Растаявший кумир. (Ошибки природы. "Часть" третья, дополнительная)

— Не советую тебе сейчас заходить. — Почему это?! — Он слишком увлечён. Выходит из комнаты не больше пяти раз в сутки. Спит по часа три, вряд ли больше. Вчера пришлось выносить его оттуда — уснул на стуле. Но его продуктивность поражает. Если не трогать его недельку-другую, то можно будет организовывать новую выставку. Хотя я, пожалуй, утрирую. — И из-за этого я не должна заходить?! — Рад, что ты это поняла, — ослепительно улыбнулся Олег, всё-таки вытолкнув Настю за дверь. Женщина что-то возмущённо воскликнула, но стучаться не стала. Она была вынуждена признать правоту Олега. — Вот неугомонный… — прошептал рыжий, заглядывая в мастерскую через щель. — Может, тот парень вколол ему чего? — А может, он его муза? — высказал предположение Тёма, проскальзывая мимо брата с тарелками еды. — Так, ты куда?! — Ну… — Есть только на кухне! — Да я же только пару бутербродов… — Так, марш на кухню! И убери эти куски хлеба. Я же борщ приготовил, в конце-то концов. — Ты становишься похожим на пожилую мамашу. — Очень любящую и заботливую мамашу, прошу заметить! — усмехнулся рыжий, уходя за братом на кухню. — Он опять уснул на стуле, — сообщил Тёма, заглядывая в комнату Олега. Рыжий вздохнул и, отложив бумаги, поднялся. — Что за неугомонный ребёнок… — Но он закончил эту картину! — восхищённо воскликнул Тёма. — Уже? Он что, хочет загнать себя в могилу раньше срока? — Ты вспомни, как ужасно он выглядит, когда ничего не рисует. Так что пусть уж лучше так. — Если бы он только знал меру… Так, придержи стул… Вот так. Свет выключишь? — Ага. Никиту, ужасно измученного на вид, с тихой руганью транспортировали в сторону его комнаты. Но, стоило Олегу уложить блондина на постель, как тот открыл глаза и схватил его за руку. — Я уснул? — Да. Закрывай глаза и продолжай спать. — Нет, я ещё… — Ты закончил её. — Но ту… — Ты закончил их все. Спи. — Нет, осталось ещё… — Кончились. Спи. Как там?.. Спят усталые игрушки… Никита устало рассмеялся: — Прекрати, мне не шесть лет. Мне нужно… — Тебе нужно поспать. Выкинь всё прочее из головы. Спи. Никита продолжал слабо спорить, но совсем скоро уснул; рука его всё также сжимала запястье Олега. — Вот неугомонный ребёнок… — повторил шёпотом рыжий; ещё нескоро он решился высвободить свою руку: слишком уж боялся потревожить сон Никиты. Однако опасения его были абсолютно напрасны: мужчина проспал до следующего вечера без какого-либо пробуждения. Картины на первый взгляд действительно все были закончены; но лишь на первый. Олег всё же смог отыскать ту, которую неугомонный художник так и не закончил. Он не мог закончить её уже четыре года; однако это была последняя картина из всей череды незавершенных проектов. — И что такое сделал с ним тот парень? — в очередной раз прошептал Олег. — Давно не виделись, — Ник с улыбкой протянул Никите руку. — Выглядишь уставшим. — Не выспался, — отмахнулся блондин. — Вы снова проездом? — Нет, целенаправленно. Сестрица твоя сообщила о новой выставке. Встретил её случайно на днях. Она была такая взволнованная, что мне захотелось посмотреть, что ты такое намалевал. Никита коротко рассмеялся: — Всего лишь закончил то, что уже давненько пылилось в углах. — Совершенно разные времена, да? Так вот о чём толковали те знатоки, что толпами тут ходят. Мол, какие разные настроения, прям-таки удивительно, что это всё на одной выставке. — Нельзя с ними не согласиться. Как ваша работа? — Неплохо. Заключил новый контракт на аренду, а заодно нашёл ребят, которым моя помощь будет ой как нужна. Так что тоже процветаю, так сказать. Ох, и суматоха скоро начнётся! Ребята первый альбом записывать хотят, надеются, что смогут поразить им весь мир!.. Мне даже жаль их. — Вы так уверены, что это им не удастся? — с вежливой улыбкой поинтересовался Никита. — Да, к сожалению. Если сразу не видишь реальность, то она ломает тебя. Таких было слишком много… Повисла неловкая пауза; Никите почему-то показалось, что не стоит развивать эту