Римские каникулы

Герберт, притулившись на краешке старого, разваливающегося дивана, сосредоточенно заплетал свои уже порядком засаленные волосы в косу, чтобы хоть чем-то себя занять. Ромео спал, положив голову на колени виконта, что несколько смущало последнего, но будить юношу вампир не осмеливался – слишком уж тяжело тот переживал все произошедшее. Еще бы! Всего за одну ночь выяснить, что на свете существуют вампиры и подвергнуться нападению одного из них! Воспоминания, внушенные Ромео Арманом, Герберту не без усилий удалось превратить в дурной сон. Стереть их полностью виконт все равно не смог бы – не хватало умений. Стараясь действовать как можно аккуратнее, вампир выпростал затекшую ногу и с наслаждением потянулся. Роль сиделки начинала утомлять Герберта, и он взглянул на Ромео в надежде, что тот проснется, но дыхание юноши было ровным и спокойным. Рана на шее от укуса Армана уже начала заживать, и Герберт с трудом подавил желание дотронуться до нее. Виконт был голоден, и последний час он отчаянно сражался с подступающей жаждой, пытаясь отвлечь себя хоть чем-нибудь. Это было все равно, как если бы перед вами стоял поднос, полный соблазнительных яств, но вы сами по какой-то неведомой причине не желали попробовать ни кусочка. Пожалуй, это было то немногое, что запомнил Герберт из уроков отца: не пей крови живого человека без нужды, а пуще всего - не обращай смертного в вампира, если не готов нести за него ответственность. Виконт с тоской подумал о запасах крови, которые они с Альфредом привезли с собой, и облизнулся. А может быть, если поддеть ногтем тонкую темную корочку на ранках и аккуратно слизать кровь, это не будет считаться укусом?.. Во рту отчаянным зудом напомнили о себе клыки, и Герберт страдальчески закатил глаза. Интересно, сколько еще придется торчать здесь взаперти? Герберт не сомневался, что отец уже знает о том, где он находится, и успел придумать план по его спасению. Ромео перевернулся на спину и застонал, пытаясь расчесать ранки от укуса. От греха подальше Герберт осторожно переложил его голову на диван и отошел к окну. Луна уже была совсем низко, близился рассвет. Виконт огляделся в поисках какого-нибудь укрытия от смертоносных солнечных лучей: огромный шкаф у стены подходил на роль саркофага как нельзя лучше. Конечно, придется мириться с пылью и, возможно, с пауками, но какая разница, если Герберт не принимал ванну уже больше суток. Виконт брезгливо поморщился. Если дело так пойдет и дальше, в его роскошных волосах заведутся вши, а одежда пропахнет окончательно. Протерев от пыли подвернувшейся под руку тряпкой стекло, фон Кролок-младший принялся рассматривать улицу. По всей видимости, место, где обитала Ромола, находилось где-то за городом, потому что за окном шумела темная листва, а единственная дорога, скрывающаяся между деревьями, была вымощена булыжником. Между камнями пробивалась трава, из чего Герберт сделал вывод, что дорогой долгое время не пользовались. - Пить… - вдруг послышался слабый хрип со стороны дивана, и виконт обернулся. Ромео приподнялся на локте, невидящими глазами глядя в темноту перед собой. - Извини, но я ничем не могу тебе помочь, - развел руками Герберт. – Обслуживание номеров в этом отеле не предусмотрено. - Хочу пить, - снова прохрипел Ромео, и вдруг его скрутило судорогой. Пружины дивана жалобно скрипнули, и Герберт с ужасом узнал в происходящем с Ромео первые признаки обращения. Процесс этот был малоприятным, а виконт совершенно не представлял, чем он может помочь. Когда он вручил бессмертие Альфреду, роль сиделки выполнял Куколь, и потом, тогда недостатка в пище не было – Его Сиятельство позаботился о том, чтобы все прошло как можно более безболезненно. Герберт прекрасно знал, что лишенный крови на первом этапе, новообращенный вампир непременно умрет, не в силах вынести грызущей его жажды. С одной стороны, Ромео был для него никем, просто средством, чтобы узнать местонахождение Грааля, но с другой… Виконт фон Кролок вовсе не был существом злобным, и ему было искренне жаль юношу, так некстати оказавшегося