7.
10 августа 2015 г. в 05:42
Следующий день для Никиты начался с жуткой головной боли. Больно было не только шевелиться, но и просто лежать. И когда он наконец-то открыл глаза, то ничего толком не смог разглядеть: в комнате было темно. Сначала мужчине показалось, что за окном глубокий вечер, однако потом он смог понять, что темнота искусственная, вызванная тяжёлыми тёмными шторами.
«И зачем я вчера столько выпил?» — пронеслись в больной голове мысли, вызвав звенящее потрескивание в висках.
Мужчина перевернулся на бок и некоторое время лежал без движения. На душе почему-то было неспокойно, казалось, что что-то в этом мире не так, но что именно — понять он был не в состоянии.
Прошло какое-то время, прежде чем он смог сесть и осмотреться. Осознание, что он находится в незнакомом месте, пришло не сразу. Но тревоги не было; жажда мучила гораздо сильнее.
На столе обнаружились бутыль с водой, коробочка с таблетками и записка, объясняющая, как их лучше принять.
Справившись с лекарством, Никита опустился на стул, положил голову на стол и на некоторое время потерял связь с реальностью. Пришёл он в себя из-за настойчиво орущей где-то на улице сигнализации.
Нужно было узнать, где он находится. Но для начала нужно было справиться с ручкой двери: она никак не хотела поддаваться.
— Вот так… — сам себе сказал Никита, наконец-то открывая дверь. Вышел он в пустую комнату, видимо, в коридор. Просторная лестница как бы намекнула, что находится он как минимум на втором этаже.
Когда он оказался этажом ниже, его растерянность лишь возросла. Он не мог даже предположить, где находится. Но вопрос, что же он мог вчера натворить и каким образом вообще оказался в незнакомом месте, заботил его больше.
— О, проснулся, — произнесла женщина лет шестидесяти, с добродушной улыбкой смотря на Никиту. Она как раз вошла в дом с охапкой зелени в руках.
— Здрасьте…
— Проходи сюда, садись, — заботливо предложила женщина, поспешно освобождая руки. И Никита послушно прошёл за ней и опустился на кухонную софу. Женщина поставила перед ним графин с водой и стакан. — Ты, наверное, пить ужасно хочешь… Я сейчас вернусь.
Она исчезла; через минуту послышался крик: «Никита, твой дружок проснулся!», после чего женщина вернулась.
— Извините, но где я? — всё-таки осмелился спросить Никита. Женщина усмехнулась, но ничего не ответила.
— Очнулся, — Ник, входя на кухню, фальшиво улыбнулся. — Как голова?
— Так… — Никита зажмурился, протёр лицо руками и опасливо, словно боясь, что наваждение не пропадёт, вновь посмотрел на мужчину.
— Да не глюк я. Как ты себя чувствуешь?
— Дерьмово.
— Может, тебе умыться надо? Вставай давай, — Ник потянул Никиту за руку, но тот её отдёрнул. Какое-то не особо приятное воспоминание промелькнуло у него перед глазами. — Чего ты дёргаешься? Пошли давай, — Ник всё-таки заставил блондина подняться и повёл в уборную. Включил холодную воду и, не давая Никите времени осмотреться, заставил его умываться.
— Ну?
— Спасибо, — произнёс Никита, вытирая лицо предложенным полотенцем. — Это было весьма кстати.
— Ну ещё бы.
— Почему я у тебя?
— Потому что я так решил, — Ник ослепительно улыбнулся. — Когда отойдёшь, поговорить нужно будет.
— О чём?
— Когда отойдёшь… Через часок-другой солнце садиться начнёт, тогда прогуляться можно будет, сейчас оно немного припекает. На редкость отличный денёк!
— Угу.
— Пока тебе лучше наверху полежать, там прохладно.
— Это твоя комната?
— Нет, моей сестры, она давно уже укатила куда-то там со своим муженьком.
— Ясно.
Ник оставил его в той же комнате, посоветовав через полчаса ещё раз принять лекарство и отдохнуть. Никита, собственно, послушался его совета, но только отдых выбрал себе не пассивный, как следовало бы, а несколько активный, а именно обследование дома. Ник, как он видел из окна, возился на небольшом огородике, рядом же суетилась и его матушка. Значит, дом был в полном его распоряжении.
Лекарство было чудотворным, иначе и не сказать. По крайней мере, через час Никита чувствовал себя гораздо лучше. Он привёл себя в порядок, стащил из холодильника два огурца, выпил полграфина воды, осмотрел весь первый этаж (помимо кухни там были ещё прихожая, зал и комната матери) и половину второго этажа.
Комната Ника была не особо примечательной: творческий бардак, пара плакатов групп, с которыми он сейчас работает, подборка фотографий на стене, по всей видимости, семейных, мощный компьютер, различные дополнительные устройства, старый магнитофон, шкаф, из которого одежда, непонятно как туда напиханная, вываливалась без сторонней помощи. Правда кровать была весьма удобная, Никита еле смог заставить себя подняться с неё.
Последняя комната на этаже, по размышлениям Никиты, должна была быть личной мастерской Ника — и ей, собственно, оказалась. Заходить в неё не очень-то хотелось: как художник, Никита отлично понимал ревностное отношение к своему рабочему пространству. Да и принцип у него был такой — не влезать в чужую творческую жизнь.
Он уже закрывал дверь, как взгляд его упал на плакат, висящий над заваленным столом. Плакат этот оказался крайне знакомым; чувство, похожее на ностальгию, заставило его переступить порог комнаты.
Да, сомнений быть не могло. «Магма». Группа поп-рока, ушедшая со сцены около десяти лет назад. И в центре — вокалист, который некогда был его кумиром. Яркая улыбка, блеск в зелёных глазах, протянутая вперёд рука… Давно забытое, но очень родное.
Никита не смог сдержать улыбки. И коснулся рукой чужой руки, пусть и ненастоящей. На сердце отчего-то стало теплее.
Поверхность плаката была заламинированна. Видимо, Ник тоже был фанатом, а потому дорожил самым первым изображением группы.
Пожалуй, прошло немало времени, прежде чем Никита смог отвести взгляд. И тут же он заметил несколько фотографий, висящих над синтезатором. Фотографий всей группы и отдельно — вокалиста и ударника, на которых они совсем недвусмысленно обнимались. Причём одна фотография, по всей видимости, была сделана не больше пяти лет назад.
От внезапной догадки Никите стало дурно. Он, сам того не понимая, сел на пуф, так удачно стоящий возле него. Ноги ослабели, на спине выступил пот.
Он не верил. Не мог поверить. Однако лицо, смотревшее на него с фотографии, говорило совсем о другом.
Фигура несколько изменилась, плечи стали шире, лицо более мужественным, цвет глаз и волос изменился, — но это был определённо тот же самый человек, что изображён на плакате. Тот же самый, что стоял у него за спиной.
— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить…