Второе пришествие Королевы Проклятых

Майами, Флорида - Слова уже ничего не решат, - говорил Сантино, нагнувшись над столом и глядя на собравшихся черными, равнодушными глазами сквозь пряди черных волос, падающих ему на лоб. – Нужны действия. Маэл согласно кивнул. Они сидели вокруг полукруглого стола, словно диковинная секта на собрании: странные люди с белоснежной кожей и таинственными, сверкающими сверхъестественным блеском, глазами. Каждый был одет по своему вкусу: от элегантных пиджаков с золотыми запонками, до потертых Джинс и растянутых маек. В этой комнате перемешалось все, до чего человечество дошло за тысячи лет своего существования. Тактичный Дэвид приподнял руку, будто прося разрешения говорить. - Неужели обязательно проливать чью-либо кровь?.. Сантино бросил на него уничтожающий взгляд. - Тебе бы вообще следовало помолчать, - бросил он, критично разглядывая шелковый галстук Дэвида. – Ты тут новенький, и тебя не было среди нас, когда наша безумная царица чуть не уничтожила мир и нас вместе с ним… Лестат зашипел: - Тебе бы следовало быть повежливей, - прищурился он, отнимая руку от волос, которые нервно приглаживал, - жест, свойственным исключительно смертным, – не то отправишься к себе обратно в катакомбы, крыса. Сантино приоткрыл тонкие губы, намереваясь ответить собеседнику, но его прервал Мариус: - Спокойнее господа, прошу вас, - он стряхнул с кресла воображаемые пылинки и нахмурился. – Неужели все настроены столь агрессивно? - У нас нет выхода, Мариус, - ласково сказала Зенобия, обращая на него свои томные, черные глаза. – Я хоть и не сталкивалась с ней, но знаю наверняка: она опасна. Он отвернулся и посмотрел в камин, где ярко горел огонь, - настоящий, не электронный, какой встречается сейчас в домах у смертных, и перед его мысленным взором пронеслись сотни лет рядом с египетской царицей, которую он боготворил, которой преподносил дары и молился, не зная, что все это время она была потерявшей разум куклой. - А что скажете вы, - спросила Маарет, глядя на доселе молчавших вампиров: Луи, Армана, Габриэль и Пандору. Бьянку она по непонятным причинам проигнорировала. Луи оторвал взгляд от узора на персидском ковре у него под ногами, и сразу же встретился глазами с Создателем. - Не думаю, что мой опыт значит для вас хоть сколько, - заговорил он своим привычным тихим голосом, отворачиваясь от пронзительных серых глаз Лестата. – Я готов поддержать ваше решение, каким бы оно не было. - А я бы хотела все же попытаться, - сказала Пандора, сложив перед собой бледные руки. – Что нам стоит попробовать вновь переубедить ее? Маарет кивнула. - Конечно. Никто и не собирается сразу же бросаться на нее, предварительно ничего не сказав. Проблема состоит в том, что в решающий момент нам может не хватить решительности, поэтому я и затеяла весь этот разговор. Повисла пауза. - Мне просто не вериться, - заговорил Лестат глухим голосом, - что все это происходит на самом деле. Снова. Бессмертные переглянулись. Естественно, они понимали, чем сейчас мучается их принц, но по обыкновению остались молчаливы. А сам Лестат смотрел поверх их голов, пытаясь представить, что он вообще находится не здесь, не с этими непонятными, холодными, отчасти бессердечными существами, собирающихся уничтожить одного из своих соплеменников. Он не хотел сейчас видеть своих созданий: внезапно ожесточившегося Луи и Габриэль, которая не выразила никакой сердечности по поводу их новой встречи. Подумать только, что, будучи смертными, они лучше всех понимали друг друга. Сейчас десятилетия сменяются один за другим, а они видят друг друга лишь мельком, - мать и сын, некогда бывшие частью, пусть и не совсем счастливой, но все же