаниковал: неужели это говорит о том, что его чувства к Альфреду недостаточно сильны?! Правда, он тут же отогнал эту крамольную мысль. Не может быть, чтобы он не любил Альфреда, наверное, просто он не умеет чувствовать других на расстоянии, как не умеет правильно читать чужие мысли. Немного успокоив себя таким образом, виконт допил остатки крови и облизал губы. - Но как ты умудрилась пробраться внутрь под неусыпным взором старухи и Армана? - Я дождалась, пока этот паршивец покинет дом, а старая ведьма уляжется спать, - ответила Кармилла, - Вероятно, у него появились какие-то дела, а Ромола слишком устала, чтобы бодрствовать до самого рассвета. Она проводит день в склепе на семейном кладбище бывшего владельца виллы. Он умер, судя по всему, несколько лет назад, а наследники все никак не могут поделить между собой то, что осталось, вот дом и стоит заброшенный. Интересно, что бы они сказали, узнав, что в доме поселилась нежить? - Да какая разница, - Герберт с тоской посмотрел на опустевший стакан. – Послушай, Кармилла, а есть у тебя еще кровь? Клыки до сих пор сводит от голода. - Обжора, - усмехнулась вампирша. – Возьми на кухне. Там в стене есть потайной шкаф, ты увидишь. Виконт проворно сбегал на кухню и вернулся с новой порцией гемоглобина. Снова устроившись в кресле, он запустил зубы в пакет. - А что ты будешь делать с ним? – кивнул он на все еще бесчувственного Ромео. – Он почти завершил обращение. - Что значит – что я буду делать? – Кармилла возмущенно изогнула бровь. – Я люблю его. И вообще, кто учил тебя пить прямо из пакета? Есть же стаканы… - Спасибо, мне и так хорошо, - отмахнулся Герберт. - Как бы это сказать… не ты ведь его создала. Ты сможешь быть с ним вместе, зная, что Арман, при желании, сможет полностью подчинить его себе? Сейчас он вряд ли подозревает, что Ромео еще жив, ведь он оставил его мне в качестве пищи. Арман никогда не считал меня сильной личностью, - усмехнулся виконт. – Могу поспорить, он более чем уверен, что я осушил нашего друга до капли. Силы воли-то у меня нет. - Да что ты, - в голосе вампирши зазвучал дружелюбный сарказм, - Именно поэтому ты и прокусил себе запястье, чтобы не дать Ромео умереть. Уж у кого, а у тебя силы воли предостаточно, малыш. С таким отцом, как граф фон Кролок, было бы странно ее не иметь. От слов Кармиллы Герберт почувствовал тепло где-то в районе сердца, которое, однако, почти сразу же сменилось чувством тревоги, и он задал вопрос, который не давал ему покоя с того самого момента, как Кармилла нашла их в убежище Ромолы: - Ты сказала, что мой отец вляпался во что-то неприятное. О чем речь? Вампирша посмотрела куда-то мимо Герберта, тихонько вздохнула и задала вопрос: - Ты понял, кто такая эта Ромола? Снова виконт подумал, что эта старая упырица не так проста, как кажется. - Ну… наверное, она из какого-нибудь жутко древнего рода римских вампиров. Ее имя, кажется, означает что-то вроде «римлянка», так ведь? Она говорила о том, что она долго спала, и ей очень не понравилось то, что она увидела, пробудившись. - Ох, Герберт, плохо же ты слушал своего батюшку, если до сих пор не в курсе, с кем ты повстречался. Ты слышал что-нибудь о высших вампирах? Высшие вампиры… Виконт попытался найти нужное воспоминание в своей голове, но, как назло, оно все никак не находилось. Конечно же, граф рассказывал ему о Древних, только вот Герберт никак не мог припомнить, что именно. В тот момент его гораздо больше интересовал спрятанный под подушкой в спальне модный журнал, нежели повествования о вампирской истории. - Зачем ей понадобился Грааль? Говорила она что-нибудь? - Она сказала, что мир изменится, - неуверенно пробормотал Герберт, пытаясь припомнить слова Ромолы. – И, кажется, была этим очень довольна. Кармилла схватила виконта за руку, больно сжав запястье, и заглянула полными ужаса глазами в его лицо: - Ты понимаешь, что это значит? Она собирается погубить нас всех! - Что? – Герберт рассмеялся. – Эта старуха? Да она же ходить не может без посторонней помощи! Как она собирается совладать со всеми вампирами сразу? - Виконт фон Кролок! – повысила голос Кармилла, и виконта посетило желание куда-нибудь исчезнуть, потому что сейчас она была точь-в-точь как Его