Второе пришествие Королевы Проклятых

Майами, Флорида - Нет, этого просто не может быть, - прошептал Мариус. Он стоял в полутемной комнате своего особняка во Флориде, широкими глазами глядя на голубой экран телевизора. Бледные пальцы норовили раздавить спинку стула – с такой силой они сжимали ее. - Я отказываюсь в это верить, - повторил он холодным, почти бесстрастным тоном, в котором угадывался затаенный страх. …Белые волосы, как всегда, стянуты в хвост; красная рубашка оттеняет мраморный цвет лица. Необычная встревоженность нарушила бледную маску бесстрастия. - Что угодно, только не это. И комната, как всегда, дышит роскошью и изяществом. Старинный изыск в симбиозе с новейшими техническими изобретениями. Экран дорогого плазменного телевизора отображает высокую бледную фигуру молодой девушки с черными, как смоль, волосами, держащую в руках красное атласное платье. Снимок сделан скрытой камерой - … И если вы где-либо заметите особу, чье изображение сейчас перед вами – немедленно сообщите по телефону… - голос диктора равнодушно вещал об очередном ограблении. А Мариус не мог оторвать взгляд от преступницы. Сомнений быть не могло. То же жестокое, прекрасное лицо в своей бессмертной молодости; тонкая талия, изящные руки. Это она – его царица, его Мать. Акаша. Все это просто не укладывалось в голове. Воскресла?.. - Мариус? Рядом возникла прекрасная Пандора, тихая и молчаливая, как всегда. Подошла, обняла, положив голову на плечо. А потом взглянула на экран. Резко выдохнув, прошептала: - Боги всеблагие… Мариус лишь горестно покачал головой в ответ – речь отнялась. Он считал, что потерял Акашу раз и навсегда; он видел, как ее обезображенное тело засыпали свежей землей… - Это же невозможно, - голос Пандоры слегка дрожал. - Нам ли не знать, что в этом мире все возможно, - мягко ответил он, заправляя за ухо возлюбленной каштановые волосы. Пандора вновь взглянула на экран. Ее карие глаза отображали глубинную грусть и тревогу, поселившуюся в душе. - Значит ли это… - …что она снова начнет свою борьбу? – спокойный, ровный тон. - Да. Значит. А в душе нарастал ужас. Снова безумные идеи, кровопролития и фанатизм помутившегося ума. Или, быть может, она отказалась от своих намерений? – мелькнула безумная мысль. «Нет, конечно же, нет», - сказал себе Мариус в попытке мыслить здраво. «Ты не можешь себе позволить недооценивать врага, тебе, в конце концов, две тысячи лет». - Господи, - прошептала Пандора, крепче прижимаясь к нему, - какая же Сила стоит за нами, раз даже Смерть не способна победить ее? - Случайность, дорогая моя. Мы все во власти случая. Они так и стояли, обнявшись, каждый в плену у собственных тягостных мыслей. Опасения, попытки предугадать будущее – жалкие привычки слабого, смертного человека, от которых не было спасенья даже в небытие. От сна наяву их отвлекли быстрые шаги на крыльце. - Что это было? – спросила Пандора напряженным голосом. - Сейчас увидим, - прищурившись, ответил Мариус. – Подожди меня в галерее. Он медленно спустился по лестнице, норовя услышать каждый шорох, любое мимолетное движение или дыхание незадачливого смертного, готового опрометчиво залезть в его дом. Но вокруг царила тишина, нарушаемая едва слышным звуком скрипящих половиц. Дойдя до гостиной с мрачно потушенным камином, он замер; входная дверь была открыта. - Где ты? – спросил темноту Мариус, давя в себе нехарактерное, давно забытое чувство ярости. Кто посмел проникнуть в его убежище? В ответ – тишина. - Выходи. Не человек. Запах крови отсутствует. Какой-то молодой вампир, решивший забраться в логово Старейшего, дабы потешить свое тщеславие? Приглушенный женский смех. А потом тихое: - Ты как всегда прав, Мариус. Тот обреченно прикрывает глаза и оборачивается. Акаша стоит перед ним, победоносно ухмыляясь; несомненно, ожидала заставить его врасплох. Что, конечно же, ей удалось. Мариус покачнулся, схватился рукой за дверной косяк, чтобы не упасть. Как ей, должно быть, приятно сейчас видеть его растерянность, его слабость, его страх – римского патриция, которого на протяжении сотен лет уже практически невозможно удивить! - Все тот же, - прошептала Акаша, не сводя с него глаз. – Красный цвет. Ты просто неисправим. Холодная улыбка озарила ее прекрасное лицо; но улыбались лишь губы, глаза оставались бесстрастны. - Зачем ты пришла? – сдавленно прохрипел Мариус. Акаша состроила обидное личико. На ее безупречном лице, словно вырезанном из мрамора, это выглядело как гротескная гримаса из ужасных, кошмарных снов беспомощных детей. - Ты не рад мне? Как замечательно она вписывалась в интерьер его гостиной! Тяжелая мебель из темно-красного дерева и ее алое, словно вожделенная кровь, платье… - Ты пришла за местью, не иначе? – прошептал он. - Как плохо ты обо мне думаешь, Мариус, - дурашливость спала, рассыпалась, словно сожженная в пепел головешка. – Я не стану уничтожать никого из вас. Если, конечно, вы не вынудите меня сделать это, - она мило улыбнулась, словно говорила о пустяковых вещах. - Что же до мести… скажем так: она немного отличается от привычного вам