втянутым в опасные игры бессмертных. Скоро к мукам голода добавится еще и пытка, которую причиняет вампирам дневной свет, и конец Ромео будет более чем ужасен. Герберт внутренне содрогнулся. Когда-то давно, в те времена, когда семейство фон Кролок наводило суеверный страх на окрестные земли, граф не особо заботился о судьбе своих жертв. Скольких случайно забредших в замок путников Его Сиятельство оставлял умирать на ступенях крыльца ради забавы, а не ради выживания, попробовав их крови? Несчастные встречали рассвет, корчась в муках и истлевая на холодных камнях, а Герберт, лежа в плотно закрытом каменной крышкой саркофаге, слышал их полные боли и страдания вопли. Ему приходилось затыкать уши, чтобы хоть немного приглушить эти разрывающие мозг звуки, но все равно он не мог заснуть. Прошло довольно много времени, прежде чем виконт прокусил шею своей первой жертве – до этого он питался тем, что оставлял ему отец, успокаивая себя мыслью, что этим беднягам все равно уже не поможешь. Его Сиятельство был сущим чудовищем в те времена, пытаясь отомстить всему миру за смерть своей обожаемой супруги, а его сын, разделивший с графом Темный дар, мог только молчаливо наблюдать за творимыми отцом бесчинствами, не смея сказать ни слова поперек. Нет, он не даст Ромео умереть на солнце. Все, что угодно, только бы не слышать снова эти вопли, которые так живо напоминают о том, кем, по сути дела, являются вампиры. Герберт подошел к дивану и, подняв Ромео на руки, направился к шкафу. Открыв противно скрипнувшую дверь, он уложил юношу на кучу какого-то пыльного хлама, а сам примостился рядом, снова устроив голову Ромео у себя на коленях. Ну вот, по крайней мере, так он будет избавлен от душераздирающих криков. Затворив за собой рассохшиеся дверцы, виконт закрыл глаза и попытался заснуть, но Ромео застонал снова: - Пить… пожалуйста… Герберт подумал, что он сойдет с ума, если будет весь день слышать эти стоны у себя под ухом. У виконта было два выхода: прикончить Ромео прямо сейчас или же… - Держи, - сказал Герберт, прокусив себе запястье и коснувшись им пересохших губ юноши. – Это поможет тебе… на какое-то время. А потом, может быть, нам повезет, и мой отец вытащит нас отсюда. Издав полный облегчения вздох, Ромео припал к сочащейся кровью ранке. «Ну вот, сейчас он выпьет половину того, что у меня осталось, - мрачно думал виконт, глядя, как юноша жадно глотает густую кровь, - И, вероятно, я сверну ему шею, свихнувшись от голода. Ничего не скажешь, веселая вышла поездочка. Никогда не любил лезть в дела отца, слишком уж он… сложный. И чего вдруг Альфреду понадобилось рыться в его бумагах? – с неожиданной злостью подумал Герберт, - Если бы не он, мы сейчас были бы дома, принимали бы утреннюю ванну, и все было бы хорошо! Но нет, мы потащились в этот распроклятый Рим, и теперь я торчу в пыльном в шкафу и делюсь своей кровью с каким-то смертным!». Эти мысли окончательно расстроили виконта, и он зажмурил глаза, чтобы не разреветься. Впервые в жизни он оказался так далеко от дома, без отца, без Альфреда, запертым в этом богом забытом месте, а его судьба зависела от желаний сумасшедшей древней вампирши и Армана, которые, как и его отец, вознамерились заполучить этот несчастный Грааль, чтоб он трижды пропал! Герберт был голоден, несчастен и, что греха таить, порядком напуган, а тут еще ко всему этому прибавился новообращенный вампир. От злости хотелось разнести к чертям этот шкаф, бросить Ромео умирать под беспощадными солнечными лучами, найти Армана и, вцепившись в рыжие волосы, оторвать ему голову, чтобы стереть с его лица эту мерзкую ухмылку превосходства… Мысль об Армане напомнила Герберту о не очень-то любезном вторжении Ромолы в его голову. Старой ведьме удалось докопаться до самых потаенных уголков его памяти, где он хранил воспоминания о матери. Той ночью, которую Ромола заставила его вспомнить, хоронили деда Герберта, старого графа фон Кролока. Он умер внезапно и скоропостижно, и его смерть была окружена тайной. Сколько Герберт ни приставал с расспросами к матери и бабке, ни одна из