Город смерти

- Идиот, - мрачно пробормотал Троцкий. Зиновьев вяло поинтересовался: - Кто, Ильич? - Вы! Если бы не Вы, этой ссылки бы не было! - Эта ссылка была бы! Да и, между прочим, Вы согласились без колебаний! - А, что, мне надо было остаться и признать свою неправоту? Вы точно идиот. - Хватит! – остановил их Бухарин. – Хватит уже. Я тоже считаю, что нашим мнением Ильич не интересовался. Все равно все кончилось бы ссылкой. Хотя, может, не в такие ебеня… - Именно об этом я и говорю. Кто Вас за язык тянул, демагог несчастный? - Это был сарказм, я не виноват, что Старик воспринял его серьезно! - А кто виноват? Пушкин? Тут им навстречу вышел Каменев. - Что у вас случилось? – с беспокойством поинтересовался он. - Нас высылают в Индию, - тоскливо отозвался Николай. – Мы там будем втроем создавать на пустом месте коммунистическую партию. - Это шутка? - Ваш друг оказал нам неоценимую услугу, - язвительно заявил Лев. – Этим замечательным партийным поручением мы обязаны именно ему. Двинув его плечом, Григорий подошел к другу и увел его подальше. - Что случилось? – спросил Лев Борисович. – Вы вдруг заявляетесь с бухты-барахты, теперь Ильич вас куда-то высылает… Что за ерунда тут творится? - Умоляю, дай мне несколько минут покоя. Голос Зиновьева при этих словах был еле слышен. Из горла вырвался всхлип. - Тихо, тихо… - забормотал было Каменев, но было поздно. Отвернувшись от него, Григорий оперся о стену и заплакал. - Я… не могу… в это поверить, - тихо говорил он прерывающимся голосом. – Двадцать лет… Двадцать лет я верой и правдой служил Партии, и вдруг меня взяли и выкинули за дверь… да еще и с позором… - Он не объяснил причину? - Объяснил. – Зиновьев нервно рассмеялся. – Я, видишь ли, с Горьким не поладил. - И все? - И открыл рот на том злополучном заседании. Дис… дискуссии теперь запрещены, говорит Ильич… Только его мнение, и больше ничего. Кто, кто ему это нашептал?! - Я… - Теперь Лев Борисович запнулся. – Я не знаю. Он изменился, стал очень жестким. В Политбюро его даже побаиваются… - А я посмел ослушаться… и теперь меня вместе с этими… двумя идиотами высылают на край света… и они еще меня во всем винят! Да что же я сделал такого-то?! - Успокойся, Гриша. – Каменев неуверенно похлопал его по плечу. – Я, признаться, и сам всего не понимаю… - Да ты с ним заодно, - упавшим голосом произнес Григорий. - Я?! - Ты только делаешь вид, что сочувствуешь, а на самом деле тоже считаешь меня предателем. - Да что ты несешь? – разозлился Лев Борисович. - А почему тебе это все кажется нормальным? - Не кажется, но я не знаю, чем тебе помочь. Хочешь, дам Зине позвонить… - Спасибо, - мрачно пробормотал Зиновьев, - ты настоящий друг… - Я не могу пойти против решения Ильича. Как бы ни сопротивлялся я ему внутренне, оно в конечном итоге окажется верным, я знаю это по опыту… - Как же я тебе благодарен. – Григорий в тот момент подумал: будь у него в руках револьвер, он застрелил бы Каменева. Но револьвера не было, и он только печально опустил руки. – Дай мне позвонить. - Пойдем. Лев Борисович провел друга к телефону и даже соединился за него с нужным номером в Петрограде, затем отошел подальше, чтобы не подслушивать разговор. Он не мог сделать большего, но хотел хоть как-то помочь Зиновьеву. Тот, судя по всему, еле находил силы говорить, заливался слезами, а под конец упал в обморок. Распорядившись оказать ему помощь, Каменев бросился к телефону, поскольку разговор продолжался. - Гриша? Гриша?! – обеспокоенно кричала в трубку Лилина. - Злата Ионовна, он в обмороке. - Да что же у вас там творится, Лев Борисович! Сущий кошмар! Как Ильич только мог это сделать! Лев Борисович глубоко вдохнул. - Злата Ионовна, Григорий совершил мужественный поступок. Он, в отличие от всех нас, нашел в себе силы выступить против диктатуры. Я не в состоянии последовать за ним, но Вам я окажу всяческую помощь. Вы можете на меня рассчитывать. - Лучше ему помогите, - прошептала Лилина и повесила трубку. Впервые в жизни Каменев пожалел, что он – большевик.