семьи. Внезапное воскрешение Акаши, с чьим падением он только смирился, и чья судьба готова совершить еще один ход по спирали. Неужели ему суждено вновь увидеть, как кровавые слезы застилают ей глаза?.. - И что мы будем делать теперь? – спросила Зенобия. – Кто-нибудь знает, где ее искать? - Думаю, искать нам ее не придется, - сказала Габриэль с кривой усмешкой. – Она сама нас найдет. - О, ты, безусловно, права, Габриэль, - произнес голос за их спинами. Они все разом обернулись, вперившись глазами в фигуру вошедшей. - Здравствуйте, мои ангелы, - сказала Акаша, наклонив голову. – Я снова пришла к вам… Очень забавно было видеть вновь их лица: исполненные непонятной тревоги, даже страха, иногда – злости и возмущения, смешанного с презрением. На этих прекрасных лицах, не имеющих никакого права эти самые эмоции испытывать. Акаша обвила взглядом каждого. Сначала тех, с кем имела возможность увидеться ранее: печального Мариуса, спокойного, и внешне равнодушного Армана, исполненную мрачного удовлетворения Бьянку и решительную Габриэль. Посмотрела она и на Луи, который, казалось, едва сдерживается, чтобы не закрыть голову руками и забиться в дальний угол комнаты, - как можно дальше и как можно незаметнее. Зенобию Акаша не считала источником серьезной угрозы, хотя она, конечно, обладала не малой силой, испив крови Мариуса. Она здесь была новенькой, и потому едва ли стала бы предпринимать серьезные действия без одобрения остальных. Лестат же не отрывал от нее пламенного взора, в котором читался такой коктейль эмоций, какой бы был не по силам даже самому восхитительному и талантливому актеру: удивление, страх, невыразимая грусть, разочарование и боль. О да, боль. Акаша еще даже не начала мстить ему, а уже упивалась его болью: неповторимой, сокрушающей и уничтожающей все на своем пути. На лице помимо воли появилась плотоядная улыбка искреннего удовлетворения. Она, безусловно, смогла произвести на них впечатление, нагнать страху и ужаса в их пополнившееся ряды. Ничего. Если все пойдет так, как надо, скоро они поредеют. Никто не решался заговорить первым. Все замерли в ожидании, поджав губы, не сводя друг с друга настороженного взгляда. И тогда Акаша рассмеялась. «Как же они боятся меня, как дрожат передо мной!» - Зачем ты пришла? – раздался вопрос посреди немой тишины. - Что? – она обернулась, нахмурившись. - Зачем ты пришла? – это Лестат наклонился вперед, убрав от лица руку, которую доселе держал прямо перед собой. – Ты прекрасно знаешь, что никто за тобой не пойдет. Это бесполезно. Уходи. Акаша гневно прищурилась. - Ах, как это мило, дорогой, спасибо тебе. Ты всегда готов был меня поддержать! – воскликнула она. Лестат поморщился, - воспоминание о прошлом словно открыло старую рану. Царица пожалела о том, что речи ее звучали так громко и эмоционально, но Лестату, казалось, не было до этого дела. Он выглядел очень уставшим и почти равнодушным. - Ты ошибаешься, мой принц, - сказала она. – Ты всегда был слишком самоуверен. Это и станет причиной твоего конца. Акаша угрожающе подалась к нему, и он отступил в сторону. Мариус и остальные древние обменялись выразительными взглядами. Несомненно, готовясь к нападению. - Лестат прав, - сказал Маэл, дерзко вскинув подбородок. – Ты попусту тратишь время. Мы не встанем на твою сторону. Маарет почти незаметно покачала головой, но все присутствующие тотчас обернулись к ней. - Не все так просто, - прошептала она, всматриваясь в Акашу, неподвижно застывшую в полушаге от двери. – Она бы не стала вот так приходить сюда, не имея козыря в руке. Вампиры замерли в молчании. - Мило, - сквозь зубы проговорила черноволосая царица. – Это очень мило с твоей стороны, - говорить обо мне