них так и не дала ему ответа. Они ограничивались только ничего не значащими фразами, вроде «Он был очень стар», но неизменно отводили глаза, а к отцу Герберт подходить не решался. Что-то в этой истории было неладно, ведь ей предшествовал первый большой скандал, произошедший в семействе фон Кролок. Все началось после завтрака. Отец уехал, а Герберт сидел в гостиной в ногах у матери, помогая разматывать пряжу, как вдруг из верхних комнат раздался страшный крик. Кричала старая графиня, а сквозь выкрикиваемые ею проклятья доносились сдавленные рыдания. Клубок замер в материнских руках. - Это плачет Лала, - пробормотала она, вставая. – Герберт, пойди посмотри, что там случилось. Виконт проворно вскочил и бросился прочь из гостиной. Еще ни разу ему не доводилось слышать от бабушки бранных слов, и любопытство распирало Герберта. Взлетев по лестнице, он вбежал в спальню отца и замер на пороге, словно натолкнувшись на невидимую стену. Лала съежилась на полу, а над ней возвышалась старая графиня, сжимая в руке сорочку сына. Не увидев Герберта, она продолжала свою гневную речь: - Да как ты только посмела, мерзавка! Кто дал тебе право?! Ты что думаешь, раз он однажды залез к тебе под юбку, ты теперь можешь таскать его вещи? Воровка! Я велю высечь тебя! - Я не воровка! - простонала Лала, пряча лицо в ладонях, - Умоляю вас, сударыня… - Молчать! Надо же, а ей еще доверили воспитание наследника! Ух, гадина! Графиня замахнулась на девушку, и Герберт счел за лучшее ретироваться, покуда его не заметили. Пока он бежал по ступеням вниз, сам не свой от испуга, бешеный стук сердца гулко отдавался у него в ушах. Он влетел в гостиную и уткнулся лицом в материнские юбки, обхватив ее колени руками. - Что с тобой, милый? – голос графини дрожал, но рука успокаивающе гладила сына по волосам, - Что случилось? Почему Ее Сиятельство так кричит? - Лала… - всхлипывал Герберт, перед глазами которого так и стояла жалкая съежившаяся фигурка кормилицы, - Лала!.. - Что, родной, что такое? - Она приказала ее высечь! – прорыдал виконт, заливая слезами бледно-голубой шелк материнского платья, - Она приказала высечь Лалу! Матушка, она ужасная… - Тише, Герберт, тише, - графиня опустилась на колени перед сыном, - Не надо так плакать. Расскажи мне, что там произошло? - Она… она кричала, - начал виконт, запинаясь и всхлипывая, - На нее, говорила… что Лала воровка, потому что… потому что отец влез… залез… - Успокойся, мой милый, иначе ты опять начнешь икать. Что такое ты говоришь? Куда залез твой отец? И при чем тут Лала? - Она сказала, что отец залез к ней под юбку, и теперь она украла что-то, - сказал Герберт и вытер глаза рукавом, - Мама, ее теперь накажут? Графиня слегка побледнела. Ее рука замерла, перестав гладить Герберта по волосам. Взгляд графини обратился куда-то вверх, словно силясь проникнуть сквозь каменные стены и увидеть, что творится в спальне. Герберт неуверенно подергал мать за платье: - Мама? Графиня, будто не замечая его, снова уселась в кресло и взяла в руки клубок. - Помоги мне расправиться с этой пряжей, сынок, - ласковым голосом сказала она, - Уверена, с Лалой все будет хорошо. Твой отец не даст ее в обиду. Вечером за ужином царила необычная тишина. Граф весело поглощал дичь, рассказывая о проведенном с пользой дне, тогда как все домашние молчали и только лишь отвечали на его вопросы. Когда со стола исчезли последние блюда, Его Милость тяжелым взглядом обвел домочадцев и потребовал объяснить, чем вызвана подобная апатия. Прежде чем ему успели ответить, графиня тихим голосом отослала виконта в постель, и он полночи ворочался, тревожась о судьбе Лалы. Угроза старой графини была вполне правдоподобна: не раз Герберт своими глазами видел, как на конюшне секли провинившихся слуг. От мысли, что Лалу привяжут к железным кольцам на деревянной стене и высекут большой черной плетью, у него слезы наворачивались на глаза. Лала была для него первым после матери другом в этом огромном замке: она заботилась о нем, когда он болел, она купала его и причесывала, она гуляла с ним по окрестным лугам и