тему: слишком неприятное выражение лица было у Ника. — Что ж, может, сходим куда-нибудь? — наигранно весёлым тоном предложил Ник; Никита сперва отнёсся к этому с привычным опасением, но, ещё раз взглянув на своего странного знакомого, почувствовал, что отказываться нельзя. Казалось, что мужчине нужна поддержка, что он не просто так ищет его общества; в его компании Нику явно легко, а именно этого тому сейчас и нужно. — Я давно хотел зайти в один паб, — продолжал Ник, — говорят, там отличное обслуживание… Или тебе не нравятся подобные места? — Почему же? — Никита усмехнулся. — Так куда вы хотели зайти? — «***». — Это отличное заведение, ваши источники правы. Но я вынужден отказаться. Не то настроение. — Вот как? А куда бы вы хотели тогда пойти? — Да есть одна забегаловка… Никита не ошибся. Он весь вечер наблюдал за своим странным приятелем и был уверен, что не ошибся в своих выводах. Что-то с ним было не так, хотя он это умело скрывал. Почти умело. Некая искусственность скользила в его движениях; он был более развязный, нежели обычно. Видимо, его что-то тяготило, и душа желала отвлечься. Однако почему он выбрал именно его компанию, Никита понять никак не мог. Но с того вечера, сам того не понимая, он начал относиться к Нику иначе. Менее враждебно, временами даже почти дружелюбно. Иногда соглашался на обеды и ужины, иногда — на молчаливую компанию во время прогулки в каком-нибудь парке, и довольно часто — чтобы его подвозили. Сам того не понимая, он начал думать о Нике как о друге. По крайней мере, именно к такому выводу он пришёл через два месяца после того ужина. Да и Ник за это время порядком изменился. Он перестал распускать свои шуточки и похабные намёки, стал более простым в общении, поубавилось и постоянной показной крутизны. Он стал приятней как собеседник. И всё чаще выступал вдохновителем. Он играл на своём виртуальном пианино или же на гитаре, которую одалживал у играющих в парках; он напевал различные незатейливые мелодии или же выстукивал пальцами мотивы; он подмечал в окружавшей их действительности нечто такое, что непременно приводило душу Никиты в восторг. Ещё несколько месяцев назад Никите мысль о дружбе с этим человеком казалась дикой, а сейчас он всячески поддерживал их общение, иногда, сам того не понимая, искал общество Ника. Ведь с ним было так легко и спокойно… Временами ему казалось, что он начинает что-то вспоминать; но стоило ему нащупать вуаль, под которой скрывалось нечто столь важное, но почему-то совершенно стёртое из памяти, как причудливое воспоминание, хитро улыбаясь, поспешно скрывалось из виду; оставался лишь перечный привкус. — Ты какой-то слишком задумчивый, — заметил Ник, вертя в руках незажженную сигарету. — Мне казалось, что я вот-вот что-то вспомню… Но нет. — Ничего, потом, значит, вспомнишь. — Если бы... Чего ты сегодня такой беззаботный? — У ребят, с которыми я сейчас работаю, творческий кризис, никак не могут тексты придумать. Так что у меня пока выходные. — А другие арендаторы? — Они укатили в турне. Отличные ребята с отличной музыкой. Жаль, что они больше не нуждаются во мне. Тяжело, когда дети вырастают и покидают родное гнездо… — Ник стряхнул воображаемую слезу и тяжело вздохнул. Никита не смог скрыть улыбки: — И как же твоё нежное родительское сердце выдерживает подобные удары? — Сам не понимаю! Ох, мне это даётся с таким трудом! Блондин звонко рассмеялся; Ник, глядя на него, улыбнулся. И, смяв сигарету, выкинул её. — Может, в парк какой пойдём? — А ты не можешь меня отвезти в то таинственное место? — Если только с завязанными глазами. — Жадюга. Даже природой делиться не хочешь! — Я не жадный, я просто собственник, — ухмыльнулся Ник. — Может, сходим в тот ресторан, что открылся недалеко от моего сарая? — мужчина так именовал здание, в котором сдавал несколько комнат в качестве музыкальной студии. — О нём неплохие отзывы. Никита взглянул на часы: — Давай. Как раз время ужина. Однако, по странному стечению обстоятельств, одним рестораном дело не