так, будто я здесь не стою. Маарет взяла руку сестры в свою и резко сказала: - Тебя здесь нет вот уже шесть тысяч лет. Ровно с тех пор, когда ты потеряла последние крупицы разума в своем безумном стремлении к величию. Ты настоящая – лишь тень, отбрасываемая твоим же высокомерием. Но мы не собираемся тебя переубеждать. Даже те, кто любят тебя, уже не верят в счастливый исход. Ты не отступишься. И мы не станем утомлять тебя своими патетическими речами. Если ты собираешься нападать – нападай. Мы ответим ударом на удар. Акаша слушала это с вниманием, с каким царь слушает уважаемого подданного. В конце речи Маарет она усмехнулась: - Какая тирада. Обращение храбрых повстанцев к кровавому узурпатору. Красиво, громко, пафосно и так же бессмысленно. Я пришла сюда не за этим. Я пришла дать возможность сделать выбор тем, кто сочтет нужным пойти за мной. И она посмотрела на своих отпрысков, замерших темной кучкой вокруг стола. Маэл резко повернул голову в ее сторону. - Мы уже сказали тебе, что не признаем тебя и твоих намерений. Тебе нечего тут искать, убирайся. Зенобия предостерегающе дотронулась до его руки, словно умоляя: «Тише». - Твоя горячность не доведет тебя до добра, Маэл, - Акаша осуждающе покачала головой. – в мое время таких как ты ставили на ночь на раскаленные угли, дабы они… потренировали свою выдержку. Так что лучше помолчи. Вообще-то я искренне не понимаю, для чего вы все здесь собрались, - она хихикнула. – Вы ведь знаете, что проиграете. Сопротивление бессмысленно, и лишь позабавит меня. Пандора перегнулась через стол, блеснув золотым ожерельем. - Откуда такая уверенность, позволь спросить? – низким, мелодичным голосом обратилась она к царице. - Вот именно. В прошлый раз нам ничего не помешало отправить тебя в ад! – прошипел Сантино. Акаша смотрела на них сочувствующим и снисходительным взглядом, каким обычно смотрят на не очень послушных детей. - Да, в прошлом у меня были некоторые… недочеты, - согласилась она, кивнув. – Я слишком много времени провела во сне, и многое подзабыла. Но на этот раз… у меня все получиться. У Лестата в груди змеей вилось ощущение явственной тревоги. Акаша не была бы так самоуверенна, не будь у нее в запасе какого-нибудь козыря, которого она в любой момент может привести в действие. Остальные вампиры мимолетно переглядывались и думали, судя по виду, о том же. - Ты как всегда прав, мой дорогой, - обратилась к Лестату царица. – У меня действительно есть козырь. Козыри… Она засмеялась и протянула руку к публике, как это часто делал Лестат на сцене, и пропела: - Выходите же, мои ангелы! Никто из вампиров не смел и вдохнуть. Акаша позвала к себе Габриэль, сидящей за два места от нее. - Габриэль де Лионкур, моя дорогая, иди ко мне. Взгляды всех сидящих уперлись в белокурую красавицу, и, к ужасу всех, та опустила взор и поднялась с места. - Что? Лестат плохо соображал, что происходит. Акаша победоносно улыбнулась и презрительно бросила Лестату: - Ты проиграл, красавчик. Тем временем Габриэль подошла к царице и взяла ее за руку, невидящими глазами уставясь перед собой. Лицо ее не выражало ничего, кроме безразличия и равнодушия, а игра света от свеч создавала зловещие тени на белом лице. Лестат почувствовал, как в душе нарастает ужас. - Габриэль! Это его мать. И она даже не хочет посмотреть ему в глаза. Но в шоке был не только вампирский принц; Мариус глядел на свою великую Мать с таким отчаяньем, какое еще никогда не отражалось на его прекрасном, бессмертном лице. - Это еще не все, - пропела Акаша и протянула руки к Арману. - Мальчик мой. Всех присутствующих пробрал озноб. Смута! Вот чего она добивалась, - внести раздор в их ряды, которых, по большому счету, и не