рощам и была товарищем его детских игр. Почему бабушка так зло кричала на нее? Неужели мама не сможет ничего сделать, и ее все-таки накажут? С этими мыслями виконт наконец-то уснул, с головой закутавшись в одеяло, а наутро его разбудила мать. Ее лицо было серым от усталости, и почему-то одета она была в черное. Лала так и не пришла, и в душу Герберта закрались самые ужасные подозрения. Что если ее все-таки высекли? Он попробовал задать этот вопрос матери, но ответа не получил, а к отцу подойти не осмелился. Старая графиня посмотрела на него с раздражением, а деда он не видел весь день, и на следующий тоже, пока ночью его не разбудил стук копыт, и он не увидел, как с парадного крыльца выносят гроб. О том, что произошло, Герберт так и не узнал и мог только догадываться: старая графиня не разговаривала с отцом еще очень долго, а мать ходила печальная и тайком утирала слезы. Лалу же Герберт не видел больше никогда, но приставать с расспросами было бесполезно. С тех пор в доме фон Кролоков все реже можно было услышать громкие разговоры и смех. Оглушительный треск прервал размышления Герберта, заставив его замереть. Виконт вырвал запястье из рук Ромео и закрыл юноше рот ладонью, чтобы тот нечаянно не выдал их местонахождение. Какое-то время не было слышно ни звука, а потом двери шкафа резко распахнулись. В глаза Герберту ударил серый свет занимавшегося утра, и он прикрыл глаза рукой, пытаясь рассмотреть неожиданного визитера. Пахнуло цветочными духами, и Герберт наконец-то разглядел Кармиллу, которая с перекошенным от ужаса лицом смотрела на Ромео. Затем взгляд вампирши переместился на виконта, и она завизжала: - Что ты сделал с ним?! Что ты с ним сделал?! Герберт подумал, что его барабанные перепонки сейчас лопнут, но он настолько рад был видеть Кармиллу, что, не обращая внимания на ее состояние, бесцеремонно спихнул голову Ромео со своих колен и кинулся к упырице, заключив ее в объятия. - Кармилла!.. Кармилла! – всхлипывал виконт, зарываясь лицом в кудрявые черные волосы женщины, - Я так рад, что ты нашла нас! Я думал, никто не придет! Ты видела моего отца? Это ведь он прислал тебя? Ошарашенная таким поведением виконта, в первый момент Кармилла просто стояла, не двигаясь, позволяя фон Кролоку-младшему цепляться за ткань своей блузки, но спустя несколько секунд она отшвырнула Герберта прочь, закричав: - К черту твоего отца, Герберт! Что ты сделал с Ромео? Почему он весь в крови? Юноша все еще лежал на куче пыльного тряпья, но выглядел он гораздо лучше. Его подбородок действительно был измазан кровью, и казалось, будто эта кровь – его собственная. Не дожидаясь ответа виконта, Кармилла бросилась к возлюбленному и внимательно осмотрела его шею. Обнаружив следы укуса, вампирша угрожающе зашипела и одним прыжком оказалась возле Герберта, стальной хваткой вцепившись ему в шею. - Отвечай, фон Кролок, зачем ты сделал это с ним? Что, не сумел справиться с жаждой? Сильно же отец разбаловал тебя, если ты не можешь держать себя в узде! - Кармилла… - прохрипел Герберт, пытаясь разжать пальцы на своем горле, - Это Арман… Арман укусил его. Отпусти меня, пожалуйста, я все объясню… Недоверчиво взглянув на виконта, упырица все же разжала пальцы, и Герберт закашлялся, пытаясь вернуть себе способность дышать. Пока он приходил в себя, Кармилла вернулась к шкафу и, опустившись на колени, ласково погладила Ромео по мокрым от пота волосам. Напившись Гербертовой крови, юноша снова впал в забытье, но теперь лицо его было спокойно. Герберт же, напротив, шатался от навалившейся усталости, вызванной голодом. Перед глазами мелькали черные точки, и если бы Кармилла вовремя не поддержала его, он бы рухнул вниз, точно марионетка, у которой кукловод обрезал ниточки. - Час от часу не легче, - пробормотала Кармилла, укладывая виконта на пол. – Ты совсем ослабел. Что тут у вас произошло? - Нас с Ромео поймали люди Армана, - начал Герберт, радуясь тому, что теперь рядом есть друг, - И привезли сюда. Со мной поначалу обращались сносно, а вот ему не поздоровилось. Судя по всему, Арман укусил его, а потом