Волосы Вероники

Ветер ударил в лицо. Сехун зажмурился, улыбнулся. Убрал со лба волосы. Солнце жарило щеки, растекалось по губам цветочным медом. Сехун вдохнул поглубже, открыл глаза и огляделся по сторонам. Жужжа, словно пьяные пчелы, носились машины. Сехун стоял у дороги и ждал, когда зажжется зеленый. На той стороне скучал Чанёль. Ветер трепал широкую футболку, путался в длинных волосах; кончики ушей просвечивались на солнце. На Сехуна он не смотрел. Красный глазок погас, подмигнул желтый, а за секунду зажегся долгожданный зеленый. Сехун ступил на зебру. За ним хлынула разномастная толпа прохожих. — Шевелись, а то не успеем! — Чанёль оказался рядом, стоило Сехуну ступить на тротуар. Схватил его за руку и поволок за собой. Сехун не сопротивлялся. Бесполезно. Упрямством и настырностью Чанёль превосходил самого Бён Бэкхёна. Минут пять они шли по главной улице, затем свернули в тихий проулок, проскочили сквер, загаженный голубиным пометом и детскими игрушками, и оказались на залитой вечерним солнцем улочке. Тени — синие, фиолетовые, густо-зеленые — лежали на бледно-розовом камне пешеходной дорожки. — Не хочешь сказать, куда мы идем? — не выдержал Сехун: молчащий Чанёль настораживал. — Нет, — тот покачал головой и поджал губы. Свел брови вместе и ускорил шаг. Метнулся в кривохонькую подворотню. Сыро, попахивает гнилыми овощами, под ногами шелестят обертки от фастфуда. Сехун выругался, Чанёль что-то пробурчал и бросился вперед едва ли не бегом. Солнечный проспект. На противоположной стороне, убранные сиренью и едва распустившимся жасмином, — дворики. Сквозь пышноцветье просматриваются дома в два этажа. Высокие каменные заборы, решетки, увитые металлическим плющом. Частные и муниципальные строения. Они добрались до перехода в тот миг, когда машины по негласной команде остановились. У слепого фонаря, привалившись к нему спиной, нудно жевал резинку Крис. Но стоило ему завидеть Чанёля, и лицо его преобразилось. Сехун закатил глаза. Крис был безнадежно влюблен и даже не пытался этого скрыть. — Я думал, вы не придете, — на Сехуна он не смотрел. Тот не обиделся. Будь на месте Ёля Джонин, он бы вел себя так же. — Ты во мне сомневался? — Чанёль насупился. Крис побледнел. — Нет-нет, я... я в нем сомневался! — ткнул пальцем в Сехуна. — И почему же? — А Чанёль не сказал? — Представь себе. Крис уставился на Чанёля так, словно видел его впервые. — Ему может это не понравиться, — пожал плечами ушастый. — Что именно? — То! — многозначительно ответил Ёль. — Ты сегодня поражаешь красноречием. — Тихо, бро. Сейчас все узнаешь. — Что именно? — Кто похитил Веронику. Сехуна словно под дых ударили. Он хватанул воздух ртом, но тот застрял в глотке и дальше не проходил. Солнце перестало сиять, птички — петь и жизнь сделалась самой паршивой штукой в мире. Разве что... — И... и кто это? — Твой парень. — Эм... кто? — Ким-мать-его-Джонин. Сехун, пожалуй, чувствовал бы себя лучше, если бы в него выпустили полный магазин пятьдесят четвертого калибра. — Сейчас ты все увидишь, — Чанёль был настроен решительно. — Нет! — от крика зазвенело в ушах. Некоторые прохожие обернулись и посмотрели в их сторону. Крис нервничал. — Ты должен это увидеть. — Я видел. Я... я знаю. Происходящее напоминало дурной сон. Голова кружилась, и сердцу не хватало кислорода. Оно задыхалось, умирало с Сехуном. Его кошмар стал реальностью. Чанёль с Крисом переглянулись. — Выкладывай, — ушастый сложил руки на груди. Взгляд его не сулил ничего хорошего. — Я не могу. Я знаю, что это он, но не знаю, зачем и почему. Я ничего не знаю. — Что ж, узнаем вместе, — Чанёль схватил его за предплечье. — Нет! — Сехун вырвался. — Не нужно. Это напоминало комедию абсурда, сцену из Кэрролловского «Зазеркалья», где Сехуну нужно было определиться, кто он — Безумный Шляпник или Алиса. Чанёль открыл рот, чтобы возразить, но вмешался Крис. Встал между ними и примирительно поднял руки. — Давайте прогуляемся в менее людное место и решим, что делать дальше? — взгляд на Чанёля. Тот нехотя кивнул и отвернулся в другую сторону. Сехун перевел дух. — Ущипните меня кто-нибудь, — буркнул едва слышно и сам же выполнил свою просьбу. Больно. В парке у мэрии — ни души. Даже вездесущие голуби — и те попрятались. Вечер выбрался из изумрудной тени вязов и расселся по лавочкам. Чанёль примостил зад на мраморном выступе фонтана. Жалкая струйка, не достигающая в высоту и метра, фыркала ему в спину. Крис встал рядом, а Сехун — напротив. — Я хочу знать, что