представления. Можете не бояться за свои… бессмертные шкуры. «Сумасшедшая, сумасшедшая», - билось в голове у Мариуса. Еще более страшная в своем безумии. - Тогда зачем ты здесь? – повторил он вопрос. Акаша подняла изломанные в гримасе брови; приоткрыла влажные губы. - А почему ты не хочешь предположить, что я люблю тебя и хочу быть с тобой? – воскликнула она. Интересно, откуда это у царицы появилась страсть к театральным жестам? - Не нужно, Акаша, - прошептал Мариус, отворачиваясь. – Не играй со мной, прошу тебя… Королева проклятых подошла, зашелестев платьем. - Мариус… Неужели года, проведенные вместе – ничего не значат для тебя? – прошептала она. – Мне так нравилось, как ты расписывал стены у меня в святилище… Ты пил мою кровь, одевал меня, осыпал благовониями… - Нет, уходи. Уходи, пожалуйста. Лицо Мариуса перекосилось. Нет, она не сыграет на его чувствах, не сломает, не подчинит себе… Акаша тяжело вздохнула. - Вы так глупы, мужчины. Вы тешите себя лживым тщеславиям, противясь себе, строя из себя благородных джентльменов, - руки Акаши скользнули по белым волосам Мариуса. – А я действительно нуждаюсь в тебе. Мне нужна твоя помощь. Он сдавленно молчал в ответ, не осмеливаясь взглянуть ей в глаза. Его лицо в такие моменты приобретало странное выражение. Как будто статуя хочет заплакать, но не может пошевелить каменными веками. - Я прощу тебя, и мы будем вместе, как ты хотел. Ты покажешь мне целый мир, расскажешь обо всем, что накопил за все годы, - она небрежно повела рукой.- Все, что ты хотел. Только помоги мне. Мариус бессильно прикрыл глаза. Слабость овладевала им, уничтожала оставшиеся силы к сопротивлению. - Чего ты хочешь? Акаша облизнула губы. - Того же, что и всегда. Мариус выругался про себя. Ему не стоило сомневаться – вот она, царица, жива и невредима, такая же, как и раньше. Ничего в ней не изменила смерть, ничему не научила. - Акаша, я не могу тебе помочь, - с неподдельным страданием ответил он. – Я не могу пролить реки крови, пойми, - он дотронулся дрожащими руками до бледных щек. – Пусть даже во имя благой цели. Взгляд царицы сделался холодным. - А те жертвы, павшие во имя твоей еженощной страсти, твоей жажды – это не реки крови? Как ты лжив, как противоречишь себе! – тонкие ноздри вздулись от кипящей злости, но Акаша усилием воли сдержала ее. – Значит, - произнесла она уже холоднее, - ты не поможешь мне? - Я не могу. Даже если бы захотел – то не смог бы, - прошептал Мариус и весь сжался, ожидая удара. Но его не последовало. - Значит, я ухожу, - равнодушный взгляд черных глаз, в которых плескалось разочарование, обжигал подобно северному ветру. Она повернулась, но Мариус схватил ее за руку. - Стой, - произнес он и несколько растерянно добавил: – Я не могу позволить тебе уйти. Акаша брезгливо выдернула руку. - Не забывайся, Мариус. Я уйду, не уничтожив тебя по одной простой причине – ты не сможешь мне помешать, зато станешь свидетелем моего триумфа, - точеный подбородок гордо взлетел вверх. – И это будет моя месть, самая сладкая из всех возможных. - Они уничтожат тебя! – в отчаянии закричал Мариус. - Опомнись, Акаша! Они не позволят тебе взять верх, как не позволили прежде! – он почти упал на колени. – Пожалуйста! Окажись от своих планов, убей меня – но не подставляй себя и целый мир под удар, который уничтожит все и обратит мир в кровавый хаос! Акаша презрительно сморщилась, откидывая от себя его протянутые руки. - Неужели, глупец, ты считаешь, что твоя смерть так нужна мне? Тщеславный! Ты мне безразличен! Безразличен, слышишь? – почти вопила она, скидывая руки к черным, как уголь, волосам, словно настоящая умалишенная. И тут крик прервался. В гостиную вошла, аккуратно ступая, Пандора. Меланхоличный взгляд скользнул по комнате и остановился на Акаше, безмолвно замершей на месте. - Значит, это правда, - в бархатном голосе ни осталось и следа от прежнего страха. – Ты вернулась. Поздравлять не стану. Брови Царицы пренебрежительно поднялись. - Убирайся, - медленно, но отчетливо произнесла Пандора, складывая руки на груди. – Убирайся из нашего дома. Акаша угрожающе прищурилась. - Я уйду тогда, когда посчитаю нужным. Мариус умоляюще покачал головой Пандоре, но та предпочла не обращать на это внимания. - Как ты посмела прийти сюда, к нему, после всего, что натворила? Предлагать… сотрудничество? Играть на чувствах? Жалкая! Убирайся! Акаша зашипела, словно раненная кошка и дернулась ей на встречу. - Не слишком ли много самоуверенности, а? – черные глаза метали молнии. – Живешь тут, с ним, и думаешь, что ничто тебе нипочем? Ни смерть, ни болезни, ни старость? Так запомни же! И на тебя найдется управа! - последние слова царица произнесла таким голосом, что Мариус почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Пандора молчала, сжав губы и откинув шелковистые волосы за плечи. Акаша вновь повернулась к Мариусу. - Я ухожу, - вновь произнесла она. – И запомните – вы будете живы покуда не станете мешать мне. Можете считать, что я вас предупредила. И она проскользнула за приоткрытую дверь, оставив после себя звенящую тишину.