показывал ему всякие разные… штуки, от которых Ромео чуть было рассудка не лишился. Ему было больно и страшно, и… в общем, ты знаешь, на что способен наш рыжеволосый приятель, если войдет во вкус. Потом они бросили его здесь – умирать, предложив мне использовать его в качестве еды, но я так и не смог… А потом он начал обращаться, и, Кармилла, ты ведь знаешь, что это такое! Мне вспомнился отец, ну, когда он еще убивал направо и налево, и мне стало жалко этого смертного. Кровь у него на лице – моя, это все, что я мог сделать, чтобы он не умер в мучениях, так что зря ты вцепилась мне в глотку, - Герберт слабо улыбнулся, глядя, как Кармилла в раскаянии опускает взгляд, но внезапно лицо его помрачнело, - Только вот я рассказал Арману и этой… Ромоле то, чего рассказывать не следовало, и теперь отец в большой опасности. - Грааль? - Откуда ты знаешь? – виконт с несчастным видом уставился на Кармиллу. - Герберт, я видела твоего отца этой ночью… Но нам нужно спешить, - вампирша решительно поднялась, - Скоро совсем рассветет, а вам обоим нужна кровь, много крови. Я заберу вас с собой, и мы подумаем, что можно сделать. Малыш, ты даже не представляешь себе, во что вляпался твой отец.

***

Асфальтовое шоссе перешло в посыпанную гравием аллею, и через пару мгновений вдалеке показался роскошный палаццо. Граф фон Кролок подивился про себя, как Мариус умудрялся столько времени скрываться, живя в таком огромном дворце. Словно прочитав его мысли, вампир произнес: - Просто случайное жилище. Владелец, местный миллионер, думает, что под его крышей живет некий влиятельный родственник, которого он был очень рад приютить. Родственник, конечно, со странностями – спит целыми днями, а ночью развлекается, - Мариус улыбнулся, - Старый способ, но весьма надежный. - И Фиоре не в курсе, что вы проживаете под самым его носом? Неужели он не чувствует внушения? - Нет. Он слишком мало прожил на этом свете, чтобы уловить следы внушения первого уровня. Внушение первого уровня! Граф поежился. Немногие вампиры были способны сотворить такое. И тут внезапная мысль посетила его – а что если это Мариус причастен к тому, что Фиоре… - И снова нет, - с улыбкой отвечал вампир, без труда прочитав мысли графа, - Точнее, не совсем так. Ни в коем случае нельзя было, чтобы Массимо добился своей цели, а он ведь был готов на все, чтобы узнать, зачем вам понадобилась Чаша. Да-да, он знает, зачем вы здесь, но узнал он это не далее, как на ассамблее, и я ума не приложу, кто взял на себя труд оповестить Его Преподобие. Испробовав все более-менее законные способы упечь вас за решетку и вынуть из вас сведения силой, он решил подойти с другой стороны и заставить вас самого рассказать все. Не скрою, он придумал для этого весьма оригинальный способ, особенно при учете того, что про вашу… эм-м-м… что вы… одним словом, он весьма понадеялся на собственное умение соблазнять и силу приворотного зелья. - Что? – граф не скрывал своего возмущения, - Он решил меня опоить? Я предполагал, что от кардинала можно ожидать чего угодно, но это… Приворотное зелье, будто я… тьфу! - Осмелюсь предположить, что этим Массимо преследовал две цели. Во-первых, зелье развязало бы вам язык, и он бы вытащил из вас все, что вам известно про Грааль. Если бы я не оказался там раньше кардинала и не подменил бокалы, то на его месте были бы вы. Ну, а во-вторых, - тут взгляд Мариуса скользнул по лицу собеседника, отчего грозный граф фон Кролок почувствовал нечто похожее на смущение, - Его Преподобие знает толк в мужской красоте. Комплимент прозвучал весьма двусмысленно, особенно учитывая то, что было известно Его Сиятельству о Мариусе. Граф почел за лучшее разговора не продолжать, не желая услышать того, к чему был не очень-то готов. Конечно, с наклонностями собственного сына он уже давно смирился, но чтобы Массимо Фиоре, кардинал Римской курии… Фон Кролок вспомнил, как кардинал поцеловал его там, в подземельях, и ему снова сделалось не по себе. Как хорошо, что в его замке царит железная дисциплина, и мальчишкам даже в голову не придет заниматься чем-то