Город смерти

Прошло несколько дней. План Бухарина выдержал проверку временем, и изгнанники благополучно ехали все дальше и дальше к югу. Правда, их все чаще посещал вопрос: а куда же, собственно, ехать? Не беспокоился об этом только Троцкий: он вполне комфортно чувствовал себя в «свободном полете» и спал спокойно и крепко. Но его товарищи по несчастью не разделяли такую позицию. Пыл свободы угасал в них довольно быстро. Как-то, когда Троцкий спал, Николай без обиняков спросил товарища: - Гриша, а ты не хотел бы вернуться? Мне кажется, мы уже довольно нагулялись. Не может ведь быть такого, чтобы Ильич всерьез нас выгнал. Нас, наверное, все уже ищут, а мы ездим по каким-то буеракам, чтобы нас не нашли… Может, хватит геройствовать? Зиновьев задумчиво оглянулся назад. - Не знаю, - искренне ответил он. – С одной стороны, мне и самому не очень такая жизнь нравится, но с другой… Если они издали постановление, то, наверное, вряд ли стоит считать это шуткой. - Но я видел только черновик. Вдруг на этом все и закончилось, а мы сдуру сорвались с места, как ошпаренные? А они там с ног сбились, нас разыскивая… - Во-первых, Коля, я думаю, что если бы нас действительно искали, то давно уже бы нашли. В конец концов, ЧК напрягли бы. А во-вторых… - Григорий несколько смутился. – Понимаешь, мне лично будет не очень удобно бросать Троцкого. Он же мне фактически жизнь спас, а я плюну на него и поеду обратно. А он возвращаться откажется наотрез, тут и думать нечего – скорее уж согласится умереть здесь от голода или холода. - Я думаю, он без нас не слишком скучать будет, - негромко усмехнулся Бухарин. – Что ему мы? Ему вообще, мне кажется, компания не очень нужна… - Это он для вида хорохорится, а окажись он на самом деле один-одинешенек – сразу взвыл бы. – Помолчав, Зиновьев решительно прибавил: - Нет, я остаюсь. Да и тебе ехать не советую. Вдруг еще по дороге пристрелят где-нибудь… - Да брось ты! Вечно у тебя: то пристрелят, то ограбят, то побьют… - Есть основания. Да и, действительно, нас бы давно нашли, мы, кажется, не слишком далеко уехали. - Я не знаю. Я же вам предлагал заехать в деревню близлежащую, хоть узнать, где мы находимся, запасы пополнить… - Вот ты и заезжай. - Боишься, что ли? - У тебя лицо русского мужика, не распознают подвоха. Николай засмеялся было, но тут же прикрыл рот рукой, обернувшись на слегка похрапывающего Троцкого. - Убедил, убедил, - улыбнулся он. – Так что, думаешь, не надо обратно ехать? - Не надо. Пока точно не надо. - Пока? А потом? - Откуда ж я знаю? Я не знаю, что завтра будет, а ты меня про «потом» спрашиваешь! - А я знаю, что будет завтра, - вздохнул Бухарин. – Мы так же будем ехать, болтать и спать по очереди. Ни поохотиться, ни в речке искупаться – скучно до одури. - Интересно, что сейчас творится в Коминтерне… - задумчиво пробормотал Зиновьев. - Да то же самое, только без нас. - Еще эту шлюху поставили… - Ну что ты на нее взъелся! А если бы Радека поставили, ты бы его так же ненавидел? - Да мы и так друг друга не любим. - Зря. Карлушка хоть и прохвост изрядный, но зато веселый, и ума палата. - В ироническом смысле. - Совершенно не в ироническом. С ним говорить можно о чем угодно. Я бы сейчас не отказался с ним поболтать… - Значит, наше общество тебя уже не устраивает? – усмехнулся Григорий. - Что ты, я совершенно счастлив! Я обожаю вас двоих, наших лошадей и просторы вокруг. Насчет последнего, кстати, я не шучу. Я даже рад, что мы тут скитаемся… - А только что хотел вернуться. - Так я и сейчас хочу, но природа, природа просто великолепная. – Николай игриво посмотрел на соседа: - А тебя, я вижу, тоже очаровала романтика походной жизни. - Ага, романтика. Я себе ноги стременами до крови стер. - Ну, что поделать… Терпи, раз едешь. - Я бы это седло к чертовой матери выкинул, но не удержусь без него. - Да, тебе еще рано, ты только-только ездить начал. Но ничего, еще месяца два пути – и мы сможем быть наездниками в цирке… - Месяца два?! Я не выдержу столько. Давай сразу в цирк, заодно и кормежка будет. Только я бы лучше не наездником устроился, а фокусы показывать. - А я бы и наездником был, и клоуном, и с животными бы выступал… Эх, порой действительно хочется уйти в цирк. - Тебе его в жизни мало? - Веселья много не бывает! А Троцкого тогда устроим по проволоке ходить. - Со штангой. - На проволоке со штангой?! Он же упадет! - А другой рукой пусть обруч крутит. - Гриша! – смеясь, одернул его Бухарин. - И пусть еще человек десять на плечах держит. - Не жалко тебе его? Ты же говорил, что ты ему как будто должен! - Я стараюсь на этом не зацикливаться. А, и пусть еще при этом при всем шутит. Троцкий, к счастью для него, не слышал, как попутчики тихо смеются и придумывают для него все новые и новые напасти. После близкого знакомства с работой питерской ЧК фантазия Зиновьева была неистощима на выдумки.