Могла бы хоть автограф попросить!

Вот уже много времени подряд Глеб с Ниной жили душа в душу. Глеб играл концерты, ездил на гастроли, периодически что-то писал. Нина сидела дома, гипнотизировала ноутбук, изредка порабатывала и тоже периодически что-то писала. Шел к концу январь, на улице было сыро, холодно и вообще, весьма мерзко. И на Глеба и на Нину постепенно накатывала жестокая депрессия. Самойлов припоминал в который раз о смертях тех людей, которые повлияли как-то на его жизнь, грустил, принимался пить и вообще, находясь дома, предпочитал больше спать, чем развивать какую бы то ни было деятельность. У Нины же было обычное для нее в такое время состояние. Это сродни обострению у психов, только не осенью и весной, а зимой и летом. Почему? Да кто ж ее разберет. В общем, девушка была сейчас довольно раздражительной, ранимой и от всего уставшей. Ей постоянно хотелось либо спать, либо убивать, а глаза частенько были на мокром месте. - Нин, ты ужин приготовила? С хуя ли в раковине посуда со вчерашнего дня стоит? - осведомлялся Глебсон, не разуваясь проходя в комнату и заваливаясь на кровать. - Глебка, солнце мое, прости, я все помою, ужин только на плиту поставить, все будет сейчас, - девушка подорвалась из-за компа и засобиралась на кухню, - Самойлов, блядь! Ты охуел в обуви на кровати валяться?! Глеб лениво покосился на девушку и недовольно поморщился. - Слушай, давай ты пойдешь на кухню, а? Молча. - Ноги с кровати убрал! - это было сказано не столько громко, сколько убедительно. - Иди на х... э-э... на кухню уже. Отвали. - Глеб, пожалуйста, убери ноги с кровати. А я пойду, хочешь, на хуй, хочешь, на кухню, это уж как будет угодно. Только, пожалуйста, сними гриндера или убери ноги с кровати, - Нина попыталась просить по-человечески, тихо, печально. - А вот не хочу. Мне так больше нравится. Кстати, я вообще-то жрать хочу! - Глеб был неумолим. - Хорошо, - девушка развернулась и быстро вышла из комнаты. На плите весело потрескивала сковорода с чем-то вкусненьким. В раковину мирно лилась вода. А Нина стояла, низко склонившись над раковиной, не в силах справиться с собой. По лицу ее ручьями текли слезы, рот девушка зажимала рукой, чтобы не разреветься в голос. Нужно было домыть крайние пару тарелок. Закусив губу, Нина вновь принялась пидорасить посуду. Было темно. В такие моменты девушка не любила включать свет, ей так было легче. Посуда была вымыта, кран завернут. Нина медленно сползала на пол, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Ужасно хотелось перестать. Нет, не перестать плакать, а просто перестать. Перестать существовать, испариться, кончиться, сдаться. Глубокий вдох, размазанные рукавом слезы, высыхающие на щеках, выдох, милая улыбка вытянутая "за уши" из гримассы душевных страданий, еще вдох, ласковый голос: - Глебушка, иди кушать! Все готово уже! Подняться, не реветь. "Улыбайся, сука!" Глеб заходит на кухню. Девушка, как ни в чем не бывало, ставит перед ним еду и выходит вон. Нина запирается в туалете, а потом сидит там и курит, курит, курит, курит... Так легче. Ей нужно успокоиться окончательно, прежде, чем она выйдет к любимому. "За что он так со мной?" - единственная мысль снова доводит девушку до слез. - Ты там не утопилась? Девушка рассмеялась, будто и не стирала сейчас спешно дорожки слез: - А надо? Не дождешься. Ща выйду. Девушка выходит, снова вполне спокойная и адекватная. - Заебала уже там закрываться. Опять по телефону трындела с Бекрей, али переписывались? Что ты в пол смотришь? - это было сказано немного на повышеных тонах, но Глеб этого не особо замечал. Нина промолчала и ушла в комнату. К компьютеру. Он точно поймет все, всегда будет рядом, не обидит, не предаст... Ноут... Глеб прошел следом, снова завалился на кровать и пробормотал: - Ну и сиди! - Ну и сижу, - случайно обронила Нина. - Тебе что, блядь, здесь компьютерный салон? Выключи эту хуйню. Я спать буду. Жужжит, - судя по всему, у Глеба был сегодня явный приступ хренового настроения. - Ползет, епта! - Нина не хотела обострять, в общем-то, но ее это все уже порядком начало доставать, - Жрешь и спишь только... Нина не заметила, как Глеб встал и подошел к ней вплотную. - Жру и сплю значит? Знаешь, без тебя мне спалось лучше, - эти слова больно резанули... по обоим. - Может, мне уйти? - предположение было вполне логичным, но зря сказанным вслух. - Уябывай... Хочешь еще раз повторю? Иди на хуй из моего дома! И вещи не вздумай оставлять. Я предупредил, - еще одна неосторожная фраза. Это был контрольный в печень. - Хорошо. Нина не плакала, не истерила, не кричала. С абсолютно каменным выражением лица и в полнейшей тишине девушка извлекла из-под кровати рюкзак, забросила в него пару-тройку своих вещей, убрала ноутбук в сумочку, оделась, повесила для полной экипировки на одно плечо чехол с гитарой. - Ну все. Досвидос, - девушка помахала Глебу ручкой. - Ключи верни. - Да подавись! Ключи полетели к ногам Самойлова, громко хлопнула входная дверь. На улице было темно и очень холодно. Одинокая девичья фигурка быстрым шагом двигалась по дворам и переулкам. Она не готова была пока замерзнуть насмерть. Не сейчас и не так. Холод уже почти не ощущался, только занемели ноги и кисти рук. Мобильный телефон едва не выскользнул из закоченевших, негнущихся пальцев. - Алло! - теплый голос где-то в другой точке города прозвучал даже слишком не канонично для душевного состояния девушки и ночного холода. - Костя? Слушай, а как у тебя с личным пространством? - Нормально. А что? - Бекрев был несколько озадачен и заинтригован таким вопросом. - Можно я немного его сокращу? - Чего? - Короче, Костя, можно я у тебя поживу немного? - это было произнесено абсолютно ровным тоном, так, будто девушка договаривалась о совместных посиделках в интернете. - Нин, что-то случилось? - Костя забеспокоился. - Нет. Ничего. Все нормально, правда, - голос девушки слегка дрогнул. - С Глебом поругались? - трудно было не догадаться. - Да. Поругались. Или расстались. Хотя, какая разница? И вот... Костик, миленький, кроме тебя у меня здесь никого сейчас нет. Мне просто больше некуда идти... - Нина, где ты? Тебе такси вызвать? - Бекрев серьезно волновался за девушку, они ведь успели уже подружиться. - Не надо. Тут на метро минут десять. - Я тебя встречу. - Не надо. Спустя меньше получаса, Костя Бекрев уже открывал дверь вконец замерзшей и впавшей в апатию Нине. Расспрашивать девушку в таком состоянии было бесполезно. Парень накормил Нинку, напоил горячим чаем и, забив на расспросы, точне, отложив их до завтра, уложил ее спать. Глеб, тем временем, ни о чем не жалел и только лишь в полном одиночестве пил водку, заливая образовавшуюся внезапно боль и пустоту внутри.