происходит, — Чанёль немного оттаял. — Я тоже, — Сехун облизал губы; во рту пересохло. — На самом деле, это идея Бэка. А Крис помог ее осуществить. — Почему вы решили, что это он? — Потому что ты не выглядел убитым горем, даже напуганным не казался. — И что? Ты прекрасно знаешь, что меня не так-то просто... — Я тоже так думал. До тех пор, пока ты едва не вырубился, узнав, что мы подслушали ваш разговор. Я сразу смекнул, чего ты испугался. Вы говорили о Веронике? Сехун прикрыл глаза. — Значит, да. — Он не сделал ничего плохого... — Я этого не говорил. Если бы сделал, ты бы его не защищал. Просто хочу знать, зачем все это. — Не знаю... — Уверен? — Да. — Точно? — Точно, твою мать! Я знаю столько же, сколько и вы! Блять! — прижал дрожащие пальцы к глазам. Те, казалось, вот-вот вытекут. — Вы дурачите полицию и федералов. Это не игрушки, Сехунни. Ты понимаешь, что можешь сесть как соучастник? — Да. Да, я прекрасно это понимаю, но... — ...но кто-то на кого-то запал и теперь прикрывает его задницу? — Да. Полегчало? — Нет. Журчал фонтан. Крис шаркал ногой, гоняя туда-сюда слюдяной камушек. Чанёль смотрел на здание мэрии, Сехун — на рябую от солнечных лучей воду. — Итак, с чего начнем? Они дружно дернулись и посмотрели на незаметно подошедшего Джонина. Тот выглядел бесконечно уставшим. Сехун открыл рот, но не смог ничего сказать. Ветер стал холодным. Пробрался под одежду, нырнул под кожу, остудил кровь. Сехун задрожал. Крис матернулся на китайском, Чанёль уставился на Джонина как на сошедшего с небес Мессию. — Если есть вопросы, задавайте их мне. Сехун ничего не знает. — Джонин... — Ничего страшного, я предвидел это. — И ничего не сделал? — Я не имею права. Чанёль смотрел на них с подозрительностью. Глаза горели странным светом. Вдруг рот его сложился буквой «о», и он шумно вздохнул. Понял. Крис посмотрел на него вопрошающе, но он не обратил внимания. — Зачем тебе Вероника? — спросил прямо. — Последняя воля отца. — Кто она тебе? — Сестра. Сехун даже не удивился. Он знал, глубоко внутри, но знал. Они слишком похожи. — А Сехун? — Он мне не родственник. В любом случае, не кровный. — Зачем ты втянул его в это? — Я люблю его. Сехун отвернулся. Солнце стало ледяным, сковало кожу и вонзилось в глаза острыми иголками. — Что ты собираешься делать? — Этого я не могу сказать. — Ты же понимаешь, что я могу пойти к детективу и все ему рассказать? — Ты не пойдешь. — С чего такая уверенность? — Ты тоже любишь Сехуна. — Что?! — Крис, наконец, ожил. — Как брата, — процедил Чанёль. Крис смотрел с недоверием. Джонин улыбнулся. Взгляд прикован к китайцу. Сехун сразу понял, что он делает. — Кажется, вчера он более чем доходчиво дал понять, что это именно так. Крис пошел пятнами. Чанёль обернулся к Джонину; глаза испуганно расширились. — Откуда?.. — Секрет. Сехун поджал губы, чтобы спрятать улыбку. — Кому ты рассказал?! — ушастый двинул к Дракона. Тот попятился. — Клянусь, никому. — Он говорит правду. — А ты, Логан*, молчи! — Ёлли, ты чего? — Крис терялся под натиском Чанёля. — Ничего. Хорошего. Для тебя! — ткнул его в грудь пальцем. — Ёлли?.. — Извините, что вмешиваюсь, но... я могу идти? — Стоять! — Ок. — Джонин прижал ко рту кулак и быстро посмотрел на Сехуна. Тот поймал его взгляд. Джонин покачал головой: «Не нужно». Сехун хотел извиниться перед ним, обнять. Спрятать лицо на его груди и забыть обо всем на свете. Поверить, что этого дня не было. Чанёль и Крис продолжили выяснять отношения. Ушастый разошелся не на шутку: лицо пылало, дыхание сбилось, он махал руками и зажимал Криса в угол. Тому оставалось лишь выпрыгнуть из собственной шкуры, чтобы доказать — он говорит правду. Джонин приблизился, тронул Сехуна за руку. Тот погладил его пальцы, сжал их. — Теплый, — шепнул Джонин. Сехун видел двух Сехунчиков помельче в идеально круглых плошках зрачков. Джонин сорвался через пять минут непрекращающихся упреков и неумелых оправданий. — Эй, долго еще шуметь будете? Меня дома ребенок ждет. Чанёль запнулся на полуслове и посмотрел на Джонина. — Мы пойдем с тобой. Джонин пожал плечами: — Хорошо. Я на машине. Сехун дернул головой в его сторону; рот приоткрылся. Так просто?! — Я им доверяю. — Зато я — нет! — Положись на мое чутье. — Джонин! — Так, Сехунни, не спорь со старшими, — вмешался Чанёль. Крис ему поддакнул. Тряпка. Сехун шумно выдохнул, но спорить не стал. Джонин сжал его ладонь сильнее и потянул прочь от фонтана. Чанёль похлопал себя по бедру, и Крис послушным щеночком потрусил за ним.