Сиятельство. Обычно все фразы, начинавшиеся словами «Виконт фон Кролок!» ничего хорошего Герберту не сулили. - Что? – пискнул он, на всякий случай вжимаясь в кресло. – Что я опять сделал не так? - Соломенная твоя голова, ведь Ромола создала сотни вампиров! А ее создания, в свою очередь, породили тысячи новых, и так далее! Может быть, и мы с тобой появились благодаря ей… - вампирша вздохнула. – Если она выпьет хоть каплю крови из священной Чаши, а наш рыжеволосый друг или твой отец вздумают свернуть ей шею, то мы все погибнем, Герберт! Хоть иногда применяй голову для того, чтобы думать, а не только для того, чтобы волосы расчесывать! – закончила Кармилла свою речь. Глаза Герберта расширились от ужаса. Он вовсе не собирался заново умирать в ближайшее время, да и вообще никогда. У него с Альфредом было столько планов, мир вокруг был настолько разнообразен и интересен! Сколько ночей можно было провести, сидя на крыше замка с бутылочкой вина и болтая ногами! Сколько стран еще не удостоились сиятельного внимания виконта фон Кролока! Сколько крови еще не выпито! А отец! Он просто не может вот так вот лишиться отца, просто потому, что какая-то сумасшедшая упырица задумала массовое убийство своих собственных созданий! - Нет, нет, нет! – запротестовал Герберт, вскакивая с кресла. – Этого нельзя допустить! - Ну слава Преисподней, - фыркнула Кармилла, - Наконец-то до тебя дошло. - У нас есть план? - У меня есть план, - ухмыльнулась вампирша, поглаживая Ромео по голове. – Сегодня ночью у нас с твоим отцом назначена встреча в университете с… одним человеком. Я надеюсь, что кроме нас с ним никто о ней не знает. Мы заберем Грааль и подумаем, как его уничтожить, или хотя бы надежно спрятать. Надеюсь, твой отец не преследует ту же цель, что и Ромола? - Я не знаю… - повесил голову Герберт. – Понимаешь, это все Альфред – он нашел в бумагах отца записки про Чашу и про Рим, и там было как раз про этого Ломбардо. Отец уехал, а мы потащились за ним, и вот чем все это закончилось. Я так и думал, что это была плохая идея… - А твой отец неплохо подготовился, - отдала должное графу Кармилла. – Значит, все семейство здесь… Послушай, Альфред и правда рылся в бумагах графа? Снимаю шляпу перед этим мальчиком, однако, боюсь, что даже если нам удастся перехватить Чашу, от смерти его это все равно не спасет. - Это почему еще? – насупился виконт. - Потому что Его Сиятельство лично оторвет ему голову, - хихикнула упырица и перехватила запущенную в нее Гербертом диванную подушку. – Вот что, малыш, шутки шутками, но я хочу попросить тебя кое о чем. Пока меня не будет, присмотри за Ромео. Самое трудное у него впереди – он проснется жутко голодным и почти неуправляемым. Я могу доверить тебе своего любимого? - Но, Кармилла, я не могу сидеть тут, пока вы с отцом… - Я сказала – пока меня не будет, - спокойно повторила Кармилла, но в ее голосе зазвучал металл. – Ты остаешься, Герберт, это не обсуждается. Во-первых, нельзя бросать Ромео одного, а, во-вторых, если я притащу тебя с собой, и что-то пойдет не так, Его Сиятельство не простит мне, если с тобой случится что-нибудь, а в мои планы не входит смерть от руки графа фон Кролока. Здесь вы будете в безопасности. Герберт открыл было рот, чтобы возразить, но вампирша так на него посмотрела, что он счел за лучшее промолчать. В конце концов, если подумать, от него и правда толку будет немного, если на встречу с Ломбардо решит прийти кто-нибудь еще. Виконт поймал себя на мысли, что ему ни разу в жизни не приходилось решать по-настоящему серьезные проблемы. Отец всегда был рядом в трудную минуту, и для Герберта все разрешалось будто бы само собой. - Вот и правильно, - Кармилла похлопала его по плечу, и виконт с внезапным отвращением к самому себе подумал, что в его голову попасть не сложнее, чем в круглосуточный магазин. Вот они, его мысли, разложены по полочкам, бери – не хочу. - Не расстраивайся, малыш. Иногда даже самые незначительные фигуры играют решающую роль на шахматной доске. Может быть, для тебя Ромео не так уж и важен, но я не смогу жить без него. Я же могу на тебя положиться? - Да, - кивнул Герберт. - Спасибо тебе, - голос Кармиллы потеплел. – А теперь – спать! Нас ждет веселая ночка.