подобным в его присутствии! Однако находиться рядом с могущественным Древним, владеющим внушением первого уровня, да к тому же еще известным своими не совсем традиционными предпочтениями, было несколько… волнительно. Внезапно слева раздался странный звук, и граф обернулся, готовый отразить атаку, но тут же в бешенстве откинулся на спинку сиденья: Мариус тихонько посмеивался, прикрывая рот рукой. Тем временем они подъехали к широкой лестнице старого палаццо, и молчаливый дворецкий распахнул перед ними парадную дверь. Оба вампира прошли в огромный холл. - Добро пожаловать, - Мариус слегка поклонился, впрочем, скорее ради забавы. – Мои покои находятся этажом выше. Пойдемте. Альфред сидел на подоконнике, прижавшись лбом к оконному стеклу. Мариус оставил его здесь, в этом доме, совершенно одного, и несчастный юноша не знал, куда ему деваться. Он бросился бы на поиски Герберта, но Мариус приказал ему оставаться на месте и носа не показывать на улицу. Когда Альфред попытался выяснить, куда тот направляется, вампир сказал только «Я все устрою» и канул в ночь. Альфред терзался двойным чувством вины: с одной стороны, перед Гербертом, за то, что оставил его одного, а с другой стороны перед графом, понимая, что, когда Его Сиятельство обо всем узнает, ему не сносить головы. Несмотря на всю строгость и внешнюю холодность, граф любил сына, и в этом у Альфреда был шанс убедиться еще в самую первую его зиму в замке. Если с головы Герберта упадет хоть один волос… тут Альфред внутренне содрогнулся, ибо граф фон Кролок был жесток и скор на расправу. Он все еще очень хорошо помнил, что произошло с Сессиль Дюбуа, и перспектива остаться без головы его совсем не вдохновляла. Однако страх перед графом был сущим пустяком по сравнению со страхом за возлюбленного. Альфред был бы даже рад, если бы его похитили именно люди кардинала, ведь Мариус справится с ними одной левой – ну что могут сделать хоть все вампиры Рима против одного Древнего? Силу своего нового знакомого Альфред ощущал физически, и даже графу было далеко до нее. В коридоре послышались звуки шагов, и Альфред встрепенулся, весь дрожа – сейчас, может быть, решится его судьба. Он отчетливо слышал, что к нему шли двое, и один из них точно была Мариус, а вот второй… Внезапно лицо юноши, и без того белое, побелело еще больше – он узнал шаги Его Сиятельства. Дверь распахнулась, и оба вампира вошли в комнату. Альфред поднялся с подоконника и обратил на них полный страха и надежды взгляд. Мариус молчал, давая возможность графу заговорить первым, но внимательно следя за каждым его движением – в его планы не входила смерть этого юноши, даже если граф фон Кролок решит покарать его за оплошность. Несколько мучительных для Альфреда секунд граф молчал, а потом стремительно подошел к нему и взял за плечи. Юный вампир инстинктивно зажмурился, ожидая чего-то ужасного, но услышал совсем неожиданные для себя слова: - Открой глаза, мальчик. Неужели ты думаешь, я смогу причинить вред тому, кого Герберт так любит? Альфред с опаской приоткрыл глаза и увидел бесконечно усталое и какое-то осунувшееся лицо графа. Его черные глаза с печалью смотрели на Альфреда, а голос был тих. - Ваше Сиятельство… - пробормотал юный вампир и, неожиданно для себя самого, расплакался. Пережитое напряжение и ужас неизвестности вырвались наружу в виде потоков слез, бежавших у Альфреда по щекам, - Ваше Сиятельство, это я во всем виноват… это я не уследил… он… он… он просто поехал со мной, не хотел отпускать меня одного. Я заслуживаю наказания, потому что это я решил, что нужно ехать в Рим… а он… Альфред истерически всхлипнул, и граф, приблизившись к нему вплотную, заглянул в его полные слез глаза, проникая в самую душу. Очень легко оказалось найти там, внутри, испуганного студента, который попал в замок к страшным вампирам, но, полюбив одного из них, так и не смог уйти. Граф фон Кролок крепко взял его за руку и задал вопрос: - Что ты помнишь, мальчик? Расскажи мне все. Если ты расскажешь мне, я смогу помочь. Вот так. Внушение третьего уровня, достаточное, чтобы Альфред