***
Они мчались вперед, не заботясь о секретности. Они думали лишь о том, как бы успеть. Мариусу хотелось схватить Акашу за подол платья и хорошенько встряхнуть – до огненных искр перед глазами, выбить всю эту глупую спесь, самонадеянность и дурацкие мечты. Заставить, если будет нужно… Иногда безумная ярость захлестывала его – хотелось видеть, как жизнь покидает ее черные глаза, как вместе с духом отходит в небытие безумие и мрачная опасность, нависшая над всеми ними – покуда Акаша будет ходить по этой Земле, покуда будет сеять беды и страх. Они хорошо это понимали. Каждый из них. Холодный ветер отрезвлял хаотично плывущие мысли. Пока что не было человеческих жертв, еще не поздно повернуть назад… Цель была близка – перед ними во всей красе показался Вестминстерский дворец.***
Молча, не переглядываясь и не согласовывая действия ни единым жестом, они вошли внутрь. Лестат и Мариус впереди. Они знают, что за ними мрачно ступает Таламаска, все еще готовая выполнять часть своего соглашения. Придавало ли это им уверенности?.. Кто знает. Едва они миновали лестницу на второй этаж, приказав себе не обращать внимания на прекрасные картины и позолоту вокруг – слишком важна были их миссия здесь. И неважно. Что никто из них прежде не осмеливался ступить за порог данного здания, уважая неприкосновенность королевской семьи. И только Акаша посмела пренебречь немым этикетом, неписанными моральными законами. Убивая невинных. Тишину взорвал пронзительный детский плач и женские всхлипы. - Уильям! – истерически позвал женский голос. В коридор выбежала женщина, - темноволосая и бледная, испуганная, с хнычущим ребенком на руках. Ее глаза панически бегали по стенам замка, словно ища что-то. Куда бежать? Принцесса, а это, безусловно, была именно она, слишком сильно охвачена ужасом, чтобы заметить притаившееся восковые фигуры вампиров в темноте. Что же, ее счастье, что это не враги. - Кто сможет отвести их в безопасное место? – послал невидимое сообщение Мариус. Зенобия молча выступила из убежища. Это оказалось, пожалуй, лучшим решением. Со своей внешностью полудевочки-полудевушки, Зенобия внушала куда меньший ужас, чем бледный и высокий Мариус, Лестат, выглядевший как аристократ-убийца со своими длинными тонкими пальцами или же мрачный темноволосый Луи – не дать ни взять, призрак эпохи Возрождения. Кэтрин взгвизнула, увидев, как темнота возле нее зашевелилась. - Кто ты? – успела закричать она, до того как замерла под гипнотическим взглядом Зенобии. - Я – друг, - тихо ответила она и медленно приблизилась к принцессе. – Сейчас я выведу тебя и твоего мужа отсюда. Кэтрин широко раскрытыми глазами смотрела на свою ночную гостью, но безропотно позволила взять себя под руку. Губы ее беззвучно шепнули: «Друг», она будто бы убеждала себя в этом. Едва Кэтрин и Зенобия исчезли за углом, как появилась Акаша. Царица была рассержена и настроена очень решительно. Тем не менее, улыбка не сходила с ее губ. Угрожающая и сумасшедшая. Мариус не помнил раньше, чтобы Акаша так часто улыбалась. Он помнил лишь одно ее лицо – застывшую маску в полутемном святилище, когда она сидела на своем троне, потеряна и безучастна. Лестат двинулся вперед, но Мариус схватил его за руку. Акаша заметила это, зашипела: - Не вздумай мешать меня, паршивец, - покачала она головой. – Я обещала твоей матери оставить твою жалкую жизнь, но знай – встань ты на моем пути, и я отрекусь от клятвы. А вот ты… Акаша сделала несколько шагов к стайке вампиров и по тому, как отшатнулся Луи, стало очевидно, к кому она обращается. Он вжался в стену, понимая, что отступать некуда, понимая, что он беззащитен. И потому просто смотрел на нее, не отдавая отчета своим мыслям, и поймал себя на том, что любуется контрастными красками ее лица. - Как ты посмел? – тихо спросила она – даже слишком спокойно для того, кого предали. – Ты же… Ты был согласен со мной, не правда ли? Ты говорил мне: «Защити их». Разве не это я делаю?! Ее бледный лоб прорезали несколько складок – с такой болью она говорила. - Понимание иногда приходит слишком поздно, - прошептал он. Бросил взгляд по сторонам, словно ища чего-то. Акаша помолчала, сжав губы. - Ты не понял одного, Луи. Я – не они, - царица кивнула на остальных вампиров, которые замерли, готовясь к калейдоскопу событий, что обещал промелькнуть перед ними. – И я не прощаю предательств. Она выставила пальцы рук и молча двинулась к нему – без торжества в глазах, без победоносной гримасы на лице. Просто молча и решительно. Так палач выполняет свою работу, с равнодушием взирая на всех жертв перед собой – будь то убийца или безвинный человек. Первым среагировал, как ни странно, Лестат. Он прыгнул вперед, заслонив Луи, и схватил Акашу за запястья. Та сначала просто не успела среагировать, столь велико было ее удивление. - И вы будете защищать его? – хрипло поинтересовалась она, бросив взгляд на Маарет. – Предателя и перебежчика. - Мы все ошибаемся, - возразил Мариус, глядя на сцепившееся руки Лестата и Акаши, которые, казалось, сейчас не выдержат и расколются на тысячи крохотных осколков. Лестат