«Мы в гостях, вернемся вечером. Если уедешь раньше, напиши»
— Расслабьтесь, дома никого, — с облегчением в голосе крикнула она друзьям и открыла холодильник. — Давайте поедим, чтоль, а потом уже собираться начну. Жрать хочу. Вот нож уже режет колбасу под руководством Аякчан, в тостере поджаривается хлеб, салат и огурцы вымыты и нарезаны. На приготовление бутербродов ушло пятнадцать минут, и вот Айка, схватив один из них, направилась в комнату, не забыв забрать из коридора рюкзак, всё так же валявшийся там. В комнате ведьмы из рюкзака полетели все учебники, ручки, прочая канцелярия, всякий мусор — бумажки, пачка из-под сока… Да, Олеся была не самой чистоплотной девушкой на свете, но зато бережливой, что было на руку четверке. Место вынутого барахла заняли: двое джинсов, тёплые толстовки голубого и серого цветов с капюшонами, косметичка, пара платков — скрывать волосы, кое-какие мелкие вещи и несколько резинок для волос. Аккуратно сложив это в рюкзак, и вместе с тем жуя бутерброд, Айка подошла к столу и, пошарив за монитором, достала небольшую деревянную шкатулку с небольшим замочком. Сняв с шеи цепочку с ключиком, который все считали простой подвеской, жрица отомкнула замочек и открыла шкатулку. — Офигеть… — выдохнул Донгар, стоящий за плечом девушки. Не ожидавшая услышать хоть кого-нибудь — она думала, в комнате кроме неё никого, Аякчан захлопнула шкатулку и обернулась. — Тьфу ты, Донг! Напугал! — нахмурила брови албасы. — Да, сама в шоке. Тут тысяч пятнадцать-двадцать. — с этими словами она вновь открыла крышку и уже освобожденной от бутерброда рукой отсчитала пять купюр номиналом в тысячу рублей, навесила замочек обратно и спрятала деньги обратно за монитор. — Вали отсюда, мне переодеться нужно, — буркнула жрица и уверенно выпихнула шамана из комнаты, не забыв запереть дверь и распахнуть шкаф. Тёплое, плотное платье бордового цвета с юбкой-солнце, две тонкие косички, связанные на затылке и тем самым собирающие оставшиеся распущенными легко накрученные волосы, тонкие стрелки, придающие глазам ещё большую хитрость и обворожительность, нежные золотистые тени, розовый блеск для губ. Она знала, что хочет быть красивой для него. Схватив с кровати рюкзак и куртку, быстро напечатав СМС о том, что она уехала, девушка выскочила из комнаты в кухню. — Давайте, нужно идти, здесь нельзя. — А Огнезапас? — Донгар исподлобья посмотрел на албасы и пустил в рот последний кусок бутерброда. — Больше, чем во мне, Огня нет ни в одном из Огнехранилищ Средней, я под завязку, — покачала она головой и накинула куртку. — Пойдем. Хадамаха успел окинуть Аякчан взглядом и усмехнулся. Понятно было, для кого она старалась выглядеть шикарно — не для него, и тем более не для Донгара, а для того, кого любила и в прошлой жизни, и в Среднем мире, и в Нижнем, и вот сейчас в Верхнем. И если Хакмар и после этого будет говорить, что между ними ничего нет — он глупец. Пятнадцать минут ходьбы и вот они уже в парке. Прощаясь с ним, Ая в последний раз присела на скамейку — единственную уцелевшую здесь, поднялась и провела ладонью по стволу старого клёна, плачущего жёлто-алыми листьями. Резкий порыв ветра разметал листья вокруг, и глаза жрицы предательски заблестели. Тяжело расставаться с уютной жизнью, она так привыкла к этому миру, к жизни хоть и нелегкой, но всё же не такой рискованной, как в Средней-Сивир. Но нельзя предаваться тоске, друзья ждут. И ради них стоит отказаться от сытой жизни. Ради дружбы, ради любви, ради исправления своих же ошибок она должна уйти вместе с ними. — Пора, — внезапно севшим голосом позвала ребят Айка и прикоснулась к татуировке. Что-то подсказывало, что она исчезнет, едва они вновь будут… дома. Донгар и Хадамаха подошли ближе, и их окружила серая мгла Великой реки. — Ч… что?! Это не должно так работать! — запаниковала девушки, и их тут же выкинуло в какой-то пустынный закоулок. Краем глаза Донгар успел заметить саму реку. Выйдя из-за закоулка, компания поняла — они попали туда, куда нужно.***