перестал захлебываться слезами и рассказал все по порядку. Его Сиятельство никогда еще не применял внушение ни к Герберту, ни к Альфреду, но сейчас у него просто не было другого выхода. Чувство вины настолько поглотило Альфреда, что он все представит так, будто он один в ответе за все, а графа сейчас интересовали только голые факты, и ничего более. - Расскажи мне. Слезы высохли на щеках юноши, и он, словно сомнамбула, глухим голосом поведал обоим вампирам о том, как уговорил Герберта ехать с ним, как они нашли ассистента профессора Ломбардо и как потом затянутые в черное фигуры похитили их обоих. Слушая, граф все больше поражался тому, что мальчишка, не испугавшись его гнева, вознамерился не допустить, чтобы Герберт навсегда потерял отца. Он, конечно, знал, что Альфред любит его сына, но чтоб настолько… Помимо воли Его Сиятельство ощутил прилив благодарности к этому всегда застенчивому, но такому преданному юноше. Но боги… отчего он решил, что граф воспользуется Чашей именно так? - Я… я нашел одно письмо, - потупившись, сказал Альфред, когда фон Кролок отпустил его. – Я знаю, я не должен был… но… в общем, я понял, что вы все еще тоскуете по вашей покойной жене и хотите воссоединиться с ней на небесах. Губы Мариуса тронула легкая улыбка, когда рот графа приоткрылся от удивления. Несколько мгновений фон Кролок смотрел на Альфреда, словно раздумывая, не играет ли с ним внушение злую шутку, но потом тряхнул головой, словно отгоняя навязчивое видение: - Альфред, какое еще письмо? О чем ты говоришь? - Письмо матушке Герберта… - несчастный юноша не знал, куда себя девать от стыда, - Оно… оно было в том журнале, и я прочел его. О, Ваше Сиятельство, я знаю, как это дурно – читать чужие письма, но мне необходимо было понять, зачем вам нужен Грааль! – Альфред в отчаянии посмотрел на фон Кролока, - Вы все еще любите ее, и хотите быть с ней! И поэтому вы решили снова стать человеком, чтобы умереть. Но это ведь разобьет Герберту сердце! Граф фон Кролок, проведя рукой по лицу, тяжело опустился на стоявший рядом стул. Определенно, когда все это закончится, он отыщет все любовные романы, сколько бы их ни было в замке, и сожжет все дотла на заднем дворе. Графу было прекрасно известно, что его сын сроду не брал в руки книги серьезнее «Ромео и Джульетты», и вот теперь Альфред тоже начитался всей этой слезливой романтической ахинеи, иначе откуда бы в его голове возникли подобные мысли? Все эти с позволения сказать сочинения зиждились на смерти, любви и самопожертвовании, как на трех китах. Ростки, посаженные Гербертом, взошли на благодатной почве. Известная пословица «не плюй в колодец – случится напиться» заиграла для графа новыми красками. - Во-первых, Альфред, я очень недоволен, что ты рылся в моих бумагах. С тебя следовало бы шкуру спустить, но с этим мы разберемся потом. Во-вторых, с чего ты взял, что я кинусь убивать себя только потому, что отчаянно тоскую по давно умершему человеку? - Н-но… - Неужели же ты думаешь, что я способен оставить Герберта одного? – в голосе графа сквозило хорошо знакомое раздражение, и Альфред немого успокоился. Если уж граф фон Кролок впал в свое обычное состояние, значит, не все потеряно. - Есть другая проблема, - проворчал Его Сиятельство, глядя на Альфреда снизу вверх, - Вы оба явились в Рим без разрешения. - Но как бы мы испросили его у вас? Вы отбыли так внезапно… - Да при чем здесь я? Разрешения нужно просить у кардинала… И если он узнает, что вы оба здесь, то у нас точно будут проблемы. Я… - тут граф бросил быстрый взгляд на Мариуса, стоявшего у стены, - Мы не для того выбрались из этой змеиной ямы, чтобы залезть туда снова. - Герберт у кардинала? – воскликнул Альфред и схватился за горло. - Судя по всему, нет, - успокаивающе проговорил Мариус. – Вначале я полагал, что так беспардонно могут действовать только слуги Его Преподобия, раз уж вы находитесь в Риме незаконно, однако я не нашел следов виконта в подземельях. Может быть, юноша, вы вспомните что-то еще из прошлого вечера? - Нет, - беспомощно развел руками Альфред и посмотрел на графа. – Я видел только фигуры в черном, больше ничего. - Ладно, - вздохнул Его Сиятельство, поднимаясь. – Который час, Мариус? Я не хочу встретить рассвет в этом чудном зале. Здесь слишком много окон. Найдется у вашего арендодателя приличествующий случаю погреб? - Могу предложить вам нечто лучшее, господа, - с этими словами вампир распахнул неприметную дверь в стене, - Настоящее вампирское логово. - Ступай, - граф фон Кролок подтолкнул Альфреда к открывшемуся проходу, - Нечасто тебе доводилось входить наперед меня, а? Пользуйся моментом. Потом можешь рассказать Герберту – он будет завидовать тебе неделю, не меньше. Альфред послушно ступил в кромешную тьму и двинулся вперед. Потребовалось некоторое время, прежде чем его взгляд привык к окружающему мраку, и юный вампир сумел различить далеко впереди лестницу, уводящую куда-то вниз. Он оглянулся назад, но не увидел ничего, кроме темноты. - Иди вперед, - послышался негромкий голос Мариуса. – Мы следуем за тобой. Альфред послушно двинулся по узкому коридору, стараясь ступать как можно тише, но все равно не мог различить того, о чем беседовали фон Кролок и древний вампир. - Вы что-то хотели мне рассказать? – тем временем спросил Мариус у графа, слегка замедлив шаг. – Можете говорить сейчас, мальчик нас не услышит. - Завтра в полночь у меня назначена встреча в Ла Сапиенца. Профессор Ломбардо будет ожидать меня в одной из аудиторий. - Вот как? И как же вам это удалось? - Мне помогли. Вы знакомы…? Хотя, конечно же, вы знакомы. Кармилла Карнштайн по счастливому стечению обстоятельств работает в университете и вызвалась устроить мне встречу с профессором. - Красавица Кармилла, - с улыбкой в голосе произнес Мариус. – Сто лет с ней не виделся. Она все так же соблазнительна? Помнится, девочка очень любила хвастаться своими любовными победами, правда, однажды обломала клыки об одного аристократа. Только вот имени не припомню… Знаете, эти вампирские сплетни бывают весьма забавны. Говорят, бедняжка оказалась в весьма двусмысленном положении – растрезвонила всем о грядущей свадьбе, а он скоропостижно бросил ее одну, сбежал из ее собственного замка. Хотя, признаться, от нее я бы тоже сбежал. - Какая занятная сплетня, - проворчал граф, чувствуя, как жар приливает к его лицу. – Не думал, что вы интересуетесь такими низменными материями. - Отчего же низменными? Слухи отлично позволяют быть в курсе происходящего, и никакие новомодные штучки вроде всемирной паутины не могут соперничать с острым язычком иной вампирессы, - парировал Мариус и добавил примирительно, - Вы не просто так рассказали об этой встрече. Хотите, чтобы я присутствовал? - Я был бы очень вам благодарен, - ответил фон Кролок, останавливаясь и оборачиваясь к своему спутнику. – Меня не покидает предчувствие, что в этой истории замешан кто-то третий. Очень может быть, что этот противник окажется мне не по силам, и я бы не отказался от значительной поддержки. - Хорошо, я буду там, - кивнул древний и испытующе поглядел на графа. – Могу я задать вам один вопрос? - Все, что хотите. - Почему вы не кинулись первым делом на поиски виконта? Мне казалось, он занимает первое место в ваших мыслях. - Если бы я только знал, где искать его, - вздохнул Его Сиятельство. – Мне видится, что метаться сейчас по Риму в поисках Герберта – не самая лучшая идея. Если в игру вступил еще кто-то, кроме Фиоре, то вывод напрашивается сам собой – Герберт у него. По крайней мере, я чувствую, что виконту не сделали ничего дурного, а значит, он им нужен. Думаю, они используют его как наживку – для меня. Было бы крайне глупо попасться в эту ловушку прямо сейчас. Быть может, завтрашняя ночь расставит все по своим местам. - Вы не думаете, что завтра может быть слишком поздно? - Ничто не поздно, пока Чашей не завладел кардинал или наш таинственный противник. Если Грааль попадет в руки кому-то из них, вот тогда можно будет отчаиваться. - Но если Герберт окажется разменной монетой в этой игре? Граф фон Кролок отвел глаза. - Значит, я плохой отец, - ответил он и, повернувшись, зашагал вслед за Альфредом в темноту.