Как на ладони

«Да этот мудак только время тянет» - возмущённая мысль настойчиво ходит по кругу вот уже десять минут. Может быть и больше, Джим не засекал, и когда появилась первая, сложно было сказать. Но с каждой секундой всё навязчивее и навязчивее это выедало парня изнутри. Ничего не может быть более изнуряющим, чем неизвестность, которая вот-вот уже должна закончиться. Чем секунда перед тем, как на все вопросы будут даны ответы. И за эту слишком растянутую паузу Мориарти успевает возненавидеть спокойного блондина всей душой. Потому что это выше всякого понимания - так спокойно пить кофе, когда в его жизни происходит что-то настолько грандиозное, что и вздохнуть сложно. Парень еле сдерживается, чтобы не скрипнуть зубами, поднимаясь с места и направляясь обратно в спальню. Садизм похлеще всех этих посылок вместе взятых - наблюдать, как под кожей ходит острый кадык. Издевательство, да и только. Кажется, этот парень сказал «чувствуй себя как дома»? Мориарти скидывает одеяло на кровать и потягивается, сцепляя пальцы в замок над головой, заставляя мышцы окончательно проснуться. Последний химический дурман испаряется, и он возвращается в свою обычную колею, первый и безошибочный признак чего – наглость. Джим резко открывает стенной шкаф, проскальзывая взглядом по аккуратным стопкам одежды, подтверждая один из своих прошлых диагнозов, относящихся к аккуратности блондина, и ловко вынимает футболку так, чтобы весь остальной ряд не слишком пострадал. Хотя он всё равно деформируется, но парню уже нет дела до таких мелочей. Возможно, это просто особенность характера, думает Джим, вспоминая, что люди подобной натуры часто встречались ему за всю его не слишком уж долгую жизнь. Учитель по информационным технологиям, «случайно» отформатировавший карту памяти с проектом, который должен был стать отчётным за полгода работы; Карл, ненароком столкнувший его в бассейн вместе с кипой библиотечных книг; отец, с завидной частотой таскающий его к психиатру, и добивающийся не только рецепта на транквилизаторы, когда сын начал проявлять строптивый характер, но и стационарного лечения, ведь «мальчик совсем не такой, как все остальные». Люди во многом даже хуже паразитов, резюмирует мысленно брюнет. Те хотя бы удовольствия не получают, когда портят кому-то жизнь, и от них можно избавиться. Первое, что Джеймс замечает, так это внимательный взгляд охотника, которым светловолосый мужчина отслеживает каждое его движение, стоит только вернуться в кухню. Начиная от самых крохотных изменений позы или мимики, которых мальчишка совершенно неосознанно совершал немало, до самого явного отличия в лице одной из его футболок. От внимания блондина не укрывается и общая нервозность парнишки, приправленная какими-то странными нотками, которые сложно различить, но приятно наблюдать. Рассматривать человека вблизи - совсем иное, чем приглядывать за ним же издалека. Стороннее наблюдение похоже на тихую музыку, которая раздаётся из соседней комнаты – общая картина ясна, но невозможно уловить всех нюансов мелодии, а ведь детали могут значить очень много. Именно в них может скрываться всё очарование, которое, особым образом сочетается с простой композицией, создавая нечто особенное. - Не очень люблю устраивать вводные лекции, но, - Себастьян зевает, прикрывая запястьем рот, и осушает большим последним глотком кружку, которую сразу же отставляет подальше, а Джим обращается в слух, готовится впитывать долгожданную информацию. - Я, скажем так, работаю на одного очень серьёзного человека. Если тебе повезёт не сдохнуть, ты тоже будешь на него работать. Таких же везунчиков вроде тебя ещё человек семь. Можешь считать, что это такой конкурс на вакантное место. Соответственно, это те, которые прошли, остальные мертвы. И как минимум ещё шестеро будут мертвы. Вполне возможно, что и все семеро. Участвовать никто не заставляет, но думаю, перспективы я обрисовал достаточно доходчиво? Мориарти только дёргает плечом, обрабатывая информацию, чуть более чем полностью игнорируя заданный вопрос. Ему, как минимум, нужно переосмыслить больше года собственного прошлого и многое обдумать. Джим переплетает пальцы, сцепляя ладони в замок. Мысли, как назло, вертятся где-то очень далеко от происходящего. Мозг, как обезумевший жонглер, подкидывает новые и новые факты, ничуть не значимые на данный момент. Вероятно, такая судьба с самого рождения написана на его соприкасающихся ладонях, если уж он сейчас сидит на кухне своего преследователя. Хиромантия известна человечеству с незапамятных времён и получила своё распространение в Индии. Интересно, там бы ему сказали, что когда-то его ожидает подобное? Или та гадалка на дешевом карнавале с нарисованной бородавкой, которая зазывала каждого узнать, какие невзгоды уготовила им жизнь – она бы разглядела всё это? - Как тебя зовут? – почти без интереса, просто не желая затягивать паузу, спрашивает Джим, не отвлекаясь от созерцания собственных пальцев. - Себастьян. - Что с теми людьми в подворотне? Они... - Мертвы. Оба, разумеется, - мужчина присматривается к своему гостю, чуть слышно усмехаясь. - Это было что-то вроде вступительного экзамена, ты сдал на «отлично», если тебе интересно. Хотя у тебя была небольшая фора. Я посчитал это уместным. - Это ты о том маке на пушке? – вскидывает голову Джеймс, разворачиваясь всем корпусом к своему светловолосому преследователю как раз вовремя, чтобы увидеть утвердительный кивок. - А как тогда… Как вы вообще узнали, что я буду там? В смысле, какой идиот оставит пистолет просто так валяться в каком-то переулке? Да ещё с таким сигнальным флажком? - Не стоит считать всех вокруг идиотами, Джим, - предостораживающе-спокойно тянет Себастьян. - Простой расчёт, и не более того. Этим занимаются аналитики и счетоводы. Прогнозирования и прочая чушь, которая почему-то работает. Вроде того, в какую сторону пойдёт человек, когда вероятность достигает максимума, и прочая математическая мистика. - Прогнозирование и статистика - это целая область науки, и нет там никакой мистики, - недовольно ворчит парень, морща аккуратный носик. Тринадцати месяцев наблюдений вполне достаточно для сбора информации. Более чем достаточно, на самом деле. В какую библиотеку он ходит, каким путём и как часто, можно понять и за месяц, а остальное… Была догадка, что всё это организовано на самом простом уровне охоты на дичь. Кто-то загоняет, кто-то стреляет. Только вот чужой план стал прозрачным донельзя, да таким, что Джим чувствует себя обведённым вокруг пальца придурком. - Ну да, разумеется. Единственное, что у всех вас есть общего, это ум. Если ты выживешь, то будешь заниматься этим же. Или электронной мишурой, или чем-то ещё, в любом случае, меня это уже не касается. - А что же тебя касается, Себастьян? – в первый раз за весь вечер юноша гордо распрямляет спину и вскидывает голову, смеряя оценивающим взглядом достаточно атлетичную фигуру напротив. - Меня касается твоя безопасность и сохранность. Какие-то азы твоего обучения. Не важно, с чем ты будешь работать в дальнейшем, и будешь ли вообще, но есть основы, которые пригодятся в любом случае. И присматривать первое время. В общем, ты у меня на попечении с этого момента. - Вот значит как… Вау. - Нравится? - Знаешь, пока не очень. Наперекор своим словам Джим улыбается, прикрывая глаза. Может быть, он совершенно бесчувственная сволочь, но единственная эмоция, на которую способна его юная сердечная мышца, это интерес. Зато, интерес чертовский. Пока ещё эта реальность, которая всё ещё кажется несущественной в чужих словах, обернётся его собственной. Должно быть, уже совсем скоро и он сам поменяется. Обстоятельства вывернут его наизнанку, сделают кого-то другого из его же жил и костей, обернут мясом на иной манер… Но пока что Мориарти ощущал, как уходит из-под ног земля, а сам он остаётся неподвижной константой, способной ещё и удивляться собственной стабильной психике. Странное ощущение, похожее на посещающее его непременно, когда умирал кто-то из родственников. Не скорбь даже, а саднящее в горловине чувство неуместности собственного хладнокровия. Только теперь похороны не иначе, как его собственные, и даже это не может пробить брешь в стене собственного безразличия. Какое вопиющее неуважение к покойнику. - Есть что-нибудь покрепче кофе? – голос звучит совершенно буднично, разве что вопрос для непьющего не характерный. - Есть. - Отлично, наливай. Себастьян удивлённо приподнимает бровь, но всё же ничего не произносит, поднимаясь со своего места, и одновременно с тем облегчённо вздыхает – лекторий можно считать закрытым. Для мальчишки этот жест не остаётся незамеченным. Более того, Джеймс вздыхает так же – глубоко. Только для того, чтобы убедиться, что его лёгкие, в отличие от тех, что были убраны в обрамление россыпи мелких голубых цветков, всё ещё функционируют как следует.