было никогда. И самое страшное… Кто из них станет следующим? Лестат посмотрел на всех бессмертных в тщетной попытке разгадать потенциальных предателей. Но для Мариуса измена Армана стала подобна сердечному удару. Судорожно схватив его рукой за куртку, он прошептал: - Амадео, не делай этого, это ошибка, ошибка… Но тот лишь одернул рукав, скорбно поджав губы. Лестат смотрел на них смутным взглядом. Пандора закрыла лицо руками, а Луи опустил голову. Маэл, старавшийся выглядеть равнодушным, сверлил взглядом Акашу. Тем временем царица продолжала пополнять список своих союзников: - Бьянка Сольдерини. Названая поднялась и, шурша платьем, направилась к поджидавшим ее союзникам, которых Бьянка с интересом рассматривала – так вышло, что она не знала никого из них, кроме, разумеется, Армана. Она наградила его выразительным взглядом и встала справа от Акаши. В интимном полумраке, созданном приглушенным светом от камина она выглядела так, словно только что сошла с картин Виктории Франсез. Мариус сдавленно всхлипнул. Шок заставил его опустить голову. Он ненавидел себя за эту слабость. Ему хотелось глядеть предателям в лицо, прямо в нечестивые глаза, прочесть их планы, расчеты… но не мог. - Зачем ты решила оставить меня в живых? – все же поднял голову Мариус и посмотрел на царицу сквозь кровавую пелену на голубых глазах. – Ты хотела посмотреть на это, да? На мое отчаянье. Акаша насмешливо скривила губы и, отвернувшись, прошептала так, чтобы сказанное слышали все: - Познай же боль предательства, Мариус Римский. Потом она резко перевела взгляд на Лестата и решительно воскликнула: - И мой последний ангел – Луи де Пон дю Лак! Лестат мог поклясться, что в этот момент свечи в комнате дрогнули. - Нет! – закричал он, глядя, как его компаньон начал подниматься с дивана. – Этого не может быть! Он растерянно посмотрел на Акашу, на лице которой отображалось истинное торжество. Но на лицах остальных было замешательство – никто не мог ожидать такого от миролюбивого Луи. Тогда Лестат вскочил, намереваясь делать что угодно, только не бездействовать. Он просто не может допустить такое! Это ошибка, ошибка, ужасная, глупая… - Луи! – он вцепился в его плечи, глядя в зеленые глаза с ужасом. – Ты ведь не собираешься… - Отпусти меня, Лестат, - холодно ответил тот. Сомнение подкрадывалось к нему, но силой воли Луи придушил этого навязчивого зверька. Нет. Он доведет начатое до конца. Акаше он нужен сильнее, а Лестат… смириться с потерей очередной игрушки, с него не убудет. Они почти физически ощущали устремленные на них взгляды, и это добавило Лестату решительности. - Луи, - он взял его лицо в свои ладони. – Идем со мной. Сядь. Ты не знаешь, что творишь. Тот всячески избегал взгляда Создателя, и даже попытался вырваться, что было, конечно, тщетным усилием. Глядя на это, Акаша произнесла: - Оставь его. Он боле не твоя собственность. Лестату ничего не оставалось, как подчинится. Не отрывая глаз от Луи, он опустил руки, и тот медленно двинулся к своим новоиспеченным союзникам. Но безысходность и шок потихоньку отступали; на смену им приходила дикая ярость. Как он мог так поступить?! Снова и снова, он предавал, растаптывал его… Лестат посмотрел на свои руки, сами собой сжавшиеся в кулаки. Нет. Он не позволит ему просто так уйти. Не помня себя, он тут же нагнал его и схватил за плечо, разворачивая к себе. - Стой, подонок. Акаша предупреждающе подняла руку, наклонившись вперед. Все присутствующие напряглись, ожидая удара. Но никто не был в силах пошевелиться. - Ты думаешь, я позволю тебе так поступить? Ты думаешь, что волен делать то, что хочешь, да? – Лестат нервно, сквозь зубы рассмеялся. – Не тут то было. Он выглядел действительно устрашающе. Ставший одним из самых могущественных Охотником за Кровью, Лестат излучал почти ощутимую мощь. Обычно приятный и симпатичный блондин с гипнотическим взглядом разом превратился в машину Смерти, готовую уничтожить все на своем пути, какой его сделала ненависть и боль от предательства. - Ты. Не можешь. Мне. Приказывать, - Луи попытался вызвать в себе злость, но не смог. Лестат сдунул светлую прядь, упавшую ему на лоб. - Зато я могу тебя уничтожить, - прошептал он. - Хватит! – сказала Акаша, угрожающе сузив глаза. Но Лестат не слушал ее. Он что есть силы встряхнул Луи, который почти сразу же бессильно повис у него на руках, не в силах сопротивляться напору создателя. - Да ты же слабак, - прошипел Лестат с явным удовлетворением. – В какую тебе армию идти? Кого тебе защищать? Если ты даже себя защитить не можешь… – он приблизил свое лицо к шее своего отпрыска и приоткрыл рот, намереваясь вкусить крови, некогда бывшей самым сладким нектаром… … Как вдруг железная рука оторвала его от желанной добычи. - Акаша! – закричал кто-то. Кажется, это был Мариус. Она стояла рядом с ним, - яростная и прекрасная фурия в алом платье. - Я предупредила тебя, паршивец. Не смей трогать его, - глаза ее блеснули. - Он – под моей защитой. А мы находимся на нейтральной территории. Убей его – и я разнесу здесь все в клочья. И мои соратники мне в этом помогут. Лестат опустил голову, тяжело дыша. Ярость все еще стучала в его голове, сдавливая виски, мешая здраво мыслить. Он позволил Дэвиду усадить себя на парчовый диван. - Тише, - сказал он. Какой приятный запах был у его одеколона!.. Пламя свечей слилось в единый хоровод сверчков. Его душили слезы. - Тише, - шептал Дэвид, гладя шелковистые волосы. Лестат с ненавистью наблюдал за застывшей у двери пятеркой. Арман, Габриэль, Акаша, Бьянка и Луи. Друзья, любовники, родители, внезапно ставшие врагами. И, похоже, навсегда. Остальные боялись, либо просто не хотели что-либо предпринимать. Рыжеволосая Маарет напряженно наблюдала за своей давней соперницей, по-турецки сидя на диване, но никаких знаков не подавала. Маэл не понимал этого бездействия. И когда он порывался подняться, чтобы дать отпор обезумевшей царице, Маарет бросила на него предупреждающий взгляд. - Пусть уходят, - сказала она. - Но… Мать покачала головой. Она все также сжимала руку Мекаре, словно боясь разорвать эту связь, бывшую частью какого-то ритуала. А с уст Акаши все не сходила подлая улыбочка. В ее облике сейчас угадывалось нечто змеиное, и Мариус с отвращением подумал, как мог любить ее все это время, приходить на могилу, класть ей цветы… Значило ли для нее это что-либо? Похоже, она не знала ни благодарности, ни любви, ничего. А этот пустой взгляд черных глаз, в которых он почти два тысячелетия чаял найти нежность и любовь – сейчас он излучал только безжалостность. - Да, мы уйдем, - раздался ее голос. – Но встретимся вновь, дорогие мои, - Акаша обвела взглядом каждого, ненадолго остановившись на Мариусе. Тот мгновенно понял, что она разом прочла все сокровенные мысли, засевшие у него в голове. Но она никакого виду не подала, а лишь продолжала насмехаться. - Я так понимаю, вы все еще надеетесь вступить со мной в схватку, не так ли? Маарет сжала зубы. - Мы не позволим тебе убивать людей, Акаша. Невинных людей. Брови царицы насмешливо поползли вверх. - Как будто бы в мире еще остались невинные люди, - пробормотала она. - Ну что же, раз так… Я вижу, благоразумие не является одной из ваших добродетелей. Вы свидетели – я не хотела начинать войну. Вы сами ее спровоцировали. С этими словами она обернулась и покинула дом, не обернувшись. Ее мрачная свита молча последовала за ней, прямо во тьму, в дождь.