попытался сделать несколько шагов вперед, намереваясь сбить царицу с ног, но его ботинки только со скрежетом проехались по мраморному полу. - Вот так ты… - прошептала она, каменной стеной замершей перед ним. – Я учила тебя этому, я давала тебе эту кровь… - с этими словами Акаша взглянула на тонкие ручейки вен, просвечивающих сквозь покрытую бронзовым загаром. Она испустила вздох, осознав, что это значит. - Ты пытался… - Акаша подняла на него почти умоляющий взгляд, - убить себя? Из-за меня? Пожалуйста, скажи, что это правда. Скажи, что мне есть ради чего жить… Лестат ответ взгляд. - Что было, то прошло. Пандора схватила Мариуса за руку, и тот крепко пожал ее. - Для тебя это никогда ничего не значило, да? Прошлое – ты так легко откидываешь его. «Я изменился» - ты говоришь, - голос Королевы Проклятых дрожал. – Но на деле ты тот же – эгоистичный мерзавец, не способный на элементарное самопожертвование. Он стоял спиной к Луи и не мог знать, что тот жадно прислушивается к каждому сказанному ими слову, неподвижно глядя на свою собственную тень. - Я был готов идти за тобой, - отвечал Лестат так тихо, что никто из остальных вампиров не слышал его – кроме Акаши, чьи тяжелые вздохи больше напоминали всхлипы. – Я вспоминал о тебе. Жалел… Царица резко откинула от себя его руки и зло сощурилась не обращая внимания на кровавую пелену, затмившую взгляд черных глаз. - Настоящая любовь прощает все, - отрезала она, словно проговаривала аксиому, забытую истину и древнюю мораль. – Ты не должен был сомневаться во мне. Никогда. Ни за что. Слова ее вылетали резко и порывчато, она словно рвала цепи на груди – цени любви и привязанности, что сдерживали ее. Акаша прощалась со своей слабостью, отринула прошлое, и глаза ее безумным взором жаждали увидеть из серого дыма величавое будущее, способное заглушить боль былых потерь. Она резко двинулась вглубь коридора – туда, куда совсем недавно ушла Кэтрин с Зенобией. Лестат хотел было опрокинуть ее наземь, но опоздал и повалился ничком на пол, больно ударившись носом об пол. Маарет летящей птицей рванулась за ней – настолько быстро, что, казалось, складки ее платья даже не шевелились. Громкое восклицание – и Великая Мать отпрянула назад, схватившись рукой за плечо, на котором зияла открытая рана. Та шипела рассерженной кошкой, глядя, как кожа затягивается и выравнивается, не оставляя после себя даже тонкого шрама. Принц-Паришивец тоже поднялся с колен, - на щеке его была видна красноватая полоса – след уже зажившего пореза. Мгновенье – и они уже стремглав бежали за своей царицей.***
Джеймс открыл глаза, и еще какое-то время его зрачки были непривычно расширены, закрывая собой почти всю радужку. Затмившимся взором он осмотрел сгрудившихся вокруг него агентов Таламаски, которые, словно напуганные дети с тревогой поглядывали на него, ожидая новых команд и приказаний. Он не мешкал – план был готов, составлен еще давно, когда последние летние дожди смывали летнюю пыль с Лондона. - Кольцо, - распорядился он и взял ближайших участников за руки. – Против Акаши. Я сам поведу его.***
Опасениям, что они не успеют, не суждено было сбыться. Кэтрин и Уильям были живы. Пока что. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, полными страха, непонимания и злости глядя на окруживших их бледных существ. Как только троица хотела прорвать круг, их тут же толкали обратно. Жертвы так и вынуждены были стоять – посреди залитой лунным светом садовой полянки, в окружении смертоносных и разъяренных существ. Уильям не скрывал своей злости. - Назовитесь! – требовал он звучным голосом, но, конечно же, безрезультатно. Его манера держаться и привычка повелевать находили выход даже сейчас, в экстренной ситуации. И Уильям не собирался отступать. Зенобия, наткнувшись на дежурящих у выхода из замка приспешников Акаши, была вынуждена отступить, и теперь недовольно брыкалась в железных объятьях Армана. Она смотрела на этого прекрасного бессмертного мальчика, в ком узнавала кровь Мариуса, которую невозможно было не узнать. Несомненно, одиночество толкнуло его на этот поступок… Несомненно, очень тщательный и взвешенный выбор. Прекрасная внешность, ясный ум в лучистых глазах, и нетронутый безумием разум… А ведь он младше ее во Крови. Она видела рассвет и падение Константинополя, в то время как он успел узреть лишь средневековую Флоренцию, что в то время расступалась перед Новыми Временами. Но пальцы его были подобны железным прутьям, а воля – непоколебима. Ей не совладать с ним. Кровь Акаши была намного могущественней, чем она могла предположить. Боковым зрением она заметила что-то красное сбоку от нее, дернула головой и поняла, что интуиция не обманула ее. Акаша приближалась к ним – слишком быстрым шагом, чтобы излучать уверенность и беззаботность, но все же элегантно и красиво. Узкое и длинное красное платье подчеркивало ее высокий рост, бледную кожу и черные волосы, струящиеся по плечам. Она мельком взглянула на Зенобию и приблизилась к королевской семье. Подняла руку с оттопыренным указательным пальцем… … И упала на пол, как подкошенная.