кончилось. После они направились в бар, в котором уже пару раз бывали. Но Никита впервые в компании Ника позволил выпить себе столь много. — Официант… — Мы уже не в ресторане, — одёрнул его Ник, хмурясь. Такого он, однако, не предвидел. Из обычного поведения Никиты было сложно представить, что, набравшись, он оказывается таким неконтролируемым. — А, да, точно… Бармен! — Тебе уже хватит, — возмутился мужчина, но блондин вовсе не желал его слушать. А ещё через минуту его пришлось ловить, дабы он не влез в чужую компанию с весьма непонятными намерениями. — Да что ж с тобой такое… Стой ты! Стоять! — А я не хочу, — хихикнул блондин. И он действительно отказался стоять — закинув руки на шею к Нику, повис на нём. А через некоторое время вовсе начал распевать неприличные песенки и, хихикая, пытался даже залезть на Ника. — Да чего ты… — А что, нельзя? — с невозмутимым видом спросил он. — Хочу и делаю! — Какой же ты всё-таки… — Какой? Ник не ответил: его больше заботило то, что Никита, стремясь как можно сильнее приклеиться к нему, начал совершать некие движения, из-за чего сначала напомнил Нику кота. Но лишь сначала. — Какого чёрта?! — возмутился мужчина, отталкивая от себя странно обтирающегося от него блондина. Тот лишь захихикал и снова прильнул к нему, продолжая обтираться. — Ты что, совсем ненормальный?! — Кто бы говорил, — неожиданно спокойным голосом произнёс Никита. Но снова захихикал. Лицо его разгорячилось, а глаза поминутно закрывались. Казалось, он совершенно не понимает, что творит. Да он и не понимал. Не мог понимать. Или же…? Ник не выдержал. Крепко сжав Никиту, он, на секунду взглянув в его раскрасневшееся лицо, поцеловал его. Потому что уже не мог себя сдерживать. Ему самому начинало сносить крышу. Алкоголь, конечно же, был к этому причастен, но большей частью виноват в этом был «кот», который словно нарочно пытался вызвать у него возбуждение. Но Никита в мгновение протрезвел. По крайней мере, так показалось и ему, и всем окружающим. Резко оттолкнув от себя Ника, он, бледный, с возмущённым взглядом, уставился на него: — Какого чёрта?! — Это я тебя должен спросить — какого?! — Ты… ты… — Ты облапал меня, — заметил Ник; лицо его пылало от стыда и смущения. Впервые он оказывался в таком неловком положении. — Ты тёрся об меня, а в конце концов начал лапать! И себя позволял лапать! — Какого ты себе позволяешь?! Да я… ты… — А ты хочешь сказать, что для тебя это в новинку?! — не выдержав, воскликнул Ник; все посетители бара смотрели на них, но ему этот факт был безразличен. — Ты столько времени, видя моё увлечение тобой, отталкивал меня, что мне начало казаться, что ты действительно не в теме… Но потом ты начал вести себя совершенно противоположным образом! Каждый раз, что мы выпиваем, ты прислоняешься ко мне, позволяя тебя обнимать… Ты слишком прижимаешься ко мне, когда мы едем на мотоцикле… Да ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?! Да ещё и сейчас… Так… Ты ведёшь себя, как обычная голубая шлюшка! Никита оторопел. Ноги его начали подкашиваться, но он не упал — Ник поймал его. Но его не оттолкнули, вопреки ожиданиям всех сторонних наблюдателей. На это вовсе никак не отреагировали. — Прости, — прошептал Ник. — Но мне кажется, что ты надо мной просто издеваешься. А сейчас… Это было последней каплей. К тому же… Я знаю, что ты… По крайней мере, бисексуал. Не понимаю, зачем ты так… — Я нормальный! — вскричал Никита; он всё же оттолкнул Ника в сторону и, схватившись за голову, упал на колени. — Я нормальный… Я никогда… Никогда… — Не лги себе. — Я нормальный… Ник, чувствуя себя последним дерьмом на свете, поднял Никиту на ноги и заставил его выпить воды, услужливо предоставленной барменом. А ещё через минуту ему пришлось служить носовым платком: Никита, явно не понимая происходящее, вновь повис на его шее и принялся тихонько всхлипывать. — Странный у вас приятель, — хмыкнул бармен. — И вкус у вас тоже странный. — И не говорите. — Удачи вам. — Благодарю. Знать бы только, что теперь с ним делать…