Могла бы хоть автограф попросить!

Теперь Нина жила у Бекрева. Парень ни разу даже не намекал ей на переезд, его вполне устраивало общество этой девушки. Что есть, то есть: Нинка умела поддержать беседу, а когда нужно, вполне успешно скрывала сам факт своего существования, тихонько засев у ноутбука и залипнув на пару любимых игрушек. Все отечественного производителя поддерживала. Как-то раз, Нина, густо краснея и запинаясь через каждое слово, подошла к Косте и попросила его научить ее готовить борщ. Более идиотской просьбы Бекрев не ожидал. Научил, как не научить-то. А ближе к вечеру с упоением наблюдал над тем, как девушка заплетает пальцы в косичку, порываясь поюзать приложение "Пианино" ВКонтакте. Самое страшное в этом было то, что Нинке это, через пол часа тихих матов, все же удалось. В ответ на вопросительный взгляд Константина она тогда лишь пожала плечами и назвала свою среднюю скорость печати. Бекрев поржал и позволил девушке периодически пользоваться синтезатором. Вот тут-то и закипела работа на полную катушку! Впрочем, зато теперь в доме постоянно была еда. По воле случая, чаще всего почему-то борщ. Не то чтобы Костя не хотел помирить Нину и Глеба, просто оба демонстративно принимались его игнорировать, как только заходила речь о примирении. А если игнор не срабатывал, то быстренько переводили разговор в другое русло. Во всяком случае, Нинка-то уж точно пользовалась своей способностью перескакивать с темы на тему без перерыва, введения в курс дела и с потрясающей частотой. В общем, ни на какие уговоры эти два упертых существа не поддавались, а потому, Косте оставалось только молчать и ждать, когда они сами до чего-нибудь дойдут. И они доходили. Глеб дошел до того, что снова начал слишком много пить, окончательно впал в депрессию, заперся в квартире и... писал песни. Нина же дошла до того, что практически полностью бросила пить, окончательно впала в депрессию, прилипла к ноутбуку и... тоже принялась писать песни. Впрочем, в результате творческой деятельности к обоим периодически приходило какое-то осмысление. Не так, конечно, чтобы взять и все понять. Нет, медленно, волнообразно. Глеб не хотел больше видеть эту девушку. Возможно, боялся полюбить ее еще сильнее? Или, наоборот, боялся посмотреть ей в глаза и не увидеть в них того огня, что видел раньше? В любом случае, с него было достаточно, как он сам считал. Не стоило причинять себе еще больше боли. А о той еще, как назло, Бекрев постоянно напоминает! Появлялось устойчивое подозрение в том, что Нина с ним живет... Тем лучше! Нина же, в свою очередь, очень старалась продолжать злиться на Глеба, но больше так не могла. Девушка вспоминала прошедшее лето. Сейчас казалось, что это был радужный сон, светлая мечта о счастье. Теперь Нина понимала особенно остро, что светло и радужно ей с Глебом никогда не будет. Так она, вроде бы, чего-то такого и хотела? Нет? Теперь было абсолютно все ясно, все понятно. И от того было как-то очень грустно и больно. Хорошо хоть, что Костя как-то пытался поддерживать девушку. Он был ее единственным другом в этом городе. А возможно, что и единственным настоящим другом. Милый, светлый мальчик... Если бы не Глеб, возможно Нина бы даже влюбилась в Костю. Впрочем, девушка всегда считала себя слишком сволочной и темной тварью для такого светлого человека. Впрочем, Бекрев вызывал у Нинки неукротимое стремление быть лучше, чище, возможно и светлее. Но все равно, любила девушка... только Глеба. Диски с любимыми играми чуть было не были выброшены в форточку. Уж больно один игровой персонаж напоминал Глеба, когда тот принимался бухать. Девушка уже успела, как следует размахнуться и прицелиться в оконный проем, как вдруг, на ее запястье осторожно сомкнулись пальцы Константина. - Не надо, Нин. Правда, не стоит, - свободной рукой Бекрев уже тащил из руки девушки заветную коробочку. - Почему? Откуда тебе знать, что мне стоит делать, а чего не стоит? – Нина была раздражена, но коробочку все же отпустила. - Я же знаю, Нина. Ты потом жалеть будешь. - Правда что ли? А Самойлов жалел?! Хоть секунду? Скажи мне, Костя! Скажи мне… Девушка сорвалась на крик, а потом и вовсе не выдержала и разревелась, прижавшись к Костиной груди. Нина плакала впервые с того дня, когда ушла от Глеба. До этого момента она держалась, очень старалась быть сильной, уходила с головой в творчество и с каким-то остервенением строчила стихи. Теперь же, долго сдерживаемые эмоции прорвались, наконец, наружу. Костя обнял рыдающую девушку за плечи. Ему очень хотелось как-то ее успокоить, а лучше, помирить с Глебом. Ибо Самойлов в последнее время начал уже доставать своими пьянками и приступами дурного настроения. Видимо, все же, жалел. - А приходи на концерт, а? На Новый год, например. Хочешь, я тебе билеты пробью? Девушка отлипла от Бекрева, вытерла слезы и посмотрела на парня, как на полоумного. - Не надо. Сама куплю. Танц-партер рулит! Я в инет, смотреть цены и отмечаться в событии, - девица радостно ухмыльнулась и бегом понеслась к ноутбуку, на ходу бросив, - Спасибо, Костя! Ты настоящий друг! Блин…