День за днем прошла неделя, в начале которой познакомились Аякчан и Лера, а после Хакмар достаточно громко разошелся с последней, и вот уже неделю он, всё ещё занимая сознание чужого тела, вынужден был терпеть бесконечные слезы, обиженные взгляды бывшей пассии и злые взгляды её ухажеров, явно не понимавших, как он мог бросить лучшую девушку их курса. Слух о том, что Валерия была брошена ради «дуры-неформалки, как будто в краске синей вымазалась, когда забор красила, дрянь такая», разошелся за считанные часы, и всё это время каждый из одногруппников посчитал своим долгом попросить показать хотя бы фото этой необыкновенной девушки. Хакмар упрямился из последних сил — фоток попросту не было, да и без них проблем хватало. Истерики бывшей девушки настигали его в самые неподходящие моменты, и теперь большая часть преподавателей смотрит на него, как на монстра — надо же было так обидеть девочку. Никого не волновало, что эта девушка сама кого угодно обидит… Тем не менее, такое пристальное внимание к своей персоне Хакмар переживал с трудом — жизнь беглеца заставила его держаться подальше от таких ситуации, жаль, не всегда получалось так сделать. И вот он — последний день, перерыв, дальше — ещё две пары. Сонливая атмосфера ленности изредка разрушалась лишь всхлипами стонущей Леры и её бормочущими жалобами на свою несчастную любовь. Кузнец в окружении друзей над чем-то смеется, студенческая жизнь идет своим чередом. Всю эту размеренность разрушило появление странной компании, на которую тут же обратилось всё внимание. Девушка, тонкая, словно камышинка, с холодно-прекрасным выражением лица и невероятно яркими голубыми волосами, словно светящимися изнутри, глаза столь же ярко-голубого цвета и пронзительный взгляд, притягивающий к персоне девушки и вынимающий душу. Отстав буквально на полшага, по обеим сторонам её идут двое парней, словно верные телохранители — один сильный, с маленькими, глуповатыми глазками, но что-то было в его фигуре, что подсказывало: посчитаешь его глупым — сильно просчитаешься. Второй невероятно худой, жилистый, с острыми чертами лица и с хищными вороньими глазами, заглядывающими вглубь души и словно читающими тебя изнутри, как раскрытую книгу. От троицы буквально исходила пробивная уверенность, разметающая всё вокруг, сила, заставляющая чувствовать себя не в своей тарелке. Так получилось, что они остановились как раз около Леры, стоящей в окружении верных прихехешников, и несчастная влюбленная сразу же узнала соперницу. — Ты… Мымра… — рванувшись к Аякчан, она успела со спины едва зацепить волосы той, запутавшись в них пальцами и резко дергая руку к себе. Внезапно запястье девушки было перехвачено сильной рукой Хакмара, но он не успел — раздалось шипение и резкий вой: — Волосы! Вопль Леры слышал, наверное, весь этаж, что не мудрено — огромные треугольные глаза, залитые Огнем и раздвоенный язычок — такое не каждый может выдержать. — Да пошла ты к черту, ведьма, — взвизгнула девчонка, потирая руку, которую только что отпустил Хак, и резво отскакивая в сторону. Албасы лишь усмехнулась — где-где, а у черта она была — не даром он её папочка. Хадамаха и Донгар тоже понимающе переглянулись — они там тоже успели побывать — не понравилось, к слову сказать. Подойдя к Хакмару ближе, девушка едва дотронулась до его щеки губами и быстро прошептала: — Мы готовы, пойдем скорее, собирайся. Нам пора идти отсюда. Надеюсь, через десять минут я увижу твой настоящий облик. — лицо жрицы было беспристрастно, и только Черный кузнец заметил маленькие искорки чего-то искреннего в её глазах — но не стал никому ничего говорить. Это только их тайна. А для всех остальных, даже для их лучших друзей, пусть она останется ледяной королевой. Для него она всегда — бушующий Огонь, что не может скрыть чувств. Кто-то поднес парню рюкзак, и уже четверо друзей покинули здание храма науки, и вслед им пронесся вздох зависти — даже лучшая девушка всего курса уже не была столь прекрасна, как эта